Понедельник, 18:17. Озеро Кёнигзее, Германия.
Оливия.
Время близилось к семи, и ребята решили, что пора бы выдвигаться, если мы хотим посетить всё, что решил устроить отец Инара для посетителей отдыха, насколько известно и сам затейник окажется там, так что, вероятнее всего нам посчастливиться познакомиться с тем, кто устроил нам бесплатный отдых и поблагодарить его. И по словам Леона, который хорошо дружил с Инаром из-за рода своей дилерской деятельности, поставляя Инару свой товар, всё, что устраивает отец Инара так и смердит ночной жизнью, тусовками, а также тем, что не включено в список простого и приличного отдыха, то есть всё включает элитный алкоголь, дорогие и дешёвые женщины и чудные украшения, купленные у известных дизайнеров, даже если это подобие ярмарки. По рассказу Леона, а и сам отец Инара не особо-то приличный и одинокий мужчина, так сказать, в самом настоящем гормональном рассвете сил, нуждаемый в женском и сигаретном внимании еженедельно, как не ежедневно, но зато, как пожаловался нам Инар, требующий внуков как можно быстрее, на что Инар лишь отмахивается. И как бы этот мужчина не выставлял себя, сильным, властным, способным на новые подвиги, маленьких ножек в огромном доме ему не хватает, ведь сын вымахал и баловать сладостями больше некого. Пока некого. А что до устроенного им праздника? Так только доносившаяся откуда-то тихая и плавная музыка оповестила нас об этом, окуная лично меня в атмосферу Швейцарии, среди гор, деревьев и готичной красоты, что сейчас немецким подобием нас окружала. Не было никаких предпосылов о начавшемся уже празднике, просто аккуратная мелодия с нотками прохрипшего мужского голоса, который так и норовил попасть в ноты. Яркие огни самых разных цветов уже давно зажглись, то ли чтобы путники не сошли с пути, то ли это просто для красоты, ведь с такими фонарями, признаюсь, атмосфера у этого озера гораздо ощутимее. И кажется, словно место наполнено магией, но на самом деле просто восприятие этого места является у меня, и у ребят, что сейчас в спешке собираются, магическим, каким-то окрылённым: и то ли это из-за людей, что окружают, то ли от моей повседневной моральной усталости, то ли это просто из-за того, что здесь есть человек, что делает меня максимально окрылённой. Ощущая себя безответно влюблённой, как это бывает в мелодрамах, в которых всё равно все заканчивается слишком хорошо, отчего в них не верится ещё сильнее, я даже и не замечаю отношение Иоанна ко мне, или даже, я просто не могу его разобрать, но зато все остальные ребята всё замечают, то и дело подходя с вопросами в течение дня: "Что это у вас?", а я лишь пожимаю плечами, стараясь перевести тему. И было бы легко ответить, сказать, что вроде бы ничего, но я ведь прекрасно знаю, как и Иоанн, что это не так, да и окружающие это поняли. Ведь говорить, что между нами точно ничего нет и точно, что-то есть будет очень проблематично, если принять во внимание последние сложившиеся события, которые вовлекли в себя ещё и Тею, которая явно не собиралась со мной дружиться. И если другие ребята видели лишь положительные стороны его внимания ко мне, мило улыбаясь и говоря: "Он тебя ценит, он изменился", то я его воспринимала как вездесущего мужлана, что не может толком девушке ничего объяснить, а только нервы её тормошить. И, как назло, как только мои мысли решили, что материализовать образ Иоанна в голове - это хорошо и очень даже правильно, как нежданно-негаданно, а точнее совсем наоборот, откуда-то, точнее из непонятно откуда, вылез и сам Иоанн, во всей своей мужской красе, сверкая кольцеобразными и продолговатыми серьгами, что усыпали почти все уши, уверенной походкой и