***
— Какие вы маленькие! — умилилась Юки-сан, — я смотрю на нее и вспоминаю Ай и Рен, когда они были такими же крошками, — Госпожа клана Куран приехала в имение Кайн навестить старых друзей. — Не такие уж мы и маленькие! — гордо воскликнул Акацуки, — Вы знаете, как здорово, мы уже можем держать голову, лежа на животике! — похвалился парень, укачивая дочку на руках, — а еще мы уже хорошо различаем знакомые голоса — папы, бабушки, дедушки. А от мамочкиного приходим в неописуемый восторг. Лука усмехнулась, склонившись над заварочным чайником. Конечно! Мамочка находилась с ней рядом практически двадцать четыре часа в сутки. — На самом деле, Рейра и правда за этот месяц очень сильно изменилась и начала иначе реагировать на происходящее вокруг. В первую неделю она практически все время спала, а сейчас довольно много бодрствует и любознательно реагирует на наши попытки контакта, — в воодушевлении подметила девушка, вспоминая, как в последнее время они с Акацуки общались с дочкой и наблюдали за ее реакциями. — Засыпает, — сказал парень, — я отнесу ее и попрошу Саэко присмотреть. — Да, хорошо. Парень ушел. Лука и Юки остались наедине впервые за долгое время. — Знаете, Юки-сан, я тоже часто вспоминаю Аи-чан в этом возрасте, — блондинка улыбнулась, — помните, как вначале нам казалось, что она все время спит, а потом начались колики, молочные зубы и бессонные дни? — Даа, — неловко улыбнулась собеседница, припоминая этот непростой период, когда она только стала мамой в первый раз, — Акацуки так боялся брать Аи на руки до двух лет, а со своей дочкой кажется, это дается ему проще? — осторожно поинтересовалась Юки. — Он очень помогает, — коротко ответила Лука, нарезая свежеиспеченный горячий вишневый пирог. Девушка была уверена, что эйфория от первого впечатления и эмоциональный запал дня после выписки у папаши быстро рассеется, стоит только уткнуть его аристократическим лицом в ежедневную смену пеленок и распашонок, но на деле все оказалось совсем иначе. Супруг с охотой брался за любую просьбу жены — купание, пеленание, домашние дела, — он занимался ею весь сегодняшний день. Если бы не Акацуки, то мне пришлось бы угощать Вас пирогом из супермаркета, — усмехнулась блондинка. — Лука-тян…- только Юки, наконец, решилась спросить подругу о смене полярности в ее отношениях с мужем, как раздались шаги. — Не успел до комнаты донести, уже спит, — усмехнулся вернувшийся Акацуки. — Отлично! У меня тоже все готово. Прошу к столу! Ребята сидели в гостиной, пили чай и разговаривали о вопросах отцов и детей. Лука и Акацуки наперебой рассказывали старой подруге о своем родительском опыте, Глава Куран пустилась в воспоминания о своих детях. Время в душевной беседе шло незаметно и непринужденно, пока Юки-сан внезапно не вспомнила важную вещь, которую должна была проговорить. — Акацуки-семпай, Лука-тян, я должна официально передать Вам приглашение на деловой прием. Он посвящен презентации нового Совета, а так же повышению его авторитета и влияния. На данном этапе нам важно закрепить те связи и контакты, которые у нас есть. Мероприятие публичное — будет пресса, высший свет ночного общества и представители организаций дневного общества, с которыми мы тесно и активно сотрудничаем. — Ясно, я рад, что все удалось, — Акацуки улыбнулся и опустил взгляд. Наконец они достигли той цели, к которой шли долгое время и таким упорным трудом. Новая власть сформирована не просто формально, а законодательно, оппозиция ликвидирована, они заручились доверием и поддержкой не только вампиров, но и людей. Этот вечер — их триумф, награда за все старания и усилия. — Пойду, поставлю чайник, — безразличным тоном вставила Лука, лицо ее стало каменным, как только прозвучало слово «Совет». Девушка встала со своего места и поспешно удалилась на кухню. Юки печально наблюдала, как Акацуки продолжал сверлить взглядом белоснежный персидский ковер. — Она так и не простила? — спросила брюнетка. — Не простила, — горько повторил парень, — я не хочу говорить об этом. — Акацуки-семпай, мне жаль, что так вышло, — Юки чувствовала едва осязаемую вину на своих плечах. За то, что в паре с вице-президентом они взвалили на Акацуки непомерный объем работы, за то, что не предвидели последствий, что не услышали первые едва уловимые звоночки погребального колокола, пока тот не стал звонить в полную силу. — Это моя вина. Моя и больше ничья, — Акацуки вскинул на нее взгляд своих карих глаз. Юки различила в них глубокую тоску. — Кстати, есть еще одна вещь, которую мне бы хотелось обсудить с тобой, — решительно дипломатичным тоном заявила глава Чистокровного клана Куран…***
