Loic Nottet — Whisperers
CLANN — I Hold You
Опаска испустил последнее дыхание и с грохотом свалился в чёрное месиво. — Лукас, не стоило, — произнёс Джей, смотря на громоздкий труп Опаски, и поёжился. — Зачем ты убил его? — В моём видении было… Он показал мне камень-двоедушник и Зои, но это абсурд. Такого быть не может. Это обман, — судорожно оправдывался он. — Камень-двоедушник? — медленно переспросил Джей. Лицо его побелело, рот приоткрылся, глаза сверкнули непониманием, которое готовилось сдаться дикому страху. Он знал, что это значит. Ученик волшебной школы. Конечно, он знал. Зои не двигалась и ничего не говорила. Только смотрела на Лукаса наполняющимся страхом и фальшью взглядом. — Лукас, — сказала я и сделала к нему шаг, приложив руки к груди в молитвенном жесте. Окликнуть его стоило огромных усилий: мне хотелось убежать, скрыться, а лучше и совсем исчезнуть. Не обсуждать. Не слышать. Не видеть. Не существовать. — Он говорил правду. Двоедушник — один из ингредиентов. Он не реагировал, и я продолжила. Слова звучали как жалкие оправдания: — Извини, Лукас, я не знала. Мне сказала Анна. Лукас стоял к нам спиной. Я не хотела, чтобы он разворачивался. Страшно было бы смотреть в его глаза. Страшно было признаться, что настал час истины и Лукас в шаге от вынужденной смерти.***
— Я не ребёнок, чтобы жалеть меня. Сама разберусь. Я готова. — Надо же, какие мы взрослые и уверенные! — бросила Анна с долей возмущения, в котором, тем не менее, сквозило сочувствие. Она сама боялась говорить, будто бы хотела защитить меня, но знала, что не получится. Она помолчала, сурово глядя на меня, и добавила уже более мягко: — Ты мне нравишься, Миранда. В тебе есть стержень. Я расскажу, потому что я понимаю, как это важно, но всё не так просто. Для начала ответь, что ты знаешь о магах стихий или времён года? Я замялась, в очередной раз пожалев, что не только редко посещала практические занятия по магии, но и плохо слушала лекции. Я на секунду отвлеклась от беспокойного ожидания объяснений и почувствовала себя ничтожной неумехой. Несправедливо, что у меня так и не получилось колдовать. Несправедливо, что пока другие дурачились с заклинаниями, я сидела в стороне с книгой. Держу пари: даже если бы меня посыпали волшебной пыльцой и сказали подумать о чём-то приятном и удивительном, я бы всё равно не взлетела. Я не создана для волшебства, вот и всё. Оно гибнет в моих руках. — Ну… — промямлила я, словно сидела на экзамене перед строгим наставником. — Я знаю, что у юноши, который нравился Корнелии, то же имя, что и у моего возлюбленного. А ещё я помню вот что (я сделала короткий вдох и попыталась как можно лучше передать интонацию): «Вода, Земля, Огонь, Воздух. Когда-то давно четыре народа жили в мире. Но вскоре народ огня развязал войну. Только…» Я прервалась, поймав шокированный взгляд Анны. — Понятно, — сказала она. — Совсем ничего не помнишь? — Я не знаю, что именно вы хотите услышать. Извините, у меня плохо с магией, — засмущалась я. — Помню, что такому волшебству нельзя научиться. Так же, как и невозможно подчинить себе изменения природы, если только ты не родился с этими силами. Правильно же? — неуверенно уточнила я. Анна кивнула. — Да, верно. Такое волшебство должно быть буквально в крови, поэтому маги стихий и времён года так отличаются от тех, кто овладел энергетической магией: внешностью, здоровьем и вообще тем, как работает их тело, территорией с особым климатом, мировосприятием, образом жизни и, конечно, ритуалами. Я увидела по тревожному взгляду Анны, что она подбирается к сути, и опять застыла в волнительном ожидании кошмара наяву. — Природный маг может отказаться от сил. По разным причинам. Жизнь этих магов непростая: они всё время учатся контролировать силы. Иногда бывает, что маг не способен с ними совладать, не выдерживает напора, страдает от полученных во время обучения ран или у него не получается справиться с врагами. Тогда