POV Вильям
Я покачал головой. — Спасибо, — пробормотал я. Она кивнула. — Моя коллега, доктор Сай, будет наблюдать вашу девушку. — Спасибо, — снова пробормотал я, и она ушла. Подвинув стул, я сел рядом с Нурой. Я нежно взял её руку в свои ладони. Она была теплой. Я аккуратно сжал её. — Проснись, малышка, пожалуйста, — прошептал я. — Злись на меня, но проснись, пожалуйста, — я наклонился и потерся губами о костяшки ее пальцев. — Прости меня. Прости за все. Пожалуйста, проснись. Я сел и начал ждать.***
— Вильям, ты должен пойти домой и поспать. Я присмотрю за ней, — сказал Шистад и встал у её кровати, скрестив руки. — Я не оставлю её. — Вильям, тебе необходимо поспать. — Нет, Крис. Я хочу быть здесь, когда она проснется. — Я посижу с ней. — Тебе следует быть с Евой. — Она в порядке с ней твоя мама. — С Евой всё в порядке? — Она эмоционально разбита. Мы все, Вильям. И ты тоже. Пожалуйста, езжай домой поспать. — Нет, Кристофер. И не проси. Этого не произойдет. Я не могу оставить её. Крис закатил глаза, а затем посмотрел вниз на Нуру. — Она необыкновенная красива. Она чертовски сумасшедшая, подвергшая себя и жизнь ребенка в опасность. — А что если я не смогу справиться с ролью отца? — Вил, ты станешь великолепным отцом. Перестань беспокоиться об этом, — он снова сжал мое плечо. — Я вернусь позже, — он повернулся и ушел. Великолепным отцом, да? Черт. Я уткнулся лицом в ладони. Прямо сейчас, я просто хотел вернуть её обратно. Я не хотел думать о ребёнке. Я встал и потянулся. Было уже поздно. Я был напряжен и ощущал боль, и полностью пал духом от этих тревог. Почему она не просыпается? Нагнувшись к ней, я поцеловал её щеку. Её кожа была такой мягкой и ободряюще теплой под моими губами. — Проснись, малышка, — прошептал я. Ничего. Она ничего не сделала, продолжая спать.***
— Доброе утро, мистер Магнуссон. Что? Я вздрогнул, очнувшись от дремоты. Это была медсестра. Я не мог вспомнить её имя. — Я собираюсь заменить капельницы вашей девушки. — Конечно, — пробормотал я. — Мне уйти? — Это зависит от вас.***
Я перевел взгляд на Беллу. А что в ней можно не любить? Я приласкал ее нежную, полупрозрачную щечку своими костяшками. — Малыш, проснись. Пожалуйста. Проснись и злись на меня снова и снова… все, что угодно. Ненавидь меня… просто проснись. Пожалуйста.***
— Мистер Магнуссон, я собираюсь удалить катетеры. — О, почему? — Доктор Сай не очень рада долгому применению катетеров для беременных женщин. Это может привести к риску Инфекции мочеполовой системы. — Окей, конечно. Мне нужно уйти? — Это зависит от вас. — Я пойду, разомну ноги.***
Раздался стук в дверь, и моя мама вошла в палату. Она несла с собой небольшую сумку. — Привет, дорогой. — Мам, — она коротко обняла меня. — Когда ты ел в последний раз? И я с ужасом осознал, что не могу вспомнить. — Думаю, я ел в школе вчера. — Ох, Вильям, — заругалась она, а затем погладила меня по щеке. — Я принесла макароны с сыром. Я сделала их для тебя. Ком встал в моем горле. — Спасибо, — прошептал я и, несмотря на то, что моя малышка всё ещё была без сознания, я понял, что проголодался. Я был чертовски голоден. — Я пойду, подогрею. На кухне медсестер есть микроволновка. Я буду через пару минут. Я кивнул. Марит делала лучшие макароны с сыром во всём Осло. Мы сидели бок о бок, наблюдая за моей прекрасной Нурой, которая упорно не хотела просыпаться. — Кристофер, забрал Еву сегодня утром. Я хотела проверить тебя и Нуру. Марит