Стелла

Возвращение было просто отвратительным. Как если бы все мои немногочисленные студенческие пьянки объединились и одарили меня одним общим похмельем. Боль пронзала голову при каждом движении глаз. Я зажмурилась и невольно зашипела. Попыталась дернуться, но тщетно — руки были крепко связаны за спиной, обвивая сзади толстый деревянный столб. В комнате раздался резкий хлопок — звук, который практически гвоздем впился в голову. Он оборвался так же резко, как и возник. Прошла пара секунда, и звук повторился. Затем еще, еще и еще, будто кто-то с особым садизмом наслаждался моим мучением. Я вжала голову в плечи, не в силах дотронуться до висков или закрыть уши руками. А затем, не выдержав, застонала. Хлопки прекратились. И я снова попыталась хотя бы немного осмотреться. Судя по сырости, я сначала предположила, что снова нахожусь в подземелье, но вскоре комнату озарила вспышка молнии, показавшаяся в крошечном окне. Гром прокатился по небу возмущенным рокотом, который отозвался болью. — Возьми, дитя, выпей, тебе станет легче, — теплые пальцы приподняли мой подбородок и поднесли к губам горлышко маленькой склянки. Мягкий баритон звучал заботливо и участливо, но, несмотря на это, я все равно плотно сомкнула губы. Пить что попало из чужих рук, будучи связанной, было бы слишком опрометчиво. — Поверь, мне нет нужды тебя обманывать или убивать. Мелисса колдует на совесть, если не выпьешь, будет казаться, что твою голову просто разорвет. Услышав это, я на мгновение замешкалась, и мужчина, поймав слабину, моментально сдавил мою челюсть, вливая содержимое склянки в рот. Горло обожгло. Но вопреки страхам, головная боль действительно растаяла в одно мгновение, уступив место слабости. Я попыталась приподнять голову, чтобы взглянуть на моего собеседника. В этот момент мне показалось, что голова весит тонну, не меньше. — Это пройдет. Ты поешь, и сил прибавится, не волнуйся. Это все последствия сна, — начал объяснять мужчина. Он провел ладонью по моим волосам, захватил в руку локон и покрутил его на пальце. — Тебе очень повезло. Совет гораздо человечнее, чем этот предатель. — Где… я? — Сил было настолько мало, что слова дались с большим трудом. Я пододвинула ноги ближе, сидя у столба, и откинулась спиной на него. Мужчина, опустившийся на корточки напротив меня, выглядел молодо и ухоженно. Коротко подстриженная борода, высокие скулы и русые волосы, заплетенные в аккуратную косу на затылке. Яркие голубые глаза, с интересом разглядывавщие мое лицо, показались какими-то неестественными. Такие можно было встретить у кукол — красивые, но будто безжизненные. — Ты в северной башне замка Ум-кват, — спокойно ответил мужчина. Он говорил нарочито ласково, словно я не сижу перед ним связанная. Ведь развязывать мои руки он, судя по всему, не собирался. — Отпустите… — выдохнула я свое единственное и отчаянное желание. Я понимала, что это звучало невероятно жалко, но вдруг любезность и сочувствие этого человека не напускные? Словно в подтверждение моих сомнений, мужчина снисходительно улыбнулся и, прикрыв глаза, отрицательно помотал головой. — Для тебя здесь уготована особая, очень важная роль, — несмотря на мягкость его голоса, слезы против моей воли покатились по щекам. Он, заметив это, с состраданием изогнул брови. — Ну, милая, перестань. Ты даже не представляешь, скольким людям ты сможешь помочь! Это великая честь! Ты — настоящая драгоценность! — Не понимаю, для чего ты так стараешься, — раздался резкий женский голос. Я приподняла голову, стараясь разглядеть в плохом освещении, кому этот голос принадлежит. — Я просто стараюсь быть гостеприимным, Мелисса, — мужчина встал и обезоруживающе развел руками, мол, как умею, так и общаюсь. Девушка недовольно хмыкнула и поджала губы. Она был одета в длинное платье из явно дорогой ткани. Юбка сбоку была прихвачена за пояс, как делали здесь женщины, чтобы облегчить себе передвижение в длинных платьях. Блестящие черные