Маскарад

CLANN — The Stolen Child

      Я прочла письмо не единожды. Снова и снова пробегала взглядом по строчкам и никак не могла поверить, что написанное не просто плохой сон, который уйдёт, стоит лишь открыть глаза и выбраться из постели.       Письмо натолкнуло на размышления. Мысли перетекали одна в другую так, как соединяются реки, как меняются секунды, минуты, часы, дни, годы и судьбы, как юность прощается с детством и склоняет голову перед взрослостью. Разум стал густым, тягучим. Чувства обострились и взяли верх над рассудком.       Первое — осознание.       Понадобилось время, чтобы понять, как такое случилось. Почему со мной? Было странно думать о том, что Виктория написала правду, но я не могла усомниться в её честности: если она ушла и ушла с добрыми намерениями, то ей незачем обманывать. Мне хотелось крепко обнять Викторию и подбодрить её. С удивлением я обнаружила, что стала сопереживать ей, чего никогда не делала. Порой она была невыносима, и это глупо отрицать. Но едва ли я бы вынесла испытание троном — даже не троном! подготовкой к трону! — и осталась прежней. Холодность и саркастичность были в характере кузины, пожалуй, с самого начала, и трон их только закалил. Но то, что она сделала для Дианы, невольно заставило меня проникнуться к ней сочувствием и глубоким уважением. Я увидела в этом жесте себя. Жертвенность у нас, похоже, в крови. Только вот не каждая из нас разобралась, ради кого стоит чем-то жертвовать.       Второе — терпкая усмешка, ленивая констатация факта: «этого стоило ожидать».       Подумать только: ещё несколько дней назад у меня не было никого ближе, чем Зои. Казалось, между нами нет секретов. Казалось, мы всегда поддержим друг друга, придём на помощь, будем стоять друг за друга, что бы ни произошло. Самой страшной размолвкой было её умалчивание о свадьбе. А затем… Удар за ударом. Правда, набросившаяся на меня, словно бешеный зверь со сверкающими глазами и пеной у пасти. Настигшая, будто хладнокровный убийца. Зои рассорила нас с Джеем — и меня толкают, а я падаю, царапая о камни руки, ноги, живот и лицо. Зои привела Лукаса на смерть — и соперник безжалостно пинает и бьёт меня, я кричу, рыдаю, вырываюсь, а слёзы смешиваются с кровью, грязью и потом. Зои привела меня на смерть — и противник накидывается с ножом. Не убивает сразу, а хладнокровно мучает, истязая плоть. И вот скрытая свадьба, о которой я, впрочем, всё равно бы узнала, уже ерунда. Сказать кому-то, что Зои готовила план, чтобы я погибла, — не поверят. Но я поверю уже легче. Путешествие заставило свыкнуться с неприятными сюрпризами. Больно, но не странно.       «Зои хочет тебя убить» — «Вы этим решили меня удивить? Позовёте, когда она придумает что-то поинтереснее».       Как бы ни было горько признавать это, но я давно поняла, на что способна Зои. Она не остановится ни перед чем, если захочет достигнуть цели.       Самое смешное вот что: Зои ничего не добилась. План провалился. И неудивительно. Сказки? Злые, завистливые цари и добрые молодцы с красавицами-жёнами? Найти то — не знаю что? Какая чушь. Если бы они внимательно читали, то знали бы, что в финале молодец справляется со всеми препятствиями и возвращается домой. Вот и я вернулась. Я выжила Зои назло. Вытерпела. Опрокинула бутылку с ядом. Запачкала руки в крови, залила душу, чтобы она задохнулась, смолой. Продалась дьяволу. Сожрала прежнюю Миранду с костями. Собрала все ингредиенты. Спасла Калеба. Сделала всё возможное, чтобы Зои ничего не получила. Но всё равно осталась в дураках. И почему? Потому что он ушёл от меня. Потому что я не нужна. Оказалось, что я не «особенная». Не «идеальная». Только и всего. Как же глупо.       Третье — боль.       Я отложила письмо в сторону и легла на кровать, сжавшись в комочек. Меня проняла дрожь и охватило бессилие. Я чувствовала себя беспомощной и обречённой.       Да, план оказался неудачным. Да, я выжила. Но теперь я спрашивала себя: и что дальше? После того как ушёл Калеб, всё потеряло смысл.       