Маскарад

      Я проснулась, когда только начало светать. Даже не проснулась, а вырвалась, сбежала, спаслась. Футболка прилипла к спине от холодного пота. Совесть, похожая на смерть (или это и была она?), навестила меня вновь, просочившись в подсознание и проникнув в сон. Я ощутила себя ужасно неряшливой и грязной: будто бы болела и провела в душной постели несколько недель. Когда высокая температура наконец падает, но остаётся лёгкий кашель и слабость, то кажется, что ты никогда не выздоровеешь полностью. Я чувствовала нечто подобное.       Во сне произошедшее стало ещё более реалистичным. Нож был огромным и устрашающим. На мне было чёрное платье с пышной юбкой чуть выше колен. А она… Она кричала. Так, что кровь стыла в жилах. Так, что звенело в ушах. И вода была в завитушках крови, хотя в реальности не пролилось ни капли. Может, она бы и не умерла, если бы не упала в фонтан. Только толку-то от такой жизни: фея без крыльев — изгой, урод. Даже хорошо, что она умерла. Ей пришлось, правда, помучиться перед смертью, пришлось сразиться с жизнью, чтобы та поскорее отступила и забрала боль, но это того стоило.       Вся эта грязь, эти мысли... Убийство… Оно будто внутри. Оно в моей сути, в моей душе, оно выжжено клеймом, оно дополняет меня, как вишенка — торт. Кто бы мог подумать, что я совершила такое, хоть спасительное, но зверство. Страшно, но оно отныне навсегда со мной.       Мне срочно нужно было успокоиться, но поговорить было больше не с кем — все спали, закутанные в мёртвую тишину. Я немного отодвинула балдахин, и в щель скользнул отрезвляющий, юный луч света. По обе стороны виднелись высокие, упирающиеся в небо деревья. Они теперь заключали не устрашающих призраков, а, напротив, нечто живое, умиротворяющее  — будто бы мудрые и добрые духи природы витали в воздухе и сопровождали нас в пути. Темнота испарилась, и теперь мы просто ехали по просторам Волшебного мира.       Я подумала, что почитала бы — от чтения вечером часто клонило в сон — и вспомнила, что не взяла с собой книгу. Я выпуталась из одеяла и заглянула под сидения, потянувшись к рюкзаку Зои и молясь, чтобы она не проснулась. Было бы неловко, если бы она застала меня со своими вещами. Ещё более позорным представлялось быть застуканной за чтением любовного романа. К своему стыду, я тихонько посмеивалась над Зои, которую воротило от классической литературы и которая могла читать только нечто, обозванное «Дыханием страсти», «Ветром любви», «Я тебя не забуду» или чем-нибудь в этом роде. Мне нравилось читать, и, конечно, хотелось, чтобы моя лучшая подруга имела схожие интересы. Однако в моём случае в подруге, увлекавшейся чтением, не было ничего полезного, потому что в то время как я хотела обсудить Фаулза, Зюскинда или Бёрджесса, она трепетала от совсем других героев, сюжетов, а значит, и от совсем других писателей. Я сокрушалась её вкусу и тому, как она пыталась обучиться искусству обольщения у главных героинь, но открыто не осуждала. Из Реального мира к нам перешло столько прекрасного, полезного и удобного, мы могли прочитать столько книг… И мне казалось необдуманным с её стороны теряться в легкомысленных фантазиях, а не в возвышенных рассуждениях и глубокой морали. Сами мы были героями глупой, жестокой и коммерческой сказки, поэтому я и хотела читать нечто высокое и мечтать о том, чтобы страницы моей жизни наполнились смыслом.       Зои набила рюкзак битком, он топорщился и раздувался от вещей. Я не хотела разрушать эту хаотичную гармонию (Зои наверняка сказала бы, что внутри идеальный художественный беспорядок) и рыться в её вещах. Я всё равно не нашла бы ничего интереснее, чем свежая одежда, контейнеры с угощениями, которыми нас задарил Филипп, и книги в мягких потрёпанных обложках. Я достала книгу, лежавшую на самом верху. Видимо, её Зои и читала перед сном.       Продравшись сквозь несколько радужно-ванильных абзацев, я подумала, что понятия не имела о том, что такое ужас. Текст был сносным, слишком расслабленным и неумелым, припорошённым пеплом настолько серой рутины, что она казалась ирреальной. Я перевернула страницу и, не успев усмехнуться тому, что теперь точно не засну, замерла. Застыла. Обмерла. Оцепенела. Мелкий черный шрифт словно начал плавиться. Страница превратился в пелену, в подобие прозрачной занавеси, и на ней появились крупными, будто выжженными буквами слова. Горло мгновенно сковало.       «Не смей убивать».       Я поморгала, протерла глаза, но надпись не пропала. Я секунду сидела как громом пораженная и не могла поверить глазам. Этого быть не могло. Зрение врало мне, но глаз я не отвела. Меня схватили за горло, скрутили руки, зачаровали тело и прокричали прямо в уши, обдав ошпаривающим дыханием: «Смотри».       Сделав усилие, я пролистнула несколько страниц, а потом вернулась. Но надпись уже пропала. Или её и не было?       Игры воспаленного воображения.       Очнувшись, я быстро запихала книгу обратно в рюкзак и снова укрылась одеялом, забившись в угол.       Нигде не спрятаться. Ни во сне, ни в реальности.              В каком-то смысле, когда я наконец заснула, я дала утру второй шанс, который оно благополучно упустило. Никакого «отличного начала дня» я так и не дождалась.       Не спала только Зои. Я всего-то сказала «доброе утро» и даже не успела оценить масштабы катастрофы, но уже поняла, что грядёт взрыв. Зои почти замерла: она двигалась намеренно заторможено, роясь в рюкзаке и раскладывая вокруг промокшие футболки. Так медленно, что было ясно: это затишье перед бурей. Ну, или как минимум, перед маленькой истерикой.       — Чёрт! — зашипела Зои. Часть вещей и книг, включая тот самый роман, который я читала ночью, была испорчена: я так торопилась убрать его подальше, что не заметила, как перевернула бутылку с каким-то напитком. Одна половина меня уже сгорала от стыда, но другая тихо говорила, что в таком беспорядке нечто подобное должно было рано или поздно произойти.       — Тихо. — Я выставила вперёд руку, защищаясь и одновременно пытаясь успокоить Зои. — Ты разбудишь ребят. Пусть ещё немного отдохнут.       Зои развернулась и отложила книгу в сторону, брезгливо отряхивая руки. Я вздрогнула и подалась назад: в глазах Зои расплескалась злость, смешанная с разочарованием — крепкий и обжигающий коктейль.       — Издеваешься? — Она ощутимо понизила тон, но жёлчи в голосе не убавилось. — Какого единорога это могло случиться?       — Извини, я брала твою книгу ночью и, наверное, неаккуратно положила её обратно, — сказала я, о чём мгновенно пожалела. Настоящие леди пьют чистый спирт и убивают одним взглядом. Зои смотрела на меня… Прозрачное, ледяное отвращение. Я подозревала, что она чувствует и обиду, разочарование тоже, но их было не разглядеть. Никто не смотрит на меня сейчас так, как тогда — Зои.       (Потому что сейчас всё равно)       (Сейчас я заслуживаю)       Каждый раз, когда Зои злилась, меня охватывало какое-то липкое, гложущее, навязчивое чувство. Будто бы страх вместе с непониманием, но намного сильнее и ярче. Самоуверенно и пафосно звучит, но такое ощущение и не снилось Антуану Рокантену. Вывести Зои из себя, заставить её показать внутреннего монстра, сделать так, чтобы эмоции взяли верх над королевским спокойствием, — жутко представить, не то что увидеть наяву.       Вроде бы всё нормально, это всё ещё Зои, моя лучшая подруга. Это её миниатюрная и изящная фигура, смуглая кожа, карие глаза, тёмные волосы чуть ниже линии груди. Но слова и поведение не принадлежат ей, и это выбивало из колеи. Казалось, в поездке Зои выводит каждая мелочь.       — Ты брала мою книгу? Зачем?       — Извини, — повторила я. — Не могла заснуть, хотела отвлечься.       — Да что ты? Ты снизошла до низкопробного чтива?       — Зои, — только и проговорила я, надеясь прекратить конфликт.       — Хорошо, допустим. Ты не могла аккуратно положить её на место? Даже если тебе кажется, что книга недостойна твоего светлого и высокого ума, не нужно швырять её.       Я стушевалась. Издевка была кстати. Я достойна её.       — Мне показалось, что на страницах появилась какая-то надпись, — пролепетала я. — Я испугалась.       