Стелла

Свобода… Первое ощущение было именно таким. Ощущение, пусть и ложной, но свободы. Конь послушно помчал вторым в связке, стоило мне «пришпорить» его, как это сделал впереди меня пастор. Ветер едва не сорвал с головы платок, но мне вовремя удалось поймать его рукой. Пряди волос, педантично убранные под головной убор, выбились и нежно ласкали скулы, навязчиво маячили перед глазами, стоило ветру подхватить их. Казалось, я наконец покину это место, уеду далеко-далеко от эклесса, от замка, от угроз, холода и страшных видений! Но как раз угрозы, холод и страшные видения ехали рядом со мной. А точнее — впереди меня. И плащ этих «страшных видений» так зловеще развевался на ветру… Конь, который мне достался, был действительно очень послушный: он, будто по наитию, скакал во весь опор, слушался малейшего моего движения ног или поводий. Никогда не думала, что занятия по верховой езде, которой я занималась в далеком детстве, хоть когда-нибудь мне пригодятся. Причем настолько пригодятся. Мы скакали по тонкой наскальной тропе вдоль побережья. Кажется, мое путешествие в этом мире началось по другую сторону полуострова. Помню, как она показывала мне старую, исписанную непонятными мне на тот момент словами карту. Тогда-то я и поняла, что этот мир никак не может быть тем, где родилась я. Сердце Стрейшора, его величественный замок находился высоко, на скалах, на Северном полуострове. Воды Жестокого моря были суровы к гостям-мореплавателям и основные торговые и политические отношения у Стрейшора были на Едином материке, частью которого и был полуостров. Когда замок остался далеко позади, а солнце скрылось за водной гладью горизонта, подарив нам невероятной красоты закат, пастор сбавил темп. Так мы доплелись до небольшой, но достаточно оживленной деревушки, где, наконец, спешились и уже пешком, ведя коней под уздцы, дошли до таверны. В руках пастора блеснули серебряные монеты, конюх низко поклонился — видимо, священник оказался достаточно щедр. О лошадях обещали позаботиться, а мы зашли в таверну, чтобы позаботиться о себе. — Подумаешь сбежать — я тебя из-под земли достану. Заберу твою душу так далеко во тьму, что она никогда не найдет обратной дороги. Усекла? — Несмотря на угрозу, Отец Бенедикт говорил, как всегда, спокойно. Будто ознакомил меня только что с местным меню. А на ужин, дорогая Стелла, у нас будет тьма и ужас. Надеюсь, тебе понравится… — Сестра, подай нам эля и горячего, — улыбаясь, попросил Гантар хозяйку, которая подошла к нашему столу. Та отозвалась ему взаимной широкой улыбкой и удалилась. Все время, пока не принесли еду и питье, мои спутники молчали. Гантар, в предвкушении вкусной стряпни, пребывал явно в добром расположении духа. А вот Отец Бенедикт был обеспокоен. Он постоянно озирался, вглядываясь в лица прохожих. Я пару раз проследовала за его взглядом, но ничего подозрительного не заметила. Трактир, как трактир: люди вели себя вполне естественно. Кто-то был занят местной стряпней, кто-то увлечен беседой, а кто-то девушками, которые в свою очередь были заняты поисками наживы. Из раздумий меня вывела хозяйка, которая поставила перед нами глубокие миски с ароматным рагу и кружки. И только пригубив эль, я поняла, как же хотелось пить с дороги. — Инстинкт самосохранения у тебя отсутствует напрочь, — презрительно пробормотал Его Преосвященство. Я удивленно подняла брови и перевела взгляд на второго спутника. Он недоуменно смотрел на меня. — Все же пьют, — только и могла сказать в