сверкая томным взглядом вокруг себя, направившись ко мне, так как я единственная, кто уже собранный стоял и ждал остальных. К тому же он ещё и улыбался, дабы свалить и вовсе наповал, без права на выживание. И мне кажется, что это вышло бы, если бы не остановка, в которой я невольно оказалась, а точнее мой ступор. И чем ближе он подходил ко мне, превращая мои приличные мысли в не совсем приличные, тем больше я понимаю, что, если бы не чёртовы рамки, ограничивающие насилие в общественных местах, я бы вступила в сопротивление с законом о запрете этого же насилия. - Тебе идёт это платье, и не только платье... - похабный взгляд парня прошёлся по мне, как только он оказался на минимальном расстояние от меня, и сам парень даже не постарался это никак скрыть, нагло обводя каждый изгиб, а я же лишь оглядела короткое чёрное платье, поверх которого натянула удлиннёный пиджак в клетку, чёрные гетры и в цвет им полностью чёрные слипоны, и поняла, что выгляжу в этом достаточно открыто, и как-то... пошло? С каких пор мнение парня так влияет на меня? С каких пор мой образ начинает смущать даже меня, если похабный самец мысленно затащил меня в постель? Конечно, это гермафродитное существо влияет на меня в какой-то степени, и не будь я такой быть может быть сейчас начала охмурять его, но моё подсознание, что сейчас переживало третью мировую, твердило мне об обратных действиях. - Спасибо, - выдала я, стараясь улыбаться как можно естественней, чтобы Иоанн не заметил мой нервяк, - а где остальные? - я перептывалась с ноги на ногу, в то время как слишком спокойный Иоанн, заметив, что пачка его сигарет уже опустела, метился в ближуйшую урну с мусором. - И почему ты пришёл так рано, осталось ещё 15 минут. Иоанн усмехнулся, словно чёртов искуситель, что давно заманил меня к себе в сети, которые постыдно меня обмотали, смотали, да что угодно, а я даже не сопротивляюсь. Он оторвался от своего занятия, внимательно посмотрел на меня, а я уже обратилась в его веру, опьянённая его большими руками, широкими скулами и голливудской улыбкой. Где вообще этот завод по производству прекрасных мужчин? У меня претензия! Этот слишком прекрасен. - Отвечу на каждый твой вопрос, - от его мягкого, слегка хриплого баритона стало не по себе, и я посмотрела в противоположную от него сторону. Он же продолжал говорить. - Ребята собираются, а Инга с Авраамом в очередной раз выясняют отношения, - он усмехнулся, и почему-то его слова напомнили мне нас с ним, нежели Ингу с Авраамом. - Я пришёл раньше, - он запнулся, переводя взгляд на меня, я это нутром почувствовала. Сверлящий, холодный, стальной взгляд, сочетающийся не только внешний, но и внутренний холод, - потому что увидел здесь тебя, и просто захотел прийти, - бросок пачкой и точное попадание в цель, точнее, в урну. А также, попадание в моё сердце. - Я.… э... - я немного замялась и тем более, засмущалась, стараясь как можно естественннее смотреть на него, что, я уверена, плохо у меня получилось, судя по его морде, что расплылась в улыбке, - а какая разница, что я здесь? - это скорее самовнушение, нежели вопрос. "Что ж! Спасибо, Иоанн! Ты как всегда умеешь поставить девушку в неловкое положение! Продолжай! У ТЕБЯ ОТЛИЧНО ПОЛУЧАЕТСЯ!", - в мыслях, нежели во внешнем моём виде, проявлялась маленькая, но всё же истерия. В ответ на мои мысли, будь они материальны, и он знал бы их посыл, он непременно бы прикрепил к себе табличку: "Разбивать сердца девушкам одним своим видом? Могу. Умею. Практикую. Вгонять в краску? Даю платные уроки.". И, конечно бы, даже если крашенные курицы увидели бы табличку, то они всё так же не раздумывая бросились к нему в ноги, моля о его