он может совершить ритуал и создать камень-двоедушник. Этот ритуал очень важен для магов. Его цель — объединиться с природой. Маг берёт в ладони камень, сосредотачивается и нашёптывает заклинание. Он должен связать свою душу и душу камня, душу природы. Как если бы кто-то переливал воду в сосуд. Звучало красиво. Объединение душ, слияние с природой, гармония человека и окружающего мира… Однако я чувствовала подвох и внутренне готовилась к худшему. Не зря же Анна пыталась убежать от объяснений. Ладони у меня покрылись мелкими каплями пота, и я потёрла руки о колени. — И что дальше? Наступает просветление, камень становится волшебным, дух мага возрождается? — не скрывая иронии, затараторила я, пытаясь разрядить обстановку и расслабить саму себя. Но Анна даже не улыбнулась. — Я бы не смеялась на твоём месте. — Мне тут же стало неловко. — Да, камень превращается в артефакт, но душа мага остаётся внутри навсегда. Маг умирает. Я стиснула зубы и сглотнула комок в горле. Смерть. Снова. Ну конечно. Она так близко, так точно идет по пятам, играя роль моей близкой подруги или преданной фанатки, следующей за кумиром и протягивающей ему подарки. Протягивающей нож. Мысли медленно выстраивались в логическую цепочку. У меня не осталось никаких слов, только душный плен эмоций. Я подавила крик и сдержала слёзы, когда на меня накинулось понимание. Я не хотела об этом думать. «Заберите меня домой», — просипел внутренний голос и заглох. — Маг — это Лукас, да? — Боюсь, что да. Ты же говорила, что его позвала с вами Зои? «Приехал ко мне недавно», «мне тоже нужен защитник», «он мой друг, наши семьи общаются». Ложь. Какая же это чушь. Я никогда не слышала столько злостного вранья. — Он тут не случайно, — тихо сказала я. — Да, — удивительно быстро согласилась Анна, обхватив себя руками. — Его обманули.***
Я не могла уйти от подступающего страха. Лукас продолжал смотреть на Опаску. — Гад. Значит, я убил его зря. Потом он резко развернулся и дикими глазами оглядел Зои. Он оказался рядом с ней за несколько секунд. Взгляд пылал безумием, но лицо было удивительно спокойным. Его хладнокровие пугало как никогда раньше. Равнодушие сопровождало его везде. Я вспомнила происходящее у Анны, у озера Теней, вспомнила цинизм до встречи с Опаской. Всё это время он был сдержан. Только нападение на Опаску — зверское, беспощадное — омрачило его благородство и стойкость. Лукас позволил жёсткости превратиться в жестокость, а потом — обратно. Сколько ещё эмоций он скрывал подобным образом? — Тогда объяснись мне, Зои, — сказал Лукас тяжёлым огрубевшим голосом, в котором проскальзывал трагизм. Тон его был таким, будто он пытался не расплакаться. Мне стало жаль его ещё сильнее. Я корила себя за эту жалость, но ничего не могла с собой поделать, потому что не знала, что чувствовать. Я хотела благодарить его за тот ночной разговор, когда мне было страшно, за кулон, за то, как он пытался полюбить Зои, и кричать на него, дав волю ненависти, за то, что он не заступился за Анну, за ехидство к Джею и, в конце концов, за убийство Опаски. И всё равно внутренне стремилась защитить его, потому что он впервые оказался с Зои не лицом к маске, а лицом к лицу (он-то не притворялся). Уже по-настоящему, по-серьёзному. Их пороки и недостатки были созданы друг для друга. Абсурдно, как Лукас и Зои перешли за одно утро от объятий до «нам нужно поговорить». И этот этап с серьёзным разговором не был банальным выяснением отношений. После него не стоило ждать перемирия, страстных объятий или битой посуды и хлопка дверьми. Это был затянувшийся миг, шанс, чтобы оттянуть момент. Лукас заморозил время без волшебства. — Я не знаю, что сказать, — пролепетала Зои. — Это правда? Я здесь для камня-двоедушника и только ради этого? Джей оглушительно вздохнул. Зои мялась и жалась. — Я… Мне трудно объяснить. Всё не совсем так. — Хорошо, я понимаю. Тебе сложно. Ты ни за что не признаешься. Но ты