Imperium

      Химера атаковал без разбору, не давая времени на лишний вдох. Раймунд попытался создать щит, но тяжёлой лапой был отброшён в сторону, Адемара отдёрнул за руку Рафаэль, в последний момент успев вытащить его прямо из-под следующего удара. Робель, кинув пальто наставника на плечо, инстинктивно выхватил из-за пояса гаечный ключ и швырнул в лицо зверюге — почти попал в глаз, чем заставил того гневно зарычать и отвернуться на пару мгновений. Едва повернулся — перед ним вновь оказался Адемар, в его руки брат успел кинуть преобразованную шпагу, которой он тут же атаковал. Пропустив один удар по руке, химера увернулся от следующего и тут же замахнулся, дабы ответить. Когти оставили след на уже раненом прежде плече, тот невольно вскринул, но всё-таки сумел ранить противника следом. Оправившийся от удара Раймунд подбежал к брату на помощь, успев создать себе щит, и вонзил кинжал в бок химеры, пока тот его не заметил.              Страшный рык прокатился по коридору, отдаваясь в мозгу болезненными воспоминаниями о битве за Леонт. Но этого небольшого замешательства хватило, чтобы противник размашистым, пусть и не прицельным ударом, отбросил братьев назад, где стояли их младшие спутники. Адемар, подхваченный племянниками в последний момент, выронил из рук шпагу и опустился на одно колено, слегка придерживая плечо — удар пришёлся не просто по ране, кажется, у него плечо ещё и вывихнуто. Тут перед ним оказался бастард, закрывая его и своих подопечных щитом, но даже ему было видно, что искусственная рука плохо слушалась своего владельца. А химере, казалось, было хоть бы что — стоит себе, готовый к атаке, даже раненый бок не придерживая.              Уже и сам в ответ яростно зарычав, Раймунд сорвался с места и бросился к нему, едва успевая прикрывать щитом голову от ударов. Адемар с трудом поднялся, не забыв прихватить шпагу, и поспешил к брату. Пытался ранить бедро, но тот отступил, и глава семьи едва не потерял равновесие, но всё же удержался на ногах, выпрямился и даже избежал удара по спине. Снова выпад, который не попал в цель, но от ответной атаки его укрыл исцарапанный щит.              — Прекратите сейчас же.              Внезапно прозвучавший недовольный голос не смог остановить разошедшегося химеру, и, хотя дети отреагировали и застыли на месте, Адемару и Раймунду, вынырнувшим из-под щита, пришлось всё так же парировать атаки. Недовольному тем, что его игнорируют, только что пришедшему пришлось вскинуть руку вверх. По его щелчку между сражавшимися полыхнула оранжевая вспышка, слетевшая с его пальцев, — трудно назвать её молнией, но и на огромный поток огня, как у того мёртвого алхимика, она не тянула. Противники отпрянули от неё и друг от друга, даром что их не задело.              — Я же говорил сидеть смирно, глупое животное.              Явившийся говорил без излишних эмоций, но всё-таки устало, на что в ответ получил лишь обращённый к нему средний когтистый палец, выражающий достаточно много и без слов, но оставленный без внимания. Семья Адемара оглядела незнакомца: длинноволосый, русый с проседью немолодой мужчина в наглухо застёгнутом белом халате поверх одежды — на нагрудном кармане был вышит герб Фумье — и с небольшими очками на переносице, слишком интеллигентен для безумного учёного, но слишком подозрителен для простого докторишки.              — Пройдёмте за мной.              Его голос звучал всё так же сухо и даже равнодушно, словно он не в первый раз забирает у своего ручного медведя-человека поздний ужин. И хотя кинжал бастард опустил, но щит по-прежнему держал перед собой, оставляя открытыми лишь глаза, с подозрением оглядывавшие их спасителя.              — Звучит как подстава, — заключил Раймунд, когда они все переглянулись.              — Можете развернуться и уйти ни с чем.              