В кабинете главы полицейского департамента Нью-Йорка царил вечерний полумрак. Один Олмахтиг любил приходить на работу в выходные. Спокойно и без спешки разобраться с текущими делами, вдумчиво просматривая каждую папку. Это успокаивало. А дома… После смерти Фригг квартира будто опустела. Сын давно съехал, а Локи… Вот уж кого Один видеть точно не хотел.
Нет, он не винил приёмного сына в смерти жены — но только когда пытался мыслить логически. А иррационально — считал убийцей. Да и чего можно было ожидать от сына человека, который сам убивал? От осинки не родятся апельсинки. Но и бросить ребёнка бывшего… друга Один не мог. Сам ведь обещал, что если что-то случится…
Вот и пришлось. Чем старше становился Локи, тем больше напоминал погибшего отца — такой же худой и черноволосый, скрытный и язвительный. Но Один принял его, как родного. Сначала он собирался рассказать Локи правду о его отце, но время шло, и прошлое будто стиралось под напором настоящего. Да и к чему нужно доставать скелетов из шкафов?
Один поморщился, чувствуя, что сосредоточиться на очередном убийстве не получается. Мысли уползали совсем в другом направлении, к рабочему столу. Там, в нижнем ящике, были спрятаны его личные скелеты, воспоминания и то, что ни при каких обстоятельствах не должно было стать известным. Если больше двадцати лет назад ему удалось вывернуться, не запачкавшись, то теперь такого не выйдет. И ладно бы только фотография, где он, Танос и Лафей в обнимку улыбаются в камеру, и каждый уверен, что скоро они будут править миром…
Отчёты и документы из психбольницы, где уже двадцать лет была заперта Хела и поддельные документы, которые в своё время фигурировали в куче незаконных дел были куда опаснее.
Один и сам не знал, почему хранит всё это, да ещё и на работе. С другой стороны… Домой может попасть кто угодно, а кому придёт в голову копаться в столе начальника полиции? Да ещё и специально лезть в запертый на ключ ящик. Нет, пожалуй, для всех скелетов это был самый безопасный шкаф.
Хочешь что-то спрятать — клади на самое видное место. Считается, что это аксиома, но на самом деле — полная чушь. Если уж и прятать, то так далеко, чтобы никто не мог добраться.
Правда… Одно он всё же упустил. Вернее, одного. Таносу каким-то образом удалось сбежать из тюрьмы и сейчас он вновь начал действовать. Когда Один увидел, что на руках у убитых девушек были вырезаны эти чёртовы знаки бесконечности, он поначалу не поверил своим глазам.
Но поверить пришлось. На следующий день после поимки преступника — какого-то наркомана, уверенного, что он убивает «ради общего блага» и до боли знакомой татуировкой на запястье, в департамент доставили конверт. С чёртовым знаком бесконечности внутри.
Странным было то, что Танос так и не попытался с ним связаться. Конверты приходили ещё трижды, но больше не происходило ничего. Конечно, можно было бы попытаться поискать подтекст в банальной краже кошелька, но… Но это было не в его стиле.
Стихией Таноса была сфера АйТи. Тогда, в девяностые, вся электроника была куда проще. Взломать сигнализацию или подобрать нужный код к чьему-нибудь банковскому счёту — на раз-два. Так они однажды и провернули то, что потом напрочь изменило их жизни.
В люксовом ювелирном магазине, где самое дешёвое украшение стоило от тысячи долларов, а цены самых дорогих выходили за любые рамки приличия, были выставлены шесть камней. За особо прочным стеклом, в самом центре зала. Камни бесконечности… Редчайшая коллекция. То, что при удачной продаже на чёрном рынке могло бы позволить им троим больше никогда не шевелить и пальцем до конца жизни.
К этому делу они готовились особенно тщательно. Если на любое из прошлых можно было отправить подсадных уток, которые даже не знали, на кого работают, то это… Это было слишком важно. Месяцы подготовки, сложнейший план…
И всё полетело к чертям.
Один знал, что под них копают. И решил, что пришло время соскочить. На тот момент у него уже подрастал родной сын, а у Лафея — уже взрослая дочь, которую он искренне считал своей. Риск был большим и шанс на то, что всё пройдёт, как надо, был почти минимален, но…
Всё получилось.
Охранник, которого по плану должен был вырубить именно Один, по случайности оказался вырублен не до конца. А за день до этого кто-то очень удачно сообщил полиции, что печально известная группировка готовит новое нападение. SWAT и ФБР были наготове.
Когда Один куда-то исчез вместе с камнями, Танос и Лафей даже не сразу сообразили, что происходит. А спустя секунду помещение магазина словно взорвалось изнутри. Ослепляющие вспышки, звуки выстрелов и крики. Тихого захвата не получилось — Лафей принялся палить во всех, кого видел, а уж оружия с собой у него было предостаточно, даже несколько боевых гранат. Будто знал… Тогда-то его и пристрелили.
Расчёт оправдался наполовину. Один надеялся, что и Таноса убьют на месте — должен же он был сопротивляться. Но его схватили при попытке сбежать.
Всё висело на волоске. Один понимал, что одно слово бывшего подельника — он давно уже не считал его другом — и всё полетит к чертям. Танос знал достаточно, чтобы потащить тогда ещё Одинсона на дно. Но… Он почему-то промолчал. Не то понимал, что Один сможет наговорить про него не меньше, не то…
О нём не было слышно уже двадцать лет. И вот теперь он вернулся.
***
— Ты что, идиот? — завозился Локи, пытаясь отпихнуть Тора от себя. — Нашёл время!
