Отступники

      Начинало светать, а Вернон всё гнал и гнал свою лошадь в сторону деревни Нагиб. Уже стали виднеться покосившиеся изгороди для скота и давно заброшенные огороды, значит, он скоро прибудет на место. Вслед за ним скакали «полоски», но слегка отстали от внезапно сорвавшегося с места командира.       Вернон начал прислушиваться, чтобы уловить издали звуки боя, но сквозь топот копыт кобылы ничего так и не услышал. Проскочив мимо первого домика, Роше наконец услышал звуки борьбы и крик… пронзительный крик Бьянки.       Они не понимали, что с ними произошло, а ведь так всё хорошо начиналось. Рафик с Бьянкой прибыли в деревню перед рассветом и стали втихаря убивать бесчинствующих там нильфгаардцев. Поначалу казалось, что «чёрных» тут совсем немного, но потом, когда один из «нильфов» поднял шум, непонятно откуда к деревне сбежалось около двух десятков захватчиков.       Молодые люди сражались отчаянно. Вэс со свойственной ей страстью в бою рубила врагов направо и налево, не жалея своих сил и выкрикивая грязные ругательства. Раф же, не ожидая от себя подобной прыти, тоже не боялся замарать руки, ведь его воительница в тот момент находилась в опасности, а он дал слово, что защитит её. Но врагов оказалось слишком много для двоих отчаянных солдат. Стоило одному из нильфгаардцев ударить девушку металлической рукавицей по лицу, та упала на землю и больше не смогла подняться — её не стали добивать, оставив себе на закуску…       — Бьянка! — отчаянно закричал Рафик, когда увидел, что трое «нильфов» утаскивают её прочь. Она кричала и брыкалась, но сил сопротивляться у неё не хватало. Кажется, весь мир перевернулся перед глазами молодого человека. То, чего Вэс больше всего боялась, и от чего Раф хотел защитить любимую девушку, могло вот-вот произойти.       Офицер нильфгаардцев заметил безысходность во взгляде солдата Темерии и решил насладиться местью за своих павших товарищей с лихвой. Он набросился на Рафика, размахивая мечом из стороны в сторону, отчего тот растерялся — столь серьёзный противник попался ему на пути впервые. Раф попытался поставить блок, но от сильного удара меч выскочил из рук, и парень остался без оружия. Ему тут же прилетело кулаком в лицо от офицера. Этого хватило, чтобы выбить из юркого мечника всю прыть и заставить его глотать пыль, лёжа на земле.       «Нильфы» начали смеяться и переговариваться между собой на чужом слоге, что-то решая. Рафик понял, что они задумали, когда его схватили за ногу и потащили в сторону пленённой Бьянки.       — Она нрахвится тибе? — офицер обратился к Рафу на ломаном всеобщем языке, когда поднял его на ноги за воротник. — Знечит, тибе понрахвиться смотриеть…       Один из солдат Нильфгаарда разорвал на девушке рубашку, которая и так ничего не скрывала. Грудь её совершенно оголилась, радуя похабные взгляды солдат, за что вражеский лазутчик получил смачный плевок в лицо. Вэс тут же вскрикнула от оплеухи, поплатившись за свою выходку. Из уголка губы потекла кровь, из глаз заструились слёзы, когда чужие мерзкие руки прошлись, издевательски поглаживая, между ног, а затем потянулись к завязкам на штанах. Бьянка посмотрела на Рафа и всхлипнула: столько боли парень увидел в больших, синих глазах девушки, что понял, она лучше умрёт, чем с ней снова случится насилие.       — Твари конченные! Отпустите её! — закричал пришелец, дёргаясь вперёд, чтобы вырваться, но хватка офицера была крепкой. Его требование исполнили после очередного рывка, и он нелепо упал на землю, вызывая смех у захватчиков. Раф сжал зубы, сколько было сил, рискуя сломать челюсть. Ему вдруг стало всё равно, что с ним могут сделать, насколько громко над ним будут смеяться. Его обещание будет исполнено, и пусть он умрёт сейчас, но он сумеет защитить Вэс. Сверчок вытащил из голенища сапога спрятанный клинок и стал ждать, пока офицер вновь подойдёт к нему. Бьянке уже заломили руки за спину и поставили на колени, когда один из «нильфов» приспустил свои штаны и стал пристраиваться к девушке сзади.       Солдаты остановили потеху в тот момент, когда услышали крик, а потом столь знакомый на войне хлюпающий звук — их бравый офицер упал замертво с перерезанным горлом, а Раф стоял над ним с клинком в руке, с ног до головы испачканный чужой кровью. По взгляду парня было ясно, что так просто он сдаваться не собирается.       — Bloede! — заорал один из «чёрных» и бросился в атаку. Один взмах мечом — другой… Раф избегал атак молниеносно, то припадая к земле, то отскакивая в сторону. Выждав момент, он запрыгнул «нильфу» за спину и воткнул клинок тому в горло. Оба упали на землю. Раф лишь успел перекатиться на спину, но не смог подняться на ноги, как второй солдат подоспел к месту драки, ударив парня мыском сапога под рёбра.       Воспользовавшись этой ситуацией, Бьянка ударила насильника локтем в пах, тот взвыл и упал на колени, схватившись за самое ценное, что у него было. Вэс вскочила на ноги, мигом подобрав меч «нильфа»: её совсем не смущало, что она стоит в одной распахнутой рубашке и трусах. Короткий взмах, и лезвие меча точно вошло захватчику в рот, выбивая верхние зубы и заталкивая их вглубь.       Она видела, что Рафика безбожно избивают, и поспешила на помощь, но вдруг резко остановилась, когда услышала топот. Стоило Бьянке обернуться, как по её спине пробежал холодок. Ещё с десяток нильфгаардцев прибыло на помощь своим соратникам.       Нужно было уносить ноги. Они просто не справятся с этой оравой. Они… проиграли.       — Сучара! — крикнула Вэс, полоснув другого «нильфа» по затылку и отделяя голову от тела лишь наполовину. Рафик едва дышал, держась за грудь. Он не мог нормально вздохнуть, похоже, несколько рёбер у парня оказались сломаны. — Вставай, Сверчок, ну! — причитала она, пытаясь поднять Рафа на ноги.       Их окружили, не успела Бьянка и моргнуть. Тогда они встали спина к спине, выставив вперёд мечи. «Нильфы» ухмылялись, глядя на обнажённую девушку, тогда как на худощавого солдата за её спиной смотрели с явным презрением.       — Это конец, Вэс?.. — спросил Рафик.       — Нет! Бейся, пока стоишь на ногах! Мы заберём с собой в могилу их всех! — громко выкрикнула она.       — Я с тобой, Бьянка… Убьём их! — шепнул он в ответ.       Они кружились и делали выпады, отгоняя от себя врагов, но те в ответ лишь смеялись и отскакивали в сторону: их забавляли жалкие попытки молодых людей навредить им. Но как только Рафику удалось зацепить одного нильфгаардца, разрезав тому ногу от колена до самого паха, шутки кончились. «Чёрные» взяли северян в плотное кольцо, не давая им пространства для манёвра, и тут в глаз одного из «нильфов» воткнулся метательный нож.       — Роше! — победоносно воскликнула Бьянка, и на её лице расцвела счастливая улыбка.       — Дорогой ты мой! — воскликнул Рафик с нотой истерики в голосе, даже нильфгаардцы обернулись на парня, не поняв, к кому он обращается.       Командир Синих Полосок опустил руку, которая только что метнула нож, и отцепил ею булаву с пояса, хищно оскалившись. Вернон перешёл на бег — ярость его сейчас была так сильна, что он был готов буквально раздавливать головы «нильфам» голыми руками. Ворвавшись в плотное кольцо врагов, он одним ударом размозжил одному из них череп. Другой, что замахнулся на Роше мечом, получил мощный блок, затем удар ногой в живот, а после падения был тут же проткнут насквозь.       Рафик и Бьянка тоже не стояли без дела, они выбрали себе соперников и мастерски уходили от их смертоносных атак. Вернон был весь заляпан в крови, но не прекращал движения, перемещаясь размашистыми шагами туда-сюда, чтобы одолеть сразу двух противников. Первый лишился головы, второму темерец перерезал горло от уха до уха.       За спиной Роше внезапно закричала Бьянка, он обернулся и увидел, как Рафик заваливается набок. Оказывается, парень встал впереди воительницы и получил удар по лицу. Резаная рана была глубокой, от виска до подбородка, и кровь из рассечённой скулы лилась сплошным алым потоком. Вэс, забыв, что сейчас идёт бой не на жизнь, а на смерть, упала на колени перед окровавленным Рафаэлем и заплакала.       — Бьянка, мать твою! Поднимай свою жопу и дерись! — позвал командир, но она его не слышала. Роше понял, что не успеет добежать до подчинённой и отразить уже направленный на неё удар. Он не мог поверить в то, что сейчас потеряет их обоих.       Стрела, прилетевшая из недр леса, оборвала жизнь нильфгаардцу, едва тот занёс свой меч над головой Бьянки. Далее последовал целый дождь из стрел. «Нильфы» падали один за другим на землю, успев только издать вялый вскрик. Синие Полоски в полном составе подоспели, когда побоище уже почти закончилось, и повсюду валялись трупы захватчиков.       — Парни, Рафика ранили. Перебинтуйте и мухой мчитесь до ближайшего лазарета, распорядитесь, чтобы подлатали, потом обратно в лагерь. И проследить, в сознании он будет или нет! — рявкнул темерский командир.       Роше проследил взглядом за удаляющимися бойцами, которые несли на руках раненого Рафика. Бьянка шла следом и заботливо придерживала парню голову. Вернон беспокоился за него. Хоть он и видел самый конец потасовки, было похоже на то, что парень проявил себя храбро и защитил совсем не беззащитную девушку, пожертвовав собой. Однако ему необходимо было остаться, чтобы выяснить все обстоятельства чудесного спасения.       Мёртвые «нильфы» лежали, покуда хватало глаз: скоя’таэльские стрелы торчали из их тел, как пики из бычьего загривка на корриде. Роше решил задержаться. Раз уж «белки» не стреляют, значит, не хотят его убивать, и есть шанс завести с ними разговор. Ждал он не зря, пятеро скоя’таэлей вышли из леса и уже приближались к нему. Первый шёл явно командир — оружия он в руках не держал, в отличие от четверых бойцов. И шёл он спокойно, уверенный в своей безопасности, а это значит, здесь они были не одни, и целая свора остроухих затаилась где-то поблизости, среди лесной зелени, в качестве защиты.       — Ты Роше? — спросил командир «белок», когда подошёл чуть ближе, и чувствуя на себе оценивающий взгляд. Эльф двигался плавно, как бы танцуя, был высок и при этом имел весьма сухое телосложение. «Регулярно недоедает, — подумал про себя Вернон, — знаем, проходили. Однако какая грация, чёртовы эльфы». Он пристально глянул в его лицо. Длинные волосы свободно спадали вдоль плеч, слегка прикрывая высокие, острые скулы. Из-под смоляных бровей недоверчиво поблёскивали миндалевидные глаза. А судя по недовольной роже сейдхе, за этим было не трудно угадать его мерзопакостный характер.       — Нет, сука, Эмгыр Вар Эмрейс! Что надо?! — выплюнул Вернон, подозрительно поглядывая на вооружённых повстанцев, а про себя присвистнул. На каждом эльфе была справная махакамская броня, у троих за спинами поблёскивали чистой сталью мечи из Синих гор, у четвёртого — устрашающего вида бердыш, всё с теми же махакамскими насечками, и у всех — короткие топорики, заткнутые за пояс с одной стороны, и… Роше аж поперхнулся, когда его взгляд скользнул по их мягким поясным подсумкам. Никому другому, конечно, было невдомёк, но уж Роше-то точно знал, какую форму имеют огнестрелы! «Так этот одноглазый уже и краснолюдам успел бошки заморочить?! Намутил же ты, Иорвет, кашу!»       Ястреб обвёл грубого человека новым недоверчивым взглядом, но по описанию внешности и поведения всё сходилось, поэтому он продолжил говорить. — Есть послание для тебя.       — От кого это? — только и успел спросить командир «полосок», как раздалось шипение, будто подавал признаки жизни сломанный телевизор. Затем человек услышал голос, исковерканный помехами, но до боли знакомый, и звучал он на Старшей Речи — сердце Роше тотчас замерло, и он часто задышал.       — Яевинн?       — Да, — ответил Ястреб, поднеся к губам рацию.       — Видишь его?       — Вне сомнений. И я не впечатлён — мужлан-мужланом, — Яевинн дал бестактную оценку наружности Вернона, не подозревая, что тот понимает каждое слово. Роше сварливо подбоченился, впившись тяжёлым взглядом в очередного высокомерного ушастого мудака.       — Дай ему рацию! — Иорвет был не настроен на праздные беседы. Яевинн тут же выполнил просьбу, протянув аппарат человеку. Роше знал, как пользоваться рацией, но взять её сразу не решился.       Настал тот момент, о котором Вернон грезил все эти долгие месяцы — первый контакт с эльфом после долгой разлуки, и темерец понятия не имел, что сказать потерянному возлюбленному. Роше, наконец, потянулся за рацией, но Яевинн не стал вкладывать её в ладонь человека, а просто опустил на вытянутой руке. Роше успел подхватить аппарат прежде, чем он упал на землю.       Не в духе Вернона было устраивать скандалы по пустякам, он просто разбивал лицо обидчика в кровь, особенно таким, как эта зарвавшаяся Белка, что явно того выпрашивает. Но не сейчас… Он крепко сжал рацию ладонью — мысли человека были заняты другим, более важным моментом в его жизни, и он не стал затевать потасовку.       Роше отошёл от скоя’таэлей на несколько широких шагов, чтобы те ничего не услышали, мало ли в каком русле пойдёт разговор; воровато оглядевшись, дабы ни одна живая душа не оказалась рядом, он поднёс рацию к губам, нажав кнопку.       — Иорвет? — позвал он, и губы невольно дрогнули в улыбке. Всё равно никто не увидит его порыв — не оторопеют от вида внезапно счастливой физиономии темерского командира. В ответ раздалось шипение. То ли Иорвет что-то сказал, но был плохой сигнал, то ли эльф молчал, как и Роше, растеряв весь свой словарный запас.       — Белка?.. — снова позвал человек.       — Я слышу. Хотел убедиться, что это ты, — прохрипела рация. Роше приоткрыл рот, готовый сказать что-то ещё, но сразу закрыл его, уж больно официально говорил с ним эльф.       — В твоих же интересах, Вернон Роше, встретиться со мной в Вергене, у заброшенного мельничьего дома над обрывом. Тебе гарантирована безопасность. Уверен, ты и твои люди наслышаны о деятельности скоя’таэлей — Император Нильфгаарда уже воет от постоянных поражений. Но предупреждаю тебя, мы не остановимся на «нильфах»… — вновь противное шипение. Роше помалкивал, его горло сдавило спазмом. Он почувствовал давно забытое состояние растерянности и уже сомневался, что беседует со своим любимым. Вернон рассчитывал на другое обращение к себе, какие-либо новости, немного искренности и тепла, а не требования и угрозы… — Если только твои тайные соратники не пойдут нам навстречу. А именно: Дийкстра, Ян Наталис и Марконо. И это твои проблемы, как ты будешь их уговаривать… — едко добавил знакомый голос. — Приведи этих троих дхойне к указанному месту без оружия через две недели в это же самое время, когда солнце будет в зените… — эльф помычал, задумавшись, — а конкретнее, в двенадцать часов дня — я знаю, что ты взял с собой часы… Сделай это, иначе, предупреждаю, ещё пара месяцев, и Север захлебнётся человеческой кровью.       Вернон молчал как громом поражённый.       — Роше?.. — Иорвет проверил связь.       — Где ты?! — произнёс темерец командирским тоном.       — Близко. Радиус приёма этой рации не превышает пятисот метров, но тебе меня не найти. Так что не тяни время — я хочу услышать ответ. Ты согласен нам помочь?       — Ты забыл добавить пожалуйста… — процедил Роше сквозь зубы.       Рация снова затрещала помехами, но, кажется, Вернон успел расслышать среди какофонии шумов несколько крепких словечек на Старшей Речи.       — Не в твоём положении ставить мне условия, дхойне! — ответил тот твёрдо.       — Вот как… — шепнул Роше, истратив все силы противиться равнодушию Иорвета. — Хорошо. Я согласен, — ответил он, а спустя мгновение темерец прикрыл глаза и, не сдержавшись, тихо проронил. — Белка… я хочу увидеть тебя, что ты как выродок себя ведёшь?!..       В ответ после привычного уже шипения наступило долгое молчание, уничтожившее человека. «Он отвык от нас…» — с болью подумал Роше.       — Верни рацию Яевинну — она моя. Конец связи, — бездушно ответил голос.       «Конец связи». Прозвучало как «Пошёл ты!» — жестоко и неожиданно. Роше отнял рацию от лица и уставился на неё испепеляющим взглядом. Были бы у него суперспособности, он бы с удовольствием посмотрел, как средство связи плавится в его руке. Глаза человека против воли увлажнились. От внезапного удара в самое сердце перехватило дыхание. Старый Лис даже не захотел его слушать, изображая из себя недосягаемого владыку эльфских повстанцев. А чего он, собственно, ждал от Иорвета? Что тот выскочит из кустов и бросится к нему в объятия? Но мог же он, в конце концов, дать хоть какой-то знак, чтобы не разрушать и так истончившуюся связь между ними…       — Ну, только попадись мне… — шикнул человек себе под нос.       После этого потрясения Вернон постоял ещё немного, пока не взял себя в руки. Затем, резко повернувшись, пошагал к Яевинну, на ходу кинув в него рацию и целясь прямо в голову. Тот от неожиданности едва успел её поймать. Остроухие бойцы сразу потянулись за мечами, но Ястреб поднял руку, дав отбой, потом нахмурился и поджал губы от подобной человеческой дерзости.       — Валите отсюда! Мы договорились, — отчеканил Роше, имея вид ощетинившегося волка и прожигая злым взглядом махакамских бойцов. Яевинн подозрительно сощурился, но не стал заводить разговор, ему было ясно, что беседа с Иорветом прошла не вполне по намеченному ими плану.       Вернон проводил «белок» взглядом, пока те не скрылись в густой, непроглядной зелени, и, не понимая почему, всё продолжал стоять. Чего он ждал? Роше не задумывался. Он просто знал, а может, надеялся, что Иорвет где-то там, совсем рядом, и что тот прямо сейчас смотрит на него.       Слишком долго. Пора и честь знать.       Вернон только успел повернуть в сторону дороги, как недалеко от него в дерево со свистом воткнулась скоя’таэльская стрела. По инерции командир «полосок» схватился за рукоять меча и слегка потянул его из ножен, настороженно осматриваясь, не прилетит ли ещё чего вдогонку. Всё было тихо. Присмотревшись к стреле со знакомым серым оперением, темерец увидел на её древке примотанный клочок бумаги, и сердце его забилось чаще. Он оставил в покое меч и, приложив усилие, выдернул стрелу из толстой древесной коры.       Снять со стрелы записку не составило труда. Роше отбросил стрелу в сторону, отвернулся от леса и поспешно раскрутил послание. Буря из обиды и гнева в нём в один момент улеглась, а по телу разлилось тепло, когда он увидел нарисованное угольком на листе бумаги большое сердце. Наскоро составленная записка вызвала у человека бездну эмоций, на этот раз исключительно приятных. Иорвет снова играл в свои игры, не задумываясь о последствиях.       Вот чего ждал темерский Пёс — знака, что эльф, как и прежде, любит его и жаждет встречи. Вернон довольно крякнул, широко улыбнулся и хотел было повернуться лицом к своему наваждению, чтобы показать эльфу, что всё в порядке, и что их отношениям ничего не угрожает, как его осенило… Нечто тёмное и гадкое, всплывающее в самый неподходящий момент из потаённых глубин души, всколыхнуло навязчивую потребность эту обнаглевшую Белку проучить, ибо херов изувер только что убил в нём несколько десятков тысяч нервных клеток. Хорошо, что в кармане темерца завалялась бесполезная бумага для предстоящего своеобразного спектакля…       Иорвет тем временем действительно следил за каждым шагом Вернона, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Его возлюбленный был таким, каким он его помнил ещё до перемещения в другой мир. Справный, суровый вояка, обвешанный всевозможным оружием. Взгляд такой, будто только и думает об убийстве, но эльф-то знал, что это совсем не так… Роше был очень раним и предан тому, что любит, поэтому он и защищает это ценой собственной жизни. Иорвет усмехнулся — на человеке всё тот же синий дублет с белыми полосками на рукавах, и он вновь нахлобучил на голову свою любимую чёрную тряпку. Был бы он сейчас рядом, с радостью стащил бы её с макушки и запустил свои пальцы в мягкие волнистые волосы своего человека. Обнял бы. Поцеловал. Сделал бы с ним всё то, о чём долго мечталось… Но Старый Лис не мог так поступить. Пока не мог. Эльф только что пустил в полёт стрелу с посланием, которое он наскоро состряпал. Был бы без свидетелей, написал бы несколько строк, дабы убедить человека, что он всё ещё дорожит им. Но немного рассудив, эльф решил, что рисунка будет достаточно. Роше не глуп — поймет всё без пояснений и простит за их первый прохладный диалог.       