добродеятели. Даже его он будет последним мудозвоном. И тот факт, что фан-клуб Иоанна в какой-то степени возглавляет Тея, а я являюсь его частью, как бы не особо-то радует меня, ведь я, оказывается, такая же крашенная курица, только разве что не вешаюсь ему на шею. И в то самое время, когда моё истеричное я продумывало сотни идей по поводу того, как избежать самого страшного с Иоанном - разговора наедине, который сама хотела начать минутами раннее, у Иоанна были совершенно другие планы на меня. - Оливия, - от наплыва нежности из его голоса меня слегка дёрнуло так, что я чудным образом оказалась лицом к парню по троектирии своих движений, - нам стоит поговорить? - его вопрос скорее является требованием. Знаете, таким жёстким, наглым, безвыборным для меня требованием. - Я считаю, что да, - его взгляд упёрся куда-то вдаль позади меня с разочарованием и безнадёжностью. Когда я же обернулась на предмет, который отвлёк Иоанна, я увидела, что группа наших ребят, которые решили появиться не вовремя или вовремя, надвигается на нас с громким хохотом, при параде в самой дорогой одежде. Как это называется: "Богатенькие дети вышли на выгул". Да, так я это и назову. А что до Иоанна? - Я думаю, - я снова вернула внимание Иоанна к себе, чтобы разговор не сорвался даже если вокруг нас куча людей, - что нам нужно поговорить, - я слегка замялась, когда увидела, что в его глазах что-то блеснуло, а на лице мелькнула улыбка. - Но наедине, наверное, - я пристально уставилась на парня, ожидая самого худшего, но что-то в душе верило в то, что и самому Иоанну не всё равно. - Да, - такой односложный ответ, но сколько мыслей он перевернул в моей голове за один раз, - я подберу момент, а ты просто будь готова, - улыбнувшись, он стал рядом со мной, развернувшись лицом к ребятам, я проделала тоже самое, ожидая скорейшего прибавления в компанию. - Мы задержались? - - взволновалась Инга, посматривая на Авраама, который метнулся к своим часам. То ли она боялась того, что действительно они опоздали, то ли она просто решила первой задать вопрос, чтобы не полились другие. Я догадываюсь, какие. - Нет, это просто кто-то решил выйти раньше, - Тилль как всегда решил съязвить, делая не очень приличный жест руками, на что Иоанн лишь усмехнулся, показывая такой же неприличный жест, только одним пальцем. Когда Тилль понял, что с Ионном шутка не прокатит, он решил поиздеваться надо мной, делая волну бровями. - Да, Оливия? - Что сделала я? Я лишь удручённо вскинула бровь, показывая ему язык, как маленькая девочка. - Ой, да что ты, Тилль... - возмутилась Инга, пихая плечом друга, который продолжал давить нагло лыбу, чуть ли не давясь собственным энтузиазмом подколоть. - Сам сегодня с какой-то девушкой общался? Кто она вообще? И почему ты сказал, что устроишь ей какой-то праздник по приезду? - послышались смешки и посвистывания парней, которые поняли о каком празднике речь, и я поняла, а вот глупышка Инга не очень вдупляла. - Чтоооо? - вскинула Инга, на что получила многозначительный взгляд от Авраама, и сразу осела, закатив глаза. - Ну ты Тилль! - на что сам виновник сложившейся обстановки лишь пожал плечами. - Давайте быстрее, а, - завыл как всегда Исаак, который выдавал звук жалующегося тюленя, которого нужно покормить. - Я есть хочу, - он хлопнул в ладоши, словно маленький ребёнок, а я уже согласилась лично его покормить с ложечки. - Если вы питаетесь энергией солнца, то я, в отличие от вас, человек и питаюсь продуктами животного и растительного происхождения, - интонация у него при этом была, как у учённого, что доказал недоказуемое. - Ты всегда есть хочешь, - возмутился Киану, в руках которого уже сверкнула пачка