Темерия была разорвана на части. В стране не было ни правителя, ни единого политического органа, способного объединить растерзанные войной земли. Войска были разгромлены, а беженцы постоянно перемещались с места на место в безнадёжной попытке уберечь свои жизни. Нильфгаардцы наводили везде свои порядки, грабили состоятельных поселенцев и убивали непокорных, а те, кто подчинился новой власти, хоть и продолжал жить на прежнем месте, но уже под тотальным и жестоким контролем.
Партизанские отряды уцелевшей армии Яна Наталиса порой отбивали большие территории, но всегда ненадолго, и так продолжалось снова и снова, покуда никого из местных жителей в живых уже не осталось. Темерцы боялись ложиться спать, потому что каждый новый день грозил перевернуть их жизнь с ног на голову. Пришли «нильфы» — стоял плач, то было время хоронить убитых и отдавать кропотливо собранные запасы в качестве дани захватчикам; приходили темерские солдаты — повсюду разносились крики «ура!», и жители, добровольно привечавшие земляков, кормили и лечили их, сами оставаясь без крошки. Всё это повторялось вновь и вновь. Сплошной замкнутый круг, от которого устали все. Надежда на лучшую долю улетучивалась с каждым днём. Затем пришло общее бесхлебье, за ним болезни, потом мор, а с этими напастями людям было уже не справиться, просто махая мечом…
Все это время правящая верхушка Темерии вела себя как стадо безмозглых болванов. Они делали всё возможное, лишь бы удержать власть и подыскать на трон подходящего ставленника, вместо того чтобы спасать свой погибающий народ. Бароны, маркизы и прочая златозадая шваль делили территории, травили и убивали друг друга с одной целью — подтолкнуть Временный совет, наконец, избрать нового короля. Лишь Ян Наталис — главнокомандующий темерской армии — остался в стороне от политических склок. Он был весомой фигурой в этом цирке, так как за ним стояла армия, и многие пытались перетянуть Наталиса на свою сторону, проча надеть на него корону — не вышло. Он отказался мешать себя в их игры. Но и трогать его тоже боялись — другого равного в военной доблести командира у них просто не было.
Тем временем среди холмов близ Редании быстро и незаметно раскинулся крупный военный лагерь, представлявший собой весьма серьёзный потенциал: командир Вернон Роше, специальный отряд Синие Полоски, три тысячи пехотинцев из элитного темерского подразделения, полторы тысячи латников и три конные хоругви. За ними с небольшим отставанием следовали многочисленные обозы, полчища слуг, прачек и поваров, готовых в любую минуту исполнить прихоти защитников родины. Однако запасов провизии было не так много, как прежде. Армию снабжали всем необходимым, но королевские амбары быстро оскудевали, так как оброки собирать было не с кого. Сами жители уже давно прозябали чем бог пошлет.
Утро было туманным и холодным, озябшие стражники мелко тряслись, держа в руках алебарды и охраняя вход в палатку командира, где Роше созвал военный совет, состоявший из нескольких бывалых «полосок» и сотников своей армии. Вернон был крайне задумчив, барабаня пальцами по дубовому столу, пока слушал очередной доклад. Теперь многое прояснилось, особенно после того, как его люди допросили нескольких нильфгаардцев, и стало известно о весьма странной и нетипичной активности нелюдей. Целыми толпами они покидали свои дома на территории Темерии и направлялись в Долину Понтара, что совсем недавно была полностью зачищена от захватчиков. Теперь все эти земли оказались под безусловной протекцией представителей Старших Рас, и ни одному человеку не было дозволено пересекать их границы. Тысячи и тысячи коренных нелюдей вдруг повсеместно исчезли из темерских городов и теперь обретались там, в дивном краю, недаром почитаемом за самый лакомый кусочек Континента, живя под защитой скоя’таэлей, которые использовали при ведении войны какое-то новое дальнобойное оружие.
С небольшим опозданием в шатёр зашёл худощавый мужчина средних лет, лысый и с моноклем на оборванной цепочке в правом глазу, что удерживался там на честном слове. Донельзя неряшливо одетый, он нисколько не смущался следов засохшей грязи, облепившей его песочного цвета кафтан по самые колени. Через шею была перекинута тонкая веревка, на которой небрежной гармошкой болтались разномастные башмаки. Теперь-то Роше понимал, что настоящий шпион продумывает свое амплуа вплоть до последней нитки. В данном случае обувь, приспособленная на шнурок навроде твоих баранок, служила ряженому сапожнику для рекламы его кустарной продукции: маркетинговый подход в любых мирах открывал многие двери.
— Приветствую вас, земляки! — воскликнул он. Можно было посчитать, что этот человек очень много курит, ибо голос его был низким и хриплым, но всё же в некоторой степени приятным и притягивающим к себе слушателей. — Не перевелись ещё патриоты на родной земле, это я то бишь. Так вот, дайте патриоту с дороги горло промочить. Бедная моя жопа лишилась прежней упругости и мягкости от долгой поездки, хорошо ещё кобыла подо мной не издохла, так налейте же мне водки, чтоб были силы отчитаться!
— Талер, кончай концерт! — устало поприветствовал его Роше. — Напоим и накормим, только давай по-быстрому покончим с неизвестностью. Где ты шатался так долго?
