Хорошо быть плохим

Тодороки подошёл к Бакуго почти вплотную и поправил его бабочку. Мужчина раздраженно цокнул, скрещивая на груди руки. Подобное отношение надоедало. Никакой свободы или самостоятельности. Даже если эта сраная бабочка будет неидеальная, все сошлются на характер Бакуго. Нужно ли её так дрочить? — Ну долго ещё? — заворчал Кацуки. — Ну ты же сам её завязал так, что теперь невозможно поправить. Стой и терпи. — Я вообще не люблю этих удавок! Это не по-японски! Шото наконец отпустил его и галантно протянул руку. Бакуго, не прекращая бурчать, привычно взялся, и они направились в особняк МакДжонов. Семейство так переживало за травмированного Тодороки, что каждый день отправляли ему корзину с цветами, пока синяк не зажил. Герои относились к подобным подаркам с подозрением и разыгрывали семейную пару. И не зря. При детальном рассмотрении герои нашли очередной жучок. Из-за него в голове Бакуго до сих пор звучали громкие стоны. Это было идеей Тодороки: закрыться в ванной и стонать в унисон почти час. Звучит легко и смешно. Но уже на середине процесса Бакуго сорвал голос, и Тодороки пришлось стонать в три раза громче. — Что мы будем искать? — с улыбкой на губах спросил Кацуки, когда они подошли к двери. — Что угодно, — сладко произнес Тодороки. Дверь открыл дворецкий. Мужчины под его присмотром дошли до гостиной. Там уже сидели МакДжоны, Фиона и какая-то девочка-подросток. Тодороки шире улыбнулся, и Бакуго, не удержавшись, закатил глаза. — Прекрасный день, — звонко произнёс Шото, подводя Кацуки к дивану. — Миссис МакДжон, позвольте познакомиться с маленькой мисс. Девочка с улыбкой густо покраснела и встала. — Эмили МакДжон, — расставляя пиджак, как подол платья, пролепетала она, восхищённо разглядывая Тодороки. — Мистер Мори, к вашим услугам, — представился Шото и наклонился, чтобы поцеловать маленькую ручку. Бакуго обернулся на окружение. Родители Эмили довольно улыбались, Фиона увлечённо ела пирожное. Кацуки знал, что это ненормально: так себя вести с маленькими девочками. Тем более, когда ты хочешь посадить её родителей в тюрьму. — Так, заканчиваем прелюдии. Я тоже мистер Мори, и я не люблю, когда мой муж общается с очень красивыми девочками, — рявкнул Кацуки, падая на диван. — Не веди себя, как мой муженёк, — с набитым ртом пробухтела Фиона и покраснела. — Как же мне надоел этот ублюдок! В совокупности с жеванием послышались всхлипы. Кацуки поморщился. Фиона начала рассказывать, какой её муж отвратительный человек. Остальные дамы к ней внимательно прислушивались и с соболезнованием кивали головой. Скука. Бакуго отвернулся к мужчинам. Они уже обсуждали бизнес, стреляя незнакомыми терминами. Кацуки посмотрел на уже почти заживший глаз Тодороки, его непривычную светскую улыбку, ровную спину. Темный костюм подчёркивал массивность фигуры. Кацуки скоро отпил принесённый чай и снова посмотрел на Шото. Алые глаза встретились с бирюзой. Тодороки продолжал слушать и отвечать мистеру МакДжону, но заинтересованный взгляд был прикован к Бакуго. Кацуки ощутил покалывание в груди. Руки снова взмокли. Бакуго отвернулся к женщинам и залпом допил чай. Фиона продолжала рыдать, миссис МакДжон её успокаивала, Эмили молча ужасалась взрослым проблемам. Кацуки принесли еще одну чашку чая. Мужчина старался не смотреть в сторону Тодороки, но… Бакуго ещё раз отхлебнул чай и обернулся. Лицо Шото было близко, почти вплотную. Чай взрывом оказался на лице, волосах и воротнике рубашки. Тодороки замер с приклеенной улыбкой. — Шот-шоджи, какого хрена ты меня пугаешь?! — прикрикнул Бакуго, интуитивно отсаживаясь назад. — Извини, милый, — протянул Шото, вкладывая в это слово максимум агрессии. — Ох, у вас что ни день, то приключение, мистер Мори, — хихикнула миссис МакДжон. — Джозеф вас отведёт в уборную. — Спасибо, — улыбнулся Тодороки и, бросив напоследок пронзительный взгляд на Кацуки, ушел вместе с дворецким. — Кстати, — хитрым тоном начала миссис МакДжон. — Вы слышали, что Стивен пропал? — Кто?.. — вначале не понял Кацуки. — Ой, не