Лука подошла к гостиной и опешила, услышав разговор своего мужа с Чистокровной Принцессой. Дверь была приоткрыта. Девушка так спешила на кухню, что не захлопнула ее до конца. — Есть еще одна вещь, которую мне бы хотелось обсудить с тобой, — из комнаты слышался серьезный голос Юки-сама, — твоя дальнейшая роль. Я бы хотела, чтобы ты стал моим вторым советником-референтом. Ты и Ичидзе-сан — курировали этот проект. Среди членов Совета Вы те люди, которым я могу безоговорочно доверять. Вы оба так много сделали. Сказать спасибо за существование этой организации, которая выросла из бумажных набросков, я обязана именно Вам двоим, поэтому твое назначение вполне логично. Само собой, эта должность несет серьезный функционал, влияние, хорошие привилегии и перспективы. Это то, что я хотела бы доверить тебе. Лука улыбнулась, порадовавшись за мужа. Наконец, его труды будут вознаграждены. Он по праву заслужил эту должность своими мозгами, инициативой, пробивной и неутомимой силой и энергией, с которыми шел к цели. Девушка была рада за него, даже несмотря на то, что супруг оказался готов возложить на жертвенный алтарь их брак. — Юки-сан, спасибо, это очень почетно, и я благодарен за честь, оказанную мне, однако я отказываюсь. У Луки сперло дыхание. «Ты нормальный? Ты что такое несешь?». Юки-сан, похоже, тоже ничего не понимала. — Прости, я не ослышалась? — удивленно воскликнула Чистокровная Принцесса, — ты сказал, что отказываешься получать заслуженную награду? — Именно, — Акацуки вздохнул, встал со своего места и подошел к окну, — я сделал то, что должен был — помог своим друзьям, приложил руку к тому, чтобы мой ребенок жил в безопасном мире, очищенном от двуличного дерьма и межклассовой вражды. Пожалуй, этого достаточно, — усмехнулся парень, — лучшей наградой для меня будет дружба моей дочери с ребенком из человеческой семьи. Награду из рук Юки-сан за меня может получить кто угодно. В группе, которую я курировал, на свое место я могу порекомендовать двух сотрудников и провести отбор на конкурсной основе. — Я не понимаю, — Юки-сан была в смятении. Она никак не ожидала подобного ответа от него и пыталась выбить из парня внятные аргументы, которые бы устроили ее, как руководителя, — Акацуки, ты столько трудился, работал не покладая рук день и ночь, а сейчас, отказываешься от того, что должно быть по праву твое? В данную секунду блондинка, стоящая за дверью, вслушивалась в каждое слово, недоумевала и злилась. «Это что за фокусы?!». После всех ее и его страданий из-за работы, это вообще не законно — говорить подобные вещи! Однако, фраза мужа, что последовала далее, повергла ее шок и расставила все на свои места. — Лука с дочкой уезжают к теще в Монако, — коротко ответил Акацуки, — я поеду вместе с ними, — последовало секундное молчание, после которого он вновь решительно заговорил, — даже если жена не примет меня, даже, если Кэтрин выставит вон из своего дома, и мне придется ночевать в грязной трущобной лачуге через границу во Франции, мне все равно. Я должен быть со своей семьей, я должен быть рядом. Жаль, что я понял это слишком поздно. Юки-сан молчала. На глаза ее наворачивались слезы. Для Юки, как для руководителя, это его решение было глупым и импульсивным, однако для Юки, как любящей женщины и матери, оно являлось более, чем ясным, логичным и достойным уважения — Это правильно, — тепло отозвалась Чистокровная и улыбнулась, — так и должно быть. Акацуки-семпай, удачи тебе! Лука стояла в оцепенении, пульс оглушительно стучал в висках. «Шевелись!». Она решительно распахнула дверь: — Акацуки, дурак! Ты что ради нас готов отказаться от места в Совете? — воскликнула блондинка, тяжело дыша от волнения. Присутствующие в комнате повернулись на внезапную собеседницу, что застала врасплох. — Я уже это сделал, — спокойно ответил муж. Девушка встретилась с ним взглядом — эти глубокие карие глаза. Такие родные, такие любимые, полные чувства вины и сожаления за непростительные проступки, что совершил, — Лука, прости меня. Лука прижала ладонь к губам, лицо исказилось от подступающих рыданий. Девушка утвердительно закивала головой, не в силах вымолвить ни слова, плечи ее задрожали. Акацуки сорвался с места, в два шага преодолел расстояние, что было между ними, минуя проклятую разделяющую их пропасть, и заключил жену в недоступные на протяжении стольких месяцев объятья. Он обнял ее так крепко, словно ничего не было в жизни важней, чтоб запомнить навсегда — больше никогда он не имеет права их разжать, отпустить ее, потерять любимую женщину. — Прости, прости, прости, — слышно было сквозь его собственные несдерживаемые слезы. Он плакал вместе с ней, шептал слова прощения, клятвы и молитвы благословения и благодарности. Парень нежно целовал ее соленые от слез лицо и руки, а она лишь рыдала, беспомощно всхлипывала сквозь слезы, еле выдавив из себя: — И ты прости.