волосы ниспадали по спине. У нее были такие же высокие скулы, точеные черты лица и пронизывающий насквозь взгляд голубых глаз. Только ее глаза вовсе не казались неживыми. Они казались невероятно злыми. Как будто я, просто родившись, уже насолила этой даме. — У тебя гостеприимность просыпается сразу, как увидишь любую юбку, — девушка подошла к высокому дубовому столу. — Будь добр, избавь меня от своего присутствия здесь. Мне надо поработать с артефактом. — Это девушка, Мелисса, — мужчина подошел к ней совсем близко и специально сделал акцент на втором слове. — Прежде всего — она девушка. Как некрасиво с твоей стороны называть ее артефактом! Посмотри на эту бедняжку! — он указал рукой на меня, и Мелисса тут же кинула на меня тяжелый взгляд. — Ей страшно. Она же совершенно не понимает, от какой участи мы избавили ее! Да за километр слышно, как колотится ее сердечко! — Ремус, клянусь богами, я воткну нож в твой отвратительный стеклянный глаз, если ты сию же минуту не уберешься отсюда! — прошипела Мелисса, схватив какой-то предмет со стола. Ремус ухмыльнулся и обвел колдунью презрительно-оценивающим взглядом. — Отвратительное здесь только твое самолюбие, сестрица, — сказал он у двери и ушел. Какое-то время Мелисса методично перебирала предметы на широком столе. Не было видно, что именно там лежало, но изредка поблескивающие лезвия в ее руках мне отчаянно не нравились. Я попыталась пошевелить запястьями, хотя бы нащупать, что именно их сковывало — веревки, цепи или что-то другое? Но они были так крепко связаны, что я с трудом дотронулась до пут пальцами. Холодный металл впивался в кожу и натирал ее при каждом моем шевелении. Девушка бросила на меня незаинтересованный взгляд, видимо, почувствовав мои слабые попытки пошевелиться, но затем вернулась к изучению приборов на столе. Наконец, она нашла, судя по всему, то, что ее устроило, и повернулась ко мне, равнодушно глядя, как если бы перед ней был бы не живой человек, а кусок колбасы. Ведь в правой руке Мелисса держала короткий нож с блестящим крючковатым лезвием. Внезапно дверь распахнулась с силой, и на пороге возникла фигура высокого мужчины. — Ты все испортишь совей спешкой! Мелисса, уйди прочь! — девушка передо мной выругалась и закатила глаза. — Да вы оставите меня сегодня в покое или нет?! — к концу фразы голос приобрел несдержанную истеричность. — Ремус сказал, что ты просто собираешься забрать дар и все. Мелисса, ты что, ополоумела? — Мужчина схватил девушку за руку, второй рукой вырывая нож. — Ты понимаешь, какой ресурс потеряем все мы из-за твоей мнительности?! — А ты думаешь, Бенедикт так просто уступит нам свою добычу? — выпалила девушка. — Это наша добыча! А не этого предателя! — в ответ сказал мужчина. Они еще несколько секунд с яростью смотрели друг другу в глаза, находясь буквально в паре сантиметров, пока дверь не распахнулась вновь с тяжелым стуком. — Что вы здесь устроили?! — Эти клоуны мешают мне работать с артефактом, уйми их, Альвион! — прошипела Мелисса словно злобная кошка. — Это правда? Ты собиралась просто забрать дар и избавиться от тела? — с нескрываемой злостью уточнил Альвион. Я попыталась разглядеть его, но смогла увидеть только гордый профиль в вспышке еще одной молнии. Словно вторя его гневу, раздался раскат грома. Мелисса нетерпеливо поджала губы. — Ты сам знаешь, что это безопаснее. Если тебе так жалко, могу приказать сделать из ее мордашки чучело — повесишь над своей кроватью — любоваться перед сном. — А ты прекрасно знаешь, как мало ты получишь по сравнению с тем, что мы могли бы получить, если будем действовать как надо. — Братец, пока ты будешь петь этой жалкой ведунье дифирамбы, объяснять цели и тонкости путешествий, и важность выпавшей роли, за ней вернется предатель, как сделал это в последний раз. Ты не помнишь? Сказанное явно не понравилось Альвиону, но он, похоже, был готов согласиться с ней. Непохоже было, что Мелисса хотела выжигать