забивайте им голову. Неприятный мужчина, очень неприятный. Сейчас на связь не выходит, и слава Богу! Наконец мы передохнем от него, — довольно улыбалась она. Кацуки выпил ещё чаю. Убийство было лишним или нет — уже поздно думать. Но как избежать наказания и раскрытия личностей? Сейчас это важно. Нужно. Тодороки нет рядом, он не разрулит эту ситуацию по-светски. А может её и не нужно так решать. — Я так и не понял, о ком вы, — протянул Бакуго. — Как мистеру Мори повезло иметь такого незлопамятного супруга, — вздохнул мистер МакДжон. — Я Стивена сразу запомнил. Змея на теле нашего общества. Всегда свой нос проталкивал туда, куда не надо. Я всё надеялся, что его кто-нибудь захочет убить… — Джорджи! — осудила миссис МакДжон. — Он же человек. Надеюсь, у него просто творческий кризис. — Муженёк думает, что его прибили, — влезла в разговор Фиона. — Он многим насолил. Такое не проходит мимо. В гостиную вернулся Тодороки. Он сел рядом с Бакуго и поцеловал его в щеку. Окружающие умиротворенно вздохнули. Кацуки посмотрел на него. Шото улыбнулся. Что-то было не так. — Я немного потерялся, извините. Такой чудный дом, — улыбался Шото. — Не стоило говорить дворецкому, что я справлюсь с возвращением. — Ой, я надеюсь, вас не обидели мои крошки? — пискнула миссис МакДжон. — Какие крошки? — вскинул брови мужчина. — Понимаете, — поправляя прическу, начала миссис МакДжон. — Моя причуда основана на том, чтобы выращивать растения, способные выделять за один укус любую причуду. Как вы скорее всего заметили, охраны у нас специально нет, потому что я вывела вид парализующих цветов. Один укус и всё! Яд вас останавливает. Полное обездвиживание. — Какой ужас! — воскликнула Фиона. — Я же у вас постоянно теряюсь! И надолго парализует? — Как знать, час-два. Специально до приезда полиции. — Как интересно, — воодушевлённо произнёс Шото. И Бакуго заметил. От Тодороки несло холодом. Что-то не так. И, как помнил Кацуки ещё со школы, длительное использование данной причуды покрывало Шото инеем с головы до ног. Но зачем он использовал её? — Жутко интересно, но нам пора, — выдал на одном выдохе Бакуго, хватая Тодороки за ледяную руку. — А как же десерт? — почти промычала Фиона. — Да, попробуйте наши капкейки. Такие готовят только нам и самой Королеве, — пискнула Эмили, влюблёнными глазами заставляя Тодороки остаться. — Только десерт, — согласился он, после чего услышал знакомый скрип зубов. Бакуго видел, как медленно покрывались инеем запястье и ладонь. Тодороки неторопливо заканчивал трапезу. По нему и не сказать, что что-то не так. Но если он использовал только эту причуду, то значит, всё плохо. — Очень вкусно, миссис МакДжон, — улыбнулся Тодороки. — Но нам уже действительно пора. — Знаете, я на самом деле вас не просто так позвал, — глухо произнес мистер МакДжон. Рука Тодороки вздрогнула. Бакуго расправил плечи и сощурился. — Ну и? — рявкнул он. — Вы бы не хотели поучить нашу дочь танцам? А то бедняжке завтра впервые в общество выходить. — Почему не нанять учителя? — вздернул бровь Кацуки. — Какой допрос, мистер Мори, — хихикнула миссис МакДжон. — Она училась десять лет. Но ей нужна практика и с другими партнёрами. Вы же такие милашки, что вам стоит? — Абсолютно ничего, — вставая с места, улыбнулся Шото. — Что будем танцевать? — Танго, — восторженно воскликнула девочка, подскакивая. — Хороший вкус, мисс, — протягивая здоровую руку, сделал ей комплимент мужчина. — Эй, коней придержи. Учить мы вместе должны, — фыркнул Бакуго, выходя вперёд. — Как хочешь, милый, — тихо произнес Шото. Бакуго усмехнулся и перехватил маленькую ручку. Танец оказался скорее соревнованием за владение Тодороки. Бакуго знал, что если девочка почувствует холод, то им конец. Поэтому самым важным было вовремя перехватывать Шото. Танец был энергичным и эмоциональным, зрители оказались в восторге. Только маленькая мисс осталась немного разочарованной: она надеялась на дуэт с Шото. Тодороки молча сел на пассажирское сиденье. Бакуго настороженно на него посмотрел. Шото держался