сигарет, - на вот, закури лучше, растительноядное - на что Исаак лишь мотнул головой. - Не буду курить, пока не поем, - он сложил руки в замок и, словно митингующий, уставился на нас взглядом полного боли, ненависти, ведь ребёнка не покормили. - Вы знаете, что если заморите меня голодом, то моя мама вас точно не простит. - Господи, этот ребёнок, - взвыл Иоанн, ударяя себя по лицу ладошкой и гортанно выдыхая. - Твоя мама нам только спасибо скажет. Вы уверены, что ему двадцать лет? - Исаак хотел вступиться, ведь ему чуть больше двадцати, но затем решил, что это не нужно. - Покормите его кто-нибудь, или он специально ядом отравиться назло. На что я решила вызваться. - Пошли я тебя покормлю, - сделав голос мамочки, я взяла под руку Исаака, которого повела в сторону самого праздника, жестом подзывая ещё и друзей, которые быстро собравшись с мыслями, кинулись за нами, обхаживая каждое место и осматриваясь вокруг. - Никто тебя не кормит. На что Исаак театрально выдохнул, сделав свой голос громче. - Да знала бы ты как, Оливия! - на Исаака все обратили внимание, чего он и добивался. - Не кормят! Не лелеют! А я им всё: и помощь, и поддержку, и внимание. Ни за что в этом мире не поблагодарят, сволочи. - ЭЙ! - возразил Киану, который за Исааком как за сыном бегает. - Тебе когда есть было лень идти покупать, кто тебе коньяк привёз? - вот это еда, согласитесь. - Или когда тебе скучно было, кто тебе бабу привёз? - вот это развлечение, боже упаси. - А когда ты ногой ударился, кто... - Кто мне ещё по этой ноге специально вмазал со словами: "Я знаю, что поможет, меня врач учил"? - вступился Исаак, вмазав парню на плечу ещё и перекривляя бедного Киану, на которого накинулись, словно на жертву. - Соглашусь, но так нужно было, говорю же - врач учил, - подумав о нужности своего поступка, проговорил Киану, сделав ещё и серьёзную мину при этом. - Нужно было! Я неделю в больнице лежал, хорошо, что не у того врача, который тебя учил! - наигранно вспылил Исаак, вовлекая Киану в межличностный спор, в котором намеревается выиграть. - Там такие медсестры были, - мечтательно проговорил Киану, ныряя куда-то в воспоминания к своим медсёстрам, и явно он там не чай с ними распивал. - Только из-за них тебя проведать ходил. - Врач учит, медсёстры, - усмехнулся Инар, что шёл чуть позади меня, - ты какой-то маньяк на всё медицинское. - Да, Киану, - возмутился Исаак, - только они были в другом отделении, вместе с тобой, а мне попалась бабка какая-то, от которой пахло вазилином и малиной гнилой, что за беспредел, до меня ты даже не доходил, так у медсестёр и зависал, - Исаак требовал разъяснений. - Ты променял меня на медсестёр. Представляешь, Инар, променял! - возмущению Исаака не было предела. - Да ладно тебе, - усмехнулся Киану, отмахиваясь, - когда это было? Давно. - Месяц назад, - хором проорали парни, отчего Киану дёрнуло и он признал своё поражение, просто закатив глаза. - Ну признаю, ладно, я гад, - он снова пожал плечами. А Исаак молча согласился, когда остальные одобрительно закивали и заулюлюкали. Но при всём при это споре не было ни капли напора или ссоры, был лишь смех и щебетанье парней, что сделали из маленькой проблемы целую комедийную постановку, отчего даже дорога к празднику была весёлой, что уж говорить о самом празднике, который нам предстоит пережить. - Ну что, - подытожил Леон, - главное вернуться оттуда живыми, - на что Инар слегка рассмеялся, понимая, что Леон имел ввиду. Саму же меня это тоже обрадовало - идея оторваться, но вот предстоящая беседа с Иоанном требует от меня моего разумного состояния, чтобы я не взболтнула ничего лишнего. "Да уж, будет тяжко", - пронеслось в голове.