«For you, I would cross the line I would waste my time I would lose my mind They say she's gone too far this time»
Taylor Swift — Don’t Blame Me
1
Путь к уверенности.
— Ты уверена, что именно тут живёт самый лучший кондитер? — Зои поёжилась — в темноте вся улица выглядела зловеще. — Да, да, на нижнем этаже находится его магазин, а на верхнем — жилище. Так говорил папа. Мы поставили карету у заднего двора и теперь стояли на улице. Я тщетно пыталась, чтобы владелец — известный в своё время, как говорил папа, кондитер Филипп Гату — открыл нам дверь. Всё, чем нам оставалось довольствоваться, — это табличкой «Закрыто» и видом на пустые витрины. Я представила, как они могли бы выглядеть в дневное время: в середине большой разноцветный торт, увенчанный шоколадными фигурами и пряниками, а по бокам — башни из капкейков и букеты леденцов, — и у меня самой потекли слюнки. Я вспомнила, что почти ничего не ела весь день. Даже не задула свечи на торте. Вот так праздник. — Может, попробуем найти отель? — предложил Лукас. — Нет, — покачала головой я, в очередной раз подёргав за язычок дверного колокольчика. — Мы должны подождать ещё немного. Ещё пару минут. Кондитерская ответила мёртвым молчанием. Тьма ночи холодно дышала в спину. Джей усмехнулся. — Похоже, из твоей затеи ничего не выходит, Миранда. Тебе какой-то старикашка не хочет открыть дверь, а как ты собираешься просить другие ингредиенты? Хоть бы показали список, а то, может, лучше бросить всё это и поехать домой, пока не поздно. — Думай, что говоришь, — шикнула на него Зои. — Ты очень себе льстишь, если считаешь, что сумеешь разобрать название хоть одного ингредиента. И вообще — меньше знаешь, крепче спишь. — А ничего, что магические предметы — это мой профиль? — возмутился Джей, повысив тон, и у меня тут же зазвенело в голове. — Если встретится что-то опасное или необычное, то будет сюрприз, — сказала Зои, решив проигнорировать вопрос, и посмотрела на меня. Я сжалась от чувства недосказанности, но делать было нечего. Письмо Зои убрала к себе, и мы ещё перед путешествием решили, что, показав ингредиенты парням, можно только всё испортить. Лучше двигаться постепенно, от одного к другому, не торопиться, а в случае тупика спрашивать у местных магов или ведьм, волшебные лавки которых обязательно есть в каждом королевстве. Они-то точно знают, где что находится, или хотя бы дадут подсказку. Зои посчитала, что Джей вообще может сбежать, узнав, что ему предстоит бороться с Опаской или доставать голос сирены, поэтому лучше молчать до поры до времени. Я согласилась, хотя нам обеим была очевидна ещё одна причина. Мы не говорили о ней вслух, но держали в голове. Слёзы. Слёзы первого возлюбленного. Слёзы Джея. К счастью, пока они были в списке не первыми и мы стояли у дверей кондитерской, думать об этом было рано. Я сжала волю в кулак и досчитала до десяти. — Ребята, тихо. Я уверена, рано или поздно он услышит, что мы стучимся. В конце концов, мы увидели пожилого мужчину в домашнем халате, тяжёлыми шагами направлявшегося к двери, прихрамывая. Он щёлкнул выключателем, включив свет на первом этаже, распахнул дверь и, злобно прищурившись, стал осматривать нас. — Закрыто! Что, не видите сами? — отрывисто рявкнул он и процедил: — Тупые подростки. Вечно какие-то идиоты шастают по ночам. Чего надо? Я отпрянула. До этого момента я и подумать не могла, что меня ждёт такой горячий приём. — Я…Я… Понимаете, мы хотели… — «Я, я», — передразнил меня старик, скорчив рожу. — Валите отсюда! Всё распродано! Пирожных нет! Расходимся! У, кого я вижу… Ещё и знаменитость тут привели. Помню, было время, когда создавали полезных персонажей, вроде Золушки или ещё кого. Вот это настоящие кумиры для молодёжи… Лукас, которому надоело терпеть выпады кондитера, сделал шаг вперёд. — Извините, что беспокоим, но у нас есть просьба. У этой