свое оправдание. Гантар с укоризной покачал головой и осенил стряпню святым знаменем, после чего приступил к ней. Отец Бенедикт же что-то тихо бормотал. Только что-то мне подсказывает, это отнюдь не молитва Иормету. — А, ну да, конечно, теперь безопасно, — не без сарказма ответила я на их действия. Отец Бенедикт только бросил на меня суровый взгляд, а Гантар улыбнулся. — Ты как дитя малое, — с набитым ртом проговорил он. — Действительно, — пробормотала я, взяв в руку ложку. Не успела я поднести жаркое ко рту, как дверь с глухим стуком распахнулась. Все обратили свои взоры ко входу. Там, гордо подняв головы, стояли солдаты его величества. Музыка и смех стихли. Гости трактира мигом умолкли. Тяжелым шагом солдаты прошли внутрь, внимательно рассматривая присутствующих. Из-за стойки вышел трактирщик. — Прошу в эркер, господа, — сказал он, поклонившись. Офицер смерил его презрительным взглядом. — Мы на службе. — Разумеется, — тут же кивнул хозяин трактира. — И мы на службе — всегда рады накормить тех, кто нас охраняет! Солдаты за спиной офицера нетерпеливо переступали с ноги на ногу. Хозяин трактира явно хотел сгладить появление служивых, ведь по сути никто не жаловал их присутствие. А сам офицер, постояв в раздумьях несколько секунд все же согласился на предложение хозяина. — Веди, — процедил он и сплюнул подле себя. Трактирщик кивнул, улыбнувшись, и повел солдат к эркеру. Я же заметила, как Отец Бенедикт потянул руку к арбалету, но, когда вновь прибывшие гости скрылись, вернул ее на стол. — Гантар, оставь два серебряных. Уходим немедленно. — Но… Ваше Прео… — Я сказал, уходим. Тон его не терпел возражений. И, кажется, Гантар этот тон еще не слышал. Он достал из мешочка монеты и, оставив их на столе, поднялся, успев второпях съесть еще две ложки рагу, явно с досадой глядя на недоеденную еду. Я же поспешила еще отпить эля из кружки. — Не спеша и спокойно, — проговорил Отец Бенедикт, когда мы двинулись к выходу. Я уже потянула руку к двери, как внезапно услышала за спиной: — Что же вы, Ваше Преосвященство? Уже уходите? Я с опаской оглянулась. Перед нами стояло двое солдат. Петельки на воротнике были вальяжно расстегнуты, один из них держал руку на эфесе меча. Отец Бенедикт развернулся, и я с досадой поняла, что арбалет-то его был замотан в кожу, чтобы не пугать местных. Насколько быстро солдат достанет свой меч? Потому что судя по его голосу, руку на эфесе он держал не просто так. — Путешествуете с послушницей и помощником? — поинтересовался второй. — Истинно так, — спокойно ответил Отец Бенедикт. — Не разделите ли с нами трапезу? Ваше Преосвященство? — с некой едва заметной издевкой поинтересовался первый. — Отужинаем вместе, вы благословите нас, а мы, быть может, составим для вас охрану. Куда вы следуете? — Мы в паломничестве. Не думаю, что наше путешествие стоит того, чтобы отвлекать вас от службы. — Сопровождать почти святых людей честь для нас, верно? — первый лукаво глянул на своего спутника. Только вот тот его задиристость явно не разделял. — Доброго пути, святой отец, — только сказал он и, взяв за плечо товарища намекнул ему, что пора бы уже и честь знать. Однако тот не унимался. — Его величество сегодня ожидал священника с гостями с материка. Не вас ли? — Да что ты привязался к ним?! Не он это! — уже во всю негодовал второй, толкнув товарища. — Да? Ты хоть одну церковь поблизости знаешь? Ту, в которой служит Примас? — Много ли ты понимаешь в санах?! — Уж поболее твоего! Было велено