продолжала говорить, в то время пока я ел. — Это было восхитительно. Спасибо, мам. — С удовольствием, дорогой. Она и в правду очень изменилась. — Глупая, — пробормотал я. — Вильям! — Но так и есть. Марит, прищурив глаза, посмотрела на меня. — Что такое? — Что ты имеешь в виду? — Что-то случилось. Я имею в виду, нечто иное, чем Нура, лежащая здесь без сознания. Я нахмурился. Откуда она все знает? Она ничего не сказала, просто пристально уставилась на меня. Тишина заполнила палату, её нарушало лишь жужжание машин, проводящих мониторинг кровяного давления Нуры. Блять. Настырные женщины. Я раскололся под её пристальным вниманием, как впрочем, и всегда делал. — Мы поссорились. — Поссорились? — Да. — Что ты имеешь в виду? Что ты натворил? — Мам… — Вильям. Что ты натворил? Я сглотнул. Блять. Слёзы снова подступили к моим глазам. Это была просто моя усталость, просто моё волнение. Я сглотнул. — Я был немного груб с ней, — прошептал я. — В каком смысле? — Всё начилось со спора и я не выдежрал и обошолся с ней грубо. Она убежала на улицу, и когда я вышел то она сидела на траве и плакала. Мама продолжала смотреть на меня, сжимая мою руку, и неожиданно я очутился на исповеди. — С неё нельзя так обходить, она хрупкая. И она не заслуживает терпеть твои выходки. — Я знаю, я виновать во всём этом. Я буду извенятся перед ней всю жизнь.***
Было темно. Поздно. Нура лежала в своем собственном мире. Блять. Блять. Блять. Проснется ли она когда-нибудь? — О, малышка, пожалуйста, вернись ко мне. Мне жаль. Жаль за всё. Только проснись. Я скучаю по тебе. Я люблю тебя… — я поцеловал её пальцы и опустил голову на свои руки, на её кровать.***
Такое мягкое прикосновение… пальцы, перебирающие мои волосы. Чёрт. Я тут же проснулся и резко выпрямился. Нура смотрела на меня большими, красивыми зелёно-изумрудными глазами. Ох, слава Богу! Радость взорвалась в моём сердце. Я никогда не был так рад увидеть эти глаза, как прямо сейчас. — Привет, — прохрипела она сиплым голосом. — Нура! Ох, слава Богу! Слава Богу! Слава Богу! Я схватил её за руку и притянул к своей щеке, чтобы она коснулась моего лица. — Мне нужно в туалет, — прошептала она.POV Нура
Всё было тяжёлым и ныло от боли: конечности, голова, веки… ничто не желало двигаться. Я не могла открыть глаза или рот. Я была слепа и нема от боли. Когда я всплыла на поверхность из тумана, окутавшего меня, сознание немного прояснилось, хотя всё ещё оставалось недосягаемым, словно соблазнительная сирена. Постепенно звуки начали формироваться в голоса, голоса — в слова. — Я не оставлю её, — это был Вильям! Он был здесь… Я заставлю себя очнуться… Его голос был напряженным и таким тихим, как шепот. — Вильям, тебе необходимо поспать. — Нет, Крис. Я хочу быть здесь, когда она проснется. — Я посижу с ней. Меня снова окутал туман.***
Темнота вновь отступила ненадолго. — Как Ева? — Она не в себе, напугана, рассержена. Ей всю ночь было плохо. — Господи… — Я знаю. Я чувствую себя семикратным дураком, что принял такую мягкую позицию в отношении её безопасности. Ты предупреждал меня, но Ева такая упрямая. Если бы там не было Нуры… — Мы все думали, что Максим за решеткой. А эта сумасшедшая, моя глупышка… Почему она не сказала мне? — голос Кристиана был полон тоски. — Вильям, успокойся. Нура была невероятно храброй… — Храброй, упрямой, упорной и глупой… — его голос надломился. О, нет… Сознание, посмеиваясь, ускользнуло от меня в кромешную тьму.***
