Ниточка в прошлое

Ужин прошел довольно-таки тихо. Никто не проронил ни слова. Мария опоздала на пять минут; Изабелла Карлайл пронзила ее испепеляющим взглядом, но не прокомментировала. Арчер то и дело косился на… Марию. Девушка же, как ни в чем не бывало, жевала бифштекс и запивала его апельсиновым соком. Когда наконец вечерняя трапеза была окончена, Изабелла Карлайл соизволила обратить к внучке. — Мария, окажи нам честь: сыграй на скрипке. Арчер видел борьбу на лице девушки. С одной стороны, она хотела ослушаться бабушку. С другой стороны, это была хорошая возможность продемонстрировать свои способности. — Ты играешь на скрипке? — спросила Дженна. На памяти Арчера, это было первое, что она произнесла на день. Хотя кто знает, вполне вероятно, что когда они разошлись по комнатам, Дженна и Софи во всю стали обсуждать сложившуюся ситуацию. Вместо ответа Мария взяла в руки инструмент и сыграла отрывок какого-то классического произведения. Точно Арчер не знал: классика была последней, чем​ он интересовался. — Это же круто! — воскликнула Софи, и они с Дженной воодушевленно зааплодировали. При этом они зацепили стакан с соком, и жидкость растеклась на белую скатерть. — ‎Забей, — посоветовала Мария. Лицо Изабеллы Карлайл исказилось, но высказаться насчет этикета ей не удалось. Мария снова заиграла. Мелодия показалась Арчеру знакомой, хотя определить, что это, ему не удалось. Мелодия походила на колыбельную: тихую, неспешную. Слова вертелись на языке Арчера, но в последнюю секунду уходили, не позволяя ощутить их вкус. Мелодия закончилась. Конец казался каким-то трагическим, каким-то не таким. Это как если бы сказка, где принц спас принцессу, закончилась бы смертью их ребёнка. Неожиданно. Несправедливо. Так… Неправильно. Неловкое молчание, повисшее в столовой, прервала Изабелла Карлайл. Она встала со своего места, подошла к внучке сзади, положив руки на ее плечи. — Мария унаследовала талант матери, — пояснила она тихим голосом. Впервые Арчер увидел у нее на лице печаль, — У Элизы был талант. Она могла повторить любую мелодию, услышав лишь однажды. — ‎Эту колыбельную она пела каждый вечер, — добавила Мария, — Я нашла ноты несколько лет назад. Как странно. Я почти не помнила ее, но когда сыграла, то вспомнила, как вечерами мы сидели у камина в гостиной, а мама пела. Арчер почувствовал укол ревности. Внезапно стало трудно дышать. Почему она помнит все это, почему она знала его родителей, а он не знает о них ничего? Почему? Почти не понимая, что делает, он резко встал. Стул со скрипом отъехал назад. — Извините… — задыхаясь, пробормотал Арчер и выскочил из столовой. Оказавшись в своей комнате, он упал на кровать и зарылся лицом в мягкую, непривычно мягкую подушку. В Оке их учили, что слезы — признак слабости. Боль скрывают под болью, физическая боль перекрывает душевную. Чувствуешь, что почва уходит из-под ног — иди в зал, сломай что-нибудь, кого-нибудь, до плоти, до крови. Самоконтроль Арчера впервые дал слабину, когда в ноябре Софи обнаружила, что он из Ока. Когда посмотрела на него полного ужаса глазами, он ощутил, как сердце кровью наливается. Тогда он заплакал впервые за долгое-долгое время. Пока бежал, боясь быть пойманным, боясь быть разлученным с ней, он плакал. Сегодня же он рыдал. *** Они гуляли, хотя было уже довольно поздно. Похолодало, и юноша отдал свой пиджак девушке в тонком черном платьице. — Как же это прекрасно! — девушка остановилась на каменном мосту и оперлась на перила, оглядывая ночной город. Юноша подошел к ней сзади и приобнял за талию. Девушка прижалась спиной к его телу и откинула голову. Они молчали. Этот вечер принадлежал лишь им одним. — Как же это прекрасно! — повторила девушка; кажется, в этот раз она говорила не о виде ночного города, — Как непредсказуем этот мир! Кто бы сказал мне несколько лет назад, что однажды я буду так счастлива! Но что