схватить… — первый потянул меч из ножен. Кто-то сбоку ахнул. Гантар, выставив руки, загородил меня собой, но я все равно видела, что произошло дальше. Из эркера, услышав спор, вышел офицер с обнаженным оружием, а за ним еще двое. Зачинщик закричал и бросился к нам, но Отец Бенедикт потянулся за завернутым в кожу арбалетом и выставил его перед собой. Зачинщик остановился. — Да ну, прямо выстрелите? М? — улыбка на его губах не сулила ничего хорошего. Офицер к этому времени уже подошел к нам, но, увидев арбалет в руках священника, остановился и опустил меч. — Чтоб тебя сожрали вурдалаки, безмозглый идиот! — выругался он. — Ваше Преосвященство, от имени королевской гвардии, приношу извинения за этого дегенерата. — Офицер сделал неуклюжий, но низкий поклон. — Извинения приняты, — спокойно проговорил Отец Бенедикт, но арбалет опускать не стал. — Позвольте сопроводить вас до номеров, в качестве извинений. — Отдыхайте, офицер, — в голосе священника слышалась сталь, которой не хотелось возражать. Было понятно, что сопровождать себя он позволит только пустив солдату болт в грудь. Офицер учтиво кивнул. Гантар отзеркалил его движение и толкнул рукой дверь позади меня. Последним вышел священник, пятясь спиной, все еще держа наготове оружие. — Живей, живей! — подгонял Отец Бенедикт, когда мы двинулись в сторону конюшен. — Святой отец, я клялся верить вам и нашему Отцу Создателю, но… Совершенно не понимаю! — Нам с Отцом Создателем не нужно твое понимание, — на бегу проговорил священник. — Нам нужно только твое смирение, Гантар! — Истинно так, — выдохнул мужчина. — Простите мое малодушие! Седла снять еще не успели, видимо, местные конюхи были не слишком расторопными и решили первым делом прокутить серебряные. Когда мы в спешке оседлали лошадей, к конюшням уже подбегали солдаты. Часть из них отпрянула, когда конь Отца Бенедикта вздыбился, прежде чем его пришпорили. Мы последовали примеру пастора, заставляя животных пуститься во весь опор. Сзади послышался свист пущенных вслед стрел. Я обернулась, чтобы убедиться в своих опасениях. Но стрелы эти внезапно рухнули, будто встретившись с невидимой преградой. — Это чудо! — послышался радостный возглас скакавшего рядом Гантара. Да уж, чудо! И я догадываюсь, чьих рук это чудо… Дорога вела к лесу. И леса в этом месте были дремучие и темные. Я невольно вспомнила, как вдоль дорог в моем мире стройным рядочком стояли фонари. Как проскальзывал свет по твоему лицу, когда едешь на заднем сиденье автомобиля… Все это теперь казалось мне каким-то фантастическим сном. И все то, что у меня называли сказками, теперь гораздо ближе и реальнее, чем я могла бы вообще вообразить. Время тянулось невероятно долго. В лесу мы перешли на шаг — кони действительно устали. В моем желудке урчало так, что казалось рядом ревет медведь. И я очень надеялась, что нами никто в лесу не заинтересуется, потому что угрожающих звуков в этом глухом и дремучем лесу было предостаточно. Наконец, Отец Бенедикт заставил коня остановиться. Огляделся. — Надо бы арбалет все-таки зарядить… Заночуем здесь. — В лесу? Кажется, в моем голосе звучало настолько искреннее недоумение, что оно отразилось на лицах моих спутников. — Ну да, — только и отозвался Гантар, спешиваясь и подходя ко мне. Он протянул ко мне руки, помогая слезть с лошади, а священник не удержался от комментария моему удивлению. — Конечно, если ты предпочитаешь комфортную кровать и теплую еду в компании тех добрых солдат, то можешь вернуться обратно