Уязвимость

ДАТА 8 НОЯБРЯ 2039 ГОДА ВРЕМЯ 21:40:04 Стоянка у невысокого стеклянного здания галереи совсем пустовала. Хэнк припарковался здесь уже как пять минут назад. Он всё рассматривал яркую подсветку, освещающую вход, да тусклый свет ламп просторного, но пустого холла за большими панелями прозрачных стен. Казалось, что не только в доме, но и на всей этой улице нет ни единой живой души. Мужчина всё же выбрался под едва моросящий дождь и, кутаясь плотнее в пальто, подошёл к стеклянным дверям. Он ни на что не надеялся, но те дружелюбно разъехались перед ним в стороны. Вокруг царила такая тишина, что каждый его шаг эхом разносился под высоким потолком. Хэнк прошёл мимо пустующей стойки администратора к внутренним помещениям, скрытым уже настоящими стенами, а не этим новомодным застеклённым безобразием. Полумрак галереи застал его врасплох. Полицейский растерянно огляделся, поражённый атмосферой этого места, и увидел первые фотографии. Его встретила огромная панорама ночного Детройта, занесённого сугробами свежевыпавшего снега. Он шагнул дальше вдоль безлюдных улиц, брошенного транспорта и чернеющих окон многоэтажек и словно вновь оказался в своём кошмаре. Слишком часто ему виделись эти переулки, брошенные тела да синие пятна тириума, занесённые снегом. Хэнк знал, что увидит дальше, эта дорога вела прямиком к разбитым баррикадам, а за ними — к высоким оградам Центра утилизации. Он перешёл в следующий зал, желая узнать, что же было за этими ограждениями на самом деле, а не в его вымышленных сновидениях. И тело его пробил озноб, когда он увидел, что реальность не слишком отличалась от кошмара. За укреплённым КПП, куда ему так и не удалось попасть год назад, кучами громоздились белые пластиковые тела. Там, за боксами деактивации, их виднелось ещё больше, сотни — обезличенные и мёртвые. — Хэнк! — окликнул мужчину до боли знакомый голос. Мужчина удивлённо смотрел, как к нему навстречу идёт целый и невредимый Коннор, с трудом припоминая, что вчера сам попросил называть себя по имени. На парне была серая толстовка с белым принтом «Detroit Today». — Вы пришли, — Марк улыбнулся ему полурадостно, полусмущённо. Эта улыбка создавала слишком сильный контраст с окружающими их фотографиями. Андерсон тяжело сглотнул колючий ком, поступивший к его горлу от накативших воспоминаний о прошлогодней безумно долгой и тяжёлой для него ночи. Он успел поймать себя на мысли, что вчера, должно быть, тронулся умом, раз на полном серьёзе считал, что сможет так запросто прекратить общение с этим андроидом. Он слишком долго искал его в череде своих дурных снов, чтобы сейчас снова потерять. — Разве это было не приглашение? — сдавленно уточнил он, не в силах оторваться от этой слишком живой улыбки. — Скорее предложение. Я не знал, захотите ли вы приехать. Ещё бы он не захотел! — Как вам выставка? — Марк подошёл к нему ближе и встал плечом к плечу у одного из холстов с фотографией раскрытого пустого бокса деактивации. Клешни манипуляторов безвольно застыли в воздухе, лишённые поставленной задачи. — Очень впечатляюще… — ответил Хэнк, возвращая контроль над своим голосом. — Особенно для того, кто был там той ночью. — Вы взволнованы? — пронизывающий насквозь взгляд карих глаз, должно быть, сканировал его сейчас. — Это не самые лучшие воспоминания. Марк кивнул: — Вы видели всё это своими глазами. «Как и ты, Коннор», — застыло на языке Хэнка. — Мне сложнее представить это, — спокойно говорил андроид. — Хоть я и подключался к тем, кто был там той ночью, и имел доступ к их памяти. Меня активировали и пробудили уже после этих событий. В своей недолгой жизни я видел лишь хорошее. Каково