И правда, не просто так же они сюда пришли? Для ловушки эти ребята не слишком-то и скрываются, а без новой информации отсюда уходить не хотелось бы — слишком длинный путь проделан, только чтобы побиться со старым знакомым с войны. Делать было нечего, они проследовали за внезапным проводником. Химера псевдо-вежливо пропустил их вперёд и оказался в конце процессии, только теперь его лапа всё же сжимала ранение, из которого текла кровь, но сам он держался слишком уж хорошо для порезанного человека — наверное, потому что человеком больше и не был. Сброшенную с себя одежду и брошенный в него гаечный ключ он подобрал на ходу, но менять свой медвежий облик он явно не собирался, раз уж потолки и проходы достаточно высокие для подвального помещения.       Пройдясь по одинаковым безликим коридорам — и как здесь все ориентируются? — вся эта компания оказалась в одном из кабинетов, небольшом и полупустом, будто основная часть работы делалась за его пределами, а это место существовало только для перерывов. Приглашённые рассеялись по помещению, отказавшись от помощи Рафаэля. Химера остался возле двери, и юноша обратился с тем же предложением и к нему — хотя бы минимально обработать рану он мог, даже несмотря на этот нечеловеческий облик. Тот замялся, но всё-таки согласился. Только теперь Раймунд рискнул и, убрав кинжал в ножны на поясе, трансформировал щит и буквально отобранную у Адемара шпагу в ведро с совком и пинком загнал их под стол, возле которого он стоял. Глава семейства невольно схватился за плечо, борясь со вспышками боли и пытаясь сосредоточиться на происходящем.       — Не думайте, что вы попали сюда только благодаря своему везению и пронырству, — сразу начал, очевидно, хозяин этого кабинета, подходя к столу в поисках листка бумаги и перьевой ручки.       — Кто вы такой и где мы находимся? — Адемар, стараясь придать себе подходящий для герцога вид, несмотря на ранение и усталость, решил не церемониться и шагнул вперёд, требовательно глядя на собеседника. — Это про вас говорил капрал Соларо?       — Вы находитесь на территории соратников вашего погибшего брата, — тот говорил с безразличием в голосе, пока его рука вырисовывала что-то на найденном листке. — Меня зовут Валер. Я здесь за главного.       — Это тут вы нынче химер штампуете? — ехидно и с отвращением вклинился Раймунд, на что член оного «племени» недовольно и саркастично зарычал:       — Нет, пиво варим.       — Какое отношение Рудольф мог иметь к химерам?! — воскликнул Адемар.              Для него эти существа до сих пор относились к разряду непознаваемого, а их связь с алхимией только усугубляла недоверие к ним. И вообще вся ситуация слишком уж напрягала, такими темпами вся его семья не просто будет в ещё большей опасности, но и окажется жертвой алхимии. Ослеплённые силой совсем не думают о последствиях.       — Химеры — не самая страшная проблема для вас.       Представившийся Валером показал нарисованное всем присутствующим. Аккуратно выведенная незамкнутая и неравномерной толщины окружность, если всмотреться, то можно было узнать в круге змею или небольшого дракона, хвост которого оказывался в его же зубах. Внутри него были изображены три лепестка, собиравшиеся вместе под чертой и расходившиеся тремя короткими линиями — геральдическая лилия. Символ привлёк внимание всего семейства, даже Рафаэль ненадолго отвлёкся от работы.       — Выглядит знакомо, — первым среагировал Раймунд, на что его товарищи, доселе молчавшие, обратили взор на него и заставили поёжиться. — Да ну что?       — Вам говорит о чём-то этот символ? — Валер с интересом взглянул на него — кажется, увидел в нём равного себе собеседника.       — Рюди перед смертью пытался нарисовать что-то подобное кровью, — до него самого как будто только сейчас дошло, что он такое сказал, и он удивился собственным словам, — по крайней мере, это единственное, что приходит мне в голову.       — Вы правильно мыслите, этеланский бастард, — тот невольно вздрогнул от такого обращения — так к нему раньше обращались разве что иностранцы на официальных визитах, — но вы не знаете, что за ним стоит, верно?       — Учитывая, где мы находимся, ничего хорошего, — вперёд брата с раздражением отметил Адемар и скрестил руки на груди.       — Вы чертовски правы, герцог.       За их спинами вдруг скрипнула дверь и раздался чужой, но при этом подозрительно знакомый женский голос. Химера отшагнул в сторону и потянул Рафаэля за рукав, впуская, по всей видимости, «свою» внутрь. Все обернулись, глядя на вошедшую.       Это была та белокурая девушка в мужском одеянии. Сняв тёмный плащ, она бросила его на первый попавшийся стул и принялась разминать пальцы, словно гости не стали для неё неожиданностью.       — Рад знать, что вы в порядке, — прийти в себя от шока было довольно сложно, но Адемар постарался сделать это как можно быстрее.       — Взаимно, конечно, — оглянулась она на него, — но больше я от полицаев бегать не собираюсь, уж извините!       Заметив Рафаэля за его делом, та сразу же подошла к нему, осмотрела рану и убрала его руки с шерсти химеры с негромким «так будет быстрее». Под её ладонями возникло свечение, схожее с тем, что вызывается преобразованием, но техника не была знакома ни старшему алхимику этого семейства, ни младшему. А сам Рафаэль мог лишь недоумённо следить за тем, как ранение постепенно затягивалась под пальцами девушки, которые даже не касались тела её «пациента». Но пока её не закидали вопросами, она заговорила сама:       — Валь хотел рассказать вам про гомункулов, да, Валь? — названный кивнул, но та даже не поворачивалась к нему, лишь продолжала: — Вы слышали про гомункулов?       — Люди, сделанные с помощью алхимии? — неожиданно даже для самого себя заговорил Робель, будто совершенно внезапно вспомнил о наличии у себя познаний в этой области.       — А ты-то об этом откуда знаешь, тупоголовый? — на такое Раймунд удивился и возмутился одновременно.       В отличие от подчинённого, он разобрался в теории, прежде чем полезть преобразовывать и потерять из-за этого глаз. Тот даже невольно замялся под его выпытывающим взглядом.       — Я, ну… — парнишка заговорил и тут жерастерялся, не зная, стоит ли об этом говорить при чужих, но от него ждали ответа теперь уже все, — после смерти моей мамы отец изучал всякое такое, потом оставил мне свои записи, я по ним и учился…       — Любопытная история, — в голосе Валера, казалось, впервые за весь их разговор появились хоть какие-то эмоции, помимо дежурного интереса к алхимическим познаниям бастарда, но продолжить эту тему у него не вышло.       — Причём тут эти алхимические байки, мадемуазель? — а Раймунд уже упёр руки в боки и недоверчиво глянул на девушку.       — Они уже давно перестали быть просто байками, полковник, — закончив своё дело, она оставила химеру и прошла в середину кабинета, дабы наконец объясниться подробнее. — И не зовите меня мадемуазель, из ваших уст это звучит как оскорбление, — фыркнула она, — зовите меня Юли, коротко и ясно. С Валем, то есть Валером, вы уже знакомы. А его ручного медведя, — указала она на химеру, — звать Дивико. Слишком умное имя для такого увальня, не находите?       — Юлия, сейчас не до твоих сценических номеров, — влез в её тираду хозяин кабинета.       Адемар не смог удержаться и хлопнул себя здоровой рукой по лбу, как в таких ситуациях делал его старший сын. Может, это и в самом деле такая хитрая ловушка, вон как хорошо бдительность усыпляют. Его мысли разделял Раймунд, недовольно барабанивший пальцами по спинке деревянного стула, возле которого он стоял. Робель же забрал у Валера бумажку с символом и пристально разглядывал, держа её в одной руке. Вторая была в кармане, не иначе как карты перебирал, отметил про себя бастард. К ним как раз подошёл Рафаэль и протянул последнему его «оружие», которое ему отдал Дивико. Но взгляд его так и был прикован к загадочной девушке.       