девушки, — он указал на меня, — случилась беда, и нам срочно нужна ваша помощь, чтобы приготовить одно зелье. — Путешественники, что ли? От кого вы узнали обо мне? — Филипп несколько приутих, но его взгляд оставался недоверчивым. — Мне рассказал о Вас отец, Альберт Пэйн, — произнесла я. — Он говорил, что вы давно знакомы и дружили раньше. Филипп заметно повеселел, вокруг его рта и глаз возникли задорные морщинки. — Ах, эти чудные молодые годы… И что же именно вам нужно? Какой-то редкий ингредиент? — Амброзия. Он секунду помолчал, смерив нас взглядом, в котором появился интерес. — Сумасшедшие дети… Ладно уж, заходите. Приготовлю вам места для ночлега. Филипп пообещал сделать амброзию на следующий день. После плотного ужина мы с Зои расположились в комнате для гостей на просторной, но жёсткой кровати, а мальчики — в гостиной, на диване и старенькой раскладушке. Если нижний этаж, представляющий собой место для продажи выпечки и обслуживания клиентов, поражал сказочным оформлением — многие предметы были или выполнены в виде леденцов, печенья и пирожных, или украшены изображениями лакомств, от часов до стульев, от стульев до витрин, — то верхний был полной его противоположностью. Нет, он вовсе не был жутким. Жутко — это считать, что ты должен украсить всё жилое пространство конфетами. Филипп же этого не сделал, поэтому второй этаж состоял из нескольких обычных комнат с обычной мебелью. Странно, как горделивый Джей не поморщился, когда не заметил в доме ни мягких бархатных подушек, ни картин и скульптур, ни прислуги, ни прочих излишеств королевской жизни. «Господин Гату — не из тех, кто любит роскошь. Не судите его за это», — сказал папа. Я поняла, что он имел в виду, но если бы он не предупредил меня, то я бы всё равно не посмела осуждать Филиппа. Мне понравился его простой, но уютный дом. В нём не было ничего лишнего: немного старых фотографий, немного растений, немного полок с книгами — словом, понемногу всего, что может принести уют. Несмотря на испорченное знакомство, старик сделал всё, чтобы нам было комфортно: он накормил нас, выделил места для сна и пообещал помочь. Филипп пожертвовал одним из свежеприготовленных тортов для продажи и нашёл свечи, чтобы я могла всё-таки загадать заветное желание. Этот старик, ещё недавно кричавший на нас, заставил Лукаса улыбнуться, Джея — прекратить усмехаться, а нас с Зои — чуть ли не расплакаться опять. — Скажи честно, Миранда, — негромко сказала Зои вдруг, и я отвлеклась от раздумий. — Как тебе Лукас? — Рядом с Джеем любой покажется ангелом. А что? Всё-таки решила поговорить? Она шумно выдохнула и повернула голову в мою сторону. — Прошу, не устраивай драму. Я не хотела рассказывать, потому что мама говорила, что они с его родителями «ещё подумают». Я не была готова, понятно? Я кивнула, задушив эгоистичный порыв обидеться. Зои — моя лучшая подруга, и я не могла злиться до скончания веков. А тот разговор в карете… Казалось, что с тех пор прошла вечность, — настолько долгим и насыщенным был день. Мы все нервничали, и Зои тоже. Нельзя же всегда вести себя идеально. — Чего ты боишься? Он тебе разве не нравится? — Нравится. Наверное, нравится. Я знаю, что ничего странного в этом нет, что такова традиция: избранник должен быть выбран до совершеннолетия. Ты же понимаешь, что я всегда только дружила с парнями, но никогда не влюблялась. Я и не думала, что мама решит всё так быстро и без меня. — Ты говоришь так, будто Лукас — обуза для тебя. — Нет, конечно, он не обуза. Говорю же, я… влюблена. — Ей понадобились силы, чтобы сказать это. «Только дружила с парнями и никогда не влюблялась». Теперь кокетливое хлопанье ресницами и просьбы потанцевать вальс вместе на балах называется дружбой, невесело усмехнулась я про себя, но промолчала. Мне стало горько: Зои никогда ещё не казалась мне такой потерянной и одинокой. Я