это, Хэнк? — Что именно? — Каково это быть там? Андроид желал узнать о том, о чём сам Хэнк мечтал позабыть уже очень долгое время. Мужчина не торопился с ответом, разглядывая чистое, не омрачённое печалями выражение на лице Марка. «Знал лишь хорошее» отражалось в его светлом доверчивом взгляде и в этой чистой неуверенной улыбке. Андерсон подумал вдруг — в том, что тот не помнит всего этого дерьма, есть и свои плюсы. Разве, если бы ему дали ещё один шанс вернуться назад и уберечь своего напарника от всего случившегося, он не сделал бы этого? — Ты говорил, что здесь будут фотографии нового «Иерихона», — сменил он тему. — Вот на что я взглянул бы с удовольствием. — Они в другом месте. Марк будто бы и не придал значения тому, что полицейский не ответил на заданный вопрос, и охотно повёл его дальше. Хэнк оставил за собой не только изображения ненавистного кошмара пережитой ночи, но и решение о том, стоит ли сейчас ворошить дела давно минувших дней. Они прошли ещё несколько залов в полном молчании, пока не остановились у серии фотографий комплекса «Иерихон», но в них не было существенной информации о столь засекреченном для людей объекте — лишь несколько памятников, парк и вход в низкое каменное сооружение. — Вы всё равно всё оставили в тайне, — немного разочарованно протянул Хэнк. — Бьюсь об заклад, у вас там своя военная база или какое-нибудь подпольное производство биокомпонентов. Марк не стал это никак комментировать, лишь рассмеялся в голос, заразив улыбкой и ставшего слишком серьёзным мужчину. Они постояли так, улыбаясь друг другу какое-то время. Полумрак и пустота, царящие повсюду, показались вдруг Андерсону невероятно уютными. Из них не хотелось возвращаться обратно в реальный мир, ждущий его на холодной сырой улице за стеклянными стенами галереи. Но минуты неуловимо бежали вперёд, одна за другой. Хэнк глянул на часы на экране своего телефона и вздохнул. Усталость тут же накрыла его с головой плотным душным одеялом. — Ты молодец, — похвалил он андроида и хотел было похлопать того по плечу, однако этот столь привычный и простой жест показался ему неуместным после вчерашнего, и он вовремя убрал свою руку подальше. — Твои фотографии впечатляют. — Вы первый человек, побывавший здесь. — И чем это я заслужил такую честь? — хмыкнул Хэнк, тем не менее тронутый этим фактом. — Мне было очень важно показать это вам. Андерсон продолжал старательно не замечать ни пристального взгляда, ни интонаций, так и сквозивших в голосе андроида. Он тешил себя надеждой, что если игнорировать проблему, то она рассосётся сама собой. Иногда это помогало. — Знаешь, я не из тех людей, что посещают всякие там выставки. Я мало что понимаю в искусстве, да и критик из меня никакой. Но нужную атмосферу тебе удалось передать, в этом не сомневайся. В тепле и уюте галереи глаза начинали слипаться. Хэнк протёр их, пытаясь хоть немного взбодриться. Нужен был свежий воздух и еда. Да, немного еды могло бы помочь. — Вы устали, — виновато заметил Марк. — Я, должно быть, выдернул вас сразу после работы. — Есть такое, но сейчас у меня не то чтобы много свободного времени и больше его в ближайшие недели точно не станет. — Простите, Хэнк. Хотите, — осторожно предложил он, — съездим куда-нибудь перекусить? Я угощаю. Это предложение застало Хэнка врасплох. Он снова посмотрел на телефон. — Ты видел, который час? Все приличные места уже закрыты. Я разве что лапшу себе на дом могу заказать! Угостишь меня в следующий раз. Заметив ничем не прикрытое разочарование во взгляде андроида, Андерсон опешил ещё больше. Ему надо было бы попрощаться да ехать домой. Сумо наверняка сходил с ума от