Юли развела руками и тихонько кашлянула, привлекая к себе внимание младшего алхимика. Как только тот поднял на неё взор и спрятал бумажку в карман, завернув в неё — что же ещё это могло быть? — карты, она заговорила быстро, но выделяя интонациями важные моменты.       — Действительно, строение тела гомункулов схоже с человеческим, с первого взгляда их даже отличить от людей невозможно. Однако полностью слиться с толпой они не могут. Во-первых, — подняла она указательный палец, — у них на теле есть особая отметина, уроборос. Тот самый, что этот молокосос разглядывал.       Гости по инерции посмотрели на Робеля. Символ действительно был запоминающимся, в открытую ходить с таким себе дороже.       — А, ну понятно, дело раскрыто, — язвительно произнёс Раймунд. — Всё, как я и говорил. Наш братишка полез раздевать очередную дамочку, а она оказалась с сюрпризом. И пырнула его.       Сказал — и получил подзатыльник от стоящего подле главы семейства под недовольное цоканье механика. И только Рафаэль никак не отреагировал на выпады своего наставника.       — А почему он появляется? — подал он голос, посмотрев прямо в глаза Юли.       — Считай его своего рода символом свершившегося алхимического преобразования, — ответила она. — Вот только ирония в том, что сами они использовать алхимию не могут. Но у них есть своего рода особые, прирождённые силы, у каждого разные, но все они такие, что никакая алхимия на такое не способна. Химеры вон тоже бесполезны, — при этих словах Дивико недовольно зарычал. — А ещё этих ребят практически невозможно убить.       — В смысле?! — в один голос переспросили братья.       — Уроборос символизирует бесконечность, вечную жизнь. А гомункулы как раз очень быстро восстанавливаются после тяжёлых ран, прямо у вас на глазах. Они даже возродиться могут, половину снесённой головы отрастить, например.       — Ты бредишь, женщина! — в сердцах выпалил Раймунд.       Юли в несколько шагов сократила с ним расстояние и, схватив за грудки, резко потянула на себя, смотря прямо в его карие глаза. Горло сдавило, а хватка была сильная, вырваться не удавалось. Откуда нынче такие сильные женщины берутся?       — Вы, полковник, точно должны знать, на что способна алхимия, — грозно прошипела она.       С этими словами Юли отпустила его и подошла к столу, к Валеру, последний махнул рукой Дивико. Тот снова что-то недовольно прорычал, но послушался немого указания: тело опоясали голубоватые неровные молнии, шипевшие и искрившиеся. Его фигура вновь уменьшилась до обычных человеческих размеров, шерсть пропала. Вместо химеры возле двери теперь стоял мужчина, примерно одного возраста со своим начальником. Длинные светлые с проседью волосы упали на плечи, обрамляя тронутое морщинами широкое волевое лицо с синими глазами. Едва трансформация закончилась, он быстро оделся и прислонился спиной к двери.       Пусть даже это было не в первый раз, но герцогское семейство всё равно заворожённо наблюдало за преобразованием, являвшимся прямой иллюстрацией слов загадочной алхимички. А та, словно о чём-то догадавшись, подошла к Адемару и грубо схватила его за левое плечо, тот едва проглотил крик боли, но изо рта всё равно вырвался неприятный хрип. Привычным движением Юли накрыла повреждённое место ладонями, под ними замерцало давешнее свечение, как с Дивико. Закончив исцеление, она самодовольно усмехнулась и вернулась обратно.       — Спасибо… — пробормотал Адемар, осторожно подвигав рукой, понимая, что всё зажило.       — Вы же понимаете, что мы вас не просто так сюда позвали, чтобы об основах алхимии поболтать? Считайте, что вы у нас дома, только вместо сторожевого пса у нас туповатый медведь, за него извините.       