Иорвет лучисто улыбнулся, когда Роше развернулся к лесу спиной, словно какой-то старый скряга, сгорбившись, нависая над запиской так, чтобы никто не увидел её содержания. Эльф нервно закусил нижнюю губу, едва Роше развернул бумагу. Одноглазый сейчас бы всё отдал, лишь бы увидеть отклик своего дхойне на это признание.       Реакция последовала незамедлительно. Роше развернулся и демонстративно порвал амурную записку, после чего небрежно бросил её ошмётки к своим ногам. Внутри у эльфа всё похолодело. Этим жестом Роше просто-напросто запустил руку в грудь эльфа и с силой сдавил трепещущее сердце. Иорвет вылупился на темерца, насилу сдерживая себя, чтобы не сорваться с места и не вцепиться человеку в глотку, прокричав тому прямо в лицо: «Что, чёрт возьми, это значит, дхойне?!» Эльф даже не предполагал, что не обделённый коварством темерец решил подразнить вспыльчивого любовника, заменив письмо списком армейских новобранцев.       Ещё несколько секунд, и Иорвет бы не вытерпел и рванул к Роше, благо подошёл Яевинн, явно скептически настроенный. Старый Лис уронил взгляд на землю, чтобы не выдать, куда он так настойчиво смотрел.       — Я не доверяю твоему дхойне. С такой яростью в глазах — только черепа крошить, а не мирные переговоры объявлять, — заявил ему Ястреб.       — Он может и то, и другое, а доверять ему ты не обязан, — сухо ответил Иорвет.       — Он действительно согласился?       — Да…       — Что так уныло? Не рад его видеть? — с иронией в голосе спросил Яевинн.       — Иди в жопу, Ястреб! — коротко бросил Лис. Тот хмыкнул и прошёл мимо печального соратника. Иорвет снова посмотрел на то место, где был человек, но того уже на месте не оказалось.       — Bloede… — с горечью выдохнул он.

***

      Роше вернулся в лагерь в приподнятом настроении. С чувством гордости за свой поступок Вернон представлял себе лицо остроухого в тот самый момент, когда рвал бумагу. Наверняка Иорвет сейчас кипит от злости, ругая себя за свою же чёрствость.       «Будешь знать, как выёбываться!» — злорадствовал командир «полосок». Однако его самодовольство продлилось ровно до того момента, пока он не зашёл в лазарет, справиться о здоровье Рафика. Тот крепко спал после ударной дозы макового молока, и сейчас было сложно судить о его самочувствии, зато одно было ясно наверняка — увечье на лице паренька останется с ним до конца его дней… Роше было жаль подопечного, но грело сердце, что пришелец будет жить и продолжать раскрашивать его серую жизнь, злить его и одновременно радовать, хоть никогда Вернон в этом открыто и не признается…       Вернувшись в шатёр, Роше улёгся на свою койку и блаженно прикрыл глаза. Он принялся вновь и вновь прокручивать в голове пережитый ими сумасшедший день и разговор с Иорветом, перебирая все возможные и невозможные варианты их будущей встречи.       «Тоже мне, великий полководец!»       «Кутузов сраный!»       «Я тебя в бараний рог согну!»       «Поймаю, вот тогда посмотришь…»       «Мой…»       «Ты — мой эльф…»       «Свяжу тебя и буду драть, пока не поймёшь, что не стоит трепать мне нервы…»       И тут его в один момент накрыла тревога. Теперь человек трезво осознал, что на самом деле натворил… Возможно, Иорвет был не один, когда общался с ним по рации, и просто не мог разговаривать открыто, потому что обязан держать нейтралитет с людьми, дабы не замарать звание командира скоя’таэлей, а потом просто выждал момент и отправил ему записку. Вернон закрыл лицо ладонями и громко в них выдохнул. Он ненавидел себя за свою горячность.       — Сука, сука, сука… — со стоном выдавил он. Поздно посыпать голову пеплом. Ничего не исправишь, остаётся только ждать встречи около погибшего города Верген, тогда он постарается объясниться с эльфом и… Боги, как же он хотел прикоснуться к нему…       Спустя час командир решил снова навестить Рафаэля, рассчитывая, что тот пришёл в сознание. Надо было поговорить и отругать его за самовольный поступок, какими бы благими ни были его намерения. Он, блять, в армии и должен слушаться приказа своего командира, иначе грош цена всему военному уставу. Как обычно, жалеть Вернон никого не станет — ранение закалит парня, сделает его сильнее, а всё, что Рафу сейчас нужно, это направить свою боль в правильное русло, чтобы тот не сломался и хотел сражаться дальше.       Он остановился при входе в импровизированный госпиталь, когда услышал голоса. Один принадлежал Бьянке, а другой, ослабший и одновременно взволнованный, раненому Сверчку. Темерец не хотел подслушивать, личные дела своих подчинённых его никогда не касались, но сейчас всё было иначе. Бьянка ему как дочь, Рафаэль как сын — теперь Вернон это понял и принял, а потому решил задержаться и узнать, что беспокоит его приёмышей.       — …не волнуйся, уже не болит, просто ещё немного трясёт от воспоминаний… Неужели со всеми женщинами так поступают?..       — Не бери в голову — это война… На вот, выпей это, отвар поможет тебе уснуть и заглушит боль, — судя по звукам коротких глотков, парень послушался.       — Роше меня предупреждал, что этот мир жесток, и не хотел меня брать с собой… А я сам навязался, думал, тут мёдом намазано. Мечи, рыцари, геройские дела… Бляха-муха, да тут грязи столько, что чистым никому на тот свет не уйти…       — Жалеешь, что пришёл?       — Только когда Роше мне бумагу не дает, чтобы в туалет сходить, а в остальном — терпимо.       Раздался тихий женский смешок.       — Солому не пробовал?       — Фу, Вы же леди, как можно такое предлагать?! — усмехнулся Рафик.       — Я вовсе не леди, — смутившись, отрезала Бьянка.       — Я знаю. Ты солдат, но такой красивый, что у меня аж дух захватывает…       — Перестань! — резко оборвала она после короткой паузы, затем решила спросить. — А какие они, женщины в твоём мире? В смысле, как они выглядят, как одеваются?       — Они разные… Но в то же время совершенно одинаковые. Есть у нас интернет — одно ненастоящее бескрайнее место, где люди могут общаться, не видя друг друга, пересылать свои изображения, голос, в общем, всё. И вот, наши барышни насмотрятся на красоток из интернета, по их мнению, идеальных, и начинают тех копировать. А у кого внешность не позволяет, то в ход идут искусственные усовершенствования: накладные ногти, ресницы, длинные волосы, вставные зубы, накаченные сиськи, даже цвет глаз можно поменять!       — Как чудно…       — Но тебе ничего этого не нужно… У тебя всё настоящее. Как и ты сама… Большинство наших женщин считает, что модно быть стервозной и капризной куклой, чтобы их любили и баловали. Они не понимают, что уже рождены практически совершенными. А ты такая, какая есть — сильная и добрая одновременно. В тебя невозможно не влюбиться!       — Рафик, не нужно…       — Нет, послушай меня. Я всё понял, без шуток!       Роше отодвинул край плотной ткани и сквозь прорезь стал наблюдать за двумя молодыми людьми. Рафаэль лежал на койке с замотанной бинтами половиной лица, а Бьянка сидела на табурете рядом, недовольно скрестив руки на груди. Парень попытался подняться, но девушка тут же его уложила назад.       — Я вёл себя как малолетний идиот, ты прости меня, пожалуйста… — торопливо проговорил он. — Теперь я от тебя отстану и больше не буду надоедать. Мне нужно было пройти весь этот путь, чтобы оказаться здесь, пойти за тобой туда и преодолеть своё испытание, — он улыбнулся, но вмиг зашипел от боли. Только что бывшая чистой повязка стала окрашиваться кровью: скорее всего, разошёлся порез. Вэс потянулась к повязке рукой с намерением проверить её, но Раф перехватил ладонь девушки и приложил к своей груди. — Это не я тебя спас, а ты меня, разрушив прутья моей клетки из жалких страхов…       Свободной рукой Бьянка мягко погладила парня по голове, но тот уже вяло отвечал на её ласку — видимо, отвар начал действовать. Девушка легла рядом с ним, положив голову на своё предплечье, рискуя свалиться с узкой койки. Она с любопытством рассматривала уцелевшую часть лица пришельца и улыбалась, пока тот спал и даже тогда не отпускал девичью руку.       Командир не стал заходить: его наставительные речи и ругань сейчас будут просто не к месту. Рафаэль и так отхватил люлей, Роше добавит, как только тот встанет на ноги, да и Бьянка ещё своё получит… Всё потому, что он почувствовал между своими «детьми» некую связь, очень призрачную, слабую, но такую прекрасную и чистую. Ему показалось, что только что он стал свидетелем начала много большего, чем простая симпатия.       Через несколько дней Рафаэль покинул лазарет. Он снял повязку с лица и только хмыкнул, увидев своё изображение в единственном небольшом зеркальце, имевшемся у торговца в палатке.       — Лицо со шрамом, блин… Джонни Браско нервно курит в сторонке. Пришла брутальность ко мне, наконец. Спасибо, конечно, только нахрена она мне такой ценой…       Некогда девически милые черты его лица стали грубее: между бровями залегла вертикальная складка, глаза смотрели серьёзно и настороженно, в волосах стала пробиваться первая седина. Эту печать взросления в нём дополняло новоприобретённое уродство. Вся левая половина лица сильно отекла и покраснела в том месте, где сшитый грубыми стежками шрам наискось пересекал щёку от виска до самого подбородка. Заживать такая рана будет долго, часто воспаляться и болеть — в средневековых условиях иному раскладу просто не бывать.       Как Раф и обещал, больше никаких притязаний с его стороны к Бьянке не было. Сын Самсона ограничивал их общение лишь короткими приветствиями, и не сказать, что Вэс от подобного обстоятельства вздохнула с облегчением. После откровенного разговора в лазарете девушка пересмотрела свои приоритеты и взглянула на Сверчка другими глазами, пожелав узнать его получше. Но как всегда, стоящая мысль приходит в голову слишком поздно — парень перестал обращать на Бьянку внимание… Порой они переговаривались во время тренировок и общих посиделок у костра по вечерам, но это было уже совсем другое. Рафаэль закрылся в себе и никого, кроме Роше, не подпускал к себе близко.       Кроме того, пришелец из будущего стал тренироваться с удвоенной силой, игнорируя усталость и боль. Вставал раньше всех, пробежкой и отжиманиями заменяя свой завтрак. На построении вёл себя сдержанно и внимательно слушал командира. А весь оставшийся день посвящал урокам рукопашного боя и фехтованию. «Полоски» заметили перемену в новичке и перестали изводить насмешками, они наблюдали за ним со стороны и перешёптывались, но больше и пальцем не трогали, тем более после того, что он сделал для Бьянки.       В один прекрасный день во время обеда Рафаэль зашёл в столовую, чтобы подкрепиться, набрал полную миску супа и уже собирался усесться на своё привычное место вдалеке от «полосатых» бойцов, как его окликнули:       — Сверчок, дуй к нам, тут место есть!       Парень немного потоптался на месте, не решаясь, а скорее всего, опасаясь подвоха, но сейчас он уже ничего не боялся, ведь верно? Он решил для себя, что больше никто не посмеет издеваться над ним, и потому уверенным шагом направился к бывалым Синим Полоскам.       После душевного разговора за наваристыми харчами солдаты Роше узнали новобранца с совершенно другой стороны — парень оказался не глуп и очень общителен, они с удовольствием слушали его истории, беззлобно посмеиваясь и балагуря, но в этот раз не старались унизить, наоборот, хотели принять в свою компанию.       В этот самый вечер Рафаэль, сын Самсона, остриг длинные волосы и получил свою первую татуировку отряда Синие Полоски, которая нашла место на его шее. Выбор парня был очевиден — темерская лилия и ниже подпись: «Всё за семью».       Тем временем Вернон тоже не сидел без дела. Разосланные им тайные приглашения были приняты его корреспондентами с осторожным энтузиазмом. Дийкстра и Марконо без колебаний согласились отложить свои дела, чтобы встретиться с остроухими повстанцами, так как об их деятельности против Императора Нильфгаарда уже начали ходить легенды. Простые жители Вызимы восторженно рассказывали друг другу о том, как «белки» самоотверженно защищают простых селян от чёрных захватчиков, каждый раз без лишних слов покидая освобождённую территорию, не грабя ненавистных им дхойне и не сжигая их деревни. Это не могло укрыться от знати, внимательно наблюдавшей за всем происходящим. Наталис долгое время отрицал нелепые байки о героизме бывших лесных разбойников, однако рты всем не закроешь, и даже он признал, что от «белок» есть прок. А после приватного разговора с Роше он принял решение встретиться с Иорветом и рассмотреть его предложения лично.       