одиночества. И если поехать сейчас, Хэнк даже смог бы успеть нормально выспаться. Но мужчина всё стоял и смотрел, как на лице робота сменяются эмоции. Далеко не каждую из них удавалось распознать, но все они задевали какие-то струнки, звонко отзывавшиеся глубоко в его душе. Хэнку никак не удавалось подыскать этому странному чувству верное название. — Поехали, — решился он наконец. — Но вы же сказали, что все приличные места уже закрыты. — Поехали ко мне. Я же был у тебя в гостях. Теперь моя очередь проявлять гостеприимство. Растерянность на лице Марка даже немного позабавила Хэнка. — Не хочешь? — поддразнил он, прекрасно понимая, что тот скорей всего не откажется. — Я подожду тебя в машине. Закрывай здесь всё и приходи. В своём стареньком авто он прождал совсем недолго. Не прошло и минуты, как андроид уже занял соседнее сиденье, пристегнул ремень безопасности и выжидающе посмотрел на водителя. — Думаю, я могу побывать у вас в гостях, только совсем недолго. — Как скажешь! Хэнк жил почти что на самой окраине Детройта. Когда-то этот район считался не самым презентабельным. То тут, то там появлялись заброшенные дома, да и вид остальных оставлял желать лучшего. Но сейчас, когда люди были вынуждены покинуть центр города, они занимали всё возможное жильё, и окраина заметно изменилась, став заметно более ухоженной. Паркуясь у своего дома, мужчина внимательно следил за реакцией андроида — может, знакомый вид что-то всколыхнёт в его памяти. Но Марк оглядывался вокруг так, словно был здесь в первый раз. По той же причине Хэнк умолчал и о Сумо. Он открыл дверь, пропуская своего гостя вперёд, и здоровая лохматая тень возникла перед ними в тускло освещённой уличными фонарями прихожей. Марк приглушённо воскликнул от испуга и выставил вперёд руку, которую сенбернар охотно обнюхал. Хэнк включил свет, помогая псу повнимательнее рассмотреть андроида. Собака несколько раз вильнула хвостом, теряя к гостю всякий интерес, и начала приставать к своему хозяину. — Ну-ну, Сумо! Скучал, да? Я сегодня совсем поздно. Начав проводить на работе слишком много времени, Хэнк поставил собачью дверцу к выходу на задний двор, чтобы пёс мог делать свои дела, когда ему приспичит. Но даже такому пассивному псу, как его сенбернар, не хватало общения. — Проходи. Чего застыл? — позвал полицейский своего гостя уже из кухни, где открывал новую пачку сухого корма. — У вас собака, Хэнк, — зачем-то озвучил очевидное Марк. Он повесил куртку на вешалку у входа и показался на кухне. — Разве я не говорил? — притворно удивился Андерсон. Он отметил про себя, что если перед ним действительно его Коннор, то у того совсем всё плохо с воспоминаниями. Что бы с ним не сделали в ту проклятую ночь, они изменили его слишком сильно. Как много от Коннора осталось в нём вообще? Этот вопрос раскалённой иглой засел в мозгу Хэнка, пока он разглядывал, как неуверенно андроид озирается по сторонам. — Не говорили. Но у вас очень милый пёс. — Нравятся собаки? — Я вообще люблю животных. Они совсем другие, не похожи ни на людей, ни на андроидов. — Это точно. — Хэнк недовольно поджал губы и отвернулся к холодильнику. Еды в нём, конечно же, практически не было, лишь просроченный пакет молока да небольшая коробка из-под пиццы, пролежавшая здесь бог знает сколько. Он достал её вместе с баночкой колы. — Присаживайся. Ты уж извини, я безумно голоден. — Приятного аппетита. Марк занял один из стульев, но сидел слишком скованно. Словно снова стал послушной машиной, выполняющей лишь приказы, и не знал, куда деть свои руки, чтобы это выглядело естественней. Хэнк жевал засохшую пиццу и смотрел на его потуги, пока до него вдруг не