меня, как говорил Бенедикт. Гораздо больше была вероятность, что она просто хочет меня убить. — Ты никогда не проводила ритуал, — нашел еще один аргумент Альвион. Девушка недобро усмехнулась. — Ну, как видишь, каждый оказался в семье не без грешка: я изучала этот ритуал, понимая, что это единственный способ не потерять артефакт, как в прошлый раз. А в это время ты практиковал кровную магию, между прочим. Если бы не твоя глупая сентиментальность, то мы бы получили желаемое гораздо раньше. — Гай, отпусти уже ее руку! — приказал Альвион, и мужчина нехотя ослабил хватку. Мелисса выдернула руку, положила нож на стол и гордо прошествовала к двери. — Когда вы все поймете, что я была права, я с превеликим удовольствием плюну каждому из вас в лицо! Дверь за ней захлопнулась с оглушительным хлопком, от которого я невольно вздрогнула. Мужчины переглянулись. — Истеричка, — сплюнул тот, которого Альвион назвал Гаем. — Ее можно понять, — вздохнул Альвион. Судя по внешнему виду, он явно был старше. — Отдай распоряжение, чтобы ей принесли еды. И проследи, чтобы Мелисса держалась от башни подальше. Я хочу объяснить все девочке, каждый заслуживает шанса. Гай коротко кивнул и вышел. Альвион же направился ко мне. Он оценивающе оглядел меня сверху вниз, а затем жестом велел подняться. Разумеется, я не сдвинулась ни на миллиметр. — Дорогая, я не чудовище, и не собираюсь тебя кромсать, как это хотела сделать моя сестра, — устало вздохнул Альвион. Он подошел ближе, и можно было разглядеть сходство с Бенедиктом. Такие же тонкие черты лица, тот же черный цвет волос и светлые глаза, будто бы недовольные всем на свете. — Я прошу тебя подняться, чтобы я мог тебя развязать. Нам есть, что обсудить. Поверь мне, я собираюсь сделать тебе очень выгодное предложение. Я недоверчиво взглянула не него исподлобья, но все же решила подняться. Альвион удовлетворительно кивнул и зашел за столб, взяв со стола ключ. В следующее мгновение металл, скокывавщий запястья, ослаб и со звонким лязгом упал на пол. Я потерла покрасневшую кожу рук. — В другой раз я бы предложил тебе прогуляться по саду, но, как видишь, погода не особо располагает, — мужчина с досадой взглянул в окно. На улице лил дождь как из ведра. — Знаешь, близ этого замка оказался чудесный сад… — Что вам нужно? — слушать про достоинства местного ландшафта у меня желания не было. Когда мои руки были освобождены, я почувствовала себя намного увереннее. Хотя умом понимала, что вряд ли смогу попытаться сбежать или хоть как-то противостоять любому из тех, кто приходил в это помещение. — Вопрос в том, дорогая, что нужно тебе. Чего ты хочешь? — Я хочу домой, — тут же выпалила я, не подумав о том, стоит ли говорить это и вообще, поймет ли мужчина, что именно я имею в виду. — Ты хочешь домой, — повторил он. — А я могу помочь тебе вернуться. Взамен я только кое-что попрошу у тебя. — М-мои силы? — с сомнением проговорила я. Альвион добродушно рассмеялся. — О каких силах ты говоришь, девочка? — он говорил снисходительно, словно я была маленьким ребенком. Около окна была небольшая скамья. Мужчина жестом предложил мне сесть, а затем и сам опустился рядом. — Ты ведь не маг. Не ведунья, не пилигрим. А только о них можно сказать, что они обладают какими-то силами. То, что пропитывает твою кровь, можно сравнить с энергией. — А некроманты? — зачем-то спросила я, и Альвион скривился. — Они тоже обладают определенной… силой, — нехотя отмахнулся он. — Представь, что кому-то жизненно необходима была бы кровь, которой у тебя, здоровой девушки, явно в достатке. — Там, где я родилась, делают переливание крови, — зачем-то прокомментировала я и тут же мысленно велела сама себе заткнуться. — Вот, отличный пример! — оживился Альвион. — Ты просто поделишься с нами этой энергией, чтобы мы могли дальше жить, а мы в свою очередь поможем тебе вернуться домой. Звучало очень заманчиво, пастор не делал такого предложения. Он просто в один миг