Сангвинем

После завтрака Элина вернулась в комнату. «Время девять часов утра. До первого урока с академиком два часа. Что поделать?.. Ага!». Девушка взяла чистый лист бумаги и перо, которое ей подарила Меди. Посередине сверху написала заголовок: «кто я?». Затем она провела пером по щеке, медленно приближаясь к скуле. Оно приятно щекотало. Так мягко и заботливо, но в то же время расхлябанно и противоестественно, что внутри всё замирало в ожидании чего-то. Далее кончик пера спустился вниз и прошёлся поперёк шеи на линии сгиба. Внезапно перо дёрнулось и написало: «1 У меня есть родители 2 У меня есть крылья 3 Мне 15 лет и я до сих пор не в специальной школе 4 Я не вечна 5 Я творю магию без кольца 6 Я колдую с помощью искры 7 Моя искра голубая Так кто же я? Сангвинем Страж Маг Лопухоид» Элина отвела взгляд к окну, а затем жирно зачеркнула слово «Лопухоид». «Нет, — подумала она, — я не лопухоид и больше никогда им не стану». Далее возле каждого предположения, кто она, девушка поставила цифры из списка: «Сангвинем — 4, 5, 6, 7 Страж — 2, 5, Маг — 1, 3, 4, 6» « Теперь вообще ничего не понимаю. Я же не могу быть одним человеком с разным происхождением» — говорила она себе. Её глаза поднялись вверх и посмотрели время. — Пора идти — сказала Элина больше часам, нежели себе, будто уверяя настенные ходики, что она не забыла. Девушка вышла в полном вооружении: крылья и тот самый листочек. Только дверь за ней закрылась, как из её губ само собой вырвалось: — Блеск, Я же дорогу не знаю. Элина начала быстро и лихорадочно размышлять, бросая свой взгляд по сторонам: «Найду», затем она кивнула сама себе и отправилась в гостиную. Девушка вошла в проём. Народу было не густо. На диване сидели Жанна и Лена. Они, кажется, пытались кого-то вызвать из потустороннего мира. Аббатикова подняла на неё веки, фыркнула и закрыла глаза ненадолго. Элина поежилась от такого приема. На первый взгляд ничего особенного. Но приглядевшись, можно было увидеть, как её ледяные чёрные бездонные зрачки испепеляют тебя, превращая даже не в прах, а скорее в ничто. Справа сидел на кресле Демьян и боролся с самым злейшим врагом: он поставил перед собой зеркало и тем самым сражался сам с собой. Элина на минуту задумалась: «Что я ела на завтрак? Ага, яблоко, булочку и шоколад. Молочного ничего нет!» — вынесла она себе вердикт. На её взгляд обращаться к некромагиням не вариант: ничего личного, даже наоборот ей очень нравились некромаги, особенно своим характером. Казалось бы, они великолепны, но, как всегда всплывает НО. Элина не переносила смерти и всё, что с этим связано: кости, кровь и так далее и тому подобное. Нет, это была не брезгливость, а простое отвращение. Она не могла смотреть ужастики, да и вообще не горела любовью к ним. Когда девушка видела это, её выворачивало изнутри, мозг разъедало, живот делал сальто, а сердце сначала пропускало удар-два, а потом колотилось как бешеное, так, что казалось, ему тесно в груди и оно вот-вот выскочит оттуда. И это всё приводило к обмороку. С Горьяновым всё проще: не ешь молочку — сможешь спокойно находиться с ним рядом. Помедлив пару секунд, Элина еще раз взвесила все за и против и решительно подошла к креслу. Она поздоровалась с ним, предварительно улыбнувшись ему лёгкой и доброжелательной улыбкой для налаживания отношений. — Проводи меня, пожалуйста, до кабинета академика — попросила она Демьяна, не дожидаясь его ответного привета. Когда же тот поднял на неё глаза, Горьянов сделал такой убийственно бессмысленный и замогильно презрительный вид, будто его выворачивало наизнанку от одного обращения к нему. Но затем внезапно поправился и сделал, что-то наподобие улыбки, но, честно говоря, это больше было похоже на оскал. Моментально весь этаж Тибидохса скис в прямом и переносном смыслах. — Гы — только и смог выдавить Демьян. Похоже, никак не ожидал, что к нему может подойти девушка. — Я надеюсь это «да» — ответила ему Элина и всё с той же улыбкой на лице повернулась к двери и ушла, надеясь, что он всё же последует за ней. Она уже открыла дверь, но Демьян до сих пор сидел и лишь смотрел ей вслед. Девушка, не отводя взгляда от него, медленно склонила голову к правому плечу и приподняла подбородок одновременно. Демьян вроде бы, понял намек и сразу же вскочил, будто его ошпарили, только при этом он не закричал и не начал искать воду, мечась повсюду, чтобы потушить возникший огонёк. Когда Горьянов прошёл мимо неё, её улыбка стала чуть шире, привлекательнее и сердечнее. Шли они молча. Было непонятно к какой части Тибидохса он относится: Фома, Пятачок, равнодушный или реалист. Выпускник не выражал ничего: ни неприязни, ни жалости, ни безразличия. Он просто считал ее красивой. Втайне восхищался ею, как и Гробыней, Катей, Ритой. Но