Зои шумно выдохнула и замолчала, а через несколько секунд ядовито бросила:       — Ты бредишь, Миранда.       Да, я бредила.       — Понимаю, обидно получилось, но это же просто вещи. Такая книга стоит пятьдесят монет в лавке, а футболка скоро высохнет. Нет причин волноваться. Почему ты так реагируешь? Ты же всегда была такой спокойной, никогда не злилась понапрасну.       Я коснулась ладонью её спины и вдруг вспомнила слова Лукаса о том, что, должно быть, Зои переживает за меня. Часто бывает, что человек крушит всё вокруг и выглядит устрашающе, когда на самом деле ему просто нужна помощь: поддержка, проявление заботы и внимания. Я попыталась задержать в голове мысль о том, что Зои тоже непросто, и мне стало легче дышать. Вдруг она вправду взволнована из-за Калеба, но не может найти силы признаться самой себе в этом и сказать мне прямо?       А ещё я поняла, что последняя фраза была лишней. Зои не отстранилась, но взгляд совсем не смягчился.       — А ты всегда была такой тихой и стеснительной, — передразнила Зои. — И не рылась в моих вещах. И не осуждала меня.       — Я не осуждаю, — сказала я, поникнув. — Но мне кажется, что ты переживаешь.       — Переживаю?       — Да, — неуверенно ответила я, увидев лёгкое недоумение на её лице. — Из-за того, что произошло с Калебом, и, наверное, ещё из-за Лукаса. Разве нет?       — Да, я переживаю из-за этого, — сказала Зои, помолчав немного. — Да, именно так.       — Ты прощаешь меня? Я же случайно.       — Хорошо, — без энтузиазма ответила она, пожав плечами, и позволила мне обнять её, а потом добавила: — Мне кажется, что что-то поменялось. Я серьёзно: ты будто другая.       У меня были схожие мысли насчёт неё. Я приподняла брови, хотя понимала, что со стороны ситуация выглядит скорее забавно, чем напряжённо. Мы словно играли в мафию, и она пыталась отвести от себя подозрения, хотя не являлась мирным жителем. Я странная, не она. Самое мерзкое, что в этом была крупица истины. Чувство, что меня видят насквозь, никак не хотело убираться. Разум кричал, что я убийца. Кричал так громко, что было странно, что Зои не слышит.       — Я не делаю ничего сверхъестественного. Я такая же. Что именно тебя удивляет?       Слова звучали невинно, потому что ещё не воспринимались как ложь. Я только начинала чувствовать, как внутри вздымается, поднимается стеной вихрь.       А может, это и не ложь? Может, убийство всегда было внутри? Может, жестокость — это то, что уготовлено нам природой? Может, жестокость — это и не жестокость вовсе, а обыкновенная закономерность?       Я содрогнулась из-за своих мыслей.       — Ну… Ладно, допустим, неважно, что ты взяла мою книгу и что ты упрекаешь меня, хотя, замечу, не припомню, чтобы ты такое делала.       — Ты злишься не из-за книги?       — Я не злюсь! — Очевидно, что она лукавила. — Мне интересно, ты это серьёзно или притворяешься. Что это было вчера, скажи? Почему ты вступилась за Джея?       Было открытием понять, что её это задевает, хотя этого я, пожалуй, и хотела. Я ведь даже и задумалась, прежде чем вступить в беседу и постараться поубавить градус издёвок. Она не оценила моего жеста в сторону Джея. Моя крепость показалась ей стеной из пластмассовых кубиков, детской игрушкой, которую можно разрушить в мгновение ока. Мы вдруг оказались на тонком льду: Джей — скользкая тема.       (Самое время для каламбура, Миранда. Иногда только и остаётся, что целыми днями придумывать тупые шутки).       — Мне… захотелось, — сказала я, подавив желание улыбнуться.       — Ты помнишь, что он сделал?       Я потупила взгляд и облизнула губы.       — Помню. Но это было так давно. Теперь всё прошлое — капля в море. Он не заслуживает никакого ехидства сейчас, а мне кажется, что вы с Лукасом только и хотите, что задеть его, хотя чем он хуже?       Зои всплеснула руками, и её лицо опять исказила злобная гримаса.       — Серьёзно? Зачем ты изображаешь мать Терезу? По-моему, мне он сказал не меньше колкостей. Он открыто говорил, что я бессердечная, неискренняя и злая стерва, но меня ты почему-то не защищаешь!       — Он сказал не так, — пробормотала я. — Но вообще…       — Ага, конечно, я тоже хороша, — язвительно проговорила Зои. Наши голоса грозились сорваться с полушёпота на крик, и я мельком посматривала на спящих парней. — Я могла бы закатить истерику, но считаю себя достаточно добрым человеком. Просто напомню тебе о списке ингредиентов. Что там под шестым пунктом?       — Слёзы? — вспомнила я, и сердце моё упало. Я принялась кусать губу, задумавшись.       — Не просто слёзы, а искренние слёзы. Ему должно быть больно внутри, ты же понимаешь? Как ты собралась их просить? Если бы не твой отец, то как бы это выглядело вообще?       Меня пробрала дрожь.       — Я не хочу думать об этом. Лучше подумаем о том, как найти Опаску, или о том, что мы не знаем, что такое камень-двоедушник.       Зои покачала головой и отмахнулась.       — Это ерунда. Будем действовать по плану. Достанем бороду, а потом найдём дом ведьмы или какую-нибудь волшебную лавку, и нам обязательно подскажут. Это же всё обычные реалии, а не таинственные артефакты. Поверь, научиться выражать искренние эмоции на публике сложнее. Тем более, когда ты чёрствый мальчишка.       — Не говори так. И вообще я же попросила: давай не будем об этом.       — Как пожелаете, ваше величество. — Она помолчала, сглотнув, и огляделась. — Что ж, становится скучно, пора бы парням и просыпаться. Ты собираешься будить своего дружка? — ядовито фыркнула Зои, скривясь и кивнув в сторону Джея.        — С удовольствием. А ты буди любимого мужа, — парировала я. Прошло много лет, прежде чем я поняла, что Зои тоже можно поддеть. К счастью, она не стала отвечать. Только посмотрела на меня, не моргая, и выдохнула, а потом потянулась к Лукасу.       — Лукас, просыпайся скорее. Сколько можно спать? Ты так давно лёг.       Зои совсем неласково потрепала Лукаса по спине, тот заворочался и потёр кулаками глаза.       — Мы уже приехали? — спросил он вполголоса, довольно улыбнувшись. Я, уловив незамысловатую отсылку, тоже невольно хихикнула, и Лукас тут же одарил меня благодарным и в какой-то степени восхищённым взглядом. Зои, правда, ничего не заметила. Она выглянула в окно и обернулась к панели управления, а потом заскользила пальцами по дисплею, на котором высветилась карта с движущейся точкой — нашей каретой.       — Осталось примерно два часа пятьдесят восемь минут пути. За окном двадцать градусов выше нуля, без осадков, облачно, — забубнил звонкий и радостный женский голос. — Не желаете ли послушать подборку лёгкой музыки для отличного начала дня?       — Как же меня раздражает этот подручный. — Зои пришлось повозиться, прежде чем голос замолчал. Она так усиленно нажимала на экран, будто от этого зависела как минимум наша жизнь, а не то, будем ли мы слушать музыку.       — Можно было бы ещё поспать, — пожал плечами Лукас и сел. — Нам некуда торопиться. Лучше бы подольше отдохнуть: непонятно, что нас сегодня ждёт.       — Хватит спать, — хмуро сказала Зои и обратилась ко мне: — Миранда, давай буди своего ненаглядного.       Лукас приподнял левую бровь и тактично отвернулся к окну, пытаясь скрыть желание усмехнуться. Я понимала его, но вдруг в мозгу промелькнула поразительная мысль. Они с Зои ладят из рук вон плохо. Он надеется на лучшее и тянется к ней изо всех сил, она же и была бы рада находиться с ним рядом, не отстраняться от него, но в итоге выходит наоборот: Зои Лукаса отталкивает. Но есть то, что их роднит. И это «родство» происходит само собой. Искреннее ведь всегда невольное.       Вчера мы с Лукасом сблизились. Я отчаялась настолько, что рассказала ему о самом, наверное, страшном, что только происходило в моей жизни. Но Лукас до сих пор был чужой. Когда он успокоил меня, он сделал шаг в мою сторону. Когда рассказал о части менталитета своего народа и себя, он сделал шаг от меня. Я подозревала, что не надо верить ему до конца. Наверное, я преувеличивала, даже драматизировала, но я почувствовала, что меня хотят обмануть. Он сказал, что не тронет Джея, и сейчас он и вправду промолчал. Но я поняла, что не переубедила Лукаса и что он в любой момент может дать себе вольность и начать конфликт, поддержав Зои и посмеявшись над её шуткой.       