подумала, что была ужасной, нечуткой подругой: хотя я подозревала, что настоящего удовольствия это общение с принцами на грани дружбы и флирта Зои не приносит, я никогда не говорила с ней об этом. — Зои, всё нормально, поверь. Он кажется довольно милым и добрым. Да и ты ничего, — поспешила подбодрить её я, но вышло, очевидно, не очень хорошо. — «Ничего»! Ты умеешь успокаивать. На губах выступила дурацкая улыбка, и я понадеялась, что Зои в темноте не обратит внимание. Но, несмотря на эту усмешку, я вдруг подумала, что понимаю её. Должно быть, ей вправду было одиноко. Я представила, как она бесконечно думает о свадьбе и Лукасе, и мысли так заботят её, что она не может уснуть, и поёжилась. Раз она не поделилась со мной, значит, ни с кем. — Извини, Зои, — сказала я и подвинулась к ней ближе. — Дай я тебя обниму. Она не сопротивлялась, хотя и не очень охотно потянулась ко мне. — Что это вдруг? — произнесла она отстранённо, и я погладила её по спине. — Я понимаю тебя, Зои. Наверное, тебе страшно сейчас. Ты не волнуйся, всё будет нормально. Не обязательно сразу торопиться начать серьёзные отношения. Сначала можно просто общаться. Отношения — это трудно, но с ними можно справиться. Понимаешь? — Отстань, Миранда, — беззлобно улыбнулась она и отстранилась. — Много ты знаешь об этом. У вас с Калебом всё прекрасно. И вообще: с каких пор ты читаешь мораль? Ты теперь мой духовный наставник или что? Я справлюсь сама. Меня несколько смутила такая реакция, но я списала её на шутку. Я не стала напоминать, что разговор о Лукасе она начала сама. — Ладно, тогда давай спать. — Нет, секундочку, миледи, — еле слышно засмеялась она. — У меня тоже есть право поприставать к тебе. — Тоже хочешь что-то спросить? — Я, затаив дыхание, ждала, что же она скажет, хотя тему можно было предугадать. Сама судьба подсказала Зои, о чём можно поболтать. — Ну, начнём! Я слышала, что первая любовь иногда напоминает о себе. Это правда? Каково тебе, что Джей путешествует с нами? Как ты относишься к тому, что он постоянно ехидничает? Несмотря на его ухмылки, ты испытываешь к нему симпатию, как тогда? — Зои засыпала меня вопросами. — Не знаю. Нормально. Бесит. Да, — скороговоркой ответила я и уткнулась лицом в подушку. — Что? А тут давай поподробнее! — Отстань, Зои. Спокойной ночи. По дому разносился гул. Сначала стучали в дверь для сотрудников, потом — со стороны заднего двора, а потом — трезвонили в колокольчик и били по главному входу. Из кухни, дышащей жаром и дымом, наконец появилась фигура старика. — Роджер, хватит стучать уже. Ты всех разбудишь. — Доброе утро, господин Гату, — ответил ему звучный голос, явно принадлежавший молодому мужчине. — Что-то не так? Рабочий день должен был начаться уже пятнадцать минут назад. — Разве ты не видел карету у сада? У меня неожиданные гости. Скажи всем, что сегодня выходной. Филипп колдовал над амброзией весь день, пока мы «развлекались». Несколько раз обследовали дом, съели не меньше килограмма пирожных и пересмотрели все программы по телевизору. В это время на кухне буквально кипела жизнь. Она зарождалась, кипя и бурля, прямо в мисках, котелках и формах. Филипп сказал, что процесс приготовления трудоёмкий и нам нужно немного подождать. Я не торопила его, хотя и мечтала о том, чтобы поскорее вернуться домой и увидеть Калеба. То, что у Филиппа нашлись все ингредиенты, уже было удивительным и одновременно успокаивающим и обнадёживающим. Иногда я заглядывала на кухню, смотрела, как совершается чудо, и слушала диковинные названия. Несколько сортов муки, жирное ароматное масло, специи (настолько душистые, что я почувствовала дурноту), сок красавки и экстракт лютика, порошок из глаз совы и из рога единорога — только часть состава. Всё это смешивалось, взбивалось, варилось, перетиралось, настаивалось — в общем, жило. Вскоре мой энтузиазм поутих, а