сказала, что я здесь, чтобы помогать и защищать тебя, что я должен быть рядом, раз я твой жених. Получается, ты обманула меня, и это нельзя отрицать. Скажи мне только одно: почему? — спросил Лукас потерянно у Зои, и у меня сердце сжалось от его вида. — Всё же было замечательно. — Мне нужно было помочь Миранде, — сказала она, не решаясь взглянуть ему в глаза. — И можно это обсуждать не сейчас, не при них? — Нельзя, — сказал он. — Мы больше ничего не сможем обсудить, понимаешь? В её глазах на секунду заплясали зловещие огоньки, брови неестественно взлетели вверх, а потом она прижала голову к груди и зажмурилась, заведя руки за спину. — Понимаю. Но я не могла оставить Миранду. Честно, ты мне очень нравишься. Но если ты не заметил, то я не готова выходить замуж и быть королевой. — Наоборот, Зои, я всё замечал, — воскликнул Лукас, с мольбой глядя на неё. — Я знал, что ты в замешательстве, но я был готов находиться рядом, чтобы помочь. Мы же могли справиться вместе. Зои еле заметно качнула головой и поводила носком обуви по земле. — Я знаю, что предала тебя, Лукас, — быстро заговорила она. — Мне жаль, что я так поступила и привела тебя сюда. Но я видела, как Миранде нужна была помощь, а я с ней с самого детства… Я ужасный человек, я знаю. Ужасный. Лукас яростно выдохнул. — Зои, посмотри на меня. Она нехотя подняла голову и боязливо, но в упор взглянула в его разочарованное лицо. — Смерть ничего не значит, Зои, это только мгновение. Меня к ней давно готовили. Правда значит намного больше. Скажи правду хотя бы сейчас, раз уж не могла не обманывать до этого. Больше шанса не будет. Мне хотелось кричать от осознания того, что ему опять всё равно. Действительно всё равно. Он был холоден, но не двуличен. Лукас понимал, что сейчас умрёт. Он и с этим смирился. На лице его затаилась тень горького смирения. Удивительная эмоция — я не могла понять: или он прячет слёзы, крик, негодование глубоко внутри, под замком, или он ничего этого не чувствует. «Давай же», — затрещали мысли. — «Покажи, что ты скрываешь. Кричи. Плачь. Хоть что-нибудь». Но нет. Что-то подсказывало, что я этого не увижу. Его не волнует даже собственная смерть. Неважно, кто умирает: Опаска, фея, сам Лукас. Какая разница. Смерть едина. — Ты что, не веришь мне? — спросила Зои. — Нет. Думаю, ты намеренно увиливаешь от ответа. Ты хочешь оправдать себя, хочешь, чтобы кто-то сказал тебе, что всё правильно, и пожалел тебя. Я не буду этого делать. Не хочу. — Честное слово, Лукас, я говорю правду, — жалостливо залепетала Зои, чуть ли не плача. — У меня не было выбора, я так хотела помочь Миранде. Лукас помолчал. — Я чувствую, что ты воспользовалась мной. А я верил тебе, понимаешь? Я ведь любил тебя. — Не говори так. Это же неправда, — прошептала она и отпрянула, открещиваясь от одной мысли о душном чувстве, не давая себе смягчиться. — Правда, Зои, — спокойно произнёс Лукас. — Ты была мне так близка. — Ты столько не видишь, — сказала Зои потеряно. И я подумала, что это и были её настоящие эмоции за долгое время. Столько боли было в её голосе, что кровь стыла. — Что? — Ничего. — Тон Зои стал прежним: он погрубел, затвердел, заплыл жиром. Даже Апулей не писал про такие удивительные метаморфозы. — Я уже объяснила. Извини. — Хорошо, — сказал он, поджав губы. — Хорошо, Зои, я понял, что ты больше не хочешь говорить. Тогда давайте начнём. Принесите мне камень. Джей? — Я? — изумился Джей и замотал головой. — Нет. Ни за что. — Не устраивай драмы. Покажи своё мужество. — Ты не можешь хотеть умереть, — сказал Джей и с надеждой посмотрел на меня: — Миранда? Я промолчала. Я могла бы сказать, что Лукас не обязан жертвовать собой. Что это ужасно. Что он достоин жить. Но я ловила себя на мысли, что это было бы не совсем честно. Я не хотела, чтобы он это делал, но это было необходимо. Необходимо Калебу. Необходимо мне. Я не желала смерти Лукасу, но ещё больше не желала её Калебу. Ответственность