дошло, что парень перед ним просто слишком смущён происходящим. — Чувствуй себя как дома, Марк. Поздновато скромничать. Ты собирался повести меня куда-то есть и просто сидеть рядом столбом? — Нет, вовсе нет, — начал оправдываться андроид, вызвав этим лишь улыбку на лице мужчины. — Я веду себя странно? — Просто вижу, что с тобой лучше не идти в места, где не жалуют андроидов. — Но ведь никому не обязательно знать, что я не человек. — Когда ты слишком напрягаешься, становится очевидно, что ты андроид, — добродушно фыркнул Хэнк, доедая последний чёрствый кусок пиццы. — Почему ты не носишь «диод»? — Я ношу, — ладонь Марка сама по себе прикоснулась к серой толстовке на груди. — Просто не у всех на виду. Фотографируя, я часто бываю в районе людей, даже в тех местах, где андроидов до сих пор недолюбливают. И я заметил, что работать становится значительно проще, если люди не знают, кто перед ними. — Тебе нужно быть осторожней. Не ходи больше по подобным местам. — Нахмурился полицейский. Он заметил, что парень собирается с ним поспорить и строго посмотрел на него. — Пару дней назад один торчок пробрался в магазин электроники и вспорол андроида-продавца ради сотни баксов в кассе. А ты ходишь со своей дорогущей камерой у всех на виду и этим своим девчачьим личиком, которое и младенца не отпугнёт! В Киберлайф знали своё дело. Они создали модель детектива именно такой, чтобы располагать к себе. И лицо его на самом деле не было девчачьим, как выразился Хэнк, оно было утончённо красивым. Каждая деталь в нём, до самых крошечных изъянов, была совершенной. Андроиды все были такими, а Коннор так тем более. Хэнк поймал себя на этой мысли и решил, что ему пора бы отдохнуть, раз он думает о подобном. — Если собрался лазать где попало, то хотя бы не ходи один. Ты понял? — Вы волнуетесь за меня? — тонкие губы андроида дрогнули, и показалось, что он старается сдержать улыбку. — А на что это похоже? И только попробуй мне тут смеяться над этим. — Я и не думал. — Оживая на глазах, Марк сменил свою неловкую позу и локтями опёрся о столешницу, прожигая человека взглядом своих тёмных глаз. — Когда я в следующий раз решу лазать где попало, я позову вас с собой. Вы сможете проконтролировать мою безопасность лично. — Вот мне больше заняться нечем! Хэнк сделал вид, что раздражён, но на самом деле ему нравилась эта дерзость. Её зачатки он начал замечать ещё в Конноре, и подобная наглость андроида почти умиляла его. В душе снова затрепетало то неясное тепло, и Хэнк только сейчас нашёл подходящее определение для него — нежность. Он и сам не заметил, как это чувство успело заполнить зияющую дыру в его груди и теперь начинало выливаться наружу. Андерсон поднялся из-за стола, старательно игнорируя непрошенные эмоции и пронзительный взгляд Марка. Ему нужно было просто поспать, а копаться в себе уже завтра с утра, на свежую голову. — Ты пока займи себя чем-нибудь. Я скоро вернусь. Время неумолимо быстро близилось к полуночи. Хэнк зашёл в ванную умыться, но ледяная вода уже не помогала взбодриться. Зато его внимание привлёк один из стикеров, которые висели у круглого зеркала. На нём ровным почерком было написано: «Бриться или нет». Хэнк сорвал его со стены и поднёс к утомлённым глазам. Завтра Джеффри опять включит свою заезженную пластинку о внешнем виде подчинённого, и придётся выслушивать всё это снова и снова. А ведь, чтобы сбрить бороду, ему нужно от силы минут пять, не больше. Сложнее было решиться, чем сделать. Хэнк покосился на своё отражение и скомкал скрученную от времени бумажку. В белой тумбочке под раковиной лежали его старый бритвенный станок и машинка для стрижки волос.