волнение усилилось, обхватив горло удавкой. Я то и дело спрашивала у Филиппа, когда он закончит, но он отмахивался и говорил не отвлекать его: это не был обычный пирог, и ингредиенты требовали особого, терпеливого, подхода. Вечер неминуемо приближался, а он всё корпел на кухне. Мне оставалось только ждать и думать. Думать о Калебе, о поцелуе, о том, что наш первый танец так и не был закончен, о Виктории и её усмешке, и о том, что впереди долгая дорога. Я поняла, что мы не успеем добраться до обладателя Серебряной бороды за несколько часов, придётся ехать всю ночь. Ехать среди стрекотания цикад, стука колёс, стонов ветра во тьме, прорезанной гулом ночи и наполненной чудовищами и разбойниками. Передо мной уже стоял густой тёмный лес, а там, вдалеке, среди веток деревьев, уже смотрели на меня налитые кровью глаза, глаза недоброго, жестокого существа, готовящегося напасть. Я не смогу заснуть. Я не переживу эту поездку. Утро не наступит. — Миранда, ну что ты такая поникшая? Миранда? — Что? Зои заставила вынырнуть из губительной пучины размышлений. — Почему ты такая нерадостная? — Твой образ сегодня — грустная и загадочная? Или ты — нервная девочка-эмо? — подстегнул меня Джей с ухмылкой. — Очень смешно, — пробормотала я. Ночь прошла беспокойно: я никак не могла найти удобное положение на кровати, было душно, и спала я некрепко. Утром я так и не смогла выбрать образ. Я попыталась подумать, какая «маска» подошла бы: капризная, добрая, озорная. А потом поняла, что ни одна. Я не могла думать об этом. Вся эта игра показалась раздражительным притворством без цели. Я бы не припомнила, когда такое было в последний раз и было ли вообще, и это тревожило меня. Оказалось вдруг, что маски не всегда уместны. И вправду, к чему они теперь? На лестнице послышались гулкие шаги, и в гостиную вошёл Филипп. Он улыбнулся и поманил меня рукой. — Миранда, мне нужна твоя помощь. Пойдём со мной. — Что-то не так? — забеспокоилась я. — Нет, всё в порядке. Пойдём, поможешь мне. Все промолчали, но молчание было напряжённым. Мне казалось, что каждый слышал, как стучит моё сердце. Я оглядела ребят, которые не сводили с меня настырных взглядов, и спустилась со стариком вниз, пройдя на кухню. — Радуйся. Амброзия почти готова, — сказал он. — Правда? — обрадованно вскрикнула я. — Мне говорили, что её невозможно приготовить. — Да, считай, я совершил невозможное, но я нашёл все нужные ингредиенты. Я давно об этом мечтал. Амброзия — цель любого кулинара, который преданно любит своё дело. Готовить её — искусство и честь. Дело осталось за малым. Нужен ещё один ингредиент. Добудь мне его, и вы сможете продолжать путь. — Он достал из кармана потрёпанной рабочей униформы нож и протянул его мне. Я ахнула и похолодела. — Я подумал, будет логично, если это сделаешь ты. Сейчас именно ты ответственна за то, что будет с твоим Кларком, или как там его зовут. — Для чего этот нож? — Я провела пальцами по лезвию, испуганно глядя на Филиппа. — Амброзия — волшебное блюдо. Оно может возвратить молодость, избавить от болезней, вернуть силы вкусившему. Нам нужен самый важный ингредиент. Знаешь, какой? Я покачала головой и облизала губы. Любопытство съедало меня. — Это порошок из крыльев феи. Выйди из дома и иди вправо по улице, пока не увидишь большой парк. Там должно быть много фей, особенно у фонтанов и цветов. Миранда, почему ты побледнела? Изменился не только цвет моего лица. Мне стало трудно дышать, и я закашлялась. — Вы хотите, чтобы я отрезала у феи крылья? Это убьёт её. В тот момент этот старик мне кого-то напомнил. Какого-то героя книги, такого же морщинистого старика с длинными седыми, чуть желтоватыми волосами, который в момент чтения внушал мне немалый ужас, как и Филипп сейчас. Его же, похоже, ничуть не волновало, что мне нужно было навредить невинному живому существу. — Послушай меня. — Я