сорвался с явно насиженного места, лишь бы не попасться в руки тем близнецам, о которых я рассказывала. Либо к каким-то другим… Это было уже не важно. Прямо сейчас мне предлагали вернуться. Домой! К себе домой! Что-то внутри меня тоскливо заныло при воспоминании о родном мире. Я допустила в голове крошечную возможность, что это реально, и сердце тут же отозвалось грустью по дому. — Милая, — спокойно проговорил Альвион. — Я вижу, как ты натерпелась. Вижу, как тебе досталось. Это просто чудо, что нам удалось перехватить тебя из лап этого предателя. — Почему предателя? — с сомнением спросила я. Мужчине явно не хотелось говорить о брате. Каждое слово о нем будто было противно ему. — Потому что те, кто предают свою семью, не имеют более права называться как-то иначе, кроме «предателя». Он убийца. Настоящий убийца, наслаждающийся своими действиями, омерзительный предатель, оставивший свою семью. И он хотел воспользоваться твоим даром. Он говорил что-нибудь о нас? Говорил, почему пустился в бега? Я с сомнением пожала плечами, не уверенная в том, стоит ли рассказывать что-либо этому человеку. Но он не спешил продолжать разговор, явно ожидая от меня какого-то более существенного ответа. — Ну, он говорил, — неуверенно начала я. А потом вспомнила свои сомнения по поводу этого псевдо-отца Бенедикта. И это чуть придало мне уверенности. — Он говорил, что вы пилигримы. Путешествуете между мирами. И что для этих путешествий вам нужны артефакты. Он сказал, — я бросила на Альвиона неуверенный взгляд — он внимательно слушал. — Он сказал, что вы сжигаете тех, у кого есть… ресурс… Я осеклась, потому что мужчина рассмеялся. Признаться, в моих словах было мало смешного на мой взгляд. И что именно его так позабавило, я не понимала. — Милое дитя, — снисходительно сказал он. — Ты так доверчива и наивна! — он прикоснулся пальцами к моей щеке, по телу почему-то пробежала волна отвращения. — Он солгал тебе. Лишь отчасти, конечно, потому что именно так собирался поступить с тобой он сам. Ведь только нам, Совету, ведомо, как безопасно для артефакта получить достаточно вашей энергии для путешествий. Мы, в отличие от этого убийцы, бережно относимся к проводникам. И ценим их дар. Поэтому я и предлагаю тебе взамен наш дар — возвращение домой. Я помолчала какое-то время. Его слова звучали настолько правдоподобно и заманчиво, да и желание вернуться домой было настолько большим, что хотелось просто согласиться и отдать все, что угодно, лишь бы покинуть этот мир и забыть все, как страшный сон. Но он сам сказал, что я слишком доверчива, не станет же он упрекать меня, если я поделюсь своими сомнениями. — И как вы собираетесь брать эту энергию? — тихо спросила я. Мужчина ласково улыбнулся. — Магия, — коротко ответил он. И я, видимо, должна была сразу все понять. Но он лишь вздохнул, глядя на мое нахмуренное лицо. — Мы узнали древний обряд, который помогает безопасно получить энергию проводника. Обряд не сложный, заключен на взаимном доверии. Проводник произносит клятву, что его дар полностью доброволен, а вторая сторона закрепляет сделку, сделав свое обещание, которое он с момента ритуала обязан исполнить сразу после завершения твоего донорства. Звучало совсем не страшно и достаточно безобидно, если не брать во внимание, что сами слова «ритуал» и «обряд» попахивают чем-то зловещим. — Вижу, ты сомневаешься, — кивнул мужчина. — Это нормально. И даже правильно. Я бы тоже на твоем месте сомневался. Поэтому предлагаю тебе переместиться в теплые и уютные покои, которые нам любезно предоставил хозяин замка. Там ты сможешь спокойно отужинать, отдохнуть и как следует обдумать мое предложение. — А если я откажусь? — вдруг спросила я. — Откажусь от вашей сделки? Тогда вы отдадите меня Мелиссе, и она убьет меня? — Мне бы крайне не хотелось этого делать, я противник всякого принуждения, — сухо ответил Альвион. — Поэтому, эта сделка, как ты говоришь, вдвойне в твоих же интересах.