— О-о, по деревням, по городам, к слову, сколотил деньжат, но и узнал много чего интересного. Часть расскажу сейчас при всех, а часть расскажу тебе, Роше. Так сказать, в интимной обстановке.
— Садись и выкладывай, — Вернон толкнул ногой табурет рядом с собой, но Талер отрицательно помотал головой.
— Говорю же тебе, отсидел я, сука, все свои округлости. Стоя речи толкать буду, — воспротивился тайный агент Темерии, и Вернон подпёр кулаком челюсть в ожидании начала отчёта, всё равно спорить со старым шпиком было бесполезно.
Роше познакомился с Талером, когда ещё не был командиром Синих Полосок. В то полное неопределённости время Вернон был доверенным солдатом Фольтеста и ходил, словно щенок, за королём по пятам как немногословный и суровый телохранитель. Работа была сложной и нервной, но она принесла большую пользу политическому образованию Роше. Он наблюдал за «змеями», извивающимися вокруг короля, называющими себя его друзьями, и учился говорить, наблюдать, помалкивать, делать собственные выводы. Но один урок темерский Пёс усвоил хорошо: никому доверять нельзя.
Во время одной из тайных встреч тогда ещё барахольщик, а ныне кочующий башмачник, предстал перед Роше во всей своей красе. Поначалу Вернон посчитал его странным из-за чрезмерной расхлябанности и нарочитой неопрятности, а стало быть, недостойным доверия владыки Севера, но после нескольких кружек пива в местной корчме он нашёл в Талере весьма интересного собеседника, не обделённого хитростью и живым умом. Он был верным патриотом Темерии, а это командир «полосок» ценил превыше прочего.
— Обращались ко мне местные толстосумы за помощью. Я, знамо дело, притворился глупой молью, помалкивал и позволял им изливать себе душу. Много я херни наслушался, но кое-что интересное узнал. Всё правда. Вожаков у нелюдей трое, и все трое — эльфы. Личности двоих из них узнать была не проблема: Исенгрим Фаоильтиарна, знаменитый Железный Волк и по совместительству бывший нильфгаардский полковник; и Яевинн — в прошлом неофициальный лидер темерских «белок», успешно просравший все до одной боевые задачи. Кабы не вмешался один ведьмак, висеть ему на шибенице или украшать собой орясину вдоль дороги. Третий всегда остаётся в тени, и личность его хер проссышь, но горожане поговаривают, что он тоже эльф. А то, блять, трудно догадаться по ушам торчащим!
— Это Иорвет, — вырвалось у Роше само собой.
— Не может быть! Он давно исчез, а его отряд погиб под стенами Вергена. Много небылиц можно услышать, но то, что видели его труп с торчащей из него стрелой — слово верное, — вмешался один из «полосок».
— Этот ваш «неизвестный» — сколько у него глаз? — уточнил Вернон.
— А я что говорю?! — фыркнул Талер. — Его толком никто не может разглядеть — он лицо за маской, паскуда такая, прячет. «Белки» налетают на нильфгаардцев, убивают их и грабят, хорошо не ебут, а потом уходят восвояси. Что интересно, они не трогают наших северян. Местные жители их больше не боятся: уже поговаривают, что от скоя’таэлей больше проку, чем от темерской армии.
Вокруг стало разноситься недовольное бормотание. Ну, как так-то? Герои родины, которые не раз проливали кровь эльфов во имя покоя горожан, теперь оказались у тех не в чести. Никто из людей не хотел этого слышать и принимать как неоспоримый факт.
— Что с новым оружием? Пленённый «нильф» на последнем издыхании признался, что у каждого из бойцов трёх ушастых командиров на руках имеется некая машина для метания железа, способная уничтожить любое живое существо, это правда? — вопрошал Вернон.
— Я сам охуел, когда услышал! Но да, селяне подтверждают, что эльфы не подходят к «чёрным» близко, а звук, как в ночных кошмарах у маленьких ссыкунов, такой, будто гром в грозу гремит. Несколько секунд, и десятки хорошо экипированных нильфгаардцев падают, изжаленные металлическими конусами, будто никогда не дышали раньше.
Не совладав со своими эмоциями, Роше удивлённо приподнял брови: «Надо же, сука такая, не лгал…»
— Но сколько бы я ни строил предположений — все они по пизде пошли. Не могу понять, что остроухим надо… — рассуждал между тем башмачник.
— Им нужна свобода… — почти шёпотом ответил командир, — собственная земля и договор о перемирии с людьми. Вот чего они добиваются.
— Да хер им в рыло! — выкрикнул один из сотников. — Знаем мы ихнее перемирие, только повернись к нелюдю спиной, так сразу стрела меж лопаток!
Сотника поддержали. Послышался одобрительный свист, многие принялись стучать мечами, выкрикивая слова поддержки. Рокот продолжался бы и дальше, если бы Роше не потерял терпение, стукнув кулаком о стол и поднявшись со своего места.
