Сгустки и руины

Что есть королевство? Сама королева или же её подданные? Охраняемые земли или же те, кто готовы броситься на их охрану? Когда-то Аннализа пыталась объяснить Идону, зачем ей нужна его поддержка. В тяжёлых, изнуряющих разум, тягучих, словно вязкая кровь, видениях, насылаемых на неё, явно сквозило непонимание. Почему именно она? Как именно шанс на его дитя сплотит королевство? Аннализа отвечала и не раз. После заточения ― особенно часто. Идон потом долго молчал, но показывал ей тех, кто спаслись. Несколько молоденьких фрейлин. Женщина в одеждах Охотницы, отринувшая их связь. Сам приближённый, в Ярнаме прозванный Вороном. Утешающий ответ. Аннализа не могла промокнуть по привычке лоб после видений Идона, но ей стало понятней. И ответ Идону о королевстве звучал всё настойчивей, а Аннализа, замершая, словно фарфоровая, сидела на потускневшем от полумрака троне, понимая, насколько верны были её решения. Они решили судьбы тех, кто ещё живы. Судьба тех, кто зависели от неё ― теперь их собственная судьба. Ведь её силах было приказать. Подданные бы остались ― умирать за неё, рыдать и биться, мучиться наравне с Её (опальным) Величеством и умереть уже во имя прихотей Логариуса, или просто в попытках избежать ещё больших (как у неё) мучений. И, будь её воля ― Кейнхёрст и правда остался бы без малейшей пощады, отмеченный лишь сокрытым существованием Аннализы, покинутый, вырезанный до последней души. О, недурная хитрость ― ведь это было столь удобно для Церкви Исцеления! Стоит только поддаться такому неблагоразумию! Оставить Аннализу одну. Стереть всех свидетельствующих, даже самую ничтожную из персон. Заставить её мучиться самой и мучить своих подданных, не сумевших спастись. Ещё до главной атаки Аннализа уже знала о докладах, приносимых её приближёнными. Как раз в них она и представала в подобном (и, разумеется, чаще ― в ещё более худшем) облике. Позволить хоть кому-то спастись ― значит, дать кому-то надежду. Остаться не одинокой, дать шанс на связь или же будущее. Отобрать у Церкви Исцеления уверенность, что это не повторится снова. Анннализе было кого отпускать. Юных фрейлин ― хотя бы в надежде, что спасётся хоть кто-то из них. Слуг. Детей. Прочую безоружную свиту от более мелкой знати. Стайку кружевниц и придворную актерскую труппу. Множество тех, кого атаки застали случайно. Тех, кто уже не смогли бы её защитить. Он не уходил, как все. Но оставить его ожидать колёс Палачей был подобен прямолинейному приказу умереть за неё. А погибали уже многие. Слишком многие. А мододой рыцарь имел и сейчас много сил. Много попраной чести и гордости. Аннализа прожила достаточно, дабы узнать, как быстро из таких чувств рождается умение мстить. Месть будет выверенной, умелой, полной преданности ― несмотря ни на что. Нужно лишь дать шанс тем, кто будет мстить. Этот юноша ещё не понимал, как важно сначала уйти. Аннализа прощалась вместе с остальными лишь с одним приказом: выжить несмотря ни на что. Из тех, когда останется, ещё будет, кому мстить. А потому она отпускала их. И юноша с маслянисто-чёрными глазами и гладко зачёсанным хвостом на затылке был недоволен. Но Аннализа знала: вскоре он поймёт. Приноровится, наберётся опыта, хитростей, сделает жгучую обиду в груди стойко горящим огнём, в котором закалит свои чувства, тело и дух. А потом вернётся, понимая одну истину. Королевство ― это люди. Королевство ― это она. И люди давно знали, на что идти, присягая ей. А значит, спасая их, возрождаясь, она даёт шанс на спасение всему, что осталось от Кейнхёрста. И отдельно взятый Ворон доказал ей, что будет верен Её Величеству, даже если его отпустить. Ведь даже теперь, без шанса проникнуть к трону, у него было множество способов, дабы доказать свою верность ей. И возмездие с гордостью за своё наследие наперевес ― тоже неплохо. Особенно если у вас нет иного выхода.