Слухи молнией разносились по областям, достигая самого глухого уголка Континента, в том числе в Редании и Каэдвене. Теперь каждый мудрый человеческий правитель считал для себя допустимым сотрудничество со скоя’таэлями, потому что они окрепли, не трогают северян и могут дать весомый отпор общему врагу. Как итог, тёмные лошадки, что давно дышали в затылки своим правителям, а именно Дийкстра и Марконо, спешно выезжали по направлению в Верген на судьбоносную встречу.       Вот и Роше со своими «полосками», наконец, сам отправился в путь, чтобы увидеться с тремя командирами скоя’таэлей. Он считал дни до знаменательного события и подготовился к нему основательно: взял с собой чистую одежду и мыло. Хотелось предстать перед Иорветом опрятным и красивым, с бритьём ситуация была сложной, так как небесконечные станки, взятые с собой из будущего, за несколько месяцев окончательно пришли в негодность. Так что он решил обойтись и без гладко выбритого лица, подумав, что эльф может потерпеть несколько минут колючей ласки. Темерец почему-то был абсолютно уверен, что на сей раз ему удастся остаться с Иорветом наедине. Несомненно, поговорить им необходимо, но без прикосновений, объятий, поцелуев и прочего он себя оставлять тоже не собирался. С «прочим» могли возникнуть трудности, но как всегда Роше решил действовать по обстоятельствам.       Ни к чему нельзя быть готовым — теперь эту истину Вернон понял твёрдо. Теперь он чувствовал, как дрожит, ведь столь желанная встреча уже совсем скоро. Роше считал себя зрелым, расчётливым мужчиной, который может держать свои эмоции в узде. Может, конечно, но не было сил сопротивляться безумной тоске по своей первой и большой любви… Вернон всё раздумывал, как ему быть, что сказать и как себя вести? Обойтись простым приветствием или… сжать крепко в объятиях и поцеловать? Не пойдёт, там будет слишком много посторонних, которым нельзя знать об их связи, иначе это может обернуться для них обоих большими неприятностями.       Главные воротилы тайных дел от великих держав Севера прибыли незадолго до полудня. Сигизмунд Дийкстра шёл тяжёлым шагом, проворно неся вперёд своё массивное тело и размахивая громоздкими ручищами. Росту в нём было чуть не два метра, так что его полысевшая, коротко остриженная макушка возвышалась на полголовы над всеми остальными приглашёнными, а немалый груз в виде выдающегося налитого живота свободно пролагал себе дорогу через кольцо солдат, издали охранявших собрание. В добавление к этому Дийкстра, мягко сказать, не отличался природной красотой. Однако было в этом мужчине что-то притягательное, чего с первого раза и не заметить, особенно для женщин. За грубым телосложением и некрасивым лицом пряталась весьма умная и обаятельная личность, точно знающая, что хочет от жизни, и как эта жизнь устроена.       — Вернон, какая встреча, — пробасил он, пожимая ладонь Роше, которая при всех внушительных габаритах реданского шпиона оказалась чуть ли не вполовину шире, чем у Дийкстры. — Как твои «полоски»? Гляжу, так всё и ходишь бобылём?       — Хожу, — процедил Роше и прищурился, начисто игнорируя первый вопрос. — А как поживает прелестная Мари?       — В трауре, — коротко ответил гигант и нарочито вздохнул, — её супруг, министр финансов де ла Пен, не так давно скончался. Теперь она изволит отдыхать на озёрах, в своём имении Сен Жан.       — Какое совпадение! Если не ошибаюсь, там по соседству как раз стоит твой замок.       — Преувеличение. Так, небольшой домишко. Жаль, нет возможности бывать там чаще — здоровье уже не то. Сам понимаешь…       — Уж понимаю — в первую очередь, дела государства, — открыто злорадствовал Роше.       — Кстати о делах, — ничуть тому не смутившись, перевёл разговор Дийкстра и потянул за уголок письмо из бескрайнего кремового камзола. — Не ожидал от тебя столь милого приглашения, польщён и даже смущён. Только с чего ты взял, что мне будет интересно иметь дела с «белками»?       — Ты ведь припёрся сюда, значит, интересно, — ответил Вернон.       — Хм. Хочу выслушать их, выяснить их планы, а там посмотрим. — И с очаровательной для такого медведя улыбкой Дийкстра развёл руками, мол, не обессудь. — Не могу дать никаких гарантий, что я всё-таки пойду им навстречу.       — Сейчас никто не может быть ни в чём уверенным, но ты не забывай, за какую-то пару месяцев они захватили Долину Понтара. Так что советую послушать, что скажут эти эльфы, чтобы потом самим не пришлось прятаться по лесам и нападать уже на эльфские караваны.       — Думаю, до этого не дойдёт. И, Роше… После общих переговоров нам нужно будет поговорить наедине. Это касается будущего всей Темерии, и ты не вправе отказать мне.       — Тебе откажешь, — протянул Вернон. — Я в курсе твоих дел. Талер передавал привет, так что договорились.       Дийкстра кивнул, и его небольшие тёмно-карие глаза блеснули интересом.       На смену Дийкстре подошёл посланец из Каэдвена, длинный и худой, как кол, мужчина, с зализанными назад смоляными волосами, идеальными ногтями и в ярком новомодном костюме из парчи. Роше уже как-то имел с ним дела, когда собирал компрометирующую информацию на короля-единорога, ещё при жизни незабвенного Фольтеста. Вернона этот хлыщ Марконо раздражал очевидным ханжеством, манерой говорить, двигаться и одеваться, но тщательнее выбирать союзников теперь, увы, не приходилось. Страннее всего было видеть такого занудного человека в правящей верхушке столь дикого государства, как Каэдвен, но Иржик был коренным его жителем, хорошо владел искусством слова и умел навязать собеседнику своё мнение.       — Роше, — сдержанно поприветствовал мужчина. — Вижу, мода в Темерии не в почёте — ты совсем не изменился. Меня давно мучает вопрос, ты хоть иногда снимаешь свой мундир, или ты уже давно с ним сросся?       — Не будем начинать беседу с твоих поганых комплиментов, Иржик. Привет, и так далее, проходи внутрь дома, занимай место подле стола, — отчеканил темерец.       — Ты как всегда груб, но с тобой хотя бы выгодно иметь дело, — сказал тот в ответ.       — Это ещё что за петушок? — тихо бросил Дийкстра, поморщившись.       — Он самый. Не обращай внимания и терпи, — шепнул Роше.       