Меня пробила догадка, что они не воспринимали мои слова о Джее всерьёз. Подумаешь, какая-то Миранда. Такая умора. Защищает бедного мальчика… В этом они были едины. Решили сблизиться через раздражение и ненависть.       «Ненаглядный». Было бы очень смешно, не будь так грустно. Перед глазами замелькали картинки, и на каком-то внутреннем, неосязаемом и глубинном, уровне мне почти стало невыносимо печально. А если бы я призналась Джею, то как обернулась бы судьба? Может, тогда это слово не было бы наполнено ехидством и Зои произносила бы его с нежной и доброй иронией?       Прочь. Прочь.       Я коснулась волос Джея, ощутив, как сквозь тело проходит заряд.       — Джей?       Он заворочался, нехотя открыл глаза и вытащил из ушей беруши. Понятно, почему он ещё не проснулся от наших шумных недомолвок.       — Беруши — великое изобретение человечества, — сказал Джей. — Интересно, а нет специальных беруш для тех людей, которые слышат чужие мысли? Например, у Дженнифер Валери Мэй…       Мы так долго не общались с Джеем лично, что я успела забыть, как он боготворил Всемогущую Светлую принцессу. Ему даже наша королева не так импонировала, как Валери. Хотя это логично, учитывая, что королевской семьёй избрали Кассандру и Уильяма, родителей Виктории. Людьми они, пожалуй, были неплохими, но мы с Джеем знали их слишком хорошо, чтобы ими восхищаться. Да и я, несмотря на попытки прилепить меня к Виктории, не любила приезжать в их дворец, каким бы роскошным он ни был.       Зато Валери… Джей, похоже, начал фанатеть от неё сразу, но он говорил, что питает к ней особо возвышенную любовь. Тем не менее, его трудно обвинить в этом: такой завлекательный у девчонки был образ. По ней сходили с ума чуть ли не с тех пор, как лет пять назад её, десятилетнюю девочку, вдруг объявили будущей наследницей Тридевятого королевства вместо её старшей сестры, которая уже вот-вот должна была взойти на трон. Банальная история ещё со времён Спящей красавицы: во дворец пришли какие-то мудрецы и посоветовали передать трон Валери. Сестра от злости отказалась от короны, разозлившись и чуть не сломав её: будто бы девица не читала никогда о Вещем Олеге и не знала, что её вспыльчивость сыграет злую шутку. Вот и пришлось готовить к трону Валери. В общем, мутная история. С одной стороны, менять всё из-за мудрецов или пресловутых экстрасенсов — это так по-нашему, по-волшебному, так… опрометчиво. С другой стороны, судить было рано. Валери уже долгое время оставалась подозрительно приятной.       Говорят, что в Реальном мире изумляются, откуда в книгах так много избранных. А что делать, их и вправду пруд пруди. Для Дженнифер напророчили великую судьбу и увидели в ней огромную магическую силу. В четырнадцать (почти пятнадцать) лет образ девочки стал ещё притягательнее. Что тут добавить: Мэри Сью и есть Мэри Сью. Валери автор создавал для того, чтобы она блистала: колдовала, сражалась со злом, была самой доброй, милосердной, талантливой и красивой королевой и героиней.       А сейчас, когда я вспоминаю прошлое и пишу это, то с содроганием сердца думаю, что я тоже была создана для того, чтобы боготворить её. В худшие времена ты готов броситься куда угодно, лишь бы тебе помогли, даже обратиться к власти и чуть ли не поклоняться светлому лику короля или королевы. Правда, если подумать о причинах Движения, то это как раз пример того, как королевская власть только испортила положение. Но мой ли это случай? Кто знает…       — О нет, — машинально воскликнула я без капли возмущения. — У тебя ещё вся комната в её плакатах, да? Давай, скажи, что хочешь, чтобы тебя будила она, а не я…       Глаза Джея оживились и заискрились: то ли от желания убить меня за то, что я вспомнила, то ли от неподдельного интереса.       — Ну меня вполне устраиваешь и ты. Особенно если ты принесла мне завтрак в постель…       Казалось, глаза Зои закатились так сильно, что совершили поворот на триста шестьдесят градусов и вернулись в первоначальное положение. Меня же разговор с Джеем скорее веселил.       — Тебе лишь бы поесть, — улыбнулась я.       — Кто бы говорил, любительница малиновых пончиков. Да, и не смотри на меня так.       Какой же он мой.       — Тебя не обманешь, Джей. Могу бросить в тебя чем-нибудь. Хорошо, что идти далеко не надо. Хотя с твоей любовью к играм с мячом ты не сможешь поймать даже булочку с расстояния вытянутой руки.       — Да-да, издевайся надо мной, — нисколько не обидевшись, посмеялся Джей. — Издевайся надо мной, мисс формула-дискриминанта-лучше-теоремы-Виетта.       — Кто это говорит? Неужели мистер Клегг-лучше-Миранды? Или это мистер-не-отличаю-рибосом-от-лизосом?       — Вообще-то Клегг… Ладно, зато я точно знаю, что Толстой вовсе не многословный и не скучный.       — Это да, — закивала я.       — Может, хватит? — сказала Зои, которая явно не могла смириться с тем, что она не принимала участие в разговоре. Её сердце и не наполнялось теплом, пока моё горело воспоминаниями. — Что вы тут устроили, голубки?       — Давайте позавтракаем, — громко прервал её Лукас, несколько секунд сверля Джея взглядом, и стал доставать из сумок сыр, булочки, мягкое масло, ягоды и бутылки с соком.       — Давно пора, — сказала Зои.       Мне будто дали пощёчину. Будто заставили снять розовые очки. Будто вытащили из-под воды, когда я уже начала задыхаться.       Удивительно, как легко я забывалась. Ещё позавчера Джей был непонятным, чужим, холодным и отталкивающим. Лучше сказать, что он был страшен для меня. Но стоило заговорить о школе, книгах, в конце концов, о сладостях, как он подхватывал тему и переставал казаться отдалённым. Он до сих пор был частью меня, как бы я не пыталась вытянуть нитку его судьбы из моей. Но ведь он… ненавидел меня? Он без стеснения заявлял, что это я виновна в том, что на Калебе лежит заклятье. Как получается, что когда мы начинаем беседовать, то фраза легко цепляется за фразой? Как получается, что я не могу преодолеть симпатию?       Я стушевалась. Но тут передо мной возникла рука, протягивающая маленький бумажный пакет из кондитерской Филиппа.       — Держи, сладкоежка, — ласково сказал Джей и более резко добавил: — И не говори, что ты потолстеешь. Тебя пончики не портят.       Я открыла пакет и ощутила знакомый запах малины. Внутри лежал пончик, покрытый тонким слоем белоснежной глазури. Всё как я люблю.       Я поймала взгляд Зои. Она опять смотрела плотоядно, по-акульи, широко распахнув возмущённые и наполненные злобой глаза.       — Специально выпросил у Филиппа штуку. Да, я знаю, что молодец, — тем временем продолжал Джей.       — Спасибо. Это мило.       Он махнул рукой.       — Только без телячьих нежностей.       Глупый самоуверенный мальчишка.       Невыносимый.       Невыносимо милый и тёплый. Невыносимо мой. Мой, мой, мой.       Не так уж и просто погасить огонь внутри.              В пути не обошлось без приключений.       — А ты думаешь, из-за кого мы заблудились? Давайте признаем: ты, Зои, последняя прикасалась к панели управления. Вот и делай выводы. Помощник не мог сам решить поменять маршрут.       — То есть это я виновата? Ты наглеешь, Джей.       — А ты лукавишь, Зои.       — Хватит придираться ко мне. За такое вызывают на дуэль, да, Лукас? — Зои окинула того требовательным и капризным взглядом.       — Дуэль! А ещё меня называют старомодным, — ядовито усмехнулся Джей.       — Вообще, если быть до конца честными, то он прав, — пытаясь быть тактичным, сказал Лукас Зои. — Ты последняя трогала панель. Может, ты куда-то не туда нажала?       — Не понимаю, на чьей ты стороне, — пробурчала Зои. — Почему ты не можешь просто защитить меня? Тебе всё равно?       Лукас шумно выдохнул. Его нервы были на пределе. Зои хотела растопить его бесстрастное холодное сердце, но выбрала для этого неверный путь. У меня уже уши вяли от её недовольства, и я бы уже сказала, что думаю по этому поводу, если бы постоянно не напоминала себе, что, должно быть, она серьёзно волнуется и не знает, куда выплеснуть энергию. Поэтому я слушала перепалку молча, внутренне молясь небесам, чтобы дверь заветного двухэтажного дома с синей крышей открылась и этот кошмар закончился.       — Я же говорил, смотрю на тебя, и мне не хочется никаких отношений, — сказал Джей.       Зои рассвирепела ещё больше.       — Умник! Раз ты такой молодец, то почему не сказал, что мы едем неправильно?       — Позовёте, когда закончите, ладно?       Перепалка прекратилась, и повисло молчание. Женщина, неожиданно появившаяся в дверном проёме, устало оглядывала нас. Это была невысокая миниатюрная блондинка с длинными, чуть растрёпанными волосами, одетая в свободное чёрное платье и большой кардиган, висящий на хрупкой фигуре. На вид ей было не больше тридцати лет.       Догадка пронзила меня и вздёрнула на виселицу, заставив замереть. Стереотипы прочь, но ошибиться трудно. Женщина выглядела по-домашнему невызывающе и скромно, но и в одежде, и в моложавом лице без макияжа, и в длинных жилистых пальцах будто сквозила суть этой полудевушки-полуженщины. Узкие лисьи глаза выдавали её с головой, во взгляде плескалась магия. Ведьма. Наверняка прямо в доме или неподалеку находится лавка с травами и зельями, где она торгует. Или чем ещё может заниматься ведьма?       — Добрый день, меня зовут Анна, чем могу быть полезна? — с показательной вежливостью произнесла женщина, не сводя с нас давящего взгляда. — Я так полагаю, вы не за заказом.       Кто-то — кажется, Зои — толкнул меня в плечо, но я как язык проглотила, мгновенно забыв, кто я, кто окружающие меня люди и зачем мы тут. В мыслях только промелькнуло, что, похоже, мы ошиблись домом.       — Серьёзно, дети, давайте быстрее. У меня вот-вот сериал начнётся.       — Что смотрите? — как бы между прочим спросила Зои.       — «Восхитительную эпоху». Не хочу пропустить, как Розарио будет делать предложение Маргарите. — Анна по-театральному вздохнула, изображая переживания за судьбы героев. — Так что?       — Извините, что потревожили вас, — сказала я наконец. — Может, мы ошиблись домом. Мы искали Серебряную бороду.       Анна, и до этого выглядевшая не слишком дружелюбно, помрачнела. Она напряженно постукивала пальцами о косяк двери.       — Нет, не ошиблись, — холодно сказала она. — Это мой муж, и вы явно неместные, иначе знали бы это. А ещё вы бы знали, что он не принимает гостей. Зачем вам он понадобился?       — Это долгая история, — ответила я. — Мы расскажем, если пропустите нас.       Анна ухмыльнулась. Меня морозило от её тона и взгляда.       — А если я не хочу вас пропускать?       Сердце забилось чаще. Я почувствовала, что теряю контроль, и сжала кулаки, начав мысленно считать до десяти.       Паника. Она не пропустит нас.       Паника. Я вернусь домой ни с чем.       Паника. Калеб погибнет.       Отчаяние.       — Я…       — Спокойно. Спокойно, Миранда, — небрежно бросил Джей, и я выдохнула. — Послушайте, Анна. У этой девушки беда. — Он кивнул в мою сторону. — Её возлюбленного заколдовали, и мы собираем ингредиенты для зелья. Нам очень нужна помощь вашего мужа.       От удивления ли или потому, что счёт подействовал, но мне стало лучше.       — Спасти возлюбленного, значит, — задумчиво протянула Анна и нетерпеливо обернулась, проверяя, начался ли сериал. — Хорошо. У нас есть немного времени. Проходите, я только закончу смотреть и напою вас чаем. Может, сумею помочь.       Я готова была прыгать от радости — так легко решилась проблема. Мы зашли в дом.       Входная дверь вела в гостиную, где шумел маленький телевизор. Слева располагалась лестница на второй этаж, через арочную дверь возле книжного шкафа открывался вид на кухоньку, совмещённую со столовой. Внутри дом был небольшим, даже тесным. Старомодная мебель и предметы декора будто бы сливались друг с другом. У Филиппа дом и то был обставлен свежее, современнее, там свободней дышалось, отметила я про себя беззлобно. Точно ведьма.       Я трепыхнулась и подумала о том, как бы незаметно задать Анне несколько вопросов. Можно спросить про ингредиенты и Корделию. Я решила, что нужно попробовать улучить момент и поговорить с ней наедине немного позже.       Анна устроила нас за круглым деревянным столом в кухне и вернулась в гостиную. Мы остались одни.       — Спасибо, Джей, — сказала я. — Я немного потерялась.       — Перестань, не впервой, — ответил он с важным видом. — Ты такая же как и раньше, Миранда. Но честно говоря, не понравилась мне эта Анна. Если бы не наша «великая цель», то ни за что бы не зашёл в берлогу ведьмы.       — Не суди и не судим будешь, — сказал Лукас.       — Да-да, это мы проходили. Больше пафосных фразочек. О безопасности забывать нельзя. Мало ли, какие у неё секреты в шкафу.       — Ой, наш мальчик испугался ведьмы! — с отвратительной фальшивостью запричитала Зои вполголоса. — Не такой уж ты и герой.       — Может, прекратите препираться хотя бы на минуту? Ведёте себя как в «Замке 2», честное слово, — не выдержала я, поджав губы.       — Только не говори, что ты смотришь! — всплеснул руками Джей.       — Не говори, что ты ни разу не видел, — стала оправдываться я.       — Ну видел… — нехотя признался он.       — Почему я не удивлена, — еле слышно выдохнула Зои.       — Понавезли всякого из Реального мира — конечно, я смотрел!       — Нельзя так говорить. У нас не было бы никакого прогресса, если бы не Реальный мир и попаданцы, – сказала я.       — Ни за что не поверю, что наши люди бы сами ни до чего не додумались. От этих попаданцев больше проблем, ты так не думаешь? — Джей заговорщицки пригнулся и понизил тон. — Знаете ту историю, которая произошла в Шоколадном королевстве в марте?*       — Трудно не знать, — согласилась я. — Припоминаю, что газеты только и писали об этом несколько дней. Но дальше догадок дело не ушло. Мы не знаем, что случилось.       — История слишком подозрительная, не думаешь? Я слышал, что туда даже Дженнифер приезжала, чтобы разобраться. Зачем она там, если случилось что-то несерьёзное?       Вопрос его был скорее риторическим, тем более что точного ответа никто и не знал.       — Вот видите, — сказал Джей на молчание. — Попаданкам нельзя доверять. Нам многого не рассказали. Правители не хотели народ пугать.       — Ты бы не говорил пренебрежительно о власти, — встряла Зои. — Твой папочка, конечно, почётный гость Кассандры и Уильяма, но если сказать лишнего, то возможно, скоро мисс Мэй, — она многозначительно показала указательным пальцем наверх, — приедет уже к тебе.       Лукас всё это время тактично, по-королевски, молчал и улыбался — с такой сладкой улыбкой родители смотрят на маленьких детей, говорящих и творящих смешные вещи.       — Брось, Зои. Такие глупости на саммитах не обсуждают.       — А что обычно обсуждают? — спросила Зои.       — Дороги, королевские указы, но в основном, кто в каком платье пришёл и когда принесут напитки, — уклончиво ответил Лукас. — Ты поймёшь. Там важно не то, что приехала Дженнифер, а то, что она, возможно, была не одна.       Джей кашлянул.       — А с кем?       — Не хочется называть это имя, но мне шепнули, что с Адрианом Фиерсе.       — Больше верьте слухам.       Анна буквально влетела в кухню, тут же завладев нашим вниманием. Из соседней комнаты послышались приглушённые звуки рекламной паузы. Анна заметалась по комнате, накрывая стол к чаепитию. Из шкафчиков появлялись изящный чайный сервиз с позолотой по краям, сахарница, нарезанные дольки лимона, печенье и конфеты. Пустой стол вмиг преобразился.       — Никаких глупых сплетен о Тёмном принце в моём доме. Я хоть и не живу в Запретных землях, но очень ценю то, что он сделал. Он дал всем нуждающимся дом.       Она замерла, резко развернулась к нам и с громким хлопком упёрлась кулаками в край стола, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Тон Анны был спокоен, но у меня опять перехватило дыхания от её взгляда — пронизывающего, изучающего и недоверчивого. Я почувствовала себя Гретель, которую собираются запихнуть в печь.       — Может быть, вы ещё и обо мне сплетничали? Уже решили, что я хочу обмануть вас? Я же ведьма, мы только и делаем, что ждём, пока к нам заглянут нерадивые подростки.       Она мельком оглядела нас. Я принялась изучать узор кружевных салфеток на столе, не выдержав давления.       — Да расслабьтесь вы. Всё, что можно выжать из современных подростков, — это типичный юношеский максимализм и депрессивность. Сейчас вам всем одна мысль о том, что вами собираются поужинать, приносит нездоровое удовольствие. Кто-то про это ещё и рассказы пишет. Мерзость.       В воздухе витали жар от чайника и молчание — будто бы и вправду каждый задумался о бренности бытия. Чайник нетерпеливо забурлил, пробивая повисшую тишину, и Анна принялась разливать чай, не скрывая усмешки — неприятной, но будто бы доброй.       — Нет, что вы, — тихо сказала я. — Мы вообще за толерантность. Никаких стереотипов.       — Ага, все так говорят. — Анна энергично всплеснула руками. — Только вот каждый день, когда ко мне приходят за лекарствами и травами, я вижу косые взгляды. В лицо-то улыбаются, но стоит отвернуться, и начинают шептаться.       Она ненадолго вернулась в гостиную, и телевизор умолк. Анна села за свободный стул и положила подбородок на ладони, поставив локти на стол.       — Извините, — помедлив, дипломатично сказал Лукас, словно бы мы сидели на светском приёме среди королевских семей.       Анна прикрыла глаза и покачала головой.       — Не стоит, принц. Давайте ближе к делу. Чем именно вам нужно помочь? Поторопитесь. Скоро придёт мой муж, а он не любит посторонних.       Я замешкалась и стала перебирать пальцами под столом. Остальные выжидающе смотрели на меня, Анна в том числе. Мне пришлось нести ношу воспоминаний самой.       (Зато теперь мне легче. Иногда только и делаю, что вспоминаю и вспоминаю. Грызть и мучить себя привыкаешь).       Джей, сидевший справа, деликатно коснулся моего запястья.       — Рассказать за тебя? — вполголоса спросил он, и я покачала головой. — Да тихо ты. Начни сначала.       И я начала.       — Позавчера у меня был день рождения. И во время вечеринки мой парень, Калеб, потерял сознание — прямо во время танца. — Я делала небольшие паузы между предложениями, пытаясь сглотнуть комок в горле. — Выяснилось, что это заклятие. Нам мало рассказали, я так вообще пролежала в обмороке. Мы подумали, что заклятие было на помаде, которую в тот же день подарила мне кузина. Зои нашла в коробочке записку, где был список ингредиентов. Вчера мы ездили в Шоколадное королевство за амброзией, и кондитер, который помогал нам, подсказал, где вы живёте.       Анна слушала внимательно, чуть нахмурившись. Только изредка она поглядывала на старые часы, висящие на стене за моей спиной.       — Нам нужна Серебряная борода. Надеюсь, что вы сумеете помочь.       Анна замялась и помрачнела. Внутри неё будто происходила борьба. Я предчувствовала, что сейчас что-то помешает ей, и насторожилась. Тело охватило напряжение.       — Пожалуйста, скажите что-нибудь, — вырвалось у меня.       — Всё не так просто. У меня тоже есть история для вас. — Она сделала большой глоток чая, а потом принялась рассматривать чаинки на дне, наклоняя чашку из стороны в сторону. — Мой муж, Патрик, вырос в большой богатой семье. У него был старший брат. Патрик часто говорил, как они были близки. Даже с родителями у него не было такого понимания, как с ним. Но десять лет назад брат Патрика оставил семью и примкнул к Движению. Он бредил чёрной магией и ритуалами, верил идеям Адриана и хотел помогать ему лично, потому что считал его следующей культовой личностью, великим человеком, который войдёт в историю. Семья была в ярости, родители чувствовали себя опозоренными и отреклись от сына. Родственники люто его ненавидели. Но Патрик скучал по брату и печалился, что того нет рядом. И в один день что-то произошло. Патрик говорит, что тем утром ему было особенно невыносимо, он чувствовал, что что-то случилось с его братом. Тогда у Патрика начала расти волшебная борода, которая отливала серебром на солнце и из которой сыпались серебряные монеты. Они появлялись каждый раз, когда он злился или грустил. Его семья быстро узнала об этом, и понятно, что такая история не могла кончиться хорошо.       — Они использовали его? — холодно спросил Лукас.       — Да. Они нашли выгоду в том, чтобы ему было постоянно плохо. Мне кажется, что я спасла его. Когда мы познакомились, то он был ужасно закрытый и одинокий. Я в жизни не видела таких печальных людей. Теперь ему лучше. Но я часто замечаю, что он зависим от бороды, хотя ни за что не признаётся в этом.       Анна хотела справиться с эмоциями, но нельзя было не заметить, что её спокойствие и взрослое хладнокровие улетучилось. Анна прикрыла веки, и на лбу пролегла морщина. В её глазах засквозила обеспокоенность.       — Вроде всё нормально, у нас есть лавка и дом. Но иногда он будто специально подпитывает бороду негативным эмоциями. И я не знаю, зачем.       Мы помолчали, тронутые рассказом Анны, не зная, что делать дальше. Я ждала, пока Анна продолжит, но она словно выпала из реальности. Тело здесь, а где дух — неизвестно. Я бы не осмелилась ничего сказать ей, давить на неё, потому что видела, как она уязвима. Фигура её тонула в огромной безразмерной, хотя и элегантной, одежде.       — Понятно, — протянула Зои, и по спине пробежали мурашки от её дерзости. Эффект неразорванной бомбы: ещё секунду, и Анна даст волю чувствам. — Вы не можете помочь.       Ничего не случилось. Никакого взрыва.       Анна вздохнула и обвела нас вновь затвердевшим взглядом.       — Он ни за что не согласится отдать вам бороду. Он помешан на ней, понимаете?       — Подождите. Хотите сказать, что борода управляет им? Вроде как подчиняет его себе? — сказал Лукас.       — Да, — кивнула она, облизнув губы.       — А разве вы не можете расколдовать его? — спросила Зои.       — Я не знаю, как бороться с такой магией. Иногда я думаю, что могла бы придумать какое-то зелье или поискать решение в книгах. Но возможно, такова судьба, и идти против опасно, если не невозможно. Борода — волшебство, а оно дано нам свыше. Оно своенравно, своевольно. Если у Патрика появилась борода, то это произошло не просто так.       Зои прищурилась.       — Люди подчинили себе всё, что у них было. Магия — это как домашнее животное, как техника, как вода и огонь. Магию легко приручить и использовать как угодно. Вы так не думаете?       Лицо Анны вытянулось.       — Я уже сказала, что думаю. Не советую так уверенно говорить подобные вещи.       — Почему? — продолжала настаивать Зои с усмешкой. — В наше время магией владеет каждый, поэтому как минимум странно считать её подарком свыше.       — Ну конечно, сейчас магию преподают везде! — воскликнула Анна и сложила руки в замок. — Я не буду спорить с подростками, это низко. Все из вас занимаются магией, да?       — Да. — Подбородок Зои взлетел кверху. — Все, кроме Миранды.       Я сжалась от стыда, но решила ничего не говорить. Сложно понять, говорила ли она это с презрением или шутливо. Перед глазами пробежали уроки колдовства. Наставник в длинном чёрном плаще, будто стащил это одеяние с вампирской вечеринки, котлы, огромные фолианты с заклинаниями, описаниями артефактов и причудливых существ, волшебными жестами, основами медитации для концентрации магической энергии и прочим. И я — с собранными сзади волосами, в лёгкой накидке, судорожно листающая учебник за учебником и зовущая на помощь Джея или Зои. Они помогали почти без ухмылки и подбадривали. Джей вообще говорил, что всё получится. Но я так и не научилась. Во мне не было искры. Только и могла, что зажечь маленький огонёк под котлом или приподнять на пару миллиметров перо. Под конец курса я появлялась на занятиях так редко, что Джей придумал шутку: я владею такой сильной магией, что сумела освоить невидимость, поэтому меня и не видно. Я на уроке, стою где-то там, у шкафа с растениями и книгами, но заметить меня нельзя. Возможно, наставник тоже поверил в это, иначе почему тогда он поставил мне хорошую оценку?       Шутка была абсолютно беззлобной, я понимала это и не обижалась. Но всё равно иногда чувствовала себя потерянно, и мне часто казалось, что я бездарна настолько, что одноклассники насмехаются надо мной.       Когда Анна перевела на меня замутнённые глаза, я сжалась от стыда. Однако во взгляде не было осуждения.       — Миранде повезло, — сказала она и добавила: — Будьте аккуратны с магией. Как бы однажды она не обвела вас вокруг пальца.       Ненадолго воцарилось молчание. Чашки уже опустели, печенье почти кончилось. Зои не посмела больше ничего возразить, и внутренне я вздохнула с облегчением. Мне почему-то было стыдно за неё так же сильно, как если бы я сморозила глупость. Резкость от Зои всё ещё смущала.       Но меня не могла не напрячь проблема с бородой. Я даже вспомнила утренний разговор с Зои, которая напомнила мне о слезах Джея.       «Как ты собралась их просить?»       Я не знала, как. Прекрасно понимала, о чём она, и правда не знала. Только представила этот момент и сразу же отбросила эти мысли куда подальше. Казалось, что ещё так много времени, а потом всё образуется само собой. Джей каким-то чудесным образом (не зря же мы живём в Волшебном мире) догадается о последнем ингредиенте, поймёт меня, подумает о чём-то невыносимо грустном и заплачет.       Но теперь я начинала осознавать, что так просто ничего не будет. Не было легко даже с амброзией, хотя с Филиппом нам очень повезло: он не выгнал нас, у него были все ингредиенты и нечто, похожее на добродушие. Препятствия подстерегали везде. Уехать без бороды? Безумие. Заставить мужа Анны отдать бороду силой? Ещё безумнее.       Борода мне необходима. Разве моя судьба не важна? Разве Калеб не важен?       Мне, мне, мне!       Неужели вы не видите, как я нуждаюсь в этом?..       Неужели…       Неужели мне это настолько важно, что я готова заставить людей чем-то пожертвовать? Ещё неизвестно, кто чего больше достоин. Одно очевидно: судьба и Патрика, и Анны изменится после нашего прихода.       Анна снова покосилась на настенные часы.       — Я правда не могу ничего обещать, но я очень постараюсь помочь, — вздохнула она. — Я понимаю тебя, Миранда. Ты не поверишь, но я знаю, что ты чувствуешь, поэтому, конечно, поговорю с Патриком. Он сегодня работает в лавке и скоро должен прийти. Я хочу побыть с ним наедине. Подождите, пожалуйста, наверху. Вторая дверь направо.       Она осталась внизу и начала убирать со стола, а мы поднялись по лестнице и, открыв нужную дверь, расположились в комнате для гостей. Здесь стояли длинный бархатный диван, заваленный тяжёлыми подушками, и маленький журнальный стол, а в углу располагалась односпальная кровать, застеленная только матрасом и простынёй. Над диваном висела деревянная полка, уставленная потрёпанным книгами и растениями. В комнате было пусто и немного пыльно. Похоже, у них и вправду было мало гостей, если вообще были. Внутри застыло липкое предчувствие беды. Уже ничего не будет просто так. Никто не преподнесёт нам волшебную бороду на блюдечке с голубой каёмочкой.       Джей направился к дивану, но, увидев, что там уже расположились Зои и Лукас (он тут же обнял её за плечи), как бы незаметно свернул к кровати. Я присела с ним. Он сложил руки на груди и облокотился спиной о стену.       — Кошмар, у меня опять голова грязная, — простонала Зои, потрепав волосы, собранные в косу.       — Непросто без горячего душа и косметики? — Я с извиняющимся видом пожала плечами. — Прости, ты сама предложила отправиться в путешествие.       Она цокнула языком.       — Нечестно: мы вроде как в Волшебном мире и ничем не хуже девушек из фильмов. Так где роскошные походные наряды, где безупречный макияж в духе «я не старалась, но выгляжу шикарно», где чистые волосы и аккуратная причёска?       — Не переживай, Зои, — сказал Лукас и ласково улыбнулся ей. — Мне иногда кажется, что ты безупречна.       Меня передёрнуло. Зои поймала мой застекленевший в то же мгновение (я уверена в этом) взгляд, и мне показалось, что вот-вот я увижу отклик на её лице, глубокое дружеское понимание злой иронии, ощущение смутно знакомой ситуации.       Этого не случилось. Зои расплылась в улыбке.       — Спасибо. Я знаю.       Сердце моё ёкнуло и упало. Я почувствовала себя почему-то глубоко оскорблённой. То ли она не поняла, то ли поняла и… И посмеялась надо мной? Непонятно, что ужаснее.       С другой стороны, подсознательно я подумала, что неудивительно, что она ответила именно так. Оказывается, что это возможно: быть совершенной и осознавать себя совершенной. Подобное может позволить себе только Зои. Почему-то если мне делают комплимент…       Если мне делают комплимент, когда я скромница, то я смущённо отвожу взгляд и шепчу «спасибо».       Если я играю уверенную в себе красавицу, то чуть приподнимаю один уголок губ в усмешке и прошу повторить.       Если я угрюмая и депрессивная, то игнорирую и тянусь к банке с мороженым.       Если я с Джеем, то заливаюсь смехом и прикрываю румянец.       Если комплимент от Калеба…       Если комплимент от Калеба, то не верю ему.       Раз он обратил на меня внимание, дарил мне цветы да ещё и поцеловал, чуть ли не потеряв голову от меня, то безупречен именно он. Неловко, но что поделать: разве я виновата, что чувства вскружили ему голову, сделав безумцем?       Калеб сказал, что я безупречная, идеальная. Калеб сказал, что я особенная, не такая как остальные. Калеб сказал, что я важна для него. Искра. Трепет. Желание. Дрожь.       Но всё вдруг потеряло смысл, когда то же сказал и Лукас Зои. Какая-то шутка, до трагедии забавный вселенский заговор.       Интересно, какая девушка первой решила, что все парни одинаковые?       — Ещё и еда кончается, — выдохнул Джей, не восприняв слова Зои всерьёз, и я удивлённо посмотрела на него, а потом не сдержала смеха. Вдруг стало очень спокойно и легко, и совсем не грустно.       — Да, есть такое. Ну, а что ты хотел? — тут же продолжила разговор я. Каждый раз я не могла устоять перед соблазном. Обмен любыми, даже самыми глупыми репликами (а особенно ими), напоминал о приятном прошлом. — Официанты, пирожные, закуски и любые напитки? Думаю, нам хватит того, что осталось. Путешествие скоро кончится.       — Ну откуда я знаю. Показали бы вы список ингредиентов, тогда можно было бы сказать точно.       — Тебя голодным я точно не оставлю, — сказала я, проигнорировав последнюю реплику (просто не могла ничего ответить ему). — Если что, то пойдём за ягодами.       Повисло молчание, но это было только временное затишье. Я уже подумала, что он не понял, но тут Джей прыснул, прикрыв рот ладонью, а я за ним.       — Только не говори, что ты про…       — Именно.       Однажды в детстве мы с Джеем решили пропустить день летних занятий и пойти за ягодами. Так начинаются только великие истории. Точнее, история-то в итоге была пустяковой, мимолётным воспоминанием, но след в душе она оставила огромный. Почему-то то, как мы выскользнули из домов и отправились в лес, а потом случайно заблудились, толком не дойдя до места, очень сплотило нас и превратилось в нашу личную маленькую тайну.       — Даже не вспоминай! — Он запустил руки в волосы, а потом поднял ладони к потолку в шутливом тоне. — Такой позор: заблудились в трёх соснах!       — Эх, Джей, твой дворецкий — святой человек, ты понимаешь это? — подхватила я, вспомнив окончание безумного приключения. — Если бы не он, то что бы сказала мама, узнав, что я, например, перелезала через кусты в белых гольфах?       — Дворецкие — всегда лучшие. — Он невольно пододвинулся ко мне ближе. Лицо его светилось от детской и какой-то невинной радости. — Но я до сих пор не понимаю, что на тебя нашло уйти с занятий. Не думал, что ты любительница авантюр.       Я, улыбаясь до самых ушей, опустила глаза.       — Ягод-то мы поели в итоге. Так что в чём проблема? Никаких проблем!       — Я же не виню тебя, — мягко сказал он. — Тогда я наоборот понял, что не зря начал дружить с тобой. С такой девчонкой не пропадёшь.       Я не должна была такого чувствовать, но мне хотелось говорить с Джеем бесконечно. Одних воспоминаний хватило бы чуть ли не на десятки часов. Но тут Зои фыркнула, и я словно очнулась ото сна и перевела взгляд на диван. Я с удивлением увидела, что Зои опустила голову на грудь Лукаса, обнимая его, а он трепал её волосы. Мне было трудно понять такое изменение. Ещё вчера вечером она отмахивалась от него, отгоняя от себя, сегодня же ластится к нему. Во взгляде, правда, её не сквозила влюблённость, но она (даже смешно, подумала я) усмирила бунтарство. Усмирила ли? Другого объяснения я дать не могла.       