Едва Юли это произнесла, на неё тут же прикрикнул Дивико, лишь провоцируя на конфликт, но Адемар уже не обращал на их препирательства внимания. Да если просто об алхимии поболтать, он бы это стерпел, пусть и с большим трудом. Его не покидало неприятное предчувствие с того момента, как они нашли тайный ход в той самой пивной. Об этом им хотел перед смертью сообщить Рудольф? Как часто он здесь бывал? Велика вероятность, что из этой секретной лаборатории они не вернутся живыми, а трупы сразу к порогу магазина подбросят. Химеры и гомункулы наводнили страну, которую они поклялись защищать. А виной всему треклятая алхимия! И воцарившийся фумьерский принц, подле которого крутятся всякие монстры.       То, как рьяно спорят Дивико и Юли через весь кабинет… Может ли быть, что это всё-таки игра, чтобы ослабить их бдительность? Голова шла кругом, но нельзя расслабляться. И как же хотелось просто выбить из них эти треклятые ответы, надоело, что его так нагло водят за нос. Он вздрогнул от неожиданности — это брат положил ему металлическую руку на плечо и приобнял. От прикосновения холодного металла почему-то стало теплее и спокойнее. По крайней мере, он здесь не один.       — Если вы нас сюда позвали, то это как-то связано с политикой Этела? — первым заговорил Раймунд.       — Не вы одни не любите принца Франциска, — вздохнул Валер, что заставило спорящих наконец-то замолчать.       — Это мы и без вас знаем. А конкретнее можно?       — Его пытаются устранить гомункулы. Они планируют государственный переворот, который может ввергнуть Этела в хаос. И этеланский бастард правильно сказал. В смерти Рудольфа виноват гомункул.       Этих слов следовало ожидать. Их брат влез в осиное гнездо, но чего ради? Защитить принца-захватчика, которому в тот день поклялся в верности вместе с Себастьеном? Или всё-таки ради семьи? По крайней мере, это было единственным логичным объяснением, почему опытный боец и шпион, умевший заговорить всякого, был убит именно ударом в спину.       — Но ради чего его убили?! — повысил голос Адемар. — Разве им было не проще переманить на свою сторону?       — Мы вам что, гомункулы, чтобы знать об этом? — цыкнула Юли.       — И вы хотите затащить нас в свою химеро-алхимическую свору, чтобы нашими руками устранить угрозу своему любимому принцу? — по его интонациям можно было довольно легко понять, что такая затея ему не нравится на корню.       — Не думайте, что все сторонники Франциска слепо воспевают его, — Валер скрестил руки на груди, окинув присутствующих взглядом. — Но выбор у вас небольшой: либо мы, либо убийцы вашего брата. Вам может не нравиться ни то, ни то, но этот выбор рано или поздно придётся сделать.       — А если вдруг мы пойдём и против вас, и против них? — с вызовом отметил Раймунд.       — Дело ваше, — тот безразлично пожал плечами, — если вы хотите иметь во врагах обе стороны одновременно и не видите возможность получить помощь взамен на такую же помощь.       Какую помощь им могли оказать алхимик, специализирующийся на огне и изготовлении химер, химера-медведь и алхимичка с чуждыми этой стране навыками, да ещё и все трое находившиеся на службе у Франциска? Прислать ещё больше шпионов, чтобы сделали магазину хорошую выручку? Всё внутри кипело от ярости, Адемар сдерживался из последних сил. Уже десять лет в его семье всё катилось по наклонной ко всем чертям, а за последний месяц всё стало только хуже. Убийство Рудольфа, разлад с Лаурой, отрешённый от семьи Тим, и это не считая постоянно висящей над ними угрозы со стороны фумьерского принца — как будто этого было мало, теперь они могут стать новой целью для гомункулов. Отработать на них свои методы, а потом и покончить со своей главной целью. Хитро, ничего не скажешь.       