за него легла на мои плечи, и я уже не имела права отступить и бросить его. Калеб был мне слишком важен. Я смирилась с тем, что плата за жизнь будет высока, на то это и жизнь, тем более жизнь Калеба. Я бы не отказалась от него. — Не смущай её. Давай без сцен, — сказал Лукас. Лицо Джея вытянулось. — Нет, я в этом не участвую. — Возьми уже любой камень, — сказала Зои, и я услышала в её тоне приказ торопиться. «Давай быстрее! Долго нам ещё ждать? Не задерживай никого!» И обращалась она не к Джею. К Лукасу. — Их тут полно. Лукас глубоко вздохнул и медленно выдохнул, а потом наклонился, пошарил в траве рукой и поднял камень. Послышался лёгкий звон, и траву объяло сияние: остальные камни исчезли, превратившись в волшебную золотую пыль, которая осела на цветы и землю. Эти камни были здесь для него, поняла я и поморщилась от отвращения и ужаса. Лукас повертел камень в руках и присел на землю. Брови изогнулись, внутренние их уголки приподнялись, взгляд потух, стал тяжёлым, но в то же время решительным. — Самое забавное, что нам всем говорили про этот ритуал в школе, но я даже не подозревал… Никогда не думал, что всё произойдёт вот так, что мне это понадобится, — монотонно протянул Лукас, сжимая камень двумя руками. — Передайте моим родителям, что я решил так сам. Вы не должны оказаться виновными. — Конечно, — сказала Зои, пытавшаяся, по-видимому, быть участливой и заботливой, но это выглядело до жути неуместно. Лукас теперь избегал её: не смотрел на неё, не поворачивался к ней. Она это заметила — вдруг начала видеть всё в деталях — и затравленно отступила. Сделала несколько шагов назад и перестала вмешиваться, затихла. — Ты правда это сделаешь? — спросил Джей. Его, вдруг превратившегося в испуганного мальчика, потряхивало. — Мы здесь ради Миранды. У меня есть выход? Я сжалась от стыда. В голову стучало понимание того, что я, именно я, всё испортила. Не «так получилось». Это я, жестокая правительница, сижу на троне и распоряжаюсь судьбами и жизнями. Я подавляю волю, заставляю, унижаю, требую исполнять приказы. Несите голос сирены. Несите амброзию. Несите камень-двоедушник. Несите чужую жизнь. Мне всё равно. Сделаете или умрёте. Впрочем… Сделаете — тоже умрёте. — Да, есть. Это же твоя жизнь, — сказал Джей поражённо, и тут наши взгляды столкнулись. Он осёкся. — Миранда, я… Я знаю, как это выглядит, но… — Понимаю, Джей, — сказала я тихо и не лукавила: вправду понимала, что его мучила дилемма. Я ведь тоже не хотела жестокости. — Хватит, — перевёл на себя внимание Лукас. Он смотрел прямо мне в глаза. — Давайте лучше я всё сделаю, и вы уедете. Миранда, я знаю, что ты не откажешься от Калеба. Я вижу, что ты не хочешь. И я это понимаю. — Он переложил камень в правую руку, а левой поманил меня к себе. — Иди сюда. Присядь на секунду. Хочу кое-что сказать. Я послушно села на колени рядом. — Подожди, — вмешалась Зои изумлённо. — Не хочешь сказать мне что-нибудь? Я ведь твоя невеста. Я ничего не значу для тебя? Я увидела отвращение, на секунду мелькнувшее на его лице. — Я больше не хочу для тебя стараться. Ты ничего не замечаешь. — Он посмотрел на меня. — Миранда, я желаю, чтобы у тебя всё получилось. Не кори себя, слышишь? Я правильный человек, чтобы проделать ритуал. Смерть — пустяк. Я бы убил кого угодно ради любимого человека. Хочу, чтобы ты вернулась к Калебу, и точка после слов «и жили они долго и счастливо» была поставлена, поэтому и умираю. Ты замечательная, Миранда. Поверь мне. Осталось несколько минут, поэтому я признаю, что он был прав. В глазах Зои появились слёзы разочарования. И я подумала, что она его любила. …Представляете?.. Странно: он стал ей интересен только в момент, когда он перестал её замечать и обратил внимание на меня. Когда я мучилась из-за феи, Зои не слышала моего внутреннего крика, но, казалось, что до меня доходит её. Тот вопль был громче в тысячу раз. Зои выла от одиночества. И самое забавное, что…