— А что тебя не устраивает? — с невинным видом поинтересовался Одинсон, одновременно лапая Локи за задницу. — У меня стресс, а это — прекрасный способ его снять…
Неизвестно отчего покраснев, Локи наконец вывернулся и соскочил на пол.
— Ты точно придурок, — заключил он и отошёл к столу.
Тор сначала удивлённо посмотрел ему вслед, а потом, коварно хмыкнув, крикнул:
— Только учти, чем больше ты от меня бегаешь, тем больше вероятность того, что я оттрахаю тебя так, что ты ходить не сможешь!
От этих слов внутри что-то сжалось в предвкушении, но внешне Локи никак этого не продемонстрировал, стараясь оставаться всё таким же раздраженным. И отвернулся, чувствуя, как губы сами собой расплываются в донельзя глупой улыбке.
— Себя трахни, раз так хочется, ясно? — наконец заявил он, понимая, как глупо звучит.
Волшебно. Только что в квартире был Танос, тот самый, о котором до сих пор едва ли не легенды ходили, тот, который… А у Тора только одно в голове. Правда, что ли, от шока совсем кукушкой поехал?
— Ты знал? — садясь рядом, поинтересовался Тор. Нет, всё-таки, не совсем поехал. Он хмурился и сосредоточенно ждал ответа, то и дело принимаясь царапать край стола в волнении.
Локи тяжело поднял голову.
— Не всё. Про Хелу… Я помню её имя, читал старые отчёты. Но там говорилось, что она — дочь Лафея. Не понимаю…
— Я тоже, — хрипло выдохнул Тор и вдруг схватил Лафейсона за руку, разворачивая к себе. — А про какие шрамы он говорил? Что они делали?
— Ты что, совсем идиот? — раздражённо зашипел тот, пытаясь выдернуть плечо из хватки. Получалось плохо, и в конце концов он оставил эту затею. — Блядь, Тор, да какое тебе дело? Тебя это вообще волновать не должно! Ты ещё пару дней назад меня ненавидел, а теперь тебя почему-то волнует, кто и что со мной делал!
— Да, волнует, — твёрдо проговорил Одинсон. — И запомни ещё кое-что. Я тебя не ненавижу.
Локи дёрнулся, как от удара, и опустил голову. А затем, тяжело вздохнув, одной рукой поднял край рубашки, демонстрируя совсем свежие, ещё розовые шрамы.
— Ну что, налюбовался? — язвительно поинтересовался он. — Эти идиоты с чего-то взяли, что я знаю, куда наш папочка дел деньги, которые считались их общими, и какие-то камни. Долго же до них доходило, что я ничего не знаю, а ему на меня плевать.
На какое-то время в комнате повисло молчание, прерываемое лишь негромким дыханием. Тор сидел с совершенно нечитаемым выражением лица и смотрел куда-то сквозь Локи.
— Эй, ты что, завис от радости? — наконец не выдержал тот и помахал ладонью перед чужим лицом.
— Нет, — Одинсон вышел из ступора. — Я просто вспомнил кое-что, — он внезапно вскочил со стула и направился в сторону спальни.
— Нашёл время, — пробурчал Локи, пряча лицо в ладонях.
События двадцатилетней давности и проклятый Тор, который почему-то не мог просто оставить его в покое, смешались в голове, никак не желая выстраиваться в хоть сколько-нибудь ровную картину. Из мрачных мыслей Лафейсона вырвала какая-то хрень, которая прилетела ему на голову.
— Твои штаны, — пояснил уже полностью одетый Тор в ответ на возмущённый взгляд. — Собирайся. Мы едем в департамент.
Локи закатил глаза. Что опять придумал этот идиот? Неужели заявление собирается написать?
— И давай быстрее, — поторопил его Одинсон.
***
— Я всё ещё ничего не понимаю, — недовольно прошипел Локи, когда они зашли в департамент через чёрный вход и направились куда-то по лестнице.
Тор посмотрел на него с жалостью.
— Мы в полиции, понимаешь? — голосом ведущего из передачи для дебилов до шести лет проговорил он. — И здесь, — они вышли в коридор и остановились возле двери с табличкой «глава департамента», — есть то, что нам нужно.
— Мыло и верёвка? — вяло поинтересовался Лафейсон.
Тор поморщился.
— Отец имеет потрясающую привычку хранить всякий хлам, не замечал? И я почему-то более, чем уверен, что самый важный хлам он будет хранить на работе.
— Шерлок хренов, — поджал губы Локи. — С чего ты вообще взял, что…
— Заходи, — открыл дверь Тор, не обращая внимания на недовольный бубнёж над ухом.
Вообще-то это было довольно рискованно. Помимо привычки хранить хлам, отец ещё и любил приходить на работу по выходным. Но дверь в его кабинет была закрыта, так что он, скорее всего, уже ушёл. Ну или не приходил.
— Он что, тут живёт? — почему-то суфлёрским шёпотом поинтересовался Локи, уже успев пошарить по кабинету. — У него в шкафу куча вещей и холодильник.
— Ну, зачем ему холодильник в шкафу, я и сам не знаю, — Тор едва сдержал желание расхохотаться в голос, — а вот всё остальное… Иногда полицейские действительно чуть ли не живут на работе. Иногда бывает такой завал, что…
— Да уймись ты, — всё так же шёпотом рявкнул Локи. — Тут нет ничего, ясно тебе? Только нижний ящик стола закрыт. Чем ты дверь открывал, шпилькой? Дай сюда!
Спустя несколько минут копаний в замке, который оказался на удивление сложным, Лафейсон наконец открыл ящик. Решив, что подробнее разобраться с содержимым он сможет и позже, он принялся фотографировать какие-то листы, которых в отдельной папке была целая куча, как вдруг от двери раздался голос:
— Ну и какого чёрта ты тут забыл?