Хмм. Его щетина мягко царапала тыльную сторону моей ладони, пока он сжимал мои пальцы. — О, малышка, пожалуйста, вернись ко мне. Мне жаль. Жаль за все. Только проснись. Я скучаю по тебе. Я люблю тебя… Я пытаюсь. Я пытаюсь. Я хотела увидеть его. Но мое тело не повинуется мне, и я заснула снова.***
У меня была насущная потребность, острая необходимость сходить в туалет. Я открыла глаза. Я была в чистой стерильной больничной палате. Было темно, за исключением бокового света, и очень тихо. Моя голова и грудь болели, но намного больше меня терзало ощущение, что мочевой пузырь сейчас лопнет. Мне нужно было в туалет. Я проверила свои конечности, и все они могли двигаться. Моя правая рука была зафиксирована, и я заметила торчащий из нее катетер капельницы. Я быстро закрыла глаза. Отвернув голову — я была рада, что она подчинилась моей воле — я открыла глаза и снова посмотрела. Вильям был здесь: он спал, опираясь на кровать, положив голову на скрещенные руки. Я протянула руку, снова благодарная, что мое тело реагирует, и мои пальцы коснулись его мягких волос. Он испуганно проснулся и поднял голову так неожиданно, что моя слабая рука тут же упала обратно на кровать. — Привет, — прохрипела я. — Нура! — задыхаясь, произнес он, и его глаза цвета виски широко распахнулись. Он схватил меня за руку, крепко сжимая, и поднял ее вверх к своей грубой щетинистой щеке. — Мне нужно в туалет, — прошептала я. Он в изумлении посмотрел на меня. — Окей, — моргая, сказал он. Я начала двигаться и попыталась сесть. — Нура, оставайся на месте. Я позову медсестру, — быстро встав, он потянулся к кнопке вызова, но я отвлекла его прежде, чем он успел нажать. — Нет. Мне нужно встать. Боже, я чувствовала себя такой слабой. — Ты когда-нибудь будешь делать то, что я тебе говорю? — огрызнулся он, начиная сердиться. — Мне действительно очень нужно в туалет, — заскрежетав зубами, ответила я. В горле и во рту ужасно пересохло. — Блять! Я отнесу тебя сам, — широкими шагами он обошел кровать и подошел к капельнице. Наклонившись, он откинул одеяло и простыни. Я была одета в тонкий больничный халат. Я не помню, как меня раздели. Он осторожно поднял меня с кровати, и я обхватила его руками за шею. Мое тело запротестовало. Господи, болело везде. Вильям нес меня на руках, волоча за собой мою капельницу, в ванную. — Малышка Сатре, ты снова слишком легкая, — неодобрительно пробормотал он, ставя меня аккуратно на ноги. Я зашаталась. Мои ноги были словно желе. Вильям включил свет, и на мгновенье меня ослепила яркая флуоресцентная лампа. — Садись, прежде чем упадешь, — огрызнулся он, все еще придерживая меня. Неуклюже, я села на унитаз. — Иди, — попыталась я махнуть рукой. — Нет. Просто пописай, Нура. Могло ли это быть еще более смущающим? — Я не могу, не пока ты здесь. — Ты можешь упасть. — Пожалуйста, — попросила я. Он поднял руки, сдаваясь. — Я постою снаружи, дверь останется открытой, — он отступил на пару шагов назад, пока не встал прямо за дверью. — Отвернись, пожалуйста, — попросила я. Почему я чувствую себя так нелепо застенчиво с этим мужчиной? Он закатил глаза, но подчинился, и как только он отвернулся, я расслабилась… и вздохнула с облегчением. Я подвела небольшой итог моих травм. Голова болела; грудь болела там, где пнул меня Максим; бок пульсировал в том месте, где он толкнул меня на землю. Плюс, я испытывала жажду и голод. Черт подери, я была реально голодна! Я