***

Пейзаж за окном не говорил мне совершенно ни о чем: невозможно было понять, где я и насколько далеко находилась от моих прежних спутников, потому что в этом грешном мире мои познания в географии были на примитивнейшем уровне. Вдалеке можно было разглядеть редкие огоньки нескольких деревушек, но, если мне не изменяет память, близ той деревни, где мы разместились на ночлег, я не видела других. Хотя, возможно, я просто не знала, куда смотреть. В одном можно было все-тки согласиться со священником. До сих пор основная масса навыков в этом мире у меня на уровне малого дитя. И это немного угнетало. Не хотелось ни о чем думать, тем более что-то решать. Признаться честно — я устала. Больше всего на свете хотелось закрыть глаза, а открыть их уже у себя, в домике у озера, в привычном мире, без всех этих угроз, магии, теней и неведомых сил. Еда, разложенная на резном серебряном подносе, выглядела более чем привлекательно и при взгляде на нее в животе начинало жалобно урчать. Не особо тщательно взвесив все за и против, я решила, что все же могу немного перекусить. Удивительно, но с каждым откусанным куском сыра и глотком сладкого красного вина, настроение значительно улучшалось, теперь предложение брата священника казалось мне не таким уж и устрашающим, а положительное решение почти готово было сорваться с языка. Только вот озвучивать его было здесь некому. И хорошо. Поспешные решения — это неправильно. Стоит как следует отдохнуть и на свежую голову уже дать свое согласие, если за ночь я не передумаю. Ведь если я передумаю, то перспектива открывается не самая радужная… К концу трапезы стало клонить в сон, и как-то на удивление равнодушно я подумала, что даже если завтра мне суждено оказаться в руках Мелиссы, то я, по крайней мере, вкусно поела и сейчас хорошенько высплюсь. Но всякий раз, как я проваливалась в глубокий сон, меня что-то будто бы нарочно пыталось из этого сна вытолкать. Я четко чувствовала чье-то присутствие. Тяжелое, давящее, кто-то тянул ко мне руки, легко дотрагивался, отчаянно звал. И я звала это нечто в ответ, пытаясь из всех сил уловить хотя бы очертания этого человека. И прежде чем я проснулась окончательно уже миллионный, наверное, раз за ночь, я успела встретиться с этим кем-то лицом к лицу. И увидеть две чернеющих пропасти заблудшей души, с сожалением смотрящие прямо в мои глаза.

***

К утру самочувствие мое было хуже некуда. Даже те крошечные крупицы сна не дали никакого отдыха, а все остальное только вымотало. Настроения есть завтрак, который каким-то образом оказался на столе на все том же подносе, не было совсем. Зато сомнений почему-то теперь было хоть отбавляй. И сознание упорно твердило, что что-то не чисто во всей это обалденной выгоде, о которой говорил вчера Альвион. Если бы Бенедикт с самого начала не был бы таким скрытным гордецом и по-человечески все рассказал, то мне было бы гораздо проще. Нельзя сказать, что он был как-то невероятно добр ко мне, но все же, если верить его словам, он не дал мне умереть, когда меня кинули в объятия моря… А если верить словам его семьи, то я была его добычей, и он собирался забрать лично то, что было нужно им. От этой путаницы голова шла кругом. — Вижу, ты смогла отдохнуть, — уверенный и позитивный голос Альвиона застиг меня врасплох. Я даже не заметила, как распахнулись двери. Но он явно не ожидал меня увидеть в таком помятом виде. Судя по всему, он думал, что найдет в комнате девушку, которая радостно взвизгнет, всплеснет руками и поинтересуется, когда она сможет отдать все, что они хотят, чтобы поскорее оказаться дома. Я слабо кивнула, совершенно не имея никакого желания с ним что-либо обсуждать. Единственным желанием на данный момент было как можно скорее покинуть это место. Потому что сейчас все это внушало мне невероятный страх. — Что тебя так тревожит? — заботливо поинтересовался мужчина и присел рядом со мной на край кровати. — Ты даже не притронулась к еде! — Я как-то… не голодна, — только и ответила я. — Поделись своими сомнениями. Разве не ты вчера говорила, что хочешь домой? Это желание может исполниться