— Закрыли рты! Что вы, как псы, лаете около повозки, а укусить ямщика не можете?! — крикнул командир. Толпа беснующихся бойцов стихла, и каждый занял своё место на лавке. — Пока нелюди у нас не являются главной проблемой, наша заноза в заднице — это Нильфгаард, именно он разрывает нашу родину на части! — довольно несдержанно выговаривал им Роше, чтобы достучаться до подчинённых. — Значит так, по возможности «белок» не трогать, получится заговорить — хорошо, не получится — пусть сваливают нахер! Сами должны понимать, если остроухие окрысятся ещё и на нас, то проблем не оберёмся. Даже император сидит теперь на троне, что на твоей пороховой бочке — так ушастые дали ему прикурить. А раз он не может справиться с троицей новоявленных мстителей, то вы куда лезете?! Я понятно объясняю?
Вояки почти синхронно закивали, не найдя ни одного основательного замечания супротив командира, который не раз доказывал им свою правоту. Как в народе говорили: «У темерского Пса чуйка на беду — два раза по полжопы». Да и в преданности Роше никто никогда не сомневался, потому все присутствующие безоговорочно прислушались к словам старого солдата и не спеша покинули штабное собрание, оставив темерского командира один на один со своим старым знакомым.
— Всё, кажись, отлипло мясо от костей, присяду, — буркнул Талер, усаживаясь на предложенный ему ранее табурет.
— Бьянка! — громко позвал Вернон. Через пару минут Вэс зашла в командирский шатёр, готовая выполнить любое поручение и едва заметно кивнув старому знакомому башмачнику. — Принеси нам выпить, в горле пересохло, — попросил командир, и воительница безмолвно покинула шатёр.
— Ну, и где ты пропадал, хер моржовый?! Я скучал, сука! — оживился лысый шпион и дёрнул Роше за патту, отчего головной убор съехал с макушки набок.
— Не тронь руками! — шикнул Вернон, хлопнув товарища по плечу, затем поправил свой любимый аксессуар. Талер рассмеялся: он всегда дразнил Роше за нестандартную дворянскую деталь гардероба. — Долго рассказывать… Да и не поверишь ты.
— Я собственными глазами видел, как пьяные рыбаки живого Утопца трахают по очереди, поверю, что бы ты там ни сморозил!
— Ни хрена себе… А Утопец что? — поинтересовался Роше, поморщившись. Не то чтобы командиру было любопытно, но… На то он и бывший глава темерской разведки, чтобы знать всё.
— Не хотелось бы перед обедом аппетит портить, — Талер заговорщицки наклонился к Вернону, — но я слышал, монстр тот кричал, как бордельная блудница какая, мало того, Утопец выжил и потом каждую ночь стал приходить к лачуге рыбаков с морскими дарами в лапах: ракушками там всякими, жемчугами — в надежде на повторение ночи любви…
Роше не выдержал и заржал, отпихивая от себя товарища.
— Да пиздишь ты как всегда! — пришёл он к выводу.
— Раскусил, ни дать ни взять, — признался башмачник, — но история-то занятная. Я ею своих клиентов развлекаю, а они сидят и ушами хлопают, ну, а потом в ответ своими чудесами делиться начинают. Вот тут-то я и нахожу ответы на свои вопросы. Половина из всех этих россказней — брехня, половина — истина. Главное, не перепутать! Но Утопца рыбаки ебли — было дело, правда, сдох он потом.
— Ох, ёбтеть… — прыснул командир.
В этот момент вернулась Бьянка с подносом в руках, на котором стояли две массивные деревянные кружки с темерской ржаной и были абы как набросаны кусочки нарезанного вяленого мяса. Роше махнул рукой в сторону выхода, и девушка быстро покинула шатёр, как обычно не задавая вопросов.
В кармане синего дублета была спрятана пачка сигарет. После переговоров и полной кружки водки Роше всегда выкуривал одну, чтобы привести мысли в порядок. Когда он прикурил от зажигалки, у Талера аж монокль отвалился от глаза и со звоном упал на стол.
— Не колдую я, уймись… — привычно пояснил Вернон, выдыхая белый дым.
— Занятная какая вещица, — башмачник взял в руки зажигалку и несколько раз прокрутил колёсико, высекая искры, затем, когда пламя появилось, охнул. — Откуда?..
К старому товарищу Роше питал доверие и коротко объяснил ему, откуда взялась находка. Рассказал про другой мир, такой далёкий и по-своему прекрасный, мир без забот. И что жизнь там в разы отличается от привычного уклада этой эпохи. Он доверял Талеру, но не настолько, чтобы даже вскользь упомянуть при нём о Иорвете…
— Охренеть… — заключил башмачник, покачав головой.
— Мне долго пришлось объяснять Наталису, что я не предатель, и почему я исчез, а не дезертировал, перед самым нападением Нильфгаарда. Пришлось посидеть в темнице две недели и терпеть допросы… И это после трёх месяцев комфортной жизни! М-да… — он снова сделал затяжку, — запах мочи, кажется, надолго теперь засел у меня в носу… Потом я показал Яну все эти диковинные примочки: сигареты, зажигалку, часы, станки для бритья, твою мать, даже новомодные трусы продемонстрировал!.. Не уверен, что он поверил мне до конца, но так как сейчас война, и после кровавой битвы под Яругой бывалых военачальников осталось по пальцам пересчитать, он решил меня отпустить и разрешил вновь принять командование.
— Сопряжение Сфер существует, и я не удивлён, что есть миры помимо нашего. Я тебе, сука, верю, — проговорил Талер. Роше благодарно кивнул и слегка улыбнулся, отбрасывая выкуренную сигарету на землю.
— Ты что-то хотел мне сказать с глазу на глаз? — спросил Вернон.