К счастью, она ничего больше не добавила, но продолжать разговор мы с Джеем не стали, чтобы не выбиваться из компании и не смущать ни Зои, ни Лукаса.       Какое-то время мы сидели спокойно. Я и Джей — молча (тишина между нами была уютной), а Лукас и Зои — вполголоса переговариваясь. Они чуть ли не ворковали друг с другом. Зои ещё пыталась говорить с ним незаинтересованно, но уже было понятно, что она сдалась. У меня промелькнула мысль, что их и вправду сплотила ненависть к Джею, если такое вообще возможно — нелепая причина для внезапной любви.       Мы сразу поняли, когда пришёл муж Анны — услышали хлопанье двери и шаги, зычный голос. А потом послышался шум и дребезг. Слов было не разобрать, но говорили они на повышенных тонах.       А ещё звон. Будто монеты бились о пол. Всё чаще, чаще, чаще. Или так и было?       — Кошмар, — сказала Зои.       Лукас встал и начал рассматривать полки. Вытащил с одной книгу и демонстративно пролистал её.       — Здесь много интересных изданий, — сказал он.       — Что вы за люди, — процедил Джей, подорвался с места, грязно выругался и вылетел из комнаты. Я только и успела проводить его взглядом. У меня дух захватило от того, как быстро он решился помочь. Джея всегда называли умным, способным, отзывчивым, обаятельным, но едва ли кто-то говорил ему о мужественности и решимости. Мне стало тепло.       — Какой же он наивный, — пробурчала Зои.       — Глупый, — вторил ей Лукас. — Вмешиваться в чужую судьбу опрометчиво и безответственно.       Я в упор посмотрела на него, погрузившись в размышления: способ отвлечься, отстраниться от происходящего внизу, где вершилось сочувствие, жертва и судьбы. Лукас был умён, а ещё я наблюдала в нём пугающую серьёзность, которой не должно быть у юноши его лет. Я увидела это не в первый раз, эта суть была заметна и при первой встрече, и когда мы говорили ночью, и ещё раньше, когда он мелькал на фотографиях в газетах или на экране. Глупо называть семнадцатилетнего парня мудрым. Это настолько же глупо, насколько дико быть мудрым в семнадцать лет. Но что поделать, трон и корона обязывают иметь голову на плечах. Было в его словах что-то горько-ироничное.       Дико, дико, дико.       Лукас просто другой. Он из королевства с иным климатом, иными людьми, иным менталитетом. Он мыслит по-другому.       Как бы я ни пыталась забыть прошлое, поумнеть, начать новую жизнь, шагать только вперёд и далее по списку, Джей был сильнее и выше моей упрямости и непримиримости. Кого я обманывала? Мне нравилось думать, что он питает ко мне симпатию. Мне нравилось думать, что его решение вмешаться было правильным. Поэтому я не могла согласиться с Лукасом, как бы благодарна я ни была ему за тот разговор. Джей — невыносимый, но он важнее, роднее, ближе Лукаса.       Джей мне нравился, в конце концов.       А от Лукаса меня в дрожь бросало. Не должны семнадцатилетние парни так говорить о смерти и судьбе. Точнее, не «не должны», а «не обязаны». Но он почему-то говорил и рассуждал. Я не знала, что ещё у него в голове, и это пугало. И даже отталкивало.       Отталкивало. От Лукаса. От юноши, который выглядел как ангел. От юноши, которого боготворили как будущего короля.       — Может, нам тоже выйти? — предложила я, не надеясь на положительный ответ. И оказалась права: Зои поджала губы, а Лукас даже не стал отвлекаться.       — Значит, ты согласна с ним, да? — спросил он не без насмешки.       Я оторопела.       — Я думаю, что да. Я правда не считаю, что это глупо.       — Жизнь ничему тебя не учит, Миранда, — сказала Зои, цокнув языком.       Я предпочла не отвечать ей. Спорить с ними о Джее бессмысленно, должна случиться катастрофа, чтобы они оказались на его стороне и поступились глупыми детскими принципами. Так же бессмысленно, как и переубеждать меня. Ко мне пришло осознание того, что я пытаюсь снова притереться к Джею, завоевать его доверие, доказать, что я не дурочка и чего-то достойна. Я хотела кричать о том, что он мне нравится, хотя уже было поздно, и поддерживать Джея, хотя он и не просил меня ни о чём. Может, ему не нужна была помощь.       Я решила пока не спускаться вниз, а потом всё же встала с кровати, приложила к двери ухо и прислушалась. Джей что-то громко говорит, ему отвечал низкий мужской голос, угрожающе спокойный.       Затем — взрыв. Негромкий, но застревающий в ушах. Казалось, что весь дом встрепыхнулся, содрогнулся, завизжал. Я поморщилась, ожидая, когда шум уйдёт. Раздался звон и судорожный звук разлетевшихся осколков. Кто-то, топая, быстро поднялся по лестнице, и хлопнула дверь — наверняка соседняя с нами. Всё стихло, замерло в один миг.       — Вы тоже это почувствовали? — спросила я тихо.       — Кто-то использовал магию, — ухмыльнулся Лукас. — И похоже, крайне неудачно.       — Ага, я даже знаю, кто, — пробормотала Зои.       — По-вашему, лучше было сидеть тут и ждать? — Я чувствовала, как злость подбирается к горлу.       — В любом случае, что-то мне подсказывает, что бороду он так не достал, — повёл плечами Лукас. — Ты можешь думать, как хочешь, Миранда. Каждому своё.       — И правда, оставь её, — грубовато сказала Зои. — Миранда лучше всех знает, что прошлое любит напоминать о себе.       Я сжала зубы и, переборов злость, приоткрыла дверь.       — Может, ещё подождём? — предложил Лукас. — Анна сама поднимется к нам.       — Мне нужно с ней поговорить, — бросила я и вышла из гостевой.       Я застала их на кухне. Следов погрома нигде не было, и страшные предположения отпустили меня. Только Анна собирала с пола крупные узорчатые осколки. Джей сидел за столом. Он поставил локти на столешницу, запустив пальцы в волосы и уставившись в пустоту перед собой.       — Извините, Анна. Кажется, я ранил его.       — Я могла бы тут же выставить тебя, а заодно и остальных твоих друзей за дверь. Хорошо, что мне не нравилась эта ваза.       На Джея было страшно смотреть: он выглядел бледным и даже измученным.       — Я серьёзно. Ужасно, что я не рассчитал силу, но мне хотелось защитить вас. Извините, если не надо было.       Анна поднялась, выбросила осколки в мусорную корзину и оглядела кухню.       — Теперь-то уже не извиняйся, глупый. Разве это плохо, что ты решил вступиться? Просто надо быть осторожнее.       — Я очень вспылил. Вы предупреждали о магии.       — Что случилось? — осторожно спросила я. У меня не проходило ощущение, что я пришла невовремя. — Кто-то кого-то… бил? Патрик разозлился?       — Нет, — с готовностью ответила Анна, приподняв голову. — Он скорее расстроен.       — Мне показалось, что дом стал трястись.       — Я хотел использовать заклинание и не рассчитал. — Голос Джея дрогнул. — Давайте честно, Анна, он начал унижать вас. Мне это не понравилось. Хотя понятно, что это из-за того, что он одержим бородой.       Я тихо вздохнула. Что мне оставалось в тот застывший момент? Понять, что ничего не получится, и сдаться? Выпить чашечку чая, сесть в карету и уехать домой? А потом всю жизнь пытаться искать способы снять заклятие или отчаяться и прийти на похороны? Я даже не хотела представлять. Но как я могла противостоять надвигающейся судьбе, перечить ей, вырываться из её цепких лап?       Смирение.       Анна поставила на плиту чайник и большую кастрюлю.       Смирение?       — И что теперь? — не без издёвки спросил Джей. — Снова напоите нас чаем?       — Я не собираюсь сдаваться, — сказала Анна. — Я достану для вас бороду. Хоть кто-то же должен побороться за счастье до конца, а я очень хочу, чтобы ты была счастлива, Миранда. Я помогу вам, как смогу.       У меня неприятно закололо сердце. Я поражённо наблюдала, как она достаёт из нижнего шкафчика маленький пузырёк и выливает содержимое в чашку, а затем как ни в чём не бывало помешивает на сковороде овощи и быстро переворачивает стейк. Джей был не менее напряжён.       — Что вы делаете?       — Я… Я собираюсь, чтобы он немного поспал после обеда, — просто ответила Анна. — А потом посмотрим, что будет.       — Последствия могут быть необратимы, — сказал Джей, и в глазах его появился безумный животный страх. — Может, не стоит? Вы сами играете с магией и судьбой.       — Лучше разрушить своё счастье, чем уничтожить чужое.       — Вы пожалеете об этом, — тоже вмешалась я. — Вы так рискуете ради меня.       — Не заботьтесь обо мне. Это мой выбор, ладно? Я отнесу Патрику обед, и всё уладится. Лучше спросите пока что-нибудь у меня. Куда вы отправитесь дальше? Разве вам не нужен совет?       Я поняла, что момент — пропитанный напряжением, но всё же подходящий — настал.       — Джей, вернись пока наверх. Я хотела бы поговорить с Анной наедине.       — Отлично, новые секреты и новая порция упрёков, косых взглядов и шуточек. — Он направился к выходу. — Отлично, я готов.       Мы остались вдвоём. Анна выглядела поникшей, но сосредоточенной. Она не смотрела на меня, хлопоча у плиты, будто бы мы собирались говорить о сериалах и котиках.       — Так что?       — Нам нужна помощь с ингредиентами, — сказала я. — Но сначала можно спросить кое-что более… личное?       — Давай, спрашивай уже, — выдохнула Анна. На её губах застыла слабая улыбка.       — Вы же раньше были… — Я наткнулась на её взгляд и почувствовала, как горят щёки. — Вы были злодейкой, да?       — Колдовала немного. Придумала пару новых ядов, наслала несколько проклятий, — тихо ответила она, отведя взгляд, и пожала плечами. — Это было так давно. Прошло всего лет пять, но всё равно давно.       — Почему вы перестали? Чем вы теперь занимаетесь?       — Продаю лекарства, травы и зелья. Делаю то, что и многие ведьмы, в общем. — Анна помолчала, но я видела, что слова рвутся изнутри.       — Я встретила Патрика и поняла, что не хочу больше этим заниматься, — продолжила она. — Я чувствовала, что хочу помочь ему, и поэтому пришлось забыть о себе. Мне было больше не до злобы и тёмной магии. Вижу, что ты не понимаешь меня. Думаешь, что нельзя измениться, что так не бывает. Но, может, ты поймёшь однажды.       Она помолчала, и молчание это было многозначительным. Анна намекала, что у меня должна была остаться пища для размышлений.       — Так что там с зельем? Какие-то составляющие вам непонятны? Даже Джей и Лукас не разобрались? Оба должны владеть серьёзной магией, как я понимаю.       — Мы с Зои не показывали им список.       — Понятно, вы высокого мнения о себе, девочки.       — Не совсем. Зои считает, что им всё равно мало что известно и что они могли бы отказаться ехать, если бы увидели список целиком. Ну и я согласилась с ней. Они больше тут для защиты, для сопровождения.       — Допустим. — Анна хмыкнула.       — Нам нужно достать голос сирены и цветок Опаски. Вы случайно не знаете, как это сделать?       Она накрыла блюдо на огне крышкой, выключила начавший кипеть чайник и полностью развернулась ко мне, оперевшись ладонями на кухонный стол сзади.       — Интересное зелье. Кто-то будто бы хотел подставить вас. Амброзия, борода, сирены… Ты рассказывала, что Калеб, скорее всего, заколдован из-за подарка твоей кузины? Думаешь, что это она сама придумала антидот?       В горле появился комок.       — Не имею понятия. Она говорила, что записалась на дополнительные курсы магии. Я мало общаюсь с Викторией, но, может, она безумно талантлива, кто знает.       — У вас плохие отношения?       — Да, не очень хорошие, — призналась я. — Она часто задирает меня, но знаете, мне бы не хотелось думать, что она настолько ненавидит меня…       Анна медленно покивала, закусив губу.       — Надеюсь, ты узнаешь правду. Конечно, я помогу: точно расскажу, как добраться до сирен, и дам беруши для защиты, а ещё угощу кое-чем. Сирен можно найти в любом водоёме. За нашим королевством есть Озеро теней, вам придётся дождаться ночи, когда они начинают охоту, и тогда уже подобраться ближе и забрать у одной из них кулон, где и заключена волшебная сила голоса. А потом заночуете там же. У вас есть палатки?       — По-моему, были, — сказала я, стараясь не думать об очередном наступлении ночи, о кровожадных русалках и странных мифических растениях. — Они остались в карете, конечно.       — А вы сейчас на карете?       — Да.       — Вы не доедете так. — Анна покачала головой. — До сирен может быть. До Опаски — нет. Это существо любит внимание, но не любит лишнего шума.       — Откуда вы это знаете?       — Я много читала об этом в книгах. Полезно обладать малоизвестными знаниями — ими можно даже торговать.       — Но никто ничего не знает об Опаске. В учебниках его игнорируют. О нём не говорят и на уроках магических существ. Будто бы его нет. Это как миф или легенда.       Анна рассмеялась.       — Он есть, если ты об этом. О нём не пишут из-за зевак, попавших к нему в лапы (хотя это скорее лозы, чем лапы). Но я уверена, что вернувшиеся после встречи с ним рассказывают многие сказки специально. Опаска — всемогущее создание. Есть большой риск, что, узнав о его способностях, его будут искать толпами, а это никому не нужно.       — Оно опасно? — Дыхание у меня сбилось от предвкушения опасности: и боязно, и любопытно.       — Скорее, мы опасны для него. Так уж повелось: люди губят даже светлое, чистое и безобидное, не то что могущественное, зловещее и непонятное.       — Как нам его найти?       — Оно само найдёт, — загадочно ответила Анна. — Я думаю, оно уже знает, что его будут искать, поэтому и опередит вас. Для начала доберитесь до озера Теней и достаньте кулон сирен. А наутро идите в чащу… — Анна перевела дух. — Отправьте карету обратно ко дворцу. Вам нужен другой транспорт.       — И где его взять? У вас есть предложения?       Анна улыбнулась. Типичный Волшебный мир. Конечно же, предложения есть. Я выслушала её с интересом, хотя не без ставшего уже почти привычным за последнее время чувства опасения. Анна поставила на широкий поднос тарелку с обедом и напиток с зельем для Патрика. Я усилием воли не стала задавать вопросы, но совесть глодала мои кости — будто бы это я заставила Анну… что? Предать мужа?       — Ну вот, — сказала Анна, вытирая руки полотенцем, и добавила: — Слушай, зелья бывают разные, но мне кажется, что для композиции чего-то не хватает. Амброзия, цветок Опаски, Голос — всё это очень сильные ингредиенты. Они больше предназначены для того, чтобы ослабить заклятие, растворить его, как серная кислота. Но чтобы спасти человека и вдохнуть в него жизнь, нужно что-то ещё. Нечто более… нежное, что ли, тонкое.       Про слёзы я говорить с ней не хотела. Я не могла и самой себе признать то, что рано или поздно придётся увидеть, как Джей плачет: будет невыносимо тяжело перенести его слёзы. Легче уж заплакать самой, чем мучить его. Самое волнующее: что будет настолько ужасным, что он не сдержит эмоций?       Я опять отложила эти мысли в дальний ящик. Был в списке ещё один ингредиент, который не давал покоя.       — Я не хочу говорить всё. — Анна приподняла брови. — В общем там ещё два ингредиента. Один будет достать легче, но второй… Мы вообще не знаем, что это.       — Ну и? — нетерпеливо спросила Анна. — Не буду выпытывать у вас все секреты, но раз уж начала говорить, то продолжай.        — Камень-двоедушник.       Анна побелела. Зрачки её глаз сузились, а взгляд остекленел, став безжизненным. Лоб пересекла тонкая морщинка. Меня передёрнуло — такой пугающей она показалась тогда.       — Не может быть, — произнесла она.       — Что? — Я была ошарашена. — Если вы что-то знаете, расскажите мне. Вы же понимаете, что мне это важно.       Анна провела ладонью по лбу, а потом сложила руки на груди, сгорбившись.       — Эх, Миранда, ты же принцесса. Тебе бы учить этикет, танцевать на балах, наслаждаться юношеством, а не отправляться в опасные путешествия. Ты не хочешь этого слышать.       Дыхание у меня перехватило.       — Прекратите тянуть, вы пугаете меня, — еле-еле выдохнула я и сказала неожиданно более резко: — Почему вы мыслите какими-то предрассудками? Покажите мужество и скажите всё прямо. Я не ребёнок, чтобы жалеть меня. Сама разберусь. Я готова.       Ложь, жалкая ложь. Кровь застыла в жилах от того, что я услышала. В этой истории не было ничего, к чему я была бы готова. Только голая, растерзывающая, пронизывающая правда.       Я начала понимать.       И то, что произошло позже, только подтвердило мои догадки.