и очень скоро! — Зачем Бене… предателю было бы поступать со мной, — я запнулась, потому что вслух произносить этого не особо хотелось. — Ну, вы понимаете… Альвион тяжело вздохнул и кивнул, как бы намекая, что понимает меня. Он задумчиво скрестил пальцы и посмотрел в окно — там слабо светило солнце, спрятанное за пеленой облаков. — Тот человек, что был когда-то моим братом, моей родной кровью, этот предатель, был и моим братом по интересам. Он тоже был пилигримом, путешествовал вместе с нами. Он был славным учеником, талантливым колдуном и опытным странником. Но он предал всех нас, лишив последней возможности перемещаться. А это важно для нас, как воздух, понимаешь? — он заглянул в мое лицо. Под его взглядом стало немного неуютно, и я опустила глаза в пол. — Кажется, да. — Он обрек нас практически на смерть, оставив крошечный запас той энергии, которая нам необходима… — Зачем вам все эти перемещения? Почему вы не хотите осесть в каком-то одном мире? — перебила его я. Альвион терпеливо и снисходительно улыбнулся. — Дорогая, представь, что твой мир, в которым ты родилась, погибает, — печально начал он. — А тут тебе выпадает возможность спастись, переместившись в другой, или еще лучше — попытаться спасти свой мир! Перед тобой открыты миллионы миров с великими умами и технологиями, и ты можешь спасти свой народ… — Этот мир умирает? — Нет, этот мир в полном порядке, просто, как оказалось, именно здесь спрятался предатель. И именно отсюда он вел свои поиски. — Поиски… вас? — Нет, — Альвион помотал головой. — Поиски тебя. Чтобы в одиночку впитывать в себя знания, путешествовать, перемещаться. И в первую очередь — покинуть этот неприветливый варварский мир. Звучало достаточно правдоподобно. А что, если он говорит правду? Альвион занес руку и по-отечески приобнял меня за плечи. По телу вновь пробежало отвращение. Голова начала зудеть, я прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться, и поднесла было пальцы к вискам, но перед глазами тут же возникла страждущая душа, которая являлась сегодня ночью мне во сне. — Я верю вам, — как можно увереннее проговорила я. Альвион заметно приободрился. — Давайте поскорее начнем обряд. Я очень хочу домой. — Согласен, не будем медлить! — мужчина хлопнул в ладоши. — А ты все же подкрепись, это важно, хорошо? — Хорошо, — согласилась я. Как только он скрылся за дверью, я подошла к окну и, взяв в руки горсть винограда, запустила в открытое окошко по очереди каждую виноградину, глядя, как они пропадают в густых зарослях кустов. А затем выплеснула и воду из бокала.

***

Бенедикт не делился со мной практически никакой информацией. Большую часть времени, что я провела рядом с ним, он был хмур, задумчив и будто бы чем-то раздражен. А ведь если бы он рассказал хотя бы немного о своей семье, которой, по его словам, он хотел насолить, об этих дурацких пилигримах, может быть, мне было бы хоть немножечко проще. Врачевание здесь мало напоминало магию, хотя некоторые болезни побеждали. Местные искренне считали, что помогают заговоры и травы. Но все дело в пропорциях и промежутках. И промежутки эти отсчитывались как раз-таки заговорами. Но это по моей логике. Если верить словам бабушки, то возьмись за врачевание простой крестьянин, и у него ничего не выйдет, даже если он будет в точности повторять действия опытного лекаря. Она говорила, что для целительства должен быть особый дар. Иначе попросту убьешь… В остальном же о магии этого мира мне было известно, мягко говоря, маловато. Для меня не было сюрпризом ее наличие, хотя часть этой самой магии я вполне могла объяснить законами природы. А ту часть, в которую мой разум отчаянно отказывался верить, я не могла объяснить ничем. И если человек здесь говорит о магии, то, если это, конечно, никак не связано с физикой или химией, стоит на всякий случай ему поверить. В конце-концов, я же каким-то чертом оказалась в этой окаянной дыре. Альвион вел меня по длинным коридорам, которые в моем понимании уже как несколько минут превратились в самые настоящие лабиринты. Если бы мне представилась задача добраться обратно