Ян Наталис прибыл последним. Его, как и предполагал Роше, задержали государственные дела, но возможность побеседовать с малопонятной коалицией в виде объединившихся нелюдей он упускать не собирался. Крупный, подтянутый мужчина далеко за сорок, с экстремально коротко остриженными волосами и суровым выражением на лице, он зашёл в дом, будучи в полном обмундировании. Серебристый латный доспех поблёскивал от пробивавшихся внутрь солнечных лучей, что придавало ему вид эдакого рыцаря, способного совершить подвиг и спасти мир от вселенского зла. Роше его таковым и почитал. Больше ни на кого не было надежды: продажные политики Севера думали только о том, как бы удержать задницы на тёпленьких местах. А Наталис был военным, именно он принёс Северу великую победу в битве под Бренной, и он не имел привычки думать о своём кошельке или желудке — он думал о благополучии своей родины.       — Где «белки»? — коротко спросил Ян. Он всегда говорил мало, но достаточно ёмко.       — Скоро будут, не суетись, Наталис, — ответил Роше. — Сверчок, доложить обстановку.       — Остроухие только что прибыли! И Иорве-е-ет, — пропел Рафик, выглянув из-за угла дома, и многозначительно посмотрел на взвинченного командира, при этом игриво шевельнув бровями. Вот тут Вернон почувствовал, что совсем пропал. Его сердце стало выпрыгивать из груди, кровь прилила к щекам, шее и совсем не вовремя ещё кое к чему. Он сделал глубокий вдох и задержал дыхание, потом медленно выдохнул, раздув щёки, чтобы успокоиться.       — Так, товарищи, хватит топтать порог, проходим внутрь, не задерживаемся, — встрепенулся темерец, наскоро затолкав гостей в дом и прикрыв за ними двери. Сам же спешно поправил на себе дублет и пригладил клинья шаперона.       Появился первый из трёх командиров, красивый, как все породистые чистокровные эльфы. Заметив шрам в половину лица, Роше сразу догадался, что перед ним Исенгрим. Как и было уговорено, лидер «белок» молча сложил своё оружие на столе перед входом в «зал переговоров», которым служила ветхая хижина, после чего подошёл к темерскому командиру.       Вернон словил на себе оценивающий взгляд, однако, к удивлению человека, эльф протянул ему руку для крепкого рукопожатия. Роше не стал ерепениться, всё-таки они были здесь, чтобы договориться хоть о каком-нибудь союзе. Ладонь Фаоильтиарны сомкнула его пальцы. Она была жилистой и сильной — отличительный знак любого профессионального лучника. Темерец распознал в вожаке «белок» твёрдый характер, а в светло-зелёных глазах увидел глубокую мудрость, которую тот копил целые века. Лёгкий кивок головы и полуулыбка на губах Волка лишний раз убедили Роше, что эльфы сделали правильный выбор, назначив его главным, ведь вместе со стальной волей и интеллектом Исенгрим отличался врождённой доброжелательностью и был вежлив даже со своими врагами.       Далее подошла очередь Яевинна, он как раз закончил снимать с себя многочисленные колюще-режущие предметы. Роше, находясь под первым впечатлением, тут же растерял бдительность, начисто позабыв, что второй беличий командир ни в чём не был схож со знаменитым Железным Волком, и любезно протянул Серому Ястребу руку. Но не тут-то было. Яевинн брезгливо скривил поджатые губы и надменно скользнул по человеку ледяным взглядом, остановив его на открытой ладони с таким видом, будто намеревался в неё плюнуть. К Вернону ещё с их первой встречи закралась догадка, что этот эльф был лютым расистом, плюс обладал омерзительным характером. Не мешкая, темерец резко отдёрнул пятерню и скрестил руки на груди, выдавив язвительную усмешку. Ястреб фыркнул и, пройдя дальше, поравнялся с Исенгримом. Он и не подозревал, что мысленно уже был послан в такую глубокую жопу, какая ему и в страшном сне не снилась.       В этот самый момент, когда Яевинн отступил на шаг от Роше, кажется, сама планета перестала вдруг двигаться, мир вокруг затих, а тело человека стало вовсе и не его — слабым и беспомощным. Сердце замерло на несколько секунд и вновь забилось в сумасшедшем ритме, едва взгляд карих глаз приковался к третьему командиру скоя’таэлей.       Вернон не желал оценивать его характер, он знал этого эльфа лучше всех, вместе взятых, лишь Роше одному было дозволено коснуться кончиками пальцев этой души. Сейчас Вернон не замечал ни его горделивую осанку, ни вальяжную поступь шагов, ни его красивую, чёрную броню из многослойной дублёной кожи, изготовленную умелыми махакамскими мастерами, с изображением трёх золотых стрел на груди, перевязанных красной лентой. Он черпал свои впечатления о Иорвете из своих воспоминаний…       Прекрасный и вредный мужчина с игривой улыбкой на губах — таким он был для всех; напряжённой до отказа пружиной с острым, как бритва, взглядом — когда эльф был сосредоточен; а когда он оставался с Верноном наедине, красивая весенняя зелень его глаз была по временам объята адским пламенем желания, но чаще всего она просто окутывала Роше тёплым светом.       Человек не обращал внимания на то, как тот, пряча взгляд, делает вид, что не замечает потерянного возлюбленного, выкладывая оружие на стол. Вернон видел, как Иорвет танцует для него стриптиз под ритмичную мелодию, как трёт мочалкой его тело в ванной, а потом, сидя на нём сверху, делает массаж спины и целует шею… Он вспоминал, как тот выходит из душа, румяный от жара и горячей воды, с полотенцем, повязанным не на соблазнительных бёдрах, а как бы в насмешку на голове. Роше в своих мыслях смеётся над ним, а эльф шутливо спрашивает: «Как тебе, дхойне? Сойдёт за шаперон?» — делая при этом изящный поворот вокруг своей оси и скользя по влажному полу босыми ступнями. Роше отвечает, что он выглядит как придурок, и ругает, что тот снова взял его полосатое полотенце, но Иорвет не обижается, а всего лишь цокает языком, обещая страшную расправу. Затем, разбежавшись, с громким воплем прыгает человеку в раскрытые объятия.       Вернон видит перед собой не воинственного полководца, что держит в страхе самого Императора Нильфгаарда, а своего любимого, который давно исчез, а теперь вернулся к нему…       Неожиданно командиру «белок» преградил путь Рафаэль. Иорвет улыбнулся и сжал ладонь на предплечье паренька, разглядывая преобразившегося старого знакомого — он был рад увидеть этого назойливого дхойне живым, и только слепой был не способен сейчас это заметить.       — Ты стал другим… что-то с бровями сделал, да? — шутливо произнёс Лис. Роше вздрогнул от бархатного голоса своей страсти и опустил ослабшие руки вдоль туловища.       — Смешно, — улыбнулся Сверчок, по привычке прикоснувшись к потемневшему шраму на щеке пальцами. Искалеченный эльф понимал его сейчас, как никто другой, и Раф был ему благодарен за отсутствие к себе унизительной жалости. — Я повзрослел, Иорвет, — коротко ответил он и хлопнул эльфа ладонью по плечу. — Рад видеть тебя. Очень.       