Вот только зачем она на самом деле заходила в тот злополучный день в магазин? Почву прощупывала? А если это всё действительно байки, и за всем этим стоят они, избавляясь от тех, кто им неугоден? Может, эта самая Юлия и избавилась от их брата, прежде чем зайти к ним? Голова раскалывалась от вопросов даже больше, чем после серьёзной попойки в трактире у Рют. Но туда возвращаться совершенно не хотелось, только домой, всё тщательно обдумать.       — У вас ещё есть время обмозговать это всё да сделать свой выбор, — несколько смягчилась Юли, будто услышала его мысли. — Но его не так уж и много. Используйте его с умом. И берегите свою семью. Дивико вас проводит.              — Ты хотела сказать «выпроводит», — процедил сквозь зубы бастард.              — Я хотела сказать, что лучше вам не вступать в сделки с гомункулами. Они не из тех, кто будет всерьёз воспринимать людей за своих союзников. А мы быстро об этом узнаем, и приятного от этого будет мало.       Закончив говорить, она натянуто улыбнулась и помахала на прощание рукой, которую тут же нервно спрятала за спину. Адемар первым направился к выходу, давая понять своими громкими широкими шагами, как он взбесился. За ним потянулся Робель, почти весь разговор молчавший и о чём-то про себя размышлявший. Раймунд не сразу последовал за ними, ещё раз внимательно оглядев Валера и Юли. Они не сказали им ровным счётом ничего полезного, рассчитывая, что они им помогут, за что будут получать информацию в строго прописанных доктором дозах. Но его брат уже всё для себя, да и за всех тоже решил. И только Рафаэль по-прежнему стоял на месте, будто прирос к полу.       — Госпожа Юли! — серьёзным тоном обратился он к ней и сделал в её сторону несколько шагов. — Прошу вас взять меня в ученики.              — Ч-что, прости? — удивлённо переспросила она.              — В самом деле! — к нему тут же подлетел Раймунд, а следом, заслышав вопли, в кабинет вернулся и Робель, оставив Адемара наедине с Дивико.              — Рафа, ты в своём уме?!              — Робель, господин Раймунд, сейчас… Сейчас я совершенно бесполезен! — обернулся тот на товарищей с мольбой в глазах. — Моих навыков может оказаться недостаточно, если вы столкнётесь с этими гомункулами, а я не хочу потерять семью ещё раз!              — И ты считаешь, что мы тебя так легко оставим? — бастард злился, но явно от беспокойства.              — Прошу меня понять и извинить!              — Если парниша хочет, то его право, — заключила Юли, скрестив руки на груди. — Я учеников обычно не беру, но могу сделать исключение, всё ради вас, дорогие мои.              Робель и Раймунд недовольно переглянулись, а потом посмотрели на Рафаэля — тот упрямничал, видимо, настолько был уверен, что других вариантов у него нет. Что ж, несмотря на его мягкость и вежливость, его не переубедить, когда он твёрдо что-то решил, и его наставник сделал шаг вперёд к нему и достал кинжал, дабы протянуть ему — нельзя было оставлять юношу совсем безоружным.              — Береги себя.              Бастард потрепал его по плечу, прежде чем выйти и догнать своего брата; следом за ним подошёл и Робель, дабы заключить Рафаэля в объятья, но перед его уходом его вдруг поймал за руку Валер. Предупредив все вопросы, в его ладонь он вложил карту Таро.              — Ну ты идёшь там, мелочь?! — послышалось из коридора.              — Bon-a fortun-a, — негромко произнёс алхимик и отшагнул назад, кивая на дверь, за которой ждали Адемар и Раймунд, и тот, оставшийся в недоумении, выбежал к своим.                     ***              Шедший впереди Дивико проводил их по пустым полутёмным коридорам анатомического театра прямо к выходу. Стоявший у входа охранник уже приготовился было отчитывать их проводника, но тот сунул ему в руки несколько смятых банкнот, и охранник смягчился, выпустив троицу наружу. Химера остался стоять в дверях, на пальцах объяснив, как им выйти на нужную улицу и скрылся внутри под замочный лязг. Те наспех оделись и поспешили домой.              