— Дело щекотливое, Роше. Не только я могу поплатиться головой, если кто из наших самых главных шишек пронюхает о нашем разговоре…
— Не томи, — подтолкнул командир.
— Император в отчаянии, партизанские отряды Севера портят ему радостную картину недавней победы, а теперь ещё и нелюди против него взбеленились. Прошёл слух, что он хочет перемирия в обмен на полную капитуляцию и нашу помощь в борьбе против эльфских повстанцев. Да, сука, грустно это всё! Но если хорошо подумать, он обещает полную свободу Темерии. Наша родина может стать вассалом Империи и навсегда забыть о войне!
— Тебя и меня наши шишки пошлют нахер, а то и вовсе повесят за предательство, — ответил Роше. Предложение было возмутительным для любого патриота Северных Королевств, но в то же время заманчивым и в какой-то мере правильным. Люди устали от войны, голод и болезни истязали простых жителей, но как можно добровольно лишиться всего, за что темерцы так долго проливали кровь?.. Снюхаться с «нильфами»… Такой расклад Вернону и в страшном кошмаре привидеться не мог.
— Не торопись с выводами, — Талер приподнял ладонь. — Встреться с одним человеком в Редании, хорошо тебе знакомым, он всё расскажет. Скользкий, сука, тип, но как рыба в воде в политической конъюнктуре. Он мне пояснил некоторые нюансы и навёл на правильную мысль.
— Дийкстра? — догадался Роше. Только один из его знакомых шпионов обитал в Редании и проворачивал там свои тёмные дела. Не сказать, что Вернон относился к данной персоне положительно, но иной раз сотрудничество с Сигизмундом приносило свои весьма полезные плоды.
— Он, он, здоровенный детина, и связи у него налажены какие надо. Оставь на время свои обязанности, сделай рискованный шаг — и всё окупится, Роше…
— С неделю назад я отправил письмо Радовиду, — Вернон достал из кучи бумаг на столе один лист и стал всматриваться в красивые завитки, — только сейчас пришёл ответ. Государь согласился встретиться со мной и обсудить возможную взаимопомощь.
— У короля Редании поехала крыша — Дийкстра это подтверждает. Нет, дули воробьям он не крутит, но страдает патологической манией преследования. От каждого ждёт подвоха, в каждом втором видит предателя, а любой маг, попавшийся ему на глаза, умирает в муках без суда и следствия. Не думаю, что это хорошая идея, рассчитывать на его поддержку.
— Как только попаду в Реданию, встречусь и с Радовидом, и с Дийкстрой, а там посмотрим, что они мне предложат, — решил командир «полосок».
— Хорошо, — кивнул Талер. — Но будь осторожен, что один, что другой полон блох, как шелудивая дворняга, и не знаешь, от кого больше проблем нахватаешься… Кровь прольётся так или иначе, делай выбор здраво. А я пошёл — спать хочу. Завтра снова в путь, меня ждёт увлекательный мир дикого и необузданного Каэдвена! — и он повёл рукой, рассекая воздух.
— Не спейся там, — посоветовал Вернон.
— Я только пригубить, алкоголь для связки слов, сука, самое то! Встречусь с Иржиком Марконо — это он и передает мне ценные сведения.
— Марконо? Он жив?..
— Ещё как! Крутится среди каэдвенской знати, порой выступает как глас народа — vox populi, понимаешь — перед величеством, мать его, Хенсельтом. Простой люд его за это привечает. Скажу тебе по секрету, что у Иржика давно на «Последнего единорога» зуб, так что имей в виду, у тебя в Каэдвене есть единомышленник.
— Как скажешь, Талер. До встречи, — Роше приподнялся, чтобы пожать товарищу руку.
— Не прощаемся! — воскликнул башмачник.
Мотающийся по всему белу свету шпион покинул шатёр и оставил Роше наедине со своими мыслями. И были они неоднозначными…
Возвращение домой не было радостным для Вернона, он надеялся, что чувство вины перед своими бойцами пройдёт, что он сделает всё возможное для защиты своей родины… Но это оказалось куда сложнее. Он толком не рассказал своим бойцам, где он был, боясь быть непонятым и укорённым. Предметы из будущего он тщательно прятал от посторонних глаз, кроме сигарет, и то первое время — утомился от назойливых вопросов и удивлённо вылупленных глаз, потому припрятал горячо любимые сигареты до того момента, когда будет находиться в одиночестве, а на людях курил трубку. Кашлял в первое время, но потом приспособился — это дело наживное. Объяснялся он о своём подозрительном исчезновении и столь же внезапном появлении кратко: попал в другой мир случайно и никак не мог из него выбраться. Рафаэль тоже пришёл вместе с ним случайно, мол, не по своей воле, чтобы избежать ещё большего давления на паренька… Но это уже другая сторона медали, и Рафу в новом мире жилось несладко.
О Иорвете, соответственно, ни одного слова сказано не было. Роше казалось невозможным даже упоминать его имя. «Полоски» не поймут их взаимодействия, пусть и самого безобидного, а уж любовную связь точно не простят.