самостоятельно, то я бы, скорее всего, не справилась. Несмотря на всю ответственность предстоящего мероприятия, я чувствовала себя на удивление спокойно. Как-будто сейчас не будет решаться моя дальнейшая судьба. Все казалось мне точным и правильным, особенно решение, которое успело зародиться внутри. Когда очередной коридор закончился дверью, а не входом в новый коридор, Альвион ободряюще улыбнулся и потянул ручку на себя, пропуская меня вперед. Бенедикт сказал, что он — девятый сын своих родителей. Но в просторном светлом помещении со сводчатыми потолками находилось далеко не восемь человек. Те четверо, включая Альвиона, кто посетил меня еще в башне, и близнецы, которых я уже видела в своем мире. Кстати, они, при виде меня буквально оскалились, совершенно не скрывая злости. Остальные же выглядели достаточно добродушно. За исключением Мелиссы. Она смотрела на меня так, будто выпади шанс — и она сорвется с места, чтобы все-таки воткнуть тот крючковатый нож в меня. Я невольно посмотрела на ее руки. Мелисса что-то крепко сжимала в ладонях. — Не бойся, дитя, — торжественно сказал Альвион, и его слова эхом подхватили стены. — Я и не боюсь, — зачем-то соврала я, машинально растирая красные запястья. Часть присутствующих улыбнулась. Остальная, а именно — близнецы и Мелисса, продолжали испепелять меня взглядом. — Обряд строится на доверии. Всякая клятва должна исполниться, — Альвион, хоть и говорил помпезно, выглядел достаточно нетерпеливым. Я на краткий миг закрыла глаза, стараясь вспомнить очертание той души, которая меня так отрезвила. Постепенно она предстала внутри сознания, изо всех сил крича мое имя. В то же мгновение я будто почувствовала легкое касание холода к своим пальцам. Я готова была поклясться, что это касание не было простым сквозняком. Хотя допускала мысль, что это просто я сама себя пытаюсь хоть немного подбодрить. — Внимательно слушай, это очень важно, — Альвион встал напротив меня и заглянул в глаза. Мне пришлось задрать голову: он, как и Бенедикт, был намного выше меня. — Произнесенная клятва, как я и говорил, строится на взаимном доверии. Мы доверяем тебе, а ты — нам. Ты должна произнести вслух свое полное имя, настоящее имя, это очень важно и то, что добровольно отдаешь нам miralum legetis своей души, а мы в свою очередь дадим клятву, что сразу после вернем тебя в твой родной мир. — Miralum legetis, — повторила я, кивнув. Альвион кивнул в ответ. — Ты готова? — нетерпеливо проговорил он. — И не спеши, не торопись, говори четко и ясно, духи не любят спешки. Я еще раз кивнула. Обвела взглядом присутствующих, чуть задержавшись на близнецах, и, набрав дыхания в грудь, медленно выдохнула через рот. Вот сейчас волнение подступило. И вместе в ним, кто-то будто сжал холодными руками мои плечи. — Я, Стелла Денеску, — громко воскликнула я, и эхо тут же подхватило мой голос. — Добровольно отдам miralum legetis этим достопочтенным господам… — Холод, будто подтвержая мое решение сжал плечи еще крепче. — Сразу, как только они доставят меня в мой родной мир в здравии и безопасности для моей жизни и моей души! Мелисса громко захохотала, запрокинув голову. Я могла наблюдать, как меняются лица тех, кто изображал всечеловеческую доброжелательность. Как они исказились, превратившись мигом в гримасы гнева. И только Мелисса плотоядно улыбнулась. — Ну, уж теперь это вряд ли, — она подкинула нож на ладони и, крепко обхватив рукоять, направилась ко мне. Я попятилась, совершенно не представляя, как можно было бы защититься от нее и что делать дальше в принципе. Единственное, что я твердо решила тогда — я ни за что не буду доверять этим людям! Подойдя ближе, колдунья заговорила. Ее голос — властный, уверенный, холодный — завораживал. Я хотела броситься наутек, слабо представляя, как можно было бы скрыться, их все-таки намного больше. И шансов у меня не было. Близнецы вцепились в мои руки с двух сторон, не давая вырваться. А Мелисса подходила все ближе и зловеще скалилась. Она рванула ворот моей рубашки, оголив ключицы,, и поднесла к ним нож. В следующую секунду кожу полоснуло огнем. Чеканя каждое слово