Улицы совсем опустели — шутка ли, полночь на дворе. Чем ближе к району, где они жили, тем реже становились фонари, чей яркий свет невольно слепил глаза в практически кромешной темноте. Но не только поэтому их быстрые шаги отчётливо слышались по булыжным дорогам — это они пытались догнать Адемара, разве что Робель немного отстал. На пороге их уже встречал взволнованный, а потому злой Тим. Увидев, что вернулось их всего лишь трое, он снял с плеча старое хлопковое полотенце и ударил им по ладони пару раз.              — Почему вас только трое?! — грозно спросил он. — Где Рафа?!              — У него нет смысла об этом спрашивать, братец, — не дав старшим сказать и слово, в начавшийся разговор вклинилась Лаура. — Для него жизнь не значит ровным счётом ничего.              — Лаура, помолчи! — взревел Раймунд.              Его все решили сегодня добить? Сняв пальто, Адемар так и бросил его на пол, молча прошёл мимо Тима через весь магазин и даже не взглянул на сидевших за прилавком Гиса и Лауру. Войдя в коридор, ведущий в жилые комнаты, он со всей силы захлопнул дверь, заставив оставшихся вздрогнуть от столь сильного грохота, и прислонился к ней спиной. Отец, глава семьи, истинный герцог Этела должен подавать собой пример, быть опорой, мудростью и защитником. Что может сделать слабый человек, в которого не верят собственные дети? Что он может сделать вот этими дрожащими руками?              В дверь постучали, тут же послышался негромкий голос брата, сопровождаемый шумом с первого этажа — кажется, всю работу по объяснению перед детьми скинули на им подобного. Адемар развернулся, впустил его, окинув быстрым взглядом, и сел на кровать — тот успел скинуть верхнюю одежду, жилет и даже извечные перчатки, оставил из лишнего только пустые ножны кинжала, заметил он.              — Как протез? — младший из них старался говорить спокойно, будто бы и не было того срыва.              — Пока не отваливается, но это пока, — старший закрыл дверь и шагнул внутрь тёмной комнаты, освещаемой лишь слабым светом уличного фонаря из полуприкрытого занавеской окна. Оказавшись перед братом, Раймунд склонился к нему и потрепал по макушке живой рукой. — Не можешь это всё переварить?              Одно время это была спальня хозяев дома, но с тех пор как жена ушла, комната словно бы разом стала огромной. Но при этом немилосердно гнетущей, в полном одиночестве его одолевали сомнения, страхи, кошмары. Адемар всегда принимал всё близко к сердцу, даже будучи уже давным-давно взрослым отцом троих детей и владельцем целого магазина. Ему здесь не место, но куда ему приткнуться?              — А ты как думаешь? — он вырвался из-под его ладони и подошёл к окну, не в силах выбраться из собственных мыслей. На несколько мгновений воцарилась тишина, и он всё-таки спросил: — Что бы ты сделал на моём месте?              Раймунд помолчал, раздумывая над ответом, а затем прислонился спиной к стене возле окна и скрестил руки на груди.              — Как там любил приговаривать Видау?.. — неожиданно вспомнил он главного сподвижника их отца, погибшего в те же времена, что и Гундар. — Ах да, добродетель в умеренности, а не в крайности.              — Ты это к чему? — обернулся к нему Адемар.              — Скинул бы к чертям Франциска, — самодовольно усмехнулся бастард, — а потом расправился бы что с теми, что с теми.              Губы невольно дрогнули, изогнувшись в слабое подобие улыбки. Его брат как всегда приготовился лезть на рожон, не особо думая ни о последствиях, ни о том, как он будет свергать герцога. Но его слова были полны заразительной уверенности.              — Здравая мысль.