Роше сложил руки на столе и положил на них голову, глаза его закрылись, потому что чувства, которые он таил от всех, стали выбираться наружу. Он долго вёл себя словно робот: говорил то, что положено, делал то, что прикажут; убивал, допрашивал, писал отчёты, тренировал солдат, строил планы, порой не засыпая до самого рассвета, и всё для того, чтобы не чувствовать…
А сейчас всё перевернулось с ног на голову. Стоило произнести имя этого проклятого эльфа, и весь мнимый покой темерца магическим образом разрушился. Так было всегда, но теперь это происходило вперемешку с неконтролируемым выбросом счастья, оттого что его эльф жив, и он на полпути к успеху. А это значит, Иорвет выполнит своё обещание и вернётся… Роше оставалось только ждать и не мешать ему, да разве что пытаться уберечь то немногое, что осталось от Темерии.
Как всегда сердцу было проще управлять влюблённым мужчиной, чем холодному разуму. Но ведь раньше всё было так просто, почему сейчас ожидание стало невыносимым?! Когда Роше был один и наслаждался свободой, он не знал любви, не знал, насколько это прекрасно засыпать в объятьях того, кто дорожит тобой. А сейчас он измучился прятать свои эмоции, маялся от войны и крови. Ему нужен был его безумный зеленоглазый эльф. И чем скорее, тем лучше…
Вернон приоткрыл рот и простонал от бессилия сквозь зубы.
Порой, когда просиживал за делами до глубокой ночи, Роше представлял себе, как Иорвет врывается к нему в комнату, сметает все его бесценные бумаги со стола и предлагает альтернативу скучному времяпрепровождению, распластавшись перед ним на столе… После таких фантазий Роше и вовсе забывал, что такое сон, пока дурные и пошлые мысли не покидали его голову…
***
Стрела поразила цель ровно по центру, лучник зарядил стрелу снова и выстрелил чуть выше, туда, где должно располагаться сердце — точное попадание.
—
И что теперь делать? — спросил Исенгрим. —
Твой план не работает. Северяне согласились на переговоры с «нильфами», и вскоре император натравит всех темерцев, каэдвенцев и реданцев на нас.
—
Я знаю, что происходит, и думаю, как поступить, — Иорвет выпустил ещё одну стрелу, и она попала чучелу с рисованным изображением Эмгыра прямо в лоб. Молчавший пока Ястреб сидел подле Фаоильтиарны и лениво смотрел на то, как Иорвет упражняется в стрельбе.
—
Мне кажется, или Старый Лис, хвалёный стратег и просто выскочка, сдаёт свои позиции? Какой прекрасный ход! Вскоре каждый человек будет желать крови нелюдя — выигрышное положение, нечего сказать. Ты подставил нас, а за провал миссии во времена моей молодости…
—
И что ты со мной сделаешь, Яевинн? Отшлёпаешь меня? — Иорвет обернулся, призывно скользнув взглядом по Ястребу, тот стушевался в одну секунду и, что-то бормоча себе под нос, торопливо вышел за пределы роскошного сада. Лис-таки нашёл рычаг давления на ядовитого сородича: тот до смерти боялся покушения на свою, по всем признакам, хрупкую гетеросексуальность, а потому всегда сбегал от двусмысленных провокаций буквально наутёк.
—
Хватит доставать его — Яевинн на грани кровопролития! — и Железный Волк устало закатил глаза.
—
Пусть не лезет ко мне, и я не буду трогать его.
—
Нам нужно переждать бурю. Посмотрим, как будут развиваться события, и какое решение примут люди, тогда будем действовать по обстоятельствам.
—
Нет, — отрезал Иорвет и качнул головой. —
Теперь настал момент встретиться с Роше и убедить его кое-что для меня сделать.
—
Неужто теперь твоя связь с человеком может пригодиться! Или ты просто соскучился? — хмыкнул Фаоильтиарна.
—
Я безумно тоскую по нему, брат… Однако сейчас он нужен мне для нашего общего дела, — Лис лукаво ухмыльнулся, посмотрев на командира, —
только одно другому не мешает, сам понимаешь…
—
Но мы даже не знаем, где его искать! О деятельности Синих Полосок ходят только слухи, и они разбросаны по всей темерской территории. Пёс со своей армией не задерживается на одном месте дольше недели.
—
Найдём. Роше не умеет действовать тихо. Удвоим вылазки, и Синие Полоски попадутся нам на пути.
—
Ты настолько уверен в нём? А если Роше откажется сотрудничать с эльфами?
—
О, старый друг… Каким бы Вернон ни был закоренелым упрямцем, я — его слабое место, он не сможет устоять перед моими чарами.
—
Боги, избавьте меня от подробностей, — пробурчал Исенгрим, поднимаясь с кресла. —
Кстати, прибыла ещё одна партия с горючими смесями и кольями, зачем нам столько? Уже четыре рва на поле выкопано и засыпано порошком.
—
Этого недостаточно, поверь мне, — ответил Иорвет. Исенгрим пожал плечами, после чего оставил соратника одного. Со злобным оскалом на губах старый Лис натянул тетиву и выпустил стрелу прямиком Эмгыру в нарисованный глаз, подмигнул ему, оставшись довольным своей меткостью, и тут же отложил лук в сторону. Затем подошёл к небольшому столу, где были аккуратно расставлены колбы со всевозможными ингредиентами, только что изготовленные по персональному заказу. Он сделал выбор в пользу прозрачной склянки с серебристым порошком. Эльф аккуратно высыпал вещество на металлический поднос, после чего поднёс свечу и осторожно поджёг. То вспыхнуло высоким алым огнём, однако порошок хоть и оплавился, не исчезал и продолжал гореть. Тогда эльф взял в руки графин с водой и, плеснув жидкость поверх пламени, попробовал затушить его. Не вышло. Алхимический порошок продолжал гореть, даже будучи мокрым. Увидев это, Иорвет хищно улыбнулся:
— Идеально…
***
— Капитан?..