на незнакомом мне наречии, колдунья принялась вырисовывать замысловатый узор лезвием, и каждый новый миллиметр просто раздирал на части. Закончив, она развела руки в сторону, ее голос стал громче, и воздух вокруг задрожал. Близнецы отпустили мои руки, но я смогла только рухнуть на колени, чувствуя огненный жар на своих ключицах. Голос Мелиссы превратился в один шумный гомон, только сейчас я поняла, что ей вторят еще несколько голосов. Я закрыла глаза и судорожно прикоснулась к горящей окровавленной коже. Что-то покидало меня, мучительно, нехотя… Мелисса что-то вырывала, и это что-то было невероятно важным для меня. В следующий миг случилось то, что не ожидал никто из присутствующих, в том числе и я. Стекла окон треснули и со звоном осыпались на каменный пол. В зал ворвался ветер, потушив горящие в углублениях стен свечи. Он, ласково коснувшись моего лица, рванул к Мелиссе с такой силой, что повалил ее с ног, закружился вихрем, усиливаясь, увеличиваясь, превращаясь в воронку из редких листьев и дорожной пыли, которую он подхватил судя по всему по дороге сюда. А затем он в миг рухнул. И на месте воронки стояла… — Бабушка, — прошептала я, не веря своим глазам. Бабушка коротко обернулась на меня и, изменившись в лице, злобно взглянула на Мелиссу. Старушка разразилась трехэтажным ругательством и, кажется, нехилым проклятием в ее адрес, я не уверена, что разобрала правильно ее слова. Но Мелисса, опешив, только отползла немного назад. — Погостила и хватит, — раздался шепот у моего уха. Ледяная рука обхватила меня за талию и рванула назад. Что-то больно ударило по барабанным перепонкам. Я зажмурилась, закрыв лицо руками. А когда звуки вокруг резко изменились — открыла глаза. Я была в Бездне. Бенедикт, поддерживающий меня, чтобы я не упала, выглядел изможденным. Рядом стояла тень, смотрящая на нас. И я четко видела братьев и сестер Бенедикта. Безобразные, нелепо извивающиеся тени странно двигались, будто замахиваясь чем-то, скалились и, кажется, даже издавали какой-то звук, отдаленно напоминающий рычание. Если раньше духи, которых я видела в Бездне, вселяли страх, отчаяние и ужас, то эти существа (духами их не поворачивался назвать язык) выглядели настоящими чудовищами. — Она задержит их, уходим! — строго велел Бенедикт и потянул меня к разрушенным дверям. Я только раскрыла рот в немом крике, потянувшись обратно. Но пастор упорно тащил меня прочь отсюда. В конце концов просто схватил меня поперек и отволок. Он хорошенько встряхнул меня за плечи. — Ты погубишь всех нас! — рявкнул он. — Я не… — наконец выкрикнула я. — Не пойду без нее! Что-то обожгло щеку. Стены коридора замка, которые в Бездне были полуразрушенными, задрожали. — Она знала, на что шла! — воскликнул Бенедикт и потащил меня за собой. — Уходим сейчас же! Душ в замке было полно. И, судя по их голосам, большинство из них погибло здесь не своей смертью. Но они больше не пугали меня так, как раньше. Слезы катились по щекам, обжигая, и мысленно я все еще была там. Там, где бросила ее… Не знаю, сколько мы плутали по коридорам. Мне казалось, что целую вечность. И когда внезапно Бенедикт замедлил шаг, я опустилась на колени, закрыв лицо руками, и дав волю чувствам. Свежесть ночи наполнила легкие. На спину упали холодные капли дождя. Лес оплакивал свое дитя вместе со мной. Я просила вернуться, хотя бы попытаться помочь ей, схватив пастора за грудки, но он только отмахнулся. — Слишком поздно. Он отошел к стволу старого дуба, устало опустился на землю и прислонился к дереву спиной, закрыв глаза. Дождь лил всю ночь, пропуская редкие капли сквозь крону дерева. Гантар опустился рядом со мной и укрыл мои плечи своим плащом. Он ничего не говорил, только приобнял и был рядом. Когда ливень чуть стих, Бенедикт начал что-то тихо шептать. Я вяло пыталась разобрать хоть слово, но наречие было мне не знакомо. — Гантар, — бесцветным голосом позвала я. — Что он говорит? Ответ последовал не сразу. Мужчина будто бы сомневался, стоит ли мне переводить. Но, видимо, решив, что стоит, тихо проговорил. — Духи леса, примите в свои руки душу этой храброй фейри…