Я наивно полагала, что путешествие ничего не изменит. Думала, что с Джеем мы и не заговорим, а приехав домой, разбежимся и продолжим избегать друг друга. Думала, что Зои так и останется для меня лучшей подругой. Думала, что вернусь к Калебу и мы будем счастливы. Но поменялось слишком много.       Я смогла бы прийти в себя, если бы он не ушёл. Тогда история с планом Корделии и Зои потеряла бы смысл. Но в итоге смысл потеряла вся моя жизнь. С Калебом было бы не страшно, а без него… Я вернусь к рутине, которая заполнится пустотой. Пустота на каждом шагу. Нет Зои — и не с кем сидеть за партой, сплетничать, не с кем ездить на главную площадь по выходным, некого пригласить в гости на чашку чая или просмотр сериалов, не у кого просить совета. Нет Калеба — и нет прогулок за руку, шуток только для нас, затаённого дыхания, смущённых взглядов, невольных касаний, объятий, нежностей и клятв. Нет меня.       Если только…       В голове появилась идея, которая на секунду показалась спасительной, но я быстро её отмела.       Нет.       Забудь о нём.       Он тебя не простит. Только оттолкнёт.       И не надейся.       Я со страхом подумала, что меня, как и несколько лет назад, будет ждать неделя отчаяния и меланхолии. Неспособность встать с постели, выйти из дома, сделать простейшие вещи. Только эта комната, слёзы и шум в голове. Мысли, которые сотрут меня, а я подчинюсь, потому что не сумею противостоять.       Я могла бы остаться и попытаться жить как прежде, но это была бы попытка обмануть саму себя. Ничего больше не наладится. Не смогу. Не выдержу.       Ту ночь, те несколько часов, что от неё остались, я провела беспокойно. Плакала, металась по постели, путаясь в одеяле, а потом лежала, устремив взгляд в одну точку и снова плакала. От обиды. От страха. От боли. От безысходности. От усталости. А ранним утром, когда слёзы высохли и начало светать, но замок ещё спал, я поднялась, толком не понимая, что делаю, и стала собирать вещи в рюкзак. С меня хватит.       — Кого я вижу!       Едва Корделия открыла дверь, её уставшее лицо начало оживать. Оно быстро приобрело то же выражение, с каким она встречала нас предыдущим вечером, — чуть приподнятые брови, блестящие глаза и широкая улыбка, сочившаяся фальшью. Поза тоже стала похожей: Корделия оперлась правым локтем о дверной проём, а левую руку упёрла в бок, изогнув талию. Она красовалась — и неважно, что я не принц на белом коне и не Адриан Фиерсе, а она стоит в пижаме, состоящей из свободной хлопковой рубашки с короткими рукавами и длинных брюк, и тапочках, а не в вечернем платье, усеянном блёстками. Манерность ведьмы смешила меня.       — Я сбежала, — пробурчала я.       — Как ты вообще сюда добралась?       — Ненадолго одолжила карету. Уже отправила её обратно.       — И лес тебя пропустил? — Она с сомнением на меня посмотрела.       — А мог не пропустить?       Корделия помолчала (возможно, надеясь, что молчание поглотит необходимость отвечать), а через секунду улыбнулась, оглядывая меня — уставшую, угрюмую, разбитую, растрёпанную, с огромным рюкзаком за спиной.       — Ну и? — ликующе спросила она и постучала ногтями о дверной проём. Цок-цок-цок.       — Я согласна, — раздражённо выдохнула я.       — А говорила, что я безумна. Похоже, кое-кто здесь ещё более сумасшедший, — рассмеялась ведьма и зевнула. — Я-то думала, что ты поразмышляешь, потом мы с тобой пару раз встретимся и всё обсудим… Но мне так даже больше нравится. Почему передумала? Что-то случилось? Как же твой драгоценный Калеб?       — Он бросил меня, — угрюмо пояснила я, поёжившись от холодного ветра. – Не могу оставаться в замке.       Корделия вскинула брови.       — Неужели? А что насчёт… — Она хмыкнула, потерев подбородок. — Было бы странно спрашивать про Зои, да? Или про Джея?       Я окинула её раздражённым взглядом.       — Ну не смотри на меня так! — усмехнулась она. — Хорошо, я поняла. Допустим. А родители?       Я пожала плечами. Сердце защемило.       — Оставила записку.       — Тебя будут искать. — Корделия покачала головой и сделала несколько шагов в сторону, освобождая мне место. — Ну ничего, что-нибудь придумаем. Проходи. Добро пожаловать домой.