закончила, радуясь, что мне не придется вставать, чтобы помыть руки — раковина была очень близко. И у меня просто не хватило бы сил, чтобы встать. — Я всё, — крикнула я и вытерла руки о полотенце. Вильям повернулся и подошел обратно. И прежде, чем успела понять, я снова оказалась на его руках. Я скучала по его рукам… Медсестра вошла в палату, как только он усадил меня обратно на кровать и отпустил… неохотно, я думаю. Я надеюсь. — Мисс Сатре, вы очнулись, — удивленно сказала она. Должно быть, ей было лет пятьдесят, хотя её волосы были иссиня-черными. Она носила слишком длинные жемчужные серьги. — Вам что-нибудь нужно? Я дам знать доктору Барти, что вы уже очнулись, — очень шумно она расправила мои подушки и умело меня усадила. — Я хочу пить. — Я принесу вам воды. Меня зовут Элеонора, и если есть что-то, что я могу сделать для вас, просто дайте мне знать, — и с этими словами она ушла. Я с тревогой взглянула на Вильяма. Он выглядел ужасно, как приведение, словно он не спал несколько дней. Его волосы были растрепаны больше, чем обычно, и он не брился в течение длительного времени; его футболка сильно измялась. Я нахмурилась. — Как ты себя чувствуешь? — прошептал он и опустился на кровать, опираясь на вытянутые руки. — Сбитой с толку. Слабой. Голодной. — Голодной? — удивленно повторил он. Я кивнула. — Что бы ты хотела поесть? — Что-нибудь. Суп. Он вытащил телефон из кармана джинс и набрал номер. — Нура хочет куриный суп… Хорошо… Спасибо, — он повесил трубку. Элеонора вернулась с кувшином воды, и мы оба умолкли, глядя друг на друга, пока она наливала и протягивала мне стакан с водой. — Для начала, мелкими глотками, — предупредила она. — Да, мэм, — пробормотала я и сделала долгожданный глоток прохладной воды. Ох, Боже ты мой! На вкус она была идеальна. Я сделала следующий глоток, Вильям неотрывно следил за мной. — Ева? — спросила я. — Она в безопасности. Благодаря тебе. Все это безумие стало небеспричинным. Облегчение пронзило все мое тело. Слава Богу! Слава Богу! Слава Богу, с ней всё было в порядке. Я нахмурилась. — То, что ты сделала… — он пробежался рукой по волосам, — было невероятно смело и невероятно глупо. Тебя могли убить, — он сверкнул глазами, ставшими цвета мрачного леса, и я знала, что он еле сдерживал свой гнев. — Я не знала, что ещё делать, — прошептала я. — Ты бы могла сказать мне! — яростно воскликнул он и вцепился руками в колени. — Он сказал, что убьет её, если я скажу хоть кому-то. Я не могла пойти на такой риск. Вильям закрыл глаза, ужас был буквально высечен на его лице. — Я умер тысячью смертями с пятницы. Пятницы? — Какой сегодня день? — Воскресенье только началась, сейчас около часа ночи, — сказал он, взглянув на часы. — Ты была без сознания более двадцати четырех часов. Ох. — А Максим с Ингрид? — В полиции. Точнее, Максим здесь, под охраной. Они должны были извлечь пулю, которую ты засадила в него, — горько сказал Вильям. — Я не знаю, где именно в этой больнице… к счастью, я полагаю. Иначе бы я убил его сам, — его лицо потемнело. Ох, черт. Максим был здесь? «Это тебе за то что меня бросила девушка, ты, гребанная сучка!» Я побледнела. Мой пустой желудок судорожно сжался, слезы защипали в глазах, и сильная дрожь начала колотить мое тело. — Эй, — Вильям подскочил ко мне. Его голос был полон беспокойства. Убрав бокал из моих рук, он нежно прижал меня к себе. — Теперь ты в безопасности, — пробормотал он в мои волосы, его голос охрип.