в таверну. Я держать не стану. Я, спешившись с помощью Гантара, внимательно следила за движениями священника, который только что так язвительно «отпустил» меня на все четыре. И одна мысль, так и зудевшая в голове, буквально выпросилась быть озвученной. — Станете, Ваше Преосвященство. — Что? — он очень недобро взглянул на меня. Но желание докопаться до правды было сильнее страха перед ним. — Я говорю, станете. Станете меня держать. Иначе на кой черт вы меня тащили с собой из самого столичного эклесса? Повисла пауза, наполненная напряженным молчанием. Гантар округлил глаза, видимо, я говорила недостаточно почтительно со священником. Только я ни в какого Иормета не верю. И в церковь этого бога. И особенно не верю таким лицемерам, как этот недо-Отец Бенедикт. Тоже мне! Примас! — Вспомни, девочка, кто твою шкуру спас, — прошипел священник, подойдя ко мне почти вплотную. — Для чего вам моя шкура? — прошипела я в ответ. — Не испытывай судьбу. — Думаете, я боюсь? — это говорила злость во мне, не я. Но понимание этого пришло уже много позже. А вот пастор раскусил мою ложь моментально. — Боишься. Иначе не шипела бы, как испуганная ободранная кошка! — последние слова буквально выплюнул и отвернулся, взяв уздечку и привязывая коня к дереву. — Ты что такое творишь?! — полушепотом пробормотал Гантар. Он дотронулся до моего плеча, и я только заметила, что крепко сжимаю кулаки. — Сестра, одумайся. — Ты вообще ничего не замечаешь?! — тут же вспыхнула я. — Не смущает, что в нас пустили тучу стрел, и все они рухнули на землю?! — Не ори, — тихо пробормотал пастор. — Хочешь, привлечь к себе внимание? — Дитя, ты просто устала. — Да ты вообще слышишь?! — воскликнула я. — Ты даже не спросил его, почему мы скачем не во дворец! Ты вообще слепой?! — Отец Бенедикт — наместник Иормета, данный нам свыше, сестра… — Я тебе не сестра! — со злости толкнула Гантара в грудь. Он, кажется, немного опешил от такой грубости. Но еще больше от того, что я сказала после этого. — Я не верю в вашего Иормета! И не верю твоему пастору! Да я в старых богов больше верю, чем в вашего Отца! Они хотя бы не велят убивать лекарей! Я… Я хочу домой… Ноги предательски подкосились. Я вдруг поняла, что у меня совершенно нет сил. Ни физических, ни моральных для того, чтобы хоть что-то доказывать. Я опустилась на холодный мох и, поджав ноги под себя и уткнувшись головой в колени, зажмурила глаза. Кто-то заботливо укрыл мои плечи плащом, который за время нашего побега скатился за спину. А затем теплая ладонь смахнула с щеки слезы и опустилась на плечо, так и оставшись там лежать. — Отдыхай, сестра, — тихо проговорил Гантар, подставляя свое плечо мне под голову. — Все мы братья и сестры. И не важно в кого мы верим. Главное — чтобы мы могли согреть души друг друга. Мало ли, что я думаю, — голос его был отчего-то грустным. — Отец Бенедикт однажды спас меня. Не знаю, сколько бы протянула моя душа, если бы не он. И я готов идти за ним, куда он скажет. Он говорил тихо, искренне, размеренно и успокаивающе гладя мое плечо. Я услышала, как неподалеку опустился на мох Отец Бенедикт, тяжело и устало вздохнув. — Я буду первым в дозоре, — хрипло проговорил священник. — Уйдем на рассвете. Я разбужу тебя через пару часов, чтобы ты меня сменил. — Спасибо, — их голоса я слышала уже очень отдаленно. Усталость навалилась мертвым грузом и мигом погрузила в сон. И перед тем, как темнота заполнила сознание, я только подумала, что душе действительно невероятно холодно.