Роше вздрогнул и резко оторвал голову от стола, на котором успел заснуть в сидячем положении. Это была Бьянка. Она вернулась в шатёр, как только узнала, что Вернон так из него и не выходил.
— Сколько я спал? — сонно спросил командир, потянувшись и хрустнув позвонками.
— Уже стемнело, ты ужин пропустил.
— Тут мясо осталось на столе, перебьюсь. — Он заметил смятение во взгляде подчинённой и нахмурил брови. — Вижу, что-то произошло, и ты об этом хочешь сказать. Выкладывай!
— Помнишь, мы укрывались в деревне Нагиб неделю назад, когда «нильфы» устроили на нас облаву?
— И?
— Сегодня я встретила женщину из той деревни, она пожаловалась, что после нас пришли «чёрные» и требуют справедливости. Мол, за каждого убитого нами бойца они будут убивать по одному селянину. А они и так там бесчинствуют, насилуют женщин и забирают последние припасы…
— Что ты предлагаешь, Бьянка? Сейчас идёт война, а на войне умирают люди, не только военные, но и гражданские — всех не спасёшь…
— Но мы могли бы туда вернуться ненадолго, чтобы выбить нильфгаардцев. Туда полдня пути всего — пусть местные вздохнут свободно. Они нам помогли, Роше!
— Я не могу перебрасывать людей из стороны в сторону. Уйдём южнее — «нильфы» на севере начинают наглеть, побежим на север — юг будет страдать от их нападок. Мы ждём приказа от Наталиса, как нам действовать дальше, а я не могу разбрасывать свои силы где ни попадя, когда мы в любую секунду обязаны собраться и направиться в ту точку, на которую укажут!
— Но…
— Разговор окончен! Проверь, как там бойцы, и иди отдыхать! — оборвал командир.
Вэс от досады поджала губы и стрелой выскочила из шатра. Роше тяжело уронил лицо в ладони. Как же он устал от всего этого, и надежды на лучшее уже почти не осталось…
***
День в лагере темерских повстанцев начинался всегда однообразно. Подъём, построение, туалет, разминка, завтрак. Потом командир проводил тренировки, на которых спускал с подчинённых три шкуры: бег с утяжелением, отжимания, приседания, рукопашный бой, бой на мечах и стрельба из арбалета. Если день проходил без происшествий в виде стычек с недругами, то бойцы со спокойной душой отправлялись на обед и послеполуденный отдых. К вечеру Роше опять собирал свою армию и устраивал разнос за ошибки, которые вояки совершили за день, после чего следовали наказания. Самые разные: от дежурства в прачечной и полевой кухне до прилюдной порки, но это в крайнем случае. Вернон никому не делал поблажек, любимцев у него нет и никогда не было, потому Рафаэлю доставалось больше всех…
Парень часто ныл, когда выбивался из сил во время тренировок, приговаривал, что пора бы Синим Полоскам сменить своего фитнес-тренера, а то Роше вконец озверел… Это была ошибка. Как и всё остальное, что он делал: не так бежал, не так махал мечом и слишком много говорил, отчего был частым гостем в прачечной и на кухне. С другой стороны, было неплохо, ведь он всегда оставался чист и сыт, а также проводил меньше времени с Синими Полосками, которые парня на дух не переносили.
Постоянные смешки, подножки и тычки в спину уже стали для него обыденностью. Раф общался только с Бьянкой днём и с Роше — по вечерам. Вернон был рад этим непринуждённым разговорам, так как только с ним темерец мог свободно обсуждать свою потерянную жизнь в будущем.
— Ты скучаешь по нему? — однажды спросил подопечный. Роше, только что давивший улыбку, сразу погрустнел и скрестил руки на груди. — Я сам уже по Иорвету соскучиться успел, представляю, каково тебе сейчас…
— Не представляешь… — ответил Вернон, многозначительно глянув на Рафа. А это означало, что беседа зашла в тупик, и парню пора уходить.
Сверчок, как и его командир, свыкся со своей нынешней судьбой, с отсутствием развлечений и достойной гигиены, однако иной раз капризничал, выклянчивая исписанную командиром бумагу для личных нужд.
— Это… Час для глубокого самоанализа настал, — говорил ему Рафаэль.
— Вот тут, с краю можешь забрать, но учти, бумага помарана, задница будет чернилами испачкана, — напутствовал Роше.
— Пусть лучше чернилами, чем продуктами жизнедеятельности, — отвечал Рафаэль, забирая ценный презент со стола командира.
— Логично, — вздыхал Вернон, не отрываясь от своего отчёта.