отшатнулась от него. — Я же говорю, это нужно тебе самой. Ты сама вчера говорила, что тебе нужен твой молодой человек, расписывала, как тебе жаль, что всё так вышло. — Ну разве вы не чудовище? — Я — повар, Миранда. Когда я учился мастерству кулинара и был тем ещё сорванцом, я, каюсь, убил много животных. Кого нас только не заставляли потрошить. Не говори, что есть мясо — это не бесчеловечно в каком-то роде. Иди и добудь крылья. У тебя есть полчаса. — Я не смогу. Прошу Вас, Филипп, — пролепетала я, но он насильно всучил мне нож. — Именно ты должна сделать это. Вспомни о масках. Да, да, не смотри на меня так, я знаю, ты принцесса-хамелеон. — Больше нет. Я не могу притворяться. Я не должна. — Хорошо, как хочешь, только не надо драматизировать. Просто принеси мне то, что нужно, а как ты это сделаешь, не суть. Давай, сегодня ты решительная девушка, идущая на жертву ради возлюбленного. Это благородно, разве нет? — Нисколько! — ужаснулась я, но было поздно. Филипп открыл дверь входа для сотрудников и почти вытолкал меня на улицу. — Я не могу. Не могу. — Можешь. Сегодня ты героиня, способная ученица. Давай, иди. Что, я должен тебя уговаривать? Он сунул мне в руки нож в кожаном футляре. — Спрячь его куда-нибудь, — сказал вдогонку он, и дверь захлопнулась с мерзким скрипом. Я быстро спрятала нож за поясом, прикрыв рубашкой. Меня тут же затрясло, и я ощутила, как потеют руки. Я не решалась сделать и шага: хотела отодвинуть роковой момент, — но через пять минут всё же двинулась к парку. «Считай, Миранда. Раз, два, три… Четыре. Пять…» Каждый шаг давался с трудом, а мысли разрывали меня на части: одна умоляла меня остановиться, другая — тихо ухмылялась и говорила, что это не самое трудное испытание. Виктория предупреждала в письме, что будет нелегко и я должна быть готова ко всему. Но стоило мне представить, как я тайком вынимаю нож и замахиваюсь, всё тело холодело. Меня воспитывали настоящей принцессой. И хотя не всегда всё шло, как надо, я оставалась достойным примером для подражания, ведь всегда можно было найти кого-то похуже. Меня не учили причинять боль. Легко назвать себя героиней, труднее ею стать. Раньше я только строила уверенную в себе. Мало ли кем я была днём — вечером, перед сном, я корила себя за ничтожность. Я всегда с замиранием сердца смотрела на Зои: уверенная, сильная, спокойная и изящная. Сама я не такая. Меня и не было, наверное. Я не знала, кто я. Может, в душе я и есть героиня: храбрая и самоотверженная, готовая на всё ради Калеба? Наконец я подошла к живой изгороди парка и огляделась. Было пасмурно, но погода стояла всё равно по-вечернему чудесная: проказник-ветер дул со всей силы, словно вдохновляя меня на самые смелые поступки. Я вдохнула полной грудью и неторопливо, не привлекая к себе внимания, стала прогуливаться по дорожке, высматривая жертву. Было немноголюдно: читающая девушка на лавочке, садовник, занимающийся цветами, растущими повсюду, семья с детьми. Никакой суеты и лишнего шума — прелесть. Шумели только мысли в голове. Завернув за угол, я приблизилась к небольшому каменному фонтанчику. На дне серебрились монеты, а на краю среднего яруса сидела маленькая худенькая фея. Мне никогда ещё не было так страшно, но я вдруг поняла, что я должна. Если и стать уверенной, то прямо сейчас. Фея подняла голову и с любопытством и высокомерием уставилась на меня. — Чего смотришь? — спросила она, и голос прозвенел в ушах расстроенной скрипкой. — Любуюсь, — ответила я: получилось тихо. Я не знала, что делать дальше, и надеялась, что разум подскажет мне правильное решение. Лучше обмануть её и увести отсюда в какой-нибудь укромный уголок? Или отвлечь разговором и просто достать нож? «Я не убийца», — твердила я себе. Как вообще Филипп мог доверить мне такое задание? Зои и то справилась бы лучше. — Что, в первый раз видишь фею? — Да. — Но