Тонкая грань

Домой Тор пришёл лишь с одним настроением – напиться. Говорят, что первый шаг к решению проблемы – это её признание. Но на самом деле это полная чушь. Признание только порождает ещё больше проблем и вопросов, ни один из которых не будет ключом к решению. А вот запутать ещё больше – пожалуйста. Признание... Ха, будто это так просто. Годами полагать, что ты стопроцентно прав, с упоением обвинять другого, а затем вдруг столкнуться с тем, что всё может оказаться совсем не так. Не слишком приятно. Да если ещё и окажется, что нужно целенаправленно ломать себя, пытаясь пробиться к истине... Действительно, одни проблемы. Так стоило ли прошлое того, чтобы в нём копаться? Ещё днём казалось, что разобраться в себе – задача номер один, но сейчас Тор почему-то ощущал себя настолько разбитым, что не хотелось ничего. Он мрачно покосился на бутылку виски, которую купил по дороге. Завтра выходной, а значит, никто не будет дёргать и доставать его звонками, так почему бы и нет? Нет, разумеется, он не считал, что алкоголь – решение всех проблем, это стало понятно уже давно. Но как способ отвлечься от мыслей, которые уже несколько дней настойчиво терзали мозг, напоминая о себе в самый неподходящий момент – вполне подойдёт. Вздохнув, Одинсон решительно открыл бутылку. Хватит этих мыслей на сегодня. Отвлечься – вот что сейчас нужно. Но, как часто бывает, всё пошло совсем не так. На смену тем навязчивым мыслям пришли воспоминания – горькие, с отвратительным привкусом, который почти ощутимо оставался на языке. Они будто с каждым глотком становились всё ярче, совершенно не желая уходить. Раздражение копилось внутри, выплескиваясь наружу через кончики пальцев. Отставив бутылку, горлышко которой сжимал до побеления костяшек, Тор прикрыл глаза. Под закрытыми веками тут же всплыл старый, полузабытый образ – Локи, нервно сжимающий губы и что-то отрывисто говорящий. Локи ненавидел оправдываться, это Одинсон помнил прекрасно. И даже тогда, когда к ним домой первый раз завалилась полиция, он только сидел в кресле с таким видом, будто попал на приём к королеве и бесстрастно отвечал на вопросы – где, когда, с кем... Тор не особенно вслушивался, не желая вникать. Всего этого ему хватало и на учёбе. Всё-таки не за красивые глаза он стал лучшим студентом на потоке, а это отнимало столько времени и сил, что даже одно упоминание вне стен академии невероятно раздражало. И у такой невнимательности оказалась слишком высокая цена. Как оказалось, брата он упустил. Конечно, Тор и сам не был белым и пушистым. На его счету значились несколько приводов в полицию – в основном за драки, или законопослушные соседи слишком сильно переживали по поводу затянувшейся в доме напротив вечеринки. А ещё он как-то на спор неудачно попытался украсть бутылку пива... Но когда твоего брата обвиняют в причастности к продаже наркотиков – это совсем другое. У матери всегда было слабое сердце. И тогда, когда правда о делах Локи вскрылась, она уже была в больнице – с приступом после... Скорее всего, именно это имел ввиду Локи, когда говорил, что Тор виноват не меньше. Приступ у матери случился именно тогда, когда она узнала, что её сын в академии сворачивал джеты* вместо того, чтобы конспектировать занятия. На самом же деле в тот момент он был в туалете только для того, чтобы хоть ненадолго отвлечься от скрипучего голоса мистера Лоатсома**, который, казалось, разъедал мозг с каждым словом. Парней он никому сдавать не собирался – а зачем? Вот только преподаватель, так некстати зашедший в туалет увидел то, что увидел – Тора с тлеющим косяком в руках. Разумеется, это был скандал. Тор не вылетел из академии только благодаря влиянию отца. Они всеми силами старались отгородить от этого мать, но... Не вышло. Сколько Одинсон себя помнил, мать не имела привычки смотреть телевизор или читать газеты – говорила, что это отупляет, а те новости, которые ей нужны, она узнает и так. Но в тот день, когда он зашёл на традиционный семейный ужин, мама лежала на полу, а рядом... Рядом лежала эта чёртова газета. Все дальнейшие события были словно окутаны туманом. Отец, которого Тор не видел уже больше полугода – тот так и не простил ему связи с Локи и даже сменил фамилию, заявив, что не хочет иметь с таким сыном ничего общего, стоял у палаты с абсолютно спокойным лицом и лишь неестественная бледность выдавала его волнение. А сам Локи... Он тоже приезжал в больницу – в то время, когда Один уехал куда-то, специально выжидал этого момента. Тогда они с Тором и поругались. Тот не выдержал, сорвался... А Лафейсон, тоже на нервах, не удержался, чтобы не наговорить всяких гадостей в ответ. И ушёл – чтобы через два дня вновь появиться в доме родителей вместе с полицией. Обыск снова был как в тумане. Какие-то нескончаемые вопросы, мельтешащие перед глазами люди в форме. Тор отвечал, что не слышал ни о Таносе, ни о его связях с братом, и вообще не понимает, в чём дело. Он врал. За день до этого к нему домой буквально ввалился брат. Промокший до нитки, мелко трясущийся – не то от холода, не то от страха. И вывалил всё – о том, как около полугода назад к нему в колледже подошёл какой-то мужчина, сказал, что наслышан о его былых подвигах и предложил работать. Локи не был