В остальных делах пронырливый парень достиг своих собственных успехов. К примеру, соорудил средство для полевого туалета на манер деревенских умывальников. Притащил деревянный бочонок, покрытый смолой изнутри, проделал в дне дырку и вставил туда металлический прут, зафиксировав кожаной прокладкой. Затем выкопал небольшую яму и установил в ней бесхозную тумбочку, куда запихнул таз с уже подготовленным отверстием для слива. Как только вся конструкция была собрана, Рафика чуть не разорвало от гордости, что именно он сможет просветить средневековых неандертальцев и научить их комфорту.
— Та-дам! — взмахнул он руками, представляя своё изобретение командиру. Роше оказался под впечатлением и похвалил пришельца за находчивость. Вернон потом весь вечер выслушивал, как тот с горящими глазами рассказывал о тех возможностях, которые можно использовать. Впереди столько изобретений, и когда кончится война, Раф твёрдо решил стать бизнесменом. Закупит необходимые материалы и начнёт изготавливать, а потом и продавать современные ему безделушки. Роше смеялся, но не старался разрушать заоблачные мечты молодого солдата. Каждому бойцу нужна надежда, и, если Рафаэлю помогают выживать новые идеи, он не станет его отговаривать.
Единственное, что беспокоило Вернона, это рьяное домогательство подопечного к своей названной дочери — Бьянке. По сути дела ему было всё равно на взаимоотношения внутри коллектива, и Вэс сама за себя могла постоять. Однако в самом начале парень имел неосторожность восхититься полуоткрытой грудью воительницы, да ещё при Роше. И это сразу после того, как он подарил девушке букет полевых цветов, ещё и комлимент приторный отвесил. «Какие прекрасные глаза!» Несчастный букетик тотчас отправился на помойку, а Рафик был схвачен за грудки и припечатан к ближайшей стене самим Верноном, как только Вэс исчезла из их поля зрения.
— С ней так нельзя, сынок, — прошипел командир.
— Роше, да что такого?! Классные же сиськи!
— Ты не понял. Она не такая. Пусть одевается, как хочет, но у тебя нет ни единого основания считать её шлюхой!
— У меня и мысли не было! — затараторил Рафик. — Она нравится мне, Веня, но не знаю я, как подступиться к ней…
— Она солдат и ценит силу, а ты… — Вернон остановился, сдержавшись от порыва сказать обидное. Раф сощурился, пояснений ему не требовалось, он и так понял, что Роше считает его слабаком.
— Я ведь стараюсь, командир, ты же знаешь… Из кожи вон лезу, чтобы тут прижиться, но все изначально считают меня никчёмным нахлебником! Даже когда я выполняю что-то правильно, ты делаешь вид, что этого не замечаешь, а я жду, жду, когда ты скажешь: «Рафик, ты молодец, я горжусь тобой!» — на глаза Рафика навернулись слёзы, но он дал себе зарок, что больше никогда не заплачет, и до скрипа сцепил зубы. Темерец тут же отпустил паренька.
— Послушай меня внимательно, Рафаэль. Я был таким, как ты сейчас, очень давно… — вкрадчиво начал Вернон. Тот насупился, не поверив своим ушам. — Вылез из гнилых трущоб и отвоевал своё место в этом мире. Меня считали жалким, грязным оборванцем, который не имеет права носить темерский мундир. Но я доказал им всем, что могу многое, рвал руками и зубами всех, кто сомневался во мне, и добился своего — стал достойным человеком. И ты сможешь. Если повзрослеешь…
— Я понял… — Рафик сник, понуро опустив голову.
— А что насчёт Бьянки? — спросил Роше.
— Я люблю её и добьюсь расположения, — парень смело посмотрел в глаза командиру и тот улыбнулся, качнув головой.
— Ты не задумывался, почему так? Почему привлекательная девушка отвергает любые романтичные порывы с твоей стороны? Думаешь, ты один такой резвый, который падал перед ней на колени?
— Ну, она… — замялся парень.
— Я нашёл Вэс пять лет назад, когда только стал командиром специального отряда Темерии. Во время одной из зачисток очередного лагеря скоя’таэлей я нашёл истерзанную девушку с пронизывающими синими глазами, полными отчаяния, но в то же время в них было столько силы, что я забрал её с собой. Вы́ходил, обучил военному ремеслу и принял в отряд. И далеко не сразу мне удалось заставить её хоть немного забыть… Такое и захочешь, не забудешь, — произнёс Роше, хмуро покусывая губу. — Командиру «белок» пришлась по вкусу красавица-дхойне, и именно на ней он вымещал все свои обиды. Насиловал чуть ли не каждый день, избивал и морил голодом… Она как-то сказала мне, что готова вытерпеть любые пытки, но только не член ненавистного ей мужика. Как ты думаешь, способна ли она поверить сладким речам после всего, что с ней случилось? — Рафик отрицательно замотал головой, тяжело проглотив тугой комок в горле. — Не стану отрицать, я иногда использую красоту Бьянки для выполнения задания, и мужчины кипятком ссут от одного её тёплого взгляда, но это всего лишь её работа — на самом деле ей не нужны серенады при луне, и это не твоя вина. Смирись.
Разговор был окончен. Роше отправился в штабную палатку, а Рафаэль битый час простоял на улице, обдумывая слова командира.
После неудачного разговора с Верноном Бьянка подошла ко всем «полоскам», рассчитывая на их поддержку, но те лишь пожимали плечами, ссылаясь на то, что пойдут спасать жителей деревни, только когда Роше даст добро. Девушка уже отчаялась добиться справедливости и решила пойти на дело самостоятельно. В той деревне оставалось много женщин, и она просто не могла допустить, чтобы издевательства над ними продолжались.