***

Боль сковала тело, напоминая, что долгая езда в седле — не самое веселое времяпрепровождение. За болью пришло ощущение холода. Я чуть разлепила веки, стараясь не шевелиться, потому что человек, который хоть как-то мало-мальски согревал меня, так и обнимая рукой за плечи, опустил свою голову на мою. Лес окутала непроглядная тьма. Но звенящая тишина была нарушена тихим голосом. Только сейчас я поняла, что от этого голоса я и проснулась. — … и долго же ты будешь еще скрываться? — Сколько потребуется. — Ты ослаб. Ты устал. Ты стал уязвимее, тебе нужна помощь. Мы сможем ее оказать. Ты сам измотал себя, Бенедикт. Сколько можно ребячиться? — Очень заманчиво, спасибо. Откажусь. — Сейчас нашел тебя я, потом найдут и остальные. — Я прекрасно знаю, как ты меня нашел. Кровная магия… Мелисса в курсе, чем ты занимаешься? Или это она предложила таким образом выследить меня? — Ты умрешь, брат! Ты вообще ничего не понимаешь? Я хочу спасти тебя! Если ты придешь с повинной, то я смогу добиться твоего помилования! Я понимала, что этот разговор никак не предназначался для моих ушей. Сердце от волнения забилось быстрее. Пастор усмехнулся, выдерживая паузу. Явно что-то обдумывая. — Я не идиот, Альвион. Меня никогда не помилуют. И уж лучше я умру, скрываясь, чем от вашей руки. Можешь передать Мелиссе, а заодно всему совету, что они могут утереть свои горделивые носы. Артефакта больше нет. Я его уничтожил. Путешествиям конец. Конец и вашему обожаемому совету. Всего хорошего, Альвион. — Хорошо. Хорошо, Бен, я тебя понял. Но я вижу, как ты слаб. Ты стал многое упускать. А ты никогда не упускал детали. Артефакт твой пару минут, как раскрыл глаза. Насколько же ослабла твоя сила, что ты не можешь надежно погрузить человека в сон! Ну надо же! Это знахарь! Вот это ирония, не находишь?!  — Всего хорошего, Альвион. И внезапно лес наполнился звуками: запели птицы, зашуршали кроны деревьев… Я вдруг поняла, что разговор этот проходил в абсолютной и очень неестественной тишине. Холодный лесной воздух наполнял собой легкие. Очень не хотелось думать о том, что я по какой-то причине могу быть причастна к конфликту этого разговора. Но что-то мне подсказывало, что причастна. Ведь из всех присутствующих здесь знахарем называли только меня. Я осторожно повернула голову, стараясь не привлекать к себе внимание. Но стоило мне повернуться, как я встретилась с тяжелым взглядом священника. Сложно предположить, что было в этом взгляде: ненависть — мне кажется, он на всех смотрел с долей ненависти, пренебрежение — опять же, легкое пренебрежение с его стороны буквально ощущалось, стоило оказаться рядом. Может быть сомнение? Именно это предположение казалось мне самым верным. Но поразмыслить на эту тему не удалось. Отец Бенедикт отвернулся и начал спешно снимать уздечки с лошадей. — Что за арте… — Все вопросы потом, — отрезал священник. — Что-то случилось? — непонимающе смотрел на него только что проснувшийся Гантар. — Да, — Отец Бенедикт с не вяжущейся для него нежностью, погладил морду коня. — Нашему знахарю плохо спится. Мы с Гантаром непонимающе переглянулись. Он тут же бросился помогать священнику, оставив меня в недоумении смотреть на собирающихся мужчин. Стало даже немного неловко. Надо тоже собираться? Платок что ли на голове завяжи… На глаза мне попался сверток с хлебом, и я, почувствовав невероятный голод, невольно потянулась к нему, надеясь незаметно утащить хотя бы краюшку. Но эту попытку тут же перехватили. — Не рекомендую сейчас этого делать, — рекомендация Отца Бенедикта заставила меня замереть в глупой позе, вытянув руки в свертку. — Почему? — Там, куда мы сейчас отправимся, лучше пребывать на голодный желудок. Гантар, услышав это, медленно опустил руки, держа поклажу, и буквально изменился в лице. — Ваше Преосвященство, мы… — Да, Гантар. По милости нашей спутницы придется наведаться к тебе домой. — Отец Бенедикт закинул свою ношу себе за спину. — Дальше идти придется по Бездне.