Старый Лис в ответ кивнул и только потом перевёл взгляд на Роше, не выдавая при этом ни одной эмоции. Но Вернон был уверен, что Иорвет нервничает не меньше него, просто боится наделать глупостей и сорвать переговоры, не сдержав порыва утолить мучившую их обоих жажду. Шаг, ещё шаг, эльф остановился в полуметре от своего человека и неуверенно протянул к нему руку, плотно обтянутую чёрной кожей перчатки. Любовники не замечали пристального взгляда двух других командиров. Исенгрим смотрел с интересом и нескрываемой насмешкой в глазах, Яевинна же как перекосило с самого приезда, так он всё время и оставался с гримасой глубочайшего негодования на удивлённом лице. Только влюблённым друг в друга мужчинам было всё равно на внимание окружающих, их взаимные хищные взгляды уже пожирали плоть друг друга, кожа их плавилась, а лёгкие горели от напряжения. Роше сжал ладонь Иорвета и ощутил, как знакомый разряд тока прошёл сквозь всё его тело до самого затылка. Эльф тоже вздрогнул, а радужка единственного глаза до предела расширилась, сделав взгляд остроухого почти безумным. Вернон шевельнул ладонью вверх и вниз, продолжая рукопожатие и не желая разрывать зрительный контакт. Человек продолжал и продолжал дёргать рукой, бесконечно затягивая это приветствие.       Исенгрим и Яевинн опасливо переглянулись — мужчины перед ними стояли двумя застывшими истуканами и трясли руками уже с минуту. Роше, не думая, что делает, немного потянул эльфа на себя, побуждая того сделать шаг навстречу. Лис послушно приблизился и разомкнул губы, преданно заглядывая человеку в глаза. Тогда Вернон перевёл взор на его приоткрытый рот и закусил свою нижнюю губу, с трудом сдерживаясь от порыва рвануться вперёд. В своих мыслях он уже жадно терзал эти горячо любимые розовые губы, языком собирал влагу со щёк изнутри, пока эльф стонал от удовольствия, обмякнув в его руках. Ещё немного ближе, пылающая кожа уже чувствовала тёплое дыхание партнёра, лишь несколько сантиметров, и их рты соприкоснутся…       — Иорвет, пойдём! — Исенгрим учтиво одёрнул сородича, пытаясь образумить обоих мужчин. Волк до последнего надеялся, что любовники не совсем выжили из ума, чтобы на глазах у всех вытворить нечто неприемлемое, какова бы ни была их тоска друг по другу. Лис мигом совладал с собой, отведя взгляд в сторону, затем с силой вырвал свою ладонь из крепкой человеческой хватки. Вернон сперва растерянно заморгал, затем встряхнул головой, сбросив с себя пелену помешательства.       — Держи себя в руках, Старый Лис, ты не на рандеву сюда пришёл! — прошипел Яевинн, когда Иорвет проходил мимо, только тот не обратил на замечание ни малейшего внимания и тенью проскочил внутрь дома. Командиры «белок», пронзив напоследок Роше недовольным взглядом, отправились за товарищем. Вернон усмехнулся. Сейчас двое остроухих повстанцев выглядели строгими папой и мамой, а Иорвет непослушным подростком, который хочет избавиться от их назойливой опеки. А он сам — влюблённым ухажёром, который кидает камни по ночам в окно любимого подростка, выпрашивая свидание и тем самым досаждая родителям.       — Уху-ху, командир! Вы без малого не напортачили — соскучились, ясен пень, — нескромно проговорил Рафаэль, выросший перед Роше словно из ниоткуда, — если бы я не знал, что да как, то подумал бы, что вы покусать друг друга хотите! — хохотнул он. Вернон стиснул зубы, промолчав — сейчас было не время и не место устраивать проборку подчинённому.       — Что ты там бормочешь? — вмешалась Бьянка. По её мнению, ничего удивительного в первой деловой встрече двух заклятых врагов не было. Между ними трещали искры — это почувствовали все, но так было всегда. Вэс помнила, как её командир рвал и метал, когда где-нибудь всплывало одно только упоминание имени одноглазого командира, а тут встреча лицом к лицу, и надо вести себя вежливо, несмотря на обоюдную ненависть.       — Ничего нового, всего лишь озвучил то, что все и так прекрасно знают — знаменательная встреча прошла без происшествий! — Раф поспешно исправил ситуацию. Вернон выдохнул. Этому болтуну хотя бы хватило ума не выдать его самый большой секрет.       — А откуда ты знаешь Иорвета?! — сурово спросила воительница. — Будто вы друзья какие…       — Ну… — вспыхнул парень, виновато посмотрев на Роше. Так открыто и добродушно приветствовать врага всех «полосок» было большой ошибкой, а учитывая, что Сверчок тут без году неделя, можно было догадаться, что Рафик встречал эльфа задолго до своего перемещения.       — Бьянка, отстань! Возвращайся на окраину Вергена, дальше мы тут сами, — резко оборвал её допрос командир. Теперь рассказать правду придётся, хотя бы Бьянке, но не сейчас, когда тут собралась целая делегация из шпиков и разведчиков.       — Но, Роше, тебя не смущает…       — Нет! Предупреди бойцов, чтобы были наготове. От сегодняшней встречи можно ожидать чего угодно, так что на всякий случай держите мечи ближе к телу, — быстро проговорил командир. Вэс кивнула, однако посмотрела на Рафика с явным намёком, что их разговор далеко не окончен, после чего покинула место встречи.       — Прости, я не подумал… — буркнул Рафаэль.       — Забудь, Бьянке можно доверять, и когда-нибудь правда всё равно бы всплыла. Вернёмся с переговоров, я объясню ей всё сам.       — А Иорвет? Он останется с нами? — спросил Рафик.       — Это невозможно, что ты… Сейчас всё усложнилось. Тут тебе не тот спокойный мир без бесконечной войны, где человек и эльф могли жрать вместе чипсы и целый день валяться на диване перед телевизором. Мы с Иорветом по разные стороны баррикад… — с печалью в голосе ответил Вернон.       — И ты так просто дашь ему уйти отсюда?!       — Ты плохо меня знаешь, Рафаэль, — улыбнулся командир, — я слишком долго ждал этой встречи. Пока не поговорю с ушастым наедине, не позволю ему снова исчезнуть.       — Я готов! — встрепенулся солдат. — Я прикрою, Роше, можешь на меня рассчитывать!       — Стереги дверь и помалкивай. Исенгрим наверняка расставил по периметру своих лучников, и они следят за каждым твоим вздохом.       Раф наскоро осмотрелся, явно занервничав, и вцепился руками в свой арбалет. Вернон на это хмыкнул, затем опустил ладонь на его плечо.       — Успокойся, Рэмбо, наши парни тоже сидят неподалёку — всё под контролем, главное, задержи остроухих командиров, пока я с Иорветом не разберусь.       — Так точно, кэп! — отсалютовал Сверчок.       Роше вошёл внутрь ветхого домишки с надеждой, что сегодняшние переговоры пройдут успешно, и впервые за несколько веков люди и нелюди сумеют договориться. Но… как бы Вернон ни прикрывался пафосными мыслями о великой цели, он больше всего на свете желал украсть Старого Лиса у всего этого проклятого мира…