хорошо. Но щека и часть волос уже покрылись инеем. — Так что случилось? — первым не выдержал молчания Кацуки. — Я нашёл тайный коридор. Это какая-то лаборатория. Думаю, идут разработки оружия, на подобии химического. Я сделал парочку кадров. — А потом? — Влетел в цветок миссис МакДжон. Пришлось заморозить яд в руке… Ну и саму руку. Она скоро оттает. Поэтому готовься нести меня. — Что? Серьезно?! — взорвался Кацуки. — Слышь, охотник, добыча уже второй раз тебя из дерьма достаёт, а потом выслушивает, как она плохо работает. — Ну может быть сегодня добыча была достаточно хороша, — глухо произнес Тодороки, отвернувшись в окно. — Что-что? Не слышу! — надавил Бакуго. Шото молчал. Его руки бессильно опустились вниз, поза приобрела неестественную позицию. Яд подействовал. Бакуго хмыкнул и вернулся к дороге. У Шото лучше получалось водить: не было резких поворотов, грубых торможений и тихих ругательств вместо тишины. — Нужно придумать легенду тому, что произошло, чтобы… — начал Тодороки, как только они подъехали к отелю. — Уже придумал, — буркнул Кацуки, отстёгивая ремень. — Я люблю тебя. Других поводов носить тебя на руках не вижу. Бакуго вышел и скорым шагом обогнул автомобиль. Шото смотрел на него с искренним весельем. Лёгким движением Бакуго поднял мужчину, сильнее прижимая его к себе. Тодороки был тёплым и словно совсем беззащитным. Желание помочь боролось с внутренним презрением к слабакам. — А в десерте ты себе не отказывал, — прохрипел Кацуки, заходя в номер. — Пошли в ванную, — прошептал Тодороки. Бакуго широким шагом мимо стола с новым букетом преодолел расстояние до ванной. Там он уложил Тодороки в ванну и сел рядом с ней. Шото оказался не лёгкой ношей. Ещё и казалось, что Бакуго чем-то заболел: сердце кололо, руки потели сильнее обычного. — Ты всё же ёбнутый, — выдохнул он. — Почему? — отстранённо спросил Шото. — Кто себе руку замораживает? Нас же могли раскрыть, — вздохнул Бакуго и посмотрел на Тодороки. Он погрузился в свои размышления и игнорировал Кацуки. Бакуго понимал, что скорее всего этот краткий пересказ не отражал весь ужас увиденного. Но Тодороки был не тем человеком, который бы просто так устраивал истерику. — Чем я могу помочь? — с усилием выдавил Бакуго. — Раздень меня и себя. Отнеси в спальню. Мы же не знаем, какие будут последствия у яда, — выдохнул Шото. — А купаться? — спросил Кацуки и, поймав вопросительный взгляд, пояснил. — Ты же всегда купаешься после выхода. — Ты видишь, что я в состоянии искупаться? Или ты меня будешь купать? Раздевай уже. Бакуго скрипнул зубами и запрыгнул в ванную. Чуть подрагивающие пальцы оттянули тугой узел галстука, и предмет гардероба быстро улетел в угол комнаты. Пуговица за пуговицей открывали накачанные грудь и торс в шрамах. Дышать становилось тяжелее. Кацуки дошёл до брюк и замер. — Особое приглашение нужно? — хрипло произнёс Тодороки, прикрыв глаза. — И вообще вначале лучше снять туфли. — Заткнись, я сам знаю, — буркнул Кацуки. Остатки одежды тоже отправились в угол ванной. В сердце неприятно кололо, ладони взмокли. Бакуго быстро справился со своей одеждой и поймал изучающий взгляд Тодороки. Низ живота предательски потянуло. — Харе пялить, — рявкнул Бакуго и поднял Тодороки. — Я только с добрыми намерениями, — усмехнулся Шото. — Плюс, ты опять себя не контролируешь. Я уже начинаю переживать, что это реакция на меня. — Ебанулся? — Спросить стоило, — рассмеялся Шото. — Но если прижмёт, то обращайся. Бакуго молча кинул его на кровать. Тодороки с явным усилием перевернулся и вернул себе выражение лица говнюка. Кацуки сжал ладони и лег рядом. Шото прижался к чужому телу. — Я ненавижу тебя, — прошептал Бакуго. — Ммм… — только протянул Тодороки в ответ. — И такие моменты. Снова послышалось мычание. — Когда я тебя вижу, у меня колет сердце, и потеют ладони. Я ещё никого в жизни так сильно не ненавидел. — Приятно слышать. А теперь заткнись и дай поспать. — Иди нахуй. — И не дрочи на меня ночью. Горничная в коридоре чуть ли не упала от содрогнувшегося пола.