Дождавшись момента, когда соратники улягутся спать, Вэс прошмыгнула мимо дозорных и рысью метнулась в сторону выхода из лагеря.
— Бьянка, ты куда?! — окликнули её сзади.
— Тш-ш-ш! — зашикала она, как кошка, сев на корточки и заприметив Сверчка. — Иди сюда! — она поманила его рукой. — Что ты тут забыл?! — злобно вопрошала она, когда парень приблизился. Ещё не хватало, чтобы из-за какого-то идиота её дерзкий план сорвался.
— Мне не спится. А ты куда собралась? — спросил он, сощурившись.
— Не твоё дело!
— Ты решила ослушаться приказа, да? Так и знал. Роше будет очень недоволен, — приговаривал он, почувствовав свою власть над обстоятельствами.
— Только попробуй проболтаться, предатель, я тебе такую жизнь устрою — сбежишь к своей мамочке, захлёбываясь слезами!
— Ещё как пойду и всё Вернону расскажу, да, да, да, — преувеличенно запричитал он, пока Бьянка чуть не взрывалась от злости. — Если только ты не возьмёшь меня с собой.
— Что?!.. — опешила та.
— Ты подошла к каждому мужику из отряда, кроме меня, и получила от ворот поворот, а я знаю, куда ты идёшь, почему идёшь, и хочу помочь… Эти люди были добры к нам.
— Нет уж, проваливай!
— Почему ты сомневаешься, что от меня будет польза?! Я кое-что уже умею, Бьянка! Уж лучше мне сдохнуть, чем я позволю кому-нибудь тронуть тебя хотя бы пальцем!
— Да что ты о себе возомнил, а? Получил тетивой по роже, пока пытался её натянуть? Хорошо, до кости не распорол, но мозг, видать, всё-таки задело.
— Я учился тогда, теперь стреляю… средне.
— Забудь, что видел меня здесь. Я вернусь к следующему вечеру.
— Роше-е! Роше, она здесь! — заорал он резко, Бьянка повалила парня на землю и закрыла ему рот ладонью, тот ухмыльнулся, хитро смотря на перекошенное яростью девичье лицо. Бьянка отпустила его и сквозь зубы бросила:
— Ладно, пошли. И чтоб не трещать мне по дороге, а то оставлю на корм Гулям!
— Как скажешь, прекрасная Сирена… — разулыбался он. Первая победа была у него в кармане. Вэс закатила глаза и двинулась в сторону выхода. Но не успели они отойти от лагеря на несколько шагов, как Рафик запел. — Твои глаза-а-а такие чистые, как небо, назад нельзя-я-я…
— Заткнись, бестолочь!
— Всё. Молчу.
***
Наручные часы размеренно тикали на столе, отмеряя третий час ночи. Роше не спалось, он вновь засиделся допоздна над бумагами. Поводив вдоль носа соколиным пером, прикреплённым к пишущей ручке, он всё надеялся, что ему удастся уловить запах Солнца, запах Иорвета, который много лет таскал это перо на своей красной повязке. Но его не было. Подарок на свой день рождения Вернон прятал от посторонних глаз, но использовал по назначению, когда приходилось заниматься опостылевшими отчётами.
Встав из-за стола, он вышел из штабной палатки и двинулся по направлению широкого шатра, где были расквартированы Полоски, и где отдыхал сам Роше. Осмотрев спальные места, мужчина остановился взглядом на пустующей койке — она принадлежала Рафику. Пришелец ещё никогда не бродил ночью по лагерю, опасаясь нарваться на прожжённых битвами старых вояк. Роше присмотрелся внимательнее и заметил, что Бьянка, вот те раз, в кой-то веки укуталась с головой в одеяло. Мужчина подошёл ближе и тронул девушку за плечо, но к удивлению Роше, оно оказалось слишком мягким. Он мигом сдёрнул покрывало и обнаружил под ним только свёрнутую абы как кучу тряпья. От внезапной догадки внутри у подозрительного партизана всё перевернулось. Он подскочил к первому попавшемуся бойцу, им оказался Силас, и, схватив того за грудки, резко рванул вверх.
— Где Бьянка?! — почти прокричал он.
— Что… Что случилось?.. — прохрипел тот в ответ, вяло моргая глазами.
— Куда делась Вэс?!
— Она… Понятия не имею. Бьянка подошла ко мне вечером и всё болтала о той деревне, где куча баб осталась, и что нужно идти туда — спасать местных. Ну, само собой, я отказался, и она от меня отстала.
— Убьют же… — выдохнул Роше.
«Неужели посмела ослушаться?!» — негодовал про себя он.
— Подъём! Боевая тревога! — закричал Вернон. — Поднимайтесь, ленивое отребье, дело назрело!
Бойцы специального темерского отряда в минуту собрались около палатки в полной боевой готовности. Роше уже седлал свою лошадь, покрикивая на подчинённых и побуждая тех ускориться.
— Ну, скоты строптивые, отхватили вы себе парные наказания, будете ссаные солдатские тряпки стирать до конца своих дней! — яростно приговаривал командир, когда нёсся по лесной тропе галопом. — Только бы не лезли на рожон… — взмолился он.