знал, насколько это восхищение безнадежно. Элине тоже до него не было никакого дела. Вот это было натуральное стопроцентное равнодушие. Она относилась к нему так же, как например, Гробыня к Тузикову. Ну, живёт он. Ну, учится он. Ну, нет у него девушки. Ну и что? Ей то что? Они прошли полпути и повернули направо. Неожиданно из-за поворота появился… некромаг. — Горьянов, тебя Катя зовёт, она в своей комнате — холодно произнес Глеб, только у Элины почему-то всё потеплело. И было очень приятно, что Бейбарсов решил проводить её вновь. Демьян открыл уже рот, чтобы что-то сказать, но вдруг закрыл его и, махнув рукой, отправился назад. — Ну, и зачем ты обманул моего путеводителя? — также холодно спросила девушка, ничем не выдавая свою радость. — Ты же не будешь против, если твой путеводитель сменится? — наигранно серьёзно спросил Глеб и тут же, не дожидаясь ответа, сказал — Вот и отлично. Итак, — он развернулся и направился туда, куда до этого собиралась идти Элина — куда нам надо? Элина пошла за ним и теперь шла с левой стороны от него, не отставая и не обгоняя. Хотя она и не видела его лица, была готова поспорить, что некромаг сейчас ухмыляется. — Тебе я не знаю, а мне надо к Сарданапалу. — О, какое совпадение, именно туда мне и надо — воскликнул он с той же наигранной серьёзностью. Бейбарсов шёл, смотрел вперёд, указывал дорогу и периодически смотрел на девушку. Она же не обращала на это внимания. Элина хотела спросить, как он её нашёл, но вспомнила глаза Аббатиковой, похоже, это её рук дело. — Тебе что-то от меня нужно? — с подозрением и даже опаской спросила та. — Какие цветы ты любишь? — ответил вопросом на вопрос некромаг. Элине показалось, что тот не услышал её вопроса и поэтому задал свой. Хотя у неё был ещё один вариант: некромаг сделал вид, что не услышал, чтобы не был раскрыт, так сказать, сюрприз. — Мм?.. минуту назад я любила пионы, а сейчас что-то сомневаюсь. — девушка увидела на его лице ухмылку. И ей тут же захотелось съязвить — Только прошу, не надо мне дарить чёрные пионы. Когда ты дарил Тане розу, тебе следовало раз и навсегда запомнить, что девушки, особенно не имеющие некромагические способности, не переносят чёрного цвета. Сначала Глеб очень удивился. Это можно было увидить по его изогнутым бровям, но затем он сам себе кивнул, будто тело даёт согласие на выводы мозга. Элина сделала вывод, что Бейбарсов удивился её знанию про Таню и розу, но потом вспомнил, что девушка ему говорила: «Я всё про всех знаю». — Хорошо, возьму на заметку… А какой цвет тебе тогда нравится? — У меня нет любимого цветы. Мне многие нравятся. — Например… — лениво спросил тот, будто случайно, невзначай. — Например, — продолжила та, смотря в потолок. — жёлтый, голубой, фиолетовый тоже очень красивый. Морской цвет, бирюзовый. Они остановились возле кабинета академика. Вход охраняли два настороженных, готовых к прыжку сфинкса. — Почему так? — спросил Глеб и посмотрел на неё, а та опустила глаза на него. — Не знаю, что-то никак не определюсь. — пожала плечами Элина. — У тебя красивые глаза — тихо сказал Бейбарсов, так тихо, чтобы услышала лишь она — будто Тихий океан часть себя подарил тебе, твоим глазам. Такие же глубокие, как Марианская впадина. Такие же синие, как гладь залива Коронадо. И так же красиво сверкают, как вода в бухте Милфорд в солнечный день. Всё время их пути с лица Элины не сходила улыбка, но как только их взгляды встретились — улыбки не было, но глаза были всё равно счастливы. А когда Глеб начал делать комплимент, её взгляд остекленел. Она его слушала, но в то же время не слышала. Словно между ними поставили стеклянную стену, которая заглушала все звуки. Внутри неё всё замерло, все процессы остановились. Дыхание максимально замедлилось так, что грудная клетка, казалось, не расширялась и сжималась, а просто стояла на месте. Она смотрела на него небезразлично, но напряжённо. В глазах не читался ни страх, ни радость, ни печаль. А между тем ей было приятно, что её заметили и страшно, что заметил некромаг. Ей ещё не делали комплиментов, и разумеется, как все девушки, она хотела этого больше всего. Но не от некромага. На самом деле, когда ещё она только читала о нём в книге, Глеб ей уже нравился: целеустремленный, заботливый, красивый, сильный, умный, честный, стойкий и смелый. Казалось бы, он идеален, но одно ужасало её — происхождение. Он — некромаг. Он окружён смертью и тьмой везде, всюду, всегда. И от этого не избавиться, что самое ужасное. Это отвращение было настолько велико, что оно перевешивало все хорошие качества, которые у него есть. — Мне надо идти — лишь сказала она. Сказала мягко, но без всего прочего: без радости, печали, смущения. И зашла в кабинет. Сфинксы пропустили её, видно, уже были предупреждены.