компьютерным гением, но иногда влезал то в кардинг, то ещё во что совсем не законное. Тор знал об этом, не одобрял, но не останавливал, рассчитывая на его благоразумие. Но, как оказалось, зря. Этот мужчина тонко намекнул, что им в команду как раз нужны такие люди – "со столь хорошим опытом работы в сфере АйТи". А если не согласится... Мало ли, до кого дойдёт информация о делах, которые Локи проворачивал. Отказаться было невозможно. Так что с того момента Лафейсон был у них на крючке. Что произошло потом – Тор не знал. Локи клялся, что нашёл способ соскочить, что сделает всё, как надо. Но не смог. А затем... Слова врача до сих пор холодным эхом звучали в ушах. Остановка сердца, в записях позже – острая коронарная смерть. И никаких следов – фибрилляция желудочков на вскрытии не видна. А в пустой палате, куда их пустили забрать вещи покойной – очередная газета. Чёртов Обсервер со своими скандальными известиями. Журналисты бесновались. Костёр скандала с Тором, ещё не утихший до конца, вспыхнул вновь. "Младший сын главы департамента подозревается в связях с Таносом". "Результаты обыска в доме Олмахтига наконец обнародовали". Некоторые особенно одарённые даже раскопали правду о настоящем отце Локи, Лафее – и история засияла новыми красками. "Сын главы печально известной ОПГ решил продолжить дело отца?" Да, чёрт возьми, тоже начал убивать людей во имя великой и никому непонятной цели. А если ещё и вспомнить, что, пусть и по непроверенным данным, у Лафея тоже были связи с Таносом... Тор честно старался держаться. Появлялся в академии, всё, как обычно – разве что раньше за его спиной не было слышно непрекращающегося шёпота. Но после того, как один из одногруппников, невинно хлопая глазами, спросил у него: "А правда, что твоего брата не посадили, потому что ты с ним спишь?", сорвался. А Локи – исчез. Чтобы через три года вернуться как хозяин детективного агентства , уже сделавшего себе имя не только в Америке, но и в некоторых странах Европы. И когда только успел... В руке что-то хрустнуло, а затем по пальцам тёплыми ручейками потекла кровь. Тор с удивлением покосился на стакан – вернее, на то, что от него осталось, который всё-таки достал, решив, что пить из горла попахивает алкоголизмом. И, смывая кровь, понял, что не чувствует боли в распоротой ладони. Чувства, бушевавшие внутри от нахлынувших воспоминаний, были куда неприятнее. Словно кто-то пролил кислоту, которая теперь разъедала органы, заставляя цепенеть. А Локи... Возможно, он действительно был прав, говоря, что не только он виноват в смерти матери. Триггером к первому приступу послужил именно поступок Тора. Вот только он вместе с отцом почему-то решили этого не замечать, предпочитая полное игнорирование. И так же дружно свалили вину на него – если бы ты слушал, что тебе говорили, она была бы жива. Она бы выкарабкалась. У Локи было, что им возразить. Одна небольшая находка, сделанная в палате, переворачивала всё с ног на голову. То, что он нашёл, оказалось там не случайно. Да и забыто тоже. Скорее, это был знак, насмешка, адресованная лично ему – ведь знали, что никто, кроме Локи, не полезет вдруг осматриваться, тем более, когда все вещи уже забрали. Но он почему-то предпочёл об этом промолчать. А теперь... У Тора никак не получалось переосмыслить поступок брата, простить его, или хотя бы принять. Но червячок сомнений уже начал грызть изнутри, словно пытаясь направить мысли в нужную сторону. Правда в конечном итоге они всё равно сворачивали куда-то не туда. Перед глазами против воли вставали не события пятилетней давности, а совсем недавние – горячее тело под руками, дрожащие пальцы, стискивающие плечи... И, кажется, сбивчивый шёпот на ухо. Настолько несвязный, что и слов не разобрать, больше похожий на простое дыхание. Показалось, наверное. Тор отставил недопитую бутылку куда подальше и потянулся, чувствуя, как хрустят суставы. Да уж... За время работы на месте главы бюро расследований он уже отвык от выездов, патрулей на всю ночь, ежедневному выносу мозга от начальства. Конечно, быть начальником – очень большое достижение, требующее недюжинных внутренних сил. Но оказавшись на месте стажёра, ощутив уже забытые эмоции, Тор понял, что скучал по этому. Сидеть на месте, сводя концы с концами, стараться найти преступника по мельчайшей зацепке – это сложно, но, что бы не говорили иногда, Одинсон занял своё место вовсе не по протекции отца. Тот вообще считал его раздолбаем, не достойным места выше какого-нибудь офицера в патруле. Однако та, забытая жизнь, в которую Тор окунулся сейчас – это совсем другое. Бурлящий в крови адреналин, идущая кругом от переизбытка эмоций голова, и одновременно – стопроцентная концентрация на цели, которую необходимо достигнуть. И с этими ощущениями смешивались ещё одни, тоже вычеркнутые из жизни, но такие... Такие, которых совершенно точно нельзя было допустить, чтобы не вставать на одни и те же грабли. А значит... Лучше выкинуть их из головы. Если уж двигаться дальше, то прошлое за собой тянуть нельзя. Даже, если очень хочется. Щёлкнув выключателем, Тор направился в спальню. И совершенно забыл о том, что только захлопнул входную дверь, забыв закрыть её на ключ. А ещё спустя некоторое время она негромко скрипнула.