Emotions

      Сквозь ресницы через тонкие щелочки приоткрытых глаз виднелась покрытая слоем глины трава, земля, черная, будто впитавшая в себя всю его боль, и сильная, явно мужская рука, зарывшаяся пальцами в глину для упора. Бледная, почти синяя кожа наводила на мысли о мертвецах, но тугие мышцы предплечья и напряженные сухожилия внушали надежду, что рука принадлежит живому человеку. Взгляд поднялся выше, пытаясь найти рукав рубашки, но рука была голой до локтя, обвязанного чем-то странно похожим на кусок рыболовецкой сети, и выше, до самого горла, где обнаружились темные кровоподтеки.       «Мы боролись?»       Мысль казалась странной, учитывая, что воспоминаний за последние — часы? дни? недели? — не осталось.       Корабль вышел из порта Фруиджанда в полдень тридцатого октября, направляясь к берегам новой колонии Плуаза — Свиестейна. Место назначения выбрал сам бургомистр Фруиджанда, Роберт Лайтвуд, чтобы испытать своего старшего сына, дав ему первое самостоятельное задание. Свиестейнские шелка славились на всю восточную часть суши, их покупали даже знатные дома запада и юга, несмотря на вражду между континентами.       Алек лично подбирал команду, знал каждого матроса. За время сборов он получил много косых взглядов от круга прихлебателей, постоянно вертящихся возле бургомистра. Они ждали того момента, когда он оступится. Похоже, именно это и произошло.       Ни рука, ни шея перед лицом Алека все еще не шевелились, что было и пугающе, и обнадеживающе одновременно. Быстрый осмотр груди мужчины — такой же голой, как и вся верхняя часть туловища — показал, что он дышит. Грудная клетка шевелилась, а вместе с ней позвякивали многочисленные цепочки, свисающие с почерневшей от гематом шеи. Бусины, монетки, половинка старых маникюрных ножниц — зачем она кому-то могла понадобиться? — отполированная до блеска галька и один драгоценный камень — рубин, как в семейном перстне, который носил на пальце сам Алек. Странный набор. Странный мужчина.       Взгляд Алека устремился выше, снова ухватив пятна на шее, явно оставленные чьими-то пальцами. Зрелище не для слабонервных. Выше шеи обнаружилась голова с длинными черными волосами. Хороший знак, учитывая недавние мысли об утопленниках. На бледном лице, кожа на котором будто переливалась оттенками синего и зеленого, нашлись вполне нормальные человеческие глаза теплого оттенка янтаря, нос, уши и губы… испачканные кровью.       Алека замутило.       «Чья это кровь?»       В ответ на вопрос заныла рана на шее. Инстинктивно потянувшись к ней, Алек нащупал рваную кожу у ключицы, сочащуюся кровью. Подступила паника.       Губы незнакомца сложились в хищную улыбку, а голос его прозвучал весьма самодовольно.       — Ты умрешь не сегодня, красавчик, — гипнотические, почти ласковые интонации напоминали песню. — Нам удастся повеселиться. Или только мне. Но твой отец должен узнать, как был не прав. Должен почувствовать ту же боль, что и я, когда море утащило меня вниз…       — Ты умер?       — О, нет, мой милый, я не умирал, — окровавленные губы больше не улыбались. — Меня убили. Это был твой отец. Он тот, кто повинен в том, кем я стал. Он сделал из меня чудовище. И он будет умолять меня даровать ему смерть, когда я лишу его самого дорогого.       Пока мужчина говорил, он подрагивал, а где-то рядом раздавался звук, похожий на тот, что издают рыбы, хлопая хвостами по воде.       Оставалась надежда, что они все еще были на реке Плу.       Снова раздался шлепок, привлекая внимание Алека, и мужчина снова дернулся.       Любопытство победило страх, и Алек бросил взгляд ниже.       Хвост.       У мужчины от пояса и ниже тянулся красивый зелено-синий хвост, покрытый рыбьей чешуей и расходящийся на конце в раздвоенный полупрозрачный золотистый плавник.       — Легенды не врут, — подтвердил шокированному Алеку мужчина. — Все, кто утонул не по своей воле, становятся такими, как я. Русалками. Сиренами. Вампирами морей, — он вплотную приблизил лицо и зашептал Алеку на ухо. — Твой папаша задушил меня и скинул за борт, но сирены нашли меня и воскресили.       — Мой отец не мог так поступить… — начал Алек, но резко замолчал, увидев злой оскал, сверкающий острыми клыками, которые еще совсем недавно впивались в его шею. — Ладно-ладно, давай договоримся, — быстро затараторил Алек. — Ты расскажешь мне обо всем, что случилось, а я выслушаю тебя и постараюсь помочь.       — А может быть, мне просто съесть тебя, милашка?       — Милаш… За-забыли об этом, — отчаянно краснея, Алек сделал вторую попытку. — Ты утверждаешь, что мой отец убил тебя. Но вот он ты, живой и здоровый, собираешься съесть меня на ужин. Только разве это честный обмен? Разве моя загубленная жизнь принесет тебе удовлетворение? Разве ты не хочешь наказать настоящего виновника?       Янтарные глаза прищурились, а лоб незнакомца нахмурился.       — Пытаешься выторговать время, чтобы сбежать? — спросил он. — Ты не собираешься помогать мне, Александр Гидеон Лайтвуд! Ты не поверишь ни единому моему слову и при любой возможности сбежишь обратно к папочке!       — Ты меня чуть не сожрал! — закричал Алек ему в лицо. — Почему я должен верить тебе на слово? Докажи, что говоришь правду. Ну? Можешь?       — Могу, если не боишься.       Страх с самого детства не входил в число эмоций, которые позволял себе Алек. Он рос в тени отца, каждый день пытаясь достичь того, что могло бы порадовать Роберта. Он никогда ни в чем не нуждался, кроме отцовской любви. Возможно ли, что Роберт являлся не просто строгим, но жестоким? Возможно ли, что за своей сдержанной натурой он скрывал нечто более страшное, чем неумение любить и дорожить семьей?       — Назови мне свое имя, — вспомнив, как в детстве увидел на семейном кладбище надгробие рядом с могилой первой жены Роберта, про которое отец так и не согласился ему ничего рассказать, попросил Алек.       — Можешь звать меня Магнус.       Резко втянув в себя воздух, Алек снова посмотрел на рубин на цепочке.       — Асмодеус Магнус Тхорин Бейн Третий, — выдохнул он.       «Это правда».       Магнус кивнул, резко поднялся и, схватив его за руку, нырнул в реку.       Уходя под воду, Алек старательно задерживал дыхание, пока не осознал, что жабры, выросшие от укуса Магнуса, справляются и сами.