Безрадостное начало

С того самого дня, как он покинул стены родной школы, Геспера не покидало ощущение... неправильности. Как будто ему снился странный сон, где реки текут вспять, а с восходом солнца на Терратус опускается тьма. Вот только проснуться никак не получалось. Раз за разом Геспер убеждал себя, что откроет глаза и увидит комнату с ровными рядами кроватей, где спали все ученики его возраста, — и раз за разом над его головой оказывался незнакомый потолок или стремительно светлеющее рассветное небо. Иногда он кричал, заслуживая недоуменные взгляды. Иногда — молча впечатывал кулак в спальник или кровать. Он не этого хотел! Всю жизнь его готовили к великой войне, что поставит точку в многолетнем Завоевании, — о лучшей судьбе он и мечтать не мог! И теперь вместо славы, вместо радости сражений и триумфа грандиозных побед, вместо будоражащей кровь опасности его ждала судьба чиновника. Как такое вообще могло случиться? Почему с ним? Еще год — и его бы отправили в армию вместе с десятками других боевых магов. Так нет же, решил блеснуть, выделиться! И все ради чего? Ради смутной надежды на какие-то абстрактные блага. А ведь говорили ему: «Будь скромнее». Почему не слушал? — Ну зачем Тунону такой, как я? — Геспер привык не задавать лишних вопросов. Наставникам полагалось верить и беспрекословно подчиняться. Но Вершительница не была его наставницей. По крайней мере, пока. — Меня ведь учили сражаться, а не... А не что? Он слабо себе представлял, что должны уметь Вершители судеб, но уж точно не воевать. Они ведь судьи. Зачем им? Вершительница опустила чашку на стол — тихо, почти бесшумно. Она вообще двигалась удивительно мягко и плавно. Будь Геспер в лучшем расположении духа, счел бы ее манеру завораживающей, а так — только отметил прекрасную физическую форму Вершительницы. Не то что у большинства людей, встреченных им за стенами родной школы за последние дни. Прежде Геспер не бывал на постоялых дворах, только слышал о них. Воздух здесь был тяжелым, душным, пах дымом и овощной похлебкой. На потемневшей от времени столешнице кто-то нацарапал какие-то кривые значки. И как только рука поднялась? Геспер недоверчиво провел пальцем по глубокой бороздке — такое отношение к вещам казалось ему немыслимым. В школе за порчу имущества три шкуры спустили бы. Да что там, будущих боевых магов даже за случайно разбитые тарелки розгами побивали так, что болело еще неделю. А тут — нарочно. Люди вокруг казались неправильными настолько, что впору было усомниться в их реальности. Шумели, размахивали руками, хаотично сновали туда-сюда, напоминая голодную птичью стаю... — Тунон собирает у себя разные таланты. Поверь, многие кандидаты умели гораздо меньше, чем ты сейчас. Ты, по крайней мере, знаешь, с какой стороны браться за меч, как чертить сигилы... — Вершительница ухмыльнулась, — ...и читать. Она, должно быть, шутила. Геспер не мог поверить в это «читать». В школе всех в первую очередь обучали грамоте. — Но Вершители судеб ведь не солдаты! Зачем им... вам сражаться? — Думаешь, преступники всегда согласны послушно выслушать приговор и позволить привести его в исполнение? А разбойники не станут нападать на путника только из уважения к знаку Суда на его одеждах? Геспер отвел взгляд. Как же мелко и незначительно: ловить преступников, защищаться от бандитов... А ведь на какое-то краткое мгновение он вновь ощутил надежду, поверил, что не все так плохо. Что он еще внесет свой вклад в великое Завоевание. Его провожали с такими почестями, словно отдать одного из учеников в Вершители было для школы великой честью. Родись Геспер десятилетием раньше, он бы и сам так думал, но не сейчас, не накануне войны. Невысказанное предупреждение тогда обожгло пощечиной: «Не опозорь нас». Если Тунон не захочет видеть его среди своих Вершителей, Гесперу некуда будет возвращаться. Школа, бывшая его домом, не откроет дверей перед неудачником. Отчий дом... Последнее письмо от родителей Геспер получил в двенадцать. Правда, в то, что их писали родители, он никогда не верил.