не в последний же, — продолжала дребезжать она. Фея окунула кончики пальцев в воду, мягко провела ими по лицу, оставляя капельки на лбу и щеках, и жеманно взмахнула ресницами. — Некрасиво так глазеть. Я поморщилась и сделала шаг назад. Её манеры и голос показались настолько вызывающими и отвратительными, что это сразу дало мне энергии. Не спуская с феи глаз, я потянулась к ремню и нащупала рукоятку. Нож выскользнул из чехла, лезвие мельком коснулось кожи. Фея замерла. Я двинулась вперёд, понемногу заводя руку за голову. Сейчас или никогда. Сейчас или никогда. — Что ты делаешь? — выкрикнула она, попятившись. — Прекрати! Фея взвилась вверх и рванула вперёд, в сторону деревьев. Я побежала за ней. Я не задумалась ни на мгновение, внутри меня разверзлась бездна, подпитывая силы. Фея примкнула к коре дуба и собралась взлететь, затерявшись в листве. Она не успела. Я взмахнула ножом и вонзила в дерево. Во мне запламенел азарт. Она, заметавшись, сумела вырваться, но лезвие пробило правое крыло. Оно болезненно засияло, ритм свечения перестал быть мягким и успокаивающим. Теперь фея не давалась мне в руки, но и не могла улететь. Она что-то кричала, я не могла разобрать её лепет. Я видела, что силы её кончались. Она металась в воздухе, не давая себе упасть. Ей стоило огромных усилий держаться. Фея бросилась в сторону фонтана, будто бы это могло помочь. Она уже стояла на перепутье, с жизнью её связывала крохотная нитка. Надежда. «Вера», — вдруг вспомнила я. Это был мой шанс. Ни секунды не медля, я подняла руку над головой и схватила её за крылья — крепко, но аккуратно, чтобы не порвать. — Успокойся, — трепещущим голосом крикнула я, заглушая стук сердца. — Ничего, я знаю, как тебя заткнуть. Слышишь? Я не верю в фей. Она шумно вздохнула. Крылья её окончательно померкли, стали жёсткими и упругими, и пыльца с них со звоном осыпалась на каменный постамент. Свечение вокруг тела тоже угасло, и фея внезапно замолкла, повиснув. Я подвела лезвие к основанию крыльев и одним лёгким движением отсекла их. Она камнем упала в фонтан. Было неглубоко, но она не могла выбраться от боли и бессилия. Она барахталась и извивалась в воде, тщетно пытаясь побороть собственную смерть, которая медленно кралась к ней, пока холодная вода заполняла её лёгкие. Я направилась прочь из парка, аккуратно держа в ладонях настоящую драгоценность — хрупкие крылышки феи. Руки всё ещё тряслись, но было поздно жалеть. Что сделано, то сделано. Совесть уже душила меня за эту нелепую жестокость. Она будто шептала мне, что я опорочила себя, родителей, Зои и Калеба. Я смахнула навернувшиеся слёзы. Чушь. Этот поступок не порочит Калеба. Этот поступок спасёт его. Филипп смотрел с одобрением. У меня камень с души упал. — Амброзия совсем скоро будет готова, а потом я подскажу вам, как достать бороду. Я знаю, где живёт её обладатель. Но, боюсь, вам придётся ехать всю ночь. Я кивнула. — Филипп, я так не хочу, чтобы мы привлекали внимание. Как думаете, слишком опасно разъезжать на карете ночью? Он усмехнулся. — Похоже, ты не так часто выходишь из дома, да? На них теперь все ездят. — А разбойники? Или чудовища? Глаза, налитые кровью. Они наблюдают из-за деревьев, высматривают жертву. Они заметили меня. — Как это приятно, когда девушка читает книги. Ты очень хорошо знаешь старые сказки. Усмешка старика превратилась в громкий смех. Он и не пытался скрыть, что ему весело. — Почему вы все смеётесь надо мной? — возмутилась я, поджав губы. — Я серьёзно спрашиваю. — Миранда, о чём ты говоришь? Сейчас каждый второй — принц, а каждый первый — король. Кончилось время Жанов Вальжанов. Да и ты теперь сама дашь отпор любому. — Он на мгновение замолчал. — Надо же, оказывается, ты не промах. Молодец, не побоялась преодолеть себя. Я натянуто улыбнулась. В тот день во мне что-то поменялось, и я надеялась, что оно того стоило.