Отступники

      Внутри ветхой хибарки было так же пакостно, как и снаружи. Окна были забиты досками. Освещение давали лишь несколько свечей, расставленных по периметру помещения, да пробивавшиеся кое-где сквозь щели в стенах солнечные лучи, подсвечивая витающие в воздухе клубы пыли. Посреди довольно большой комнаты стоял круглый стол без стульев, что было очень символично и как раз кстати, ибо все пришедшие сюда, сложив оружие, должны были говорить друг с другом на равных. Картину дополняли несколько полинялых гобеленов да полка с никому не нужными и не имеющими ценности вазами, покрывшимися многолетней грязной паутиной.       — Чисто здесь — под стать намерениям наших новых друзей… — буркнул Марконо.       — Лесные эльфы. Об уюте они знают лишь то, что нельзя гадить там, где спишь — вонять будет, — проговорил Дийкстра скептически.       — Отчего ты вначале сделал вид, что не знаешь меня? — прямо спросил каэдвенец.       — Мне нравится наблюдать за людьми, которые думают, что знают гораздо больше, чем я, — ответил старый шпион.       — Сигизмунд, ты не изменяешь себе, завсегда трудно догадаться, когда можешь подставить, — фыркнул Иржик.       — Стараюсь. А ты всегда говоришь то, что думаешь, такие люди, как ты, долго не живут.       — Я только недавно вычислил заговорщиков, которые заказали мою безвременную кончину, и знаешь, где они теперь? — многозначительно пропел Марконо. Сиги усмехнулся. Ясное дело, что следа от их тел уже не осталось.       Ян насильно был впихнут последним, и за ним сразу же прикрыли дверь, но он не стал поддерживать начавшийся разговор с двумя подозрительными шпиками. Наталис пришёл сюда лишь выслушать предложения набирающих военную силу трёх беличьих командиров. Заводить дружбу ни с кем из присутствующих он не собирался, и потому, храня молчание, занял место возле круглого стола.       Дверь резко распахнулась и ударилась о стену. В дом вошёл Иорвет и театрально пробежался оценивающим взглядом по гостям. Он улыбнулся, оставшись доволен, что каждый из присутствующих мужчин, рискуя своим положением в человеческом обществе, всё-таки решился встретиться с остроухими бандитами «вне закона», ибо это говорило о том, что их признал весь Север. Вслед за Лисом вошли оба командира скоя’таэлей, также не оставив без внимательного взгляда ожидающих их людей. Исенгрим остановился взглядом на Яне Наталисе и замер. Встретиться с ним через столько лет, да ещё и не на поле битвы, было по меньшей мере странно. Волк поначалу не знал, как поприветствовать «героя битвы под Бренной», однако тот решил заговорить первым.       — Выжившие офицеры знаменитой бригады «Врихедд», — задумчиво проговорил Ян. — Не думал, что наши с вами пути снова пересекутся…       — Иначе и быть не могло, Наталис. Мы сражались на противоположных сторонах, верно, но лишь потому, что иного выхода у нас не было. Вы, северяне, до последней крови защищали свой дом. Мы, эльфы, бились насмерть с надеждой в сердцах обрести собственный. Но, как видишь, мы в очередной раз доверились не тем людям, и нас предали, продали, как ненужный хлам, чтобы ценой наших жизней купить человеческий мир. Сейчас мы на одной стороне, у нас общий враг, который не успокоится, пока не захватит все существующие земли по обе стороны от Яруги. Я надеюсь, прошлые разногласия не помешают нам прийти к компромиссу…       Ян обошёл круглый стол, позвякивая латными доспехами, и неторопливо приблизился к полковнику.       — Лишь вашей сучьей коннице удалось прорвать оборону Севера и сломать наш строй, я даже успел подумать, да что там — успел испугаться, что мы проиграем. Вы бились отчаянно, как и мы. Моё уважение к тебе, Исенгрим, не покоробят никакие пасквили продажных хронистов, — и Наталис уверенно протянул Фаоильтиарне руку, а тот, не раздумывая, крепко пожал ее.       — Вольф Исенгрим, — послышался знакомый голос. — Как вижу, слухи о твоей смерти были безосновательны…       — Сиги Ройвен, или как там тебя… Прости, что разочаровал, — ответил Железный Волк, улыбнувшись. Дийкстра в два широких шага преодолел расстояние между ними, сразу же пожав протянутую ладонь.       — Это только псевдоним, — отмахнулся бывший глава реданской разведки. — После торжественного парада в Новиграде ко мне подослали наёмных убийц. Persona turpis* — так обо мне выразились, тоже посчитав неугодным мусором, как и эльфов в конце войны… Пришлось спешно уносить ноги. Помнится, мы с тобой разошлись в Эльскердеге, впоследствии я много слышал о твоих похождениях в Зеррикании… Сколько лет прошло, уже и не вспомнить.       — Не так много, Дийкстра, а слухам верить себе дороже. Но я рад видеть тебя живым, — ответил Исенгрим. Сигизмунд выдал нечто похожее на улыбку и вернулся на своё место.       Мужчины встали подле стола, и воцарилось молчание — никто не решался подать голос первым. А поскольку собрание надо было начинать, тамадой сам себя назначил Иорвет.       — Моё имя Иорвет, с Исенгримом, кажется, все знакомы, а это Яевинн, — деловито заговорил он, представляя себя и своих соратников.       — Я наслышан о тебе, одноглазый Лис. Много ты хороших ребят погубил… — отозвался Наталис, нахмурившись, — да и твой друг, Серый Ястреб, от тебя ничем не отличается, правда, миссии у него всегда шли через… — Он не договорил, но всем и так всё было понятно. Яевинну подобное замечание сильно не понравилось, и он фыркнул, гордо задрав подбородок.       — А как иначе, дхойне? — спросил Иорвет. — После войны всё было выставлено на прилавок: честь, верность, данное слово, присяга, простая порядочность… Все это стало товаром, имеющим ценность, пока на него был спрос. А когда спрос кончился, цена всему стала грош, и товар пошёл на свалку. Мы стали преступниками. Нас сделали виноватыми во всех людских бедах, ведь никто из королей никогда не согласится признать свою вину… «Это жалкое отребье, недостойное ходить по нашей земле, должно исчезнуть со страниц истории человечества. Его необходимо вычеркнуть, вымарать, стереть», — так говорили о нас владыки Севера. Им просто не понравилось, что скоя’таэли выжили и стали говорить, говорить правду и защищаться. Тогда ими были созданы десятки карательных отрядов, чтобы охотиться за нами — это была их работа, но они делали её плохо, потому они и умерли, а я нет…       Людские мужи промолчали, им нечего было на это возразить.       И всё же, понимая, что переговоры назревают серьёзные, и за столом собрались самые влиятельные люди Севера, эльф решил заткнуть своё высокомерие куда подальше и вести беседу доброжелательно, сохраняя при этом дистанцию, на случай, если разговор закончится не так плодотворно, как он рассчитывал. Необходимо было убедить людей, что эльфы — не безумные дикари, которые больше не способны строить собственную цивилизацию, а вполне себе адекватные и перспективные союзники.       — Тем не менее здравствуйте, дхойне! — воскликнул Старый Лис, разведя руки в стороны. — Марконо, несказанно рад Вашему визиту, — и он посмотрел на каэдвенца, улыбнувшись. Иржик на приветствие благодарно кивнул. — Ян Наталис. Впечатлён Вашей отвагой в битве при Бренне, спасибо, что приняли приглашение, — в ответ кивок от главнокомандующего темерской армии. — Дийк… — он осёкся, когда в комнату ураганом ввалился его взволнованный любовник, громко захлопнув за собой дверь и привлекая к своей персоне всеобщее внимание.       «Блядство…» — подумал Иорвет. Его стальная выдержка дала трещину, сердце забилось чаще. Если Вернон будет рядом и станет нервировать его, то Иорвет точно спутается и потеряет чётко сформированную мысль… Или смотреть, вот как сейчас, настырно разглядывая с ног до головы горящими глазами. Да он просто не сможет нормально вести диалог!       — Вернон Роше, покиньте помещение. Ваша миссия выполнена — дальше разговор будет идти без Ваших любопытных ушей, — словно прочитав мысли Лиса, напыщенно проговорил Яевинн, в словесной форме указав темерцу на дверь.       «Спасибо, Ястреб, твоя желчь брызнула очень вовремя», — подумал Иорвет, вскидывая бровь и глядя на успевшего насупиться Вернона.       — Сейчас ты покинешь помещение, хромая на одну ногу, — угрожающе ответил Роше. — Или можешь гордо уйти целым сам, если тебе неприятны мои любопытные уши, прямиком в лес. И продолжать скакать там с ветки на ветку, как обезьяна — всё равно от тебя никакого проку, — и тут же подпёр ближайшую балку спиной, скрестив руки на груди и тем показывая, что хрен он положил на чужие просьбы, и что он остаётся. У Яевинна дёрнулся глаз, хорошо он не кинулся на Роше при всех с кулаками. Прочие же промолчали — они не видели в присутствии Вернона ничего плохого. Иорвет едва слышно выругался себе под нос. Ничего не поделаешь, его человек — самый упёртый дхойне, который только встречался ему на пути, и эльфу не оставалось ничего другого, как сделать вид, что возлюбленного здесь нет, и просто продолжать говорить. Правда, он совсем забыл, о чём шла речь… Да, точно, он играл роль до тошноты вежливого дипломата.       — Дийкстра, благодарю за оказанную честь и доверие, Вы не будете разочарованы, что решили отвлечься от своих важных дел и встретиться с нами… — эльф снова сделал паузу, когда услышал, как стоявший в тёмном углу Роше фыркнул.       — Какие мы тут все галантные собрались, я хренею, — проговорил он, выйдя из тени. — Не тратьте время попусту — здесь вам не светский раут, уважаемые, где каждый старается нахвалить праздничное платье другого. Нильфгаардцы в данную минуту убивают людей в Темерии тысячами, и надо что-то с этим делать. Ближе к делу.       — Согласен, говорите, что хотели, — Наталис поддержал командира «полосок», как военный военного.       — Я за, отложим хвалебные оды на потом, — произнёс Дийкстра.       — Я в меньшинстве? Ну, ладно, — протянул Марконо.       Иорвет опалил Вернона недовольным взглядом, что тот вновь и вновь перетягивает внимание людей на себя. Для прославленного интригана это было наивысшим оскорблением. Это его собрание, именно от его решения зависит будущее всего Континента, и пора бы уже пускать в ход всё своё красноречие и актёрские таланты. Эльф поднял с пола вместительный рюкзак и со стуком опустил его на стол, затем резко расстегнул молнию, рассекая воздух незнакомым звуком. Люди зашевелили головами, то вытягивая шею, то пригибаясь, в попытках рассмотреть диковину. Роше усмехнулся, что эльф, не стесняясь, демонстрирует предметы из будущего, пока его собственный рюкзак пылится на дне деревянного сундука. Вряд ли темерский командир выглядел бы презентабельно при всей своей экипировке и с объёмным рюкзаком на плечах. Но тут Вернон почувствовал на себе тяжёлый взгляд Яна Наталиса. Роше как прострелило: он вдруг вспомнил, что показывал главнокомандующему точно такой же рюкзак с фирменной надписью спортивной фирмы, когда объяснял своё исчезновение. Теперь ему точно несдобровать, и придётся придумывать правдоподобную ложь, чтобы не прослыть среди своих предателем. К тому времени Лис уже достал несколько свитков разного размера и выложил их на стол, затем, развернув самый большой, придавил его края небольшими камнями, которые также вытащил из рюкзака. Этим свитком оказалась карта Континента, надо признать, отличного качества — с детальной прорисовкой каждого возвышения, каждой низменности и ярким обозначением границ всех известных территорий.       — Четыре сотни лет Старшие расы и люди ведут между собой войну на уничтожение. После того, как вы прибыли на Континент, нам пришлось смириться с вашим военным и численным превосходством, а потом прятаться и наносить удары по человеческим поселениям исподтишка. Нелюдей осталось мало. Те, кто смирился, живут безвольным скотом в городах, те, кто не признал поражения, прячутся по лесам, как мы. Мне одному кажется, что уже хватит?.. Сейчас настал момент, чтобы объединить наши силы и дать отпор нильфгаардским захватчикам, полюбовно решить вопросы раздела территории и впредь жить в мире, приняв, наконец, существование друг друга, а то и больше — сотрудничая и заключая договора о взаимной торговле…       — Простите, что перебиваю, премногоуважаемые эльфы, — заговорил Марконо. — Вы забываете, кто именно перед вами стоит. Мы не короли, чтобы решать подобные вопросы… Обратись мы с таким предложением к любому государю Севера, даже имея к тому более убедительные доводы, мы сразу окажемся на дыбе под всеобщее рукоплескание.       — Ах, да, короли… Они решают многое: кому умереть, а кому жить. Многие века королевские династии руководствовались именно этим законом, и каждый потомок сих безобразных захватчиков эльфской земли решал, кому какой кусок власти будет принадлежать. Дийкстра, — Иорвет обратился к Сигизмунду, — ты был свидетелем подписания Цинтрийского мира. Все пункты договора были выгодными для людей и должны были поддерживать мир, но в итоге этот хрупкий мир не выдержал и нескольких месяцев, однако стоил жизни нескольким тысячам — как северян, так и южан. Так стоит ли прислушиваться к мнению людских королей сейчас, когда решается судьба всего Континента?! Время правителей ушло, пора простому народу решать, как жить дальше! Я пригласил именно вас, тех, кто ещё способен рассуждать здраво и имеет вес в совете своих государств. Очнитесь, дхойне! Короли слепы, их бесполезно направлять или убеждать. Они быстрее лягут под Нильфгаард и будут радоваться какой-никакой власти, чем, объединившись, решатся дать отпор врагу!       — А кто, по-твоему, уже дважды выгонял нильфов с Севера? — напомнил Ян, и его глаза недобро блеснули. — Первая твоя попытка свергнуть королей, кажется, провалилась. И разве не после смерти Демавенда и Фольтеста на Севере начался весь этот хаос? Так стоит ли сейчас нам тебя слушать?..       — Наталис, — вдруг вмешался Дийкстра, не дав Лису и рта раскрыть. — Ты был на совете в Лок Муинне и прекрасно знаешь, что Лето во всём сознался. Демавенда он убил по приказу Ложи Чародеек: им было необходимо в скором времени вернуть себе привилегии в виде возрождения Совета и Капитула. Вот почему их членам не стоит сейчас попадаться простому люду на глаза. И вот почему на них охотится Радовид, не желая повторения чужой участи. Не забывай, кто приказал убить Фольтеста, кому было выгодно растерзать Север, лишить его единства, кто на самом деле стоял за этими убийствами — Иорвет был лишь пешкой в руках Нильфгаарда.       Старый Лис по привычке переглянулся с Роше, делая так каждый раз, когда узнавал что-то стоящее и торопился обсудить новость с самым близким человеком. Вернон, не отрывая взгляда от эльфа, прикоснулся к своему подбородку, задумавшись. Теперь они оба поняли, что на самом деле произошло. Нильфгаард стоял за смертью Фольтеста — план вторжения на Север Эмгыр вынашивал несколько лет, еще когда подписывал договор Цинтрийского мира.       — А не от тебя ли их главная ведьма получила необходимую информацию? — язвительно поинтересовался Марконо.       — Я ошибся, — с печалью в голосе отозвался Дийкстра, — всего раз, но этого оказалось достаточно. Я это признаю. — После чего он на мгновение дал волю своим эмоциям, уставившись под ноги и поджимая полные губы.       — Хватит выяснять отношения, — устало вздохнул Ян. — Потерянного не воротишь. — И, уже обращаясь к эльфам, спросил. —  Так что вы предлагаете? Неужто хотите убить Хенсельта и Радовида?       — Они давно не знают, что делать со своими владениями — им пора на покой, — ответил Иорвет, облокотившись на стол и осмотрев каждого человека перед собой по отдельности. В ответ Марконо расхохотался, а Наталис нахмурился, глядя на эльфа как на сумасшедшего. Дийкстра никак не прореагировал. У великана было совершенно противоположное мнение по этому вопросу. Эльф насмешливо улыбнулся и терпеливо ждал, пока дхойне переживут свои первые эмоции.       — И я потратил несколько суток в дороге, чтобы слушать этот вздор?! — сквозь слёзы смеха высказался Иржик. — Вы меня уморили, наивные господа эльфы!       — В таком случае выйди отсюда прямо сейчас и отправляйся обратно в Каэдвен. Но учти, там ты будешь находиться под неусыпной охраной, потому что станешь дрожать от страха и бояться засыпать. И потом, когда мы покончим с Нильфгаардом, я найду тебя и всех твоих прихлебателей. Вот тогда пощады не жди. Мы придём с огнём по ваши души, и ты будешь кричать… Весь Каэдвен будет кричать…       — Тебе меня не запугать, эльф! Наша земля неприступна! А подобных тебе безумцев я… — однако Марконо резко оборвал себя, едва взглянув Иорвету в единственный глаз, где на самом дне горел жестокий огонь всепоглощающей ярости.       — Говори, дхойне, смелее… — Лис не шутил и не играл, так что от тона его голоса по жилам человека прокатился холод ужаса, и неприятные мурашки забегали по хребту. Однако, опасливо глянув на двух других скоя’таэльских командиров, тот не увидел столь же откровенной угрозы, а значит, стоило попытаться противостоять остроухому наглецу.       — Так я и знал, что мне нечего тут делать. Что вы его слушаете? Вы его вообще слышите?! Он же угрожает мне! Да это просто мясник и спятивший на войне террорист!.. — Марконо так бы и толкал свою праведную речь, если бы на слове «террорист» не упал без чувств на пол. Никто из людей толком не успел понять, что произошло, когда Иорвет рывком забрался на стол, встав на него на четвереньки, а затем, сняв с пояса некий удлинённый предмет, шарахнул Иржика молнией прямо в шею.       Яевинн улыбнулся, и видеть это было забавно — он никогда ещё не улыбался. Исенгрим накрыл глаза ладонью, а люди… Люди были в шоке. Все, кроме Вернона, который, в свою очередь, только усмехнулся.       — Ну, сам же написал «гарантирована безопасность», — напомнил Дийкстра и с недовольной миной достал из кармана письмо Роше. — Да, так и есть. Мы все должны вернуться домой в целостности и сохранности. — После чего спрятал письмо обратно в сюртук и скептически посмотрел на Старого Лиса, что уже благополучно слез со стола. — Тогда объясните мне, что это за фокусы с магией в стиле Вильгефорца?.. — спросил он под конец, брезгливо оттопырив в сторону Марконо украшенный тяжёлым перстнем палец.       — Урок воспитания. Может, кто-то ещё хочет высказаться по поводу моей персоны?! — оскалился Иорвет.       — Я воздержусь, конечно, потому что не взял с собой оружия, а вы, как посмотрю, сразу убиваете несогласных, — Наталис поморщился.       — Этот придурок жив, скоро очухается, — поторопился объяснить Роше, пока его эльф не наломал новых дров. Но на всякий случай он опустил руки и положил правую на пояс, где были припрятаны метательные ножи. Роше сразу оставил их при себе, всё равно никто не посмел бы его обыскивать, и теперь он боялся, что такой случай вот-вот представится — давно он не видел своего эльфа таким опасным. Если Лис сдержан, говорит тихо и вкрадчиво, то стоит к нему прислушаться, потому что если этого не сделать, вокруг начинают умирать люди, и смерть их бывает ужасна. Только вот как поступить ему?.. Справа стоит делегация вредных эльфов во главе с его большой, больной на голову, любовью, слева — пусть и не друзья, но товарищи, и главнокомандующий темерской армии. Однако этот вопрос решился сам собой довольно быстро — он будет защищать Иорвета, как и обещал…       — Слушайте меня внимательно, дхойне… — продолжил свою речь Иорвет уже ледяным голосом, покачав головой. — Я протягиваю вам руку дружбы в первый и последний раз. Через несколько дней я встречаюсь с королевой Дол Блатанна, — тут Иорвет пальцем указал на один из небольших свитков с надломленной королевской печатью. — Францесска предлагает нам мир и посильную помощь в борьбе с «нильфами». Брувер Гоог ведёт переговоры с Лирией и Ривией, — эльф ткнул пальцем ещё на один свиток, — и вполне успешно. У королевы Мэвы жутко чешутся руки, чтобы поскорее покончить с Нильфгаардом раз и навсегда. Через два месяца мы объявим войну Эмгыру. Учитывая сегодняшнее положение вещей, он не откажется встретиться с нами на поле битвы. Само собой, сейчас он старается привлечь на свою сторону как можно больше соратников и использовать их как пушечное мясо для нашего дальнобойного оружия. Ослабевшие и замученные войной северяне как раз ему для этого подходят! Я знаю, что Император уже договорился с Радовидом, знаю и то, что Хенсельт ещё раздумывает, а маркизам и баронам Темерии проще разделить землю на мелкие княжества и плясать под дудку Нильфгаарда, чем сплотить жителей своего государства и дать весомый отпор. Пора брать власть в собственные руки, господа, и спасать всё то, что ещё можно спасти… — Старый Лис жутко оскалился. — И клянусь всеми богами, все, кто будет на стороне захватчиков, умрут мучительной смертью… Присоединяйтесь к нам или хотя бы держите нейтралитет.       — У тебя нет никаких гарантий, что от этих выдумок не станет только хуже, — сказал Наталис. — Люди ни за что не пойдут воевать плечом к плечу с «белками»! И кто будет распоряжаться армией вместо королей?       — Не умеете заставить их, тогда подыхайте! — зло бросил ему Иорвет.       — Допустим… мне удастся устранить Радовида, — неожиданно взял слово Дийкстра, и все, кто стоял с ним рядом, пронзили шпиона недоумёнными взглядами. — Король не в себе и больше не может трезво управлять Реданией.       — Что за бредятина?!.. — взбрыкнул Ян.       — Тебе в первую очередь это выгодно, Наталис. В Темерии нет правителя, а со смертью Радовида он будет… точнее — она.       — О чём ты говоришь, Дийкстра?.. — вмешался Роше, резко отлепившись от стены.       — Об этом я и хотел поговорить с тобой наедине, Вернон. Бусси погиб, Анаис же уцелела и находится в руках Радовида. Не волнуйся, её там не обижают — эта информация проверена. Как только Радовид заключит договор с Эмгыром, Редания станет вассалом Империи, и тогда ни ты, ни Наталис не успеете и рта раскрыть, как он продемонстрирует совету Темерии единственную выжившую дочь Фольтеста в роли своей законной супруги. И в этот самый момент он автоматически станет единоличным правителем сразу двух государств. — При этих словах Ян растерянно посмотрел на Роше, пытаясь принять верное решение и молчаливо спрашивая у него совета, а Сигизмунд продолжил говорить. — У меня связи налажены. Как только мне удастся устранить Радовида, я возьму власть в свои руки, и тогда вся военная мощь Редании придёт к вам на помощь, — это он сказал, уже глядя прямо в глаза Исенгриму. — Я с вами.       — Если всё это правда, — заговорил Наталис, как только увидел, что Роше утвердительно кивнул, — если получится освободить принцессу Анаис и привезти её в Темерию, то моя армия явится в назначенный час, чтобы бить нильфгаардцев. Моё слово.       При этих словах Марконо вдруг вскочил на ноги, обводя полоумным взглядом комнату и всех собравшихся, очевидно, не понимая, кто все эти люди и… Белки? И что он вообще тут делает. Скоя’таэли выжидательно посмотрели на Иржика, который замер бледной статуей и, кажется, покрывался ледяной испариной.       — Что случилось?.. — нервно потребовал он.       — Тебе нужно больше кушать, такой щуплый, в обмороки падаешь… — пояснил Сигизмунд, затем повернулся к эльфам. — Сколько у нас времени?       — Два месяца, — ответил Железный Волк. — Видимо, с армией Хенсельта выйдет неувязочка, и каэдвенского подкрепления нам уже не видать, так что со временем страна станет провинцией Темерии или Редании — на ваш выбор. Тут уж вы сами разбирайтесь.       Иржик был на грани повторного обморока: хоть он и сообразил, что тут делает, но такого итога от переговоров он явно не ожидал.       — Что вы такое несёте?.. — едва смог выговорить он, но это были последние слова, что ему разрешили произнести на собрании. Роше оказался рядом тут как тут и, вежливо выпроводив Марконо за дверь, сразу же вернулся обратно, чтобы занять своё место в тени комнаты и продолжать следить за порядком.       — А чего хотите вы, если получится выбить «нильфов» из Севера? — спросил, наконец, Наталис.       — Мы уже отбили и обжили территорию, которая принадлежит нам по праву, — Иорвет ткнул в середину карты, показывая на весьма заманчивый кусок — Долину Понтара. — После победы мы присоединимся к Дол Блатанна, что уже давно является государством эльфов. Условия просты. Нам нужна полная неприкосновенность этих земель на все будущие века. Если кто-то из ваших потомков осмелится нарушить нашу территориальную целостность, то краснолюды вновь разожгут свои печи и изготовят оружие уже для полного истребления человечества.       — А как быть с оружием, которое уже сделано? Что вам мешает напасть на людскую землю после общей войны?       — Даю слово, как только последний нильфгаардец упадёт замертво, и воцарится мир, каждое дальнобойное орудие, способное выстрелить, будет возвращено в Махакам, где снова превратится в жидкую сталь… С одной оговоркой — все чертежи достанутся краснолюдам и будут храниться под строжайшим секретом на случай того, что дхойне на своих землях снова станет тесно…       Молчание было гнетущим и чёрным, каждый из присутствующих мужчин стоял и думал, что ему делать дальше. Один Роше засуетился, услужливо приоткрыв двери, дабы тактично намекнуть заговорщикам, что пора бы уже им сваливать по домам, так как его самого итог тайного собрания вполне устроил. Настал момент поговорить с Иорветом один на один, пока остроухий вновь не умчался за горизонт.       — Я буду держать всех вас в курсе дела, — проговорил Вернон и ткнул пальцем в открытую дверь. К счастью для командира Синих Полосок, люди стали подходить к выходу, не задавая лишних вопросов.       Иорвет тщательно складывал ценные бумаги в свой рюкзак, когда толпа заговорщиков сгрудилась около выхода из помещения, а Роше делал вид, что его безмерно интересует пыльная ваза, стоявшая на полке рядом. Сам-то он краем глаза следил за передвижениями остроухих. И как назло, Яевинн задержался около выхода. Тот ждал, когда Старый Лис закончит сборы и присоединится к нему, чтобы они вместе смогли спокойно уйти. Вернон раздражённо стиснул зубы — этот вредный эльф его уже изрядно выморозил. Недолго думая, темерец подскочил к Серому Ястребу и, неучтиво вытолкав за дверь, бросил ему в лицо:       — Я позаимствую своего врага на пару минут, обождите! — и захлопнул двери перед лицом оторопевшего эльфа.       Исенгрим обернулся, заметив происшествие, и от возмущения выпучил глаза.       — Яевинн, открой дверь, нельзя оставлять их наедине, они с ума там посходили, что ли?! — шикнул он, испуганно глянув в спины удаляющимся людям.       — Никак. Этот ублюдок её запер! — ответил Ястреб, ещё раз толкнувшись в дверь плечом.       — Ну-ка отошли от двери! — раздалось откуда-то сбоку, и два эльфа увидели тощего солдата, готового прийти командиру на помощь. Рафик направил на них заряженный арбалет и, сощурив один глаз, отрицательно покачал головой. В ответ Исенгрим поспешил дать отмашку своим эльфам, которые засели в укрытии, дабы те не пустили в полёт уже свои стрелы, высоко подняв сжатый кулак.       — Твой командир не ведает, что творит! Это сумасбродство! — возмутился Яевинн.       — Возможно. Но решения Роше для меня закон, а вы, дрочеры, подождёте, пока они не поговорят, — не уступал сын Самсона.       — An’badraigh aen cuach!!! — прошипел Фаоильтиарна, схватившись за голову.       Услышав через дверь ругательство, с довольным выражением лица Роше развернулся к своему наваждению. Наконец-то они остались наедине, и теперь можно сорвать опостылевшие маски равнодушия с лиц и поговорить открыто. Но скоя’таэль опасливо попятился назад. Во взгляде эльфа читалось недоумение: он просто не верил тому, что Вернон решился пойти на такой опрометчивый поступок.       — Что ты делаешь?! — резко спросил Лис.       — Поговорить надо, — хрипло произнёс человек, делая шаг вперёд, — насчёт записки. Признаю, я погорячился…       — Не понимаю, о чём ты говоришь, Роше, — как ни в чем не бывало ответил эльф.       — Об этом, — пояснил Вернон, вытащив из кармана дублета аккуратно сложенное любовное послание. — На самом деле я сохранил её… — Иорвет на мгновение опустил взгляд и нервно облизал губы. От признания человека горькую обиду из-за якобы порванной записки как ветром сдуло, но виду он не подал, сложив руки на груди.       — Значит, невелика была потеря… — с досадой произнёс Вернон, скомкав бумажку и выкинув её, как ненужный мусор. Эльф презрительно сузил глаз, высокомерно вздёрнув точёный подбородок.       — Не знаю, что ты затеял, Роше. Но мы уже обсудили все важные вопросы. Открой двери немедленно и отойди в сторону, у меня ещё масса дел, — гордо изрёк предводитель эльфов, и Роше по-змеиному сощурил глаза — данное заявление его взбесило. Видать, остроухий опять вздумал выебать ему весь мозг!       — Подождёт твоя сраная масса! Хватит выделываться, актёришка — твои зрители ушли! — огрызнулся человек.       — Ничего не меняется. Темерский Пёс в своём репертуаре. Как всегда, упёрся рогом и никак не отстанет, — хмыкнул остроухий.       — Я не только рогом могу в тебя упереться, учти, — недвусмысленно пригрозил человек. Эльф туго сглотнул.       — Ну, так и быть, позволю тебе высказаться, только быстро, — уступил Иорвет, при этом не упустив возможности осмотреться по сторонам, чтобы было куда бежать при случае.       — Вот теперь как получается… Ты, мать твою, позволяешь мне?!.. А напомни-ка, что я обещал с тобой сделать, неблагодарная скотина, если ты вдруг не вернёшься ко мне… — поинтересовался Вернон, отчего эльф ощутил неприятные мурашки на своей коже. Он говорил спокойно, но это была угроза — Иорвет знал наверняка. Намного безопаснее, когда темерец надрывается не своим голосом и крушит всё вокруг, тогда совершенно нечего опасаться. Но теперь…       — Роше, не делай глупостей… — шепнул эльф, подняв руки и успокаивая возлюбленного, одновременно боком начиная обходить круглый стол для переговоров. Иорвет помнил об угрозе человека лишь то, что ему крепко достанется, если тот вовремя не объявит о себе, но ведь он не ерундой занимался, а делом всей своей жизни, так сказать! — Много времени ушло на подготовку к войне, и если ты думаешь…       — Я ждал тебя полгода, сука! — зло выпалил темерец и кинулся вперёд, оббегая стол, чтобы настигнуть эльфа, но тот был быстр и смог уйти от захвата. Мужчины остановились, их снова разделяла злосчастная круглая преграда. — Был период, когда я слушал пересуды и думал, что ты уже умер! Хоть единожды бы дал о себе знать, говнюк!       — Хватит обзывать меня, дхойне, моё терпение не безгранично! — защищался эльф, в очередной раз грациозно ускользнув от медвежьей хватки человека.       — Стой на месте, Белка, кому сказал?! — рявкнул Роше, оскалившись.       — Успокойся! — занервничал эльф. Он отлично видел, что любимый на грани нервного срыва и поспешил остудить запальчивого человека. — Ты злишься на меня, знаю, что неспроста — я ведь не сдержал своего обещания, но сейчас не время для перебранки. Через месяц или два мы встретимся и поговорим нормально. Как прежде…       — Не будет больше никаких «как прежде»… — с грустью в голосе сказал человек, — я устал от твоих игр, устал не спать по ночам… Это ты со мной сотворил! Заставил полюбить, привязаться к себе, а теперь нос воротишь! Я… я просто возьму тебя прямо сейчас, потому что ни о чём больше думать не могу… А дальше, если ты ещё будешь стоять на ногах, то я позволю… — на этом слове он сделал особенно яркий акцент, — …свалить тебе обратно к своим по жизни обездоленным собратьям! — закончил Роше, взгляд его был нечитаемым.       — Ты думаешь только о своих печалях! Полагаешь, что только тебе было плохо?! Оскорбляешь меня намеренно и даже не пытаешься прислушаться… Это безрассудство! Так я потеряю преимущество в глазах этих людей, ты должен отпустить меня немедленно! — требовал эльф.       Иорвет видел, насколько человек измучен унынием, как его глаза пылают страстью, когда он смотрел на него. Он чувствовал страдание возлюбленного, ведь оно было отражением его собственной боли, однако долг перед своими сородичами казался ему превыше любых чувств, он не мог так легко утонуть в этом сладком вихре из эмоций, ибо вместе с тем мог потерять всё, чего успел достичь.       — Иорвет, чтоб ты знал, мне до глубины души насрать на твой авторитет, — заметил Роше и усмехнулся, осмотрев скоя’таэля с ног до головы, как стоящий его внимания трофей. Его желание превратилось в неистовую страсть, страсть дикого зверя, поймавшего, наконец, свою желанную добычу. Шаперон — долой. Перчатки — долой. Ремень был расстёгнут, а синий дублет сноровисто расшнурован и сброшен Роше с плеч. Длинная кольчуга была заблаговременно им снята и оставлена около палатки, так как командир был уверен, что без свидания отсюда так просто не уйдёт, вследствие чего на Верноне были надеты только рубашка и походные штаны.       Эльф был готов вновь броситься бежать в сторону от стола, но чуть-чуть не успел… Он не предвидел, что темерский командир с громким топотом запрыгнет на ветхую мебель и набросится на него сверху вниз. Иорвет с трудом выдохнул, когда Роше прижал его к ближайшей стене и пресёк попытки к бегству, навалившись всем телом.       — Поймал! Теперь никуда не денешься… — почти прорычал Вернон, не помня себя, когда припал к шее любовника, жадно вбирая в себя носом запах Солнца с его кожи, самый желанный, самый приятный запах на земле, сводивший его с ума. Он застонал, вжимаясь в тощее тело эльфа грубыми толчками, чтобы тот смог почувствовать его каменный стояк через ткань штанов. — Мой… мой эльф… — шептал он, как умалишённый.       Иорвет несколько раз порывался освободиться, бормоча проклятия сквозь зубы, но затем замер, когда ощутимо треснул Вернона по голове, отчего у темерца аж потемнело в глазах. Удар был нанесён локтем, укреплённым стальным наручем. Человек ошалело заморгал, осознав, насколько сильно Иорвет его ударил. Из рассечения на брови стала сочиться кровь. Он нахмурился, выдвинув вперёд нижнюю челюсть и почувствовав, что его плотину и без того хлипкой выдержки, кажется, прорвало, и он начинает звереть… Тем не менее это была лишь мимолётная вспышка ярости. Когда он разглядел лицо любимого так близко, такое красивое и родное, и что эльф искренне опешил от того, что сделал ему больно, злость темерца приутихла, а руки перестали сжимать его в болезненных тисках. Иорвет тоже перестал щериться и свёл брови на переносице. Остроухий прикоснулся к небритой щеке Вернона ладонью, слегка погладив её, но через перчатку ничего не почувствовал, и это было ужасной пыткой, ведь ему так хотелось ощутить тепло тела своего человека, который в эту секунду блаженно жмурился от долгожданной ласки.       «Это же мой дхойне… мой… Один поцелуй и всё… Мне нужен только один поцелуй», — краем сознания подумал Иорвет.       — Иди ко мне... — со стоном выдохнул он и сам подался вперёд, одновременно притягивая Роше к себе за его круглые уши и в порыве страсти впиваясь зубами в его нижнюю губу. Только на миг, дабы почувствовать, наконец, тепло дорогого сердцу существа…       — Вольф, ну что ты медлишь? — позвал Дийкстра, после чего осмотрелся и спросил. — А куда подевался Роше?.. Он не мог уехать, не поговорив со мной…       — Сиги! — Исенгрим торопливо подскочил к старому знакомому. Приобняв того за широкие плечи, эльф стал вести его в противоположную от домика сторону, где заперлись два больных на голову идиота. — Могу я спросить, а сколько в Редании бойцов?..       — Неужели твои шпионы настолько дали маху? Это первое, что они должны были выяснить, прежде чем ты начал свою военную кампанию.       — Верно, верно… Да вот цифры расходятся, каждый говорит, что в голову взбредёт, а я, знаешь ли, люблю достоверность, — быстро поправил эльф сам себя и незаметно кивнул, указав Яевинну на дверь домика, чтобы тот помог ему утаить, что там на самом деле происходит. Ястреб начал громко кашлять, держась за грудь, чтобы заглушить глухие стоны из недр дома. Сигизмунд обернулся и брезгливо поморщился. — Да-да, мой друг, житьё в лесу тому виной, по ночам очень холодно и сыро. Кажется, у моего соратника какая-то инфекция в лёгких, так что ты держись от Ястреба подальше. А вообще, отойдём к лошадям, и ты мне расскажешь подробнее, как там живётся, в Редании…       Сводящее с ума наслаждение от поцелуев… Они доводили до безумия, разжигая огонь, каковой невозможно было укротить, и возбуждая голод, который невозможно было утолить. Это была пламенная схватка двух мужчин, потерявших голову от страсти, схватка, в которой победителя просто не может быть. Яростные укусы сменились плавными посасывающими движениями, стоны были почти неслышны, лишь мычание и непристойные звуки влажного поцелуя. Иорвет жалобно застонал, когда новая волна удовольствия жаром прокатилась по его телу. Роше не давал ему поблажек. Он не разрешал ему дышать, вжимаясь в него всем телом и свирепо лаская зубами, губами и языком его рот, рискуя вывихнуть себе при этом челюсть или вовсе свернуть шею. Темерцу всего этого казалось мало, он не мог насытиться любовником, он хотел вобрать в себя Иорвета целиком, рвать его на куски, выпить его без остатка, чтобы, наконец, боль от тоски в его груди испарилась насовсем. Но, кажется, с каждым движением головы и грубым проникновением в чужой рот становилось только хуже…       Руки человека блуждали по телу эльфа, пытаясь забраться под ужасно мешающую ему кожаную броню, но у него не получалось, Роше только ощутил как по спине эльфа стекали струйки пота, позволявшие рукам легко скользить по пояснице. Простонав от нетерпения, человек опустил ладони ниже, сильно сжав ягодицы эльфа через штаны, затем стал поглаживать округлости, временами настойчиво проезжаясь между ними пальцами и пытаясь нащупать сквозь ткань сокровенную выемку. Вернон быстро развязал завязки на штанах эльфа — одеяние само сползло вниз, небрежно повиснув на высоком голенище сапогов скоя’таэля. Ладонь темерца вновь приникла к заду эльфа, обжигаясь о его горячую кожу. От резких движений повязка на голове Иорвета съехала набок, так что из-под неё выбилось несколько рваных чёрных прядей и тут же прилипло к мокрому лбу. Лис порывисто вдыхал в себя воздух, запрокинув голову, когда Вернон неистово целовал его открытую шею, царапая её щетиной. На нежной эльфской коже оставались следы, ярко-красные от укусов и засосов, и влажные — от слюны любовника.       — Довольно, Роше... — Остатки здравого рассудка оставались только у эльфа, поэтому он попытался отпихнуть пылкого человека от себя снова, но тот с силой припечатал его обратно к стене, забираясь пальцами между ягодиц любовника и стимулируя его вход настойчивым поглаживанием.       — Нет, ни за что… — выпалил человек и про себя подумал. — «Будь что будет. Пусть весь мир узнает о нас…»       Иорвет закатил глаз под веко, ослабев и принимая в приоткрытый рот чужой напористый язык, бездумно наслаждаясь тем, что возлюбленный сжал в свободной ладони его напряжённый член. Человека сейчас было слишком много, он был повсюду, трогал его везде — Лис не мог выдержать этой пытки. Он остро ощутил болезненное напряжение в своём паху — ему самому до оргазма оставалось лишь несколько рваных движений. У лучника подкашивались ноги, он невольно стал съезжать по стене вниз, но человек не позволил ему упасть, подтянув за кожаные ремни вверх. Тогда Иорвет собрал волю в кулак и, с силой отстранив от себя голову человека, заглянул в одурманенные похотью карие глаза.       — Остановись, проклятый безумец… — выдохнул эльф, хотя тело его подрагивало, требуя продолжения. Ему нравилось, когда его дхойне был с ним страстным и грубым, но если бы они ушли при этом далеко вглубь леса, подальше от посторонних глаз, тогда Иорвет с восторгом бы отвечал на его ласки, а то и вовсе сам растерзал Роше, но не здесь и не сейчас!       Мольба подействовала. Роше убрал правую руку с промежности эльфа и облокотился ею о стену позади Лиса, заглядывая строптивому любовнику в глаза, левой же продолжал двигать ладонью по его члену, но уже не так упорно, как минуту назад. Одноглазый судорожно вздохнул, всё-таки ощутив какую-никакую свободу от душащей их близости.       — Нахер всё… Нет у меня больше сил… Не могу быть один… А ты? Неужели теперь ты вдруг вспомнил, что такое стыд? Трахаться в раздевалке для тебя не было проблемой.       — Тогда за дверью не стояли мои старые сварливые сородичи и будущие обезьяноподобные соратники! — вспылил эльф, задыхаясь от бесстыдных прикосновений. И вдруг понял, что со спущенными вниз штанами и с чужой рукой на члене доказывать свою правоту не очень-то получается.       — Ах, соратники! Как громко сказано, — усмехнулся Вернон, ослабив хватку на напряжённом органе, а затем и вовсе убрав руку. — Ты слишком стар, чтобы быть таким наивным, Белка. С чего ты взял, что эти акулы пойдут у тебя на поводу?       — Если они не прислушаются, мне придётся уничтожить весь человеческий военный потенциал, прочих же я обреку на рабство до конца их дней. У меня нет выбора…       — Это твой водяной друг проснулся, и теперь он хочет поработить весь человеческий род? — спросил Роше, догадавшись, к чему клонит остроухий. Иорвет кивнул. — И это ты его разбудил? — тот снова кивнул, но уже с опаской глядя на человека. — Какой же ты, сука блять, молодец, Белка! — ехидно похвалил темерец. — Хотя… Он ведь может исполнить твою самую заветную мечту: убить как можно больше дхойне… Зачем ты вообще тогда всех здесь собирал?..       — Ради нас… — шепнул эльф. — Ты не простишь мне массовой людской казни! А я не хочу быть рабом чудовища! — Роше округлил глаза, перестав ухмыляться.       — Я не понимаю… — Вернон уткнулся своим лбом в лоб скоя’таэля. — Белка, остановись… хватит этого треклятого монстра, брось всё и останься со мной, что ты… — Пустая просьба, Роше никогда не сможет разгадать планы Иорвета, ему не понять, что спрятано в глубине его души, и какие мотивы им управляют. Он мог только прислушаться к своим чувствам, и они подсказывали человеку, что эльф знает, что делает.       — Доверься мне. Скоро всё закончится, просто подожди… — прошептал Лис в ответ.       Вернон выдохнул, мягко мазнув кончиком носа по скуле эльфа.       — Чувствую себя полным кретином. Но я скучаю и… так хочу тебя… — хрипло произнёс он, — так хочу...       — И я тебя хочу. Сейчас. Всегда… — Иорвет осторожно заглянул человеку в глаза, что вновь вспыхнули огнём желания, и это было чертовски нехорошо. — Но у нас нет на это права, дьявол тебя побери! — прокричал прямо в лицо эльф.       — Да ну?! — Темерец расплылся в лукавой ухмылке и поднёс ладонь к приоткрытому рту. Иорвет проследил за этим движением опасливым взглядом, напрягся и вдруг широко распахнул глаз, когда Вернон неторопливо собрал сплюнутую слюну пальцами и потянул прозрачную нить от своих губ книзу, угрожающе хохотнув. — А ты попробуй, останови меня…       — Где Роше? Мне нужно с ним поговорить, — Сигизмунд уже устал от разговоров о Редании.       — Он э-эм… — замешкался Волк, опустив взгляд.       — Отлить пошёл. Что, нельзя? — вступился подошедший Рафаэль. Дийкстра недоверчиво сощурился.       — С полным мочевым пузырём договориться сложно, понимаю. Моча давит на мозг и лишает воображения, а если накроет заварушка, так можно и течь дать. Пускай дружище Вернон ссыт, сколько влезет, но у нас важный разговор на носу.       — Дийкстра, на минуту! — окликнули его, и тот отошёл от домика, позволив двум командирам скоя’таэлей и Рафу спокойно выдохнуть.       — Твой командир — дурак! — прикрикнул Яевинн на Сверчка.       — Он влюблён. А у тебя, видимо, от старости уже яйца отвалились, раз ты этого не понимаешь, — не спасовал паренёк. Ястреб подавился воздухом. Исенгрим же молчал и только лихорадочно тёр виски большими пальцами, пытаясь хоть как-то отвлечься.       Рот Иорвета скоро накрыла шершавая ладонь, чтобы он не смог больше так громко голосить; крики вырывались с каждым резким вторжением, но не находили выхода сквозь чужие пальцы; человек вошёл в кураж, получив в распоряжение самого желанного мужчину на земле. Роше двигался хаотично, не жалея собственных сил, так что гораздо разумнее было бы ему самому заткнуть рот, потому как себя он вовсе не сдерживал и стонал в голос.       Хорошо, что Вернон вспомнил, что он тут не один жаждет наслаждения и, повернув к себе лицо Иорвета, заменил ладонь своими губами, вбирая в себя его стоны. Рука человека спустилась ниже, чтобы нащупать член эльфа и сжать его, а потом стимулировать в такт со своими толчками. Теперь стало намного лучше, когда человек успокоился, добившись своего: он уже двигался в любимом, дело пошло, да и Старый Лис никуда не сбежит. Роше замедлил темп и стал вжиматься в тело эльфа бережнее, одновременно лаская его рот глубоким поцелуем и ритмичным движением рукой надрачивая его член.       — Ещё... — выдохнул эльф человеку в губы. Нутро Иорвета горело полымем, однако сейчас он сосредоточил всё своё внимание на приятных прикосновениях мужчины. Эльф отвечал столь же пылко на поцелуй, плавно покачивая бёдрами и уверенно двигаясь на твёрдой плоти внутри себя. Через несколько минут нежного секса Роше ускорился, с силой стукаясь своими бёдрами о ягодицы любовника, а это означало, что его финал уже близко. Рваные стоны человека перешли на крик, Иорвет шумно выдохнул, когда почувствовал горячую жидкость, обильно разлившуюся у себя внутри. Но Вернон не останавливался: уж слишком хорошо было двигаться в любовнике после всплеска яркого наслаждения. Этих нескольких чувственных толчков хватило, чтобы эльф едва не лишился чувств от накрывшей его лавины удовольствия. У него не было даже сил кричать, он только стиснул зубы и простонал сквозь них, щедро изливаясь на земляной пол, пока его тело вздрагивало от бесконтрольных спазмов, затем выдохнул, приоткрыв рот, и обмяк в руках человека, прислонившись затылком к его плечу.       — Ты великолепен… с ума меня сводишь… — сладко шепнул человек ему на ухо. Услышав это, Иорвет пришёл в себя от сокрушительного оргазма и резко распахнул глаз. Нужно уходить немедленно, иначе их свидание разрушит все его планы. Сделав шаг вперёд и полшага в сторону, он почувствовал свободу от чужих рук и пустоту в себе, а ещё горячую влагу, сочащуюся между ног.       — Bloede... — выругался он.       — Ох, чёрт… — нервно выпалил Роше, кинувшись к эльфу, когда увидел капли спермы на его бедре. Он стянул свою рубашку через голову и наскоро отёр семя с кожи Иорвета, затем помог ему натянуть штаны и дрожащими руками завязал на них шнурки. В глаза любимому эльфу Роше смотреть боялся. Как же это? Он не сдержался, насильно принудил того к сексу. И как теперь искупить свою вину, он понятия не имел. — Я не… — начал было темерец.       — Мне нужно уходить, — бесстрастно заявил эльф и, вяло переступая ногами, направился к выходу. Роше подхватил свои вещи и, наскоро натянув их на себя, закинул испачканную рубашку в дальний угол комнаты, пока Иорвет боролся с тугой задвижкой на двери. Вернон не позволил ему открыть дверь, развернув к себе лицом и сжав в объятиях, зарываясь носом в шею мужчины — он не позволит ему уйти. Вернона поедало чувство вины, но что он может сделать со своим скудным на ласку словарным запасом?.. Эльф позволял обнимать себя, бездумно разглядывая деревянные стены ветхого домика поверх плеча человека, но не сделал этого в ответ. Не было сил — он будто горел изнутри, в броне было жарко и нечем дышать, а между ног неприятно тянуло.       — Я себя презираю… Прости меня.       — Прощаю, — ответил Иорвет. Роше не поверил его словам, растерянно заглядывая любовнику в лицо, что являло собой в эту минуту эталон безразличия. — Открой грёбаную дверь и дай мне уйти! — вдруг отчаянно потребовал эльф.       — Нет, не выпущу... — Вернон отрицательно покачал головой. — Только не так... Я ведь хотел иначе... — в горле застрял тугой комок, Роше потерял дар речи и не смог больше ничего сказать. Эльф смягчился, когда заметил блестящую влагу в глазах человека.       — Отпусти, minne, прошу... — шепнул Лис.       Вернон сдался, отступил на шаг и выполнил просьбу, впуская в пыльную хибару яркий солнечный свет.       Покачиваясь, первым из дома вышел Иорвет. Отголоски наслаждения ещё пульсировали в его теле. Лицо, рот и шея горели огнём от пережитых им ласк, а ноги отказывались слушаться, но всё это было сущей ерундой по сравнению со взглядами четырёх глаз, которые, мягко говоря, осуждающе смотрели на него в упор. Ему было жутко стыдно, что в эту минуту он похож на чудака, с этими мокрыми растрёпанными волосами, выбивающимися из-под алой повязки, и припухшими губами, но дело было сделано, и обсуждать произошедшее Старый Лис ни с кем был не намерен.       — Объяснись сейчас же, командир! — завопил Ястреб.       «Вот прям сейчас и начну. Яевинн, ты, видно, умом тронулся», — подумал Иорвет.       Надменно задрав подбородок и игнорируя сородичей, Старый Лис пошёл в сторону коновязи, временами хватаясь за что-нибудь устойчивое: стенку ветхого домишки или первое попавшееся деревце, чтобы его ноги в самый ответственный момент не подвели и не подвернулись.       Вернон вышел следом, и пышущая праведным гневом делегация сморщила свои остроухие физиономии с удвоенным усердием, дабы показать человеку, насколько тот был не прав. Агрессивными взглядами скоя’таэлей Роше пренебрёг, нахально им улыбнувшись. Эльфы подметили, что человек выглядел бодрым и свежим, не то что их затраханный сородич, и его ничуть не смущала сложившаяся ситуация. Вот теперь Белки поняли, что связало Иорвета и темерского Пса — они оба ненормальные и плевать хотели на чужое мнение.       — Можно я убью его? — спросил Яевинн.       — Не на людях, — ответил Исенгрим.       Роше сначала помрачнел, услышав угрозу в свою сторону, но потом догадался, что наверняка так недовольные эльфы справляются со своим стрессом.       — Он сделал это специально. Посмотри на это лицо… ух, его ухмылка просит стрелу промеж глаз! Этот продажный дхойне жаждет нашего провала. Как ещё объяснить подобный поступок?! — строил догадки Яевинн.       — Знаешь, Ястреб. Мы говорили с Иорветом один на один, они с дхойне довольно близки и долго не виделись… Не уверен, что Пёс намеренно чуть не сорвал переговоры, просто тоска взяла верх.       — Бессмыслица! Он манипулирует Лисом, разве не видно?! Играет с его чувствами. Он наверняка знает, как пользоваться нашим новым оружием, раз ему известен принцип работы рации, а это значит, что он сейчас пронюхал про наши планы и просто расскажет всё королям! Этот ублюдок…       — Тише, Яевинн! — осадил Фаоильтиарна, многозначительно посмотрев на человека.       — Да откуда бы этому невежественному солдафону знать Старшую Речь?! — выплюнул Ястреб.       — Я всё понимать! — вступил в разговор Роше, наконец, не выдержав. Старшую Речь он знал хорошо, а вот говорить на ней правильно так и не научился, но эффект неожиданности того стоил. Оба эльфа вытянулись по струнке, как и их лица, Вернон, наоборот, расплылся в злорадной ухмылке. Командиры «белок» молчали, изо всех сил напрягая свою память, чтобы вспомнить, чего такого опасного могли успеть наговорить. – Ты! — темерец обратился к Яевинну. — Ещё раз услышать от тебя гадость ко мне или к Иорвет, я разбить тебе... — Но, судя по недоуменному лицу Ястреба, он говорит что-то не то, и потому поспешил исправиться, но уже на всеобщем. — Морду твою худую разобью, усёк?! — тому нечем было крыть, эльф оказался слишком ошарашен новым открытием.       — Что ж, рад был познакомиться, — добродушно вымолвил человек, протягивая руку Фаоильтиарне. Роше просёк, что остроухий атаман — приверженец вежливой дипломатии и не откажется от прощального рукопожатия, усмехнувшись про себя, когда заметил, насколько растерялся Железный Волк. Исенгрим, и правда, готов был на всё ради благотворного сотрудничества, но ему не хотелось именно сейчас пожимать руку Роше, учитывая, где могла побывать эта самая рука несколько минут назад.       — Взаимно, спасибо за помощь… — буркнул эльф, пожимая руку Вернона чуть выше ладони, и в ответ получил насмешку со стороны человека.       С Яевинном дело обстояло проще, темерец лишь кивнул ему на прощание, хотя мог бы этого не делать совсем, так как Ястреб не удостоил человека даже взглядом пред тем, как покинуть место судьбоносных переговоров.       Роше обернулся, желая заглянуть на всякий случай внутрь домика, и тут заметил, что Иорвет впопыхах оставил там свой рюкзак с ценными бумагами. Он бросился внутрь и подхватил поклажу с земляного пола.       Старый Лис едва передвигал ногами, уцепившись взглядом за свою лошадь — это помогало ему держать равновесие и идти вперёд. Мысли его путались, будто он не сексом сейчас занимался, а напился. Рубашка под доспехом намертво приклеилась к телу, было чувство, что при желании с неё можно отжать целый ушат воды. Добравшись до кобылы, Иорвет вцепился руками в поводья и уткнулся лбом в шею животного, чтобы перевести дух и, наконец, начать соображать здраво.       В это время подоспели и его братья по оружию, недовольно бормоча себе под нос и обсуждая вопиющий беспредел, который они тут на пару с Роше устроили. Иорвет не собирался ничего им пояснять, всё и так было ясно, как божий день, и сородичам придётся смириться с произошедшим.       — Ты забыл свой рюкзак… — эльф содрогнулся, когда услышал любимый голос. Роше пошёл за ним. Только не сейчас, когда он почти сумел забыть об их близости! Иорвет решился посмотреть на человека, который совсем не испытывал неудобства от того, что они только что вытворяли: он радостно улыбался, разглядывая алевшие острые уши эльфа, как и его не менее красные губы.       — Сейчас на лошадь залезу и заберу! — немного злобно ответил Иорвет, предприняв первую попытку оседлать животное, но у него ничего не вышло. Роше улыбнулся шире и больше не стал ждать, пока невыносимый гордец свалится, а просто подпихнул его под задницу ладонями вверх. Тот стиснул зубы, но всё-таки забрался в седло, тут же требовательно протянув Вернону руку за своей ношей и при этом глядя вдаль, чтобы избежать зрительного контакта.       Роше не торопился выполнять безмолвную просьбу, он сделал вид, что проверяет пряжки седла на прочность, приблизился и ощутимо куснул эльфа через штаны за голень. Иорвет встрепенулся и свирепо уставился на человека сверху вниз, сердито оскалившись. Вернон заигрывал с ним, запрокинув голову и пряча шкодливую улыбку за его коленом, а потом и вовсе приложился к ней щекой. Тут эльф сам не сдержал улыбки, смотря в доверчивые, широко распахнутые глаза человека. В них было столько счастья, столько тёплой нежности и восхищения, каковое он видел лишь единожды, когда человек признался ему в любви. Сердце Иорвета сжалось от тоски. Напряжённая обстановка последних месяцев, принесённые им жертвы и подготовка к предстоящей войне полностью поглотили эльфа — он уже стал забывать, насколько им с Роше прекрасно жилось вдвоём в том далёком мире, как они громко смеялись и дурачились, и это самое мгновение ярко напомнило ему тот славный период его долгой жизни.       Он простил Вернона за его необдуманный порыв, за боль и грубость, потому что любил его всей душой. Эльф слегка тронул пальцами скулу человека. Расставаться на плохой ноте совершенно не хотелось, и Иорвету вдруг стало решительно начхать на свою репутацию. Он наклонился вперёд, одновременно подтягивая Роше за воротник мундира кверху, и тот встал на цыпочки, чтобы на прощание коснуться губ эльфа.       — Когда-нибудь я убью тебя. Как же ты меня злишь… — тихо проговорил Лис.       — Я тебя умоляю. Убить меня — это уже лет пять как неактуально, — ответил темерец шёпотом. Человек снова потянулся за поцелуем, смело втянув в себя нижнюю губу мужчины.       — Ты словно верная супруга, которая отправляет любимого мужа на войну… — усмехнулся эльф. — Так обещай же дождаться меня, душа моя! — наигранно защебетал Иорвет, будто какой-то слащавый герой из средневекового рыцарского романа. Но его грубо ухватили за воротник и ощутимо дёрнули вниз.       — Любимый мой супруг, — не менее фальшиво протянул Роше. — Осторожнее подбирай слова, а то сейчас случайно свалишься с лошади и отобьёшь все свои бока о мою ногу…       Эльф тихо рассмеялся, а затем, довольно хмыкнув, снова легко чмокнул человека в губы.       — До встречи, дхойне, — шепнул Лис, выпрямившись.       — Бывай, Белка, — ответил темерец. Затем отвлёкся, чтобы повесить рюкзак на крюк, который был закреплён у основания вычурного эльфского седла. — Не балуй мне там, — наставляющим тоном проговорил он.       — Смотря с кем, где и чем, — нагло ответил Иорвет, вернув своему лицу надменное выражение.       — Мм… — прохрипел Вернон, сжав зубы, затем приподнял подвижный край брони на спине эльфа и звонко шлёпнул того по заднице, выкрикнув. — Пошла, старая кляча! — в этот раз Иорвет рассердился не на шутку, запыхтев через нос от возмущения, но человек лишь беззаботно передёрнул плечами. — Ну надо же, промахнулся — это не та задница… — потом чуть мягче хлопнул по бедру уже животное, напоследок улыбнувшись насупленному эльфу.       Троица остроухих борцов за свободу всё дальше удалялась от места их встречи, пора была и Роше делать ноги, а то не ровен час, нашпигуют его стрелами из-за кустов, а потом скажут, что так и было. Как известно, Верхний Аэдирн не принадлежал больше людям, и тупоухие пришельцы были здесь лишние…       — Роше, вот ты где! — торопливо подошёл Дийкстра. — Ну, и как там, в лесу? Не слишком засрано партизанами? Я тоже хочу сходить.       — А с чего ты взял, что я знаю? Всегда везде засрано, иди и сам проверь, только под ноги смотри чаще, — буркнул Вернон и направился в сторону своей лошади. Сиги с минуту пристально смотрел удаляющемуся темерскому шпиону в спину, однако ничего не сказал. Для него тот всегда оставался тёмной лошадкой. «Интересно, сам же нас собрал, а говорить, кажется, не желает. И стоял по сторону эльфов всю дорогу — что во время собрания, что после. Это интересно…»       Как только Иорвет отъехал на достаточное расстояние от домика для переговоров, то позволил себе расслабиться и устало привалился к голове лошади, обнимая её за шею, а потом и вовсе начал невзначай тереться лицом о гриву, улыбаясь своим мыслям.       — Этот Марконо — подозрительный тип. Не человек, а двуногое недоразумение, — заговорил Серый Ястреб, следовавший сразу за Старым Лисом.       — Мне частенько после разговоров с людьми хочется дружелюбно пожать лапу собаке, улыбнуться обезьяне и поклониться слону, — отметил Исенгрим.       — Как же тоскливо! Я бы их всех прямо там порешил, но наш прославленный полководец, видишь ли, опять втянул всех в грандиозную аферу, — съехидничал Яевинн и посмотрел на Иорвета, который, по его «непредвзятому мнению», был источником всех неприятностей и бед, но в данный момент тому было явно слишком хорошо и совершенно наплевать на недовольное причитание сородичей.       — Ты только глянь на него, Исенгрим, он как кот, что настойки валерианы нализался, — издевательски прокомментировал Яевинн.       — Точно. Большей безответственности я за всю жизнь не видел. Ты превзошёл сам себя, Иорвет, чуть всё не испортил! — сурово подчеркнул Волк, но спустя секунду его тон переменился, и, стараясь задеть Старого Лиса, он спросил. — Неужели дхойне так хорош, что ты до сих пор в себя прийти не можешь?       Иорвет промолчал. Он не собирался обсуждать свою личную жизнь, да ещё в таком пренебрежительном тоне, и лишь сжимал в объятиях несчастную лошадь.       — Это вряд ли, — небрежно протянул Яевинн, будто Лиса рядом нет, и можно говорить, что вздумается. — Слишком быстро они вышли. Роше наверняка не темерский Пёс, а темерский кролик какой-то… — Исенгрим не удержался и заржал в голос, а Ястреб присоединился, едва не задыхаясь от нахлынувшего веселья.       — Завидуйте молча, убогие, — подал голос Иорвет. — Одному нужно пыхтеть изо всех сил, чтобы удовлетворить дракона, а то может ненароком обуглиться, — Волк перестал смеяться, но улыбаться не перестал, пожав плечами, мол, ну, допустим, и что? — А другой… — Лис задумался, а затем качнул головой, — а другому вообще никто не дает…       Ястреба подобное заявление разозлило до глубины души, его смех оборвался внезапно.       — Я думаю о будущем нашей расы, о том, как нам вести войну, мне некогда заниматься подобной чушью! — восклинул старый эльф и от возмущения, кажется, брызнул вокруг слюной.       — А что будет после победы, м? Которой, к слову, может и не быть, — Лис повернул голову к собеседнику. — Ты совсем один, обернёшься и посмотришь на свою прожитую жизнь, но ничего не увидишь, только руки твои будут запачканы в крови по самые локти… Ты не знаешь, каково это, не спать всю ночь и наслаждаться близостью, не представляешь даже, насколько краски вокруг становятся ярче, когда ты влюблён. Я живой, Исенгрим тоже. Да, нам страшно умирать, но мы познали великую радость, которую подарили нам боги… А ты уже мертвец, и мне тебя жаль.       Иорвет пришпорил лошадь пятками и отделился от командиров, поскакав первым, Яевинн же притормозил кобылу и застыл на месте, поджав губы.       — Ястреб? — позвал Исенгрим. — Лис всегда бьёт по больному, ты давно должен был привыкнуть, не нужно так реагировать. Но сейчас он действительно перестарался…       — Поезжай вперёд, я догоню, — холодно ответил тот. Фаоильтиарна сразу понял, что эльф решил остаться один. Немудрено, после таких-то слов, которые по его собственному мнению были справедливы. Волк понимающе кивнул и подогнал лошадь идти быстрее.       В Вергене, некогда прекрасном, древнем городе краснолюдов, снова кипела жизнь. Он всё ещё был изжарен дотла, многие дома были непригодны для жизни, но эльфам, как городским, так и лесным, сам этот воздух, пусть и пропитанный гарью, был уже в радость, потому что здесь и сейчас они были абсолютно свободны. От войны и голода, от человеческих законов и постоянных гонений. Нелюди больше не боялись засыпать и просыпаться под защитой скоя’таэлей и их признанной королевы Саскии.       Иорвет, вернувшись первым, побрёл в сторону своего небольшого дома — отдыхать и улыбаться, как скудоумный, глядя в потолок, ибо теперь новых впечатлений ему хватит надолго. Исенгрим высмотрел Саскию среди замысловатых кривых улочек и, пока никто не видит, поцеловал в губы, а затем поднял на руки и утащил в ближайший тёмный переулок.       Яевинн прибыл последним. Осмотревшись вокруг, он впервые за долгое время поглядел на своих сородичей иначе… Не как на жертв массового геноцида, а как на по-своему счастливых эльфов, которые просто хотят жить. Многие из них оставили свои семьи в Синих Горах и теперь стремятся перевезти их сюда как можно скорее, чтобы стать ещё счастливее.       Яевинн долгое время считал себя покровителем всех ущербных, однако он только и мог, что убивать дхойне. А сейчас он впервые почувствовал себя чужаком между весело болтающими и хохотавшими собратьями. Его время ушло, его догмы больше никому не нужны и не интересны, лишь он один застрял в прошлом и купался в своей ненависти… Ястреб вдруг отчётливо посмотрел на себя глазами сородичей и нашёл себя отвратительным…       Неживым.       Слова Иорвета попали в самое сердце, они разрушили его мировоззрение до основания, но в то же время он с силой возжелал изменить свою участь мертвеца при жизни и захотел начать всё заново прямо сейчас!       — Торувьель, зайди ко мне, — попросил он, когда приблизился к девушке. Разведчица, не подозревая дурного, тут же поднялась со своего места и покинула шумную компанию эльфов, чтобы пойти следом за своим командиром.       Комната Ястреба была небольшой, аскетической и мрачной. Кроватью служил каменный короб, накрытый деревянными досками и застеленный шкурами для большего удобства; к неглубокой стенной нише, что заменяла командиру стол, был вплотную придвинут крепко сбитый табурет; а на стене висела потемневшая от времени масляная лампа. Скромно, не слишком-то уютно, но остроухий командир благодарил судьбу и за подобную милость.       — Что-то случилось? — обеспокоенно спросила эльфка, пока тот стоял к ней спиной, раздумывая, что ему сказать.       — Случилось… Торувьель, мы знакомы много лет, ты хороший и верный солдат, и я ценю твою преданность… — полуторжественно и нудно начал он, но потом решил всё же не тянуть перед прыжком в неизвестность. — Скажи мне, имеем ли мы право думать о чём-то ещё, кроме нашей победы?       — Нас могут убить в любую минуту… Как бы мы ни любили жизнь, она может оборваться внезапно. Так почему бы не жить в тихие моменты между битвами счастливо?       — Тогда я задам тебе один-единственный вопрос, — выдохнул Яевинн и решился, наконец, повернуться к разведчице лицом. — Ты станешь моей любимой женщиной?.. — Торувьель явно опешила от подобной откровенности, и Ястреб тут же растерял весь свой настрой. Он вдруг осознал, что ни черта не смыслит в близких отношениях — слишком долго их не было, слишком долго он ничего не хотел, кроме людской крови. — Мне нечего тебе предложить… У меня нет дома, со мной не будет спокойствия, не будет потомства, но я надеюсь, что мы сможем быть счастливы, если ты согласишься… — Торувьель внезапно подошла к нему, слишком неожиданно и слишком близко, отчего он замолчал, она же, запрокинув голову, заглянула ему в глаза.       — Зачем спрашиваешь, если знаешь ответ? — шепнула женщина.       — Я трусливый дурак… — покачал он головой. Та широко улыбнулась в ответ со слезами радости на глазах. — Пожалуйста, научи меня жить… — попросил он. Разведчица встала на носочки и, держась за пояс командира, нежно прильнула к его губам поцелуем.       Яевинн терпеть не мог Иорвета. Старый Лис доводил его до белого каления, потому что рассуждал как параноик, ничего не смыслящий в военном деле… Но сегодня старый командир был готов простить невыносимому эльфу всё, принять его, как равного себе, потому что впервые за несколько веков Ястреб забыл о душевной боли, ненависть его упорхнула, когда среди ночи он проснулся не в одиночестве, обнимая женщину, которая души в нём не чаяла. Он обязательно полюбит её в ответ так же сильно. Со временем… Однако и сейчас было хорошо, когда он улыбался и ласково гладил ладонью голову Торувьель, покоящуюся на его груди.       Безответственность Исенгрима и Иорвета, оказывается, не была причиной их постоянных неурядиц, теперь Яевинн стал понимать своих соратников, которые были безумно влюблёны в свои половинки, как никогда прежде…