ожидает меня потом? Через год, через пять, десять лет? Где я буду, с кем? О, если бы только мы могли знать! Она почувствовала, как сжались руки юноши на ее талии. Он опустил девушку, и она, не скрывая своего удивления, повернулась к нему лицом. — Я не могу точно сказать тебе где ты будешь, — начал он, — Но знаю, с кем ты будешь. Девушка сдавленно ахнула и прижала ладони к лицу, когда ее возлюбленный опустился на одно колено с кольцом в руках. — Элизабет Карлайл, окажи мне честь стать моей женой… *** Арчер не помнил, что именно его разбудило. Возможно, он уже давно не спал, прислушиваясь, как за окном шумит дождь. А может, проснулись инстинкты охотника, и он просто очнулся от неглубокого сна, когда в его дверь постучали. Он знал, что это не Софи, потому что Софи стучит неуверенно и всегда одинаково: тук-тук, тук; он знал, что это не Джеймс, потому что стук Джеймса предупреждающий, так как, хоть и не запрещает, но всегда боится увидеть Софи и Арчера, занимающихся чем-то не тем. Он знал, что это не Дженна, потому что Дженна никогда не стучится к нему. Как бы они не пытались наладить отношения, для вампирки Арчер навсегда оставался одним из тех, кто убил её девушку. Когда Арчер открыл дверь, он уже понял, кого увидит. Мария переоделась. Если на ужин она пришла в светлом платье, то сейчас на ней были черные брюки и футболка. — Пошли, — она мотнула головой куда-то в недра коридора. И почему-то он пошёл за ней. Мария повела его куда наверх, как решил Арчер — на крышу. На втором этаже вместо широкой мраморной лестницы их ждала узкая лестница из тёмного камня. Мария достала из кармана ключ, отперла неприметный дверь наверху лестницы и жестом пригласила Арчера войти. Этот чердак использовали как склад. Если весь дом блестел от чистоты и величия, то здесь все выглядело заброшенным и ненужным. Коробки стояли одна на другой, грозя свалиться и вывалить все свое содержимое на пол. На длинном столе были разбросаны вещи, так что свободное место вряд ли можно было найти. Мария прошествовала к дальнему углу, где стояли кресла. Сдвинув их поближе, она похлопала по спинке, выжидающе посмотрев на Арчера. Он неуверенно присел. Несмотря на потрепанный вид, кресло оказалось довольно-таки удобным. Он ожидал, что Мария сядет на соседнее кресло, но девушка сначала взяла какие-то потрепанные книжки со стола, и лишь потом забралась на предмет мебели, сбросив обувь и скрестив ноги по-турецки. — Мне действительно очень жаль, что ты узнал правду только сейчас, — извиняются тоном начала Мария, — Я давно просила Изабеллу, но она была при своем мнении. — Похоже, она меня не жалует, — ответил Арчер. Он все еще держался отстраненно. — ‎Дело не в тебе, — Мария покачала головой. — ‎Тогда в ком? — затем его осенило, — Это из-за отца, верно? Девушка кивнула. В голове Арчера, словно змеи, закопалась неприятные мысли. — ‎Он бил Элизу, или что? — ‎Нет-нет, ничего такого! — глаза Марии расширились от испуга. Ох, лишь бы не напугать его! Как же рассказать ему обо всем? — Вот… Держи. Арчер взял в руки фотографию, которую ему протягивала девушка. На чердаке был тесновато, поэтому он использовал магию отпустил маленький горящий шар плавать над их головами. На фотографии застыла семья из четырех человек. Время было новогоднее, и двое черноволосых розовощеких детей, лет двух примерно, тянулись своими коротенькими ручками к ночным шарам. Их мать смеялась — фотоснимок на века сохранил ее счастливую улыбку. Элиза стояла на коленях у елки и одной рукой придерживала мальчика, а второй крепко ухватила девочку за ладошку. Мартин тоже был на фото. Он полулежал, облокотившись локтем на сиденье кресла (Арчер заметил, что это было то же кресло, на котором он сидел сейчас — он узнал эти узоры, обвивавшие ножки и подлокотники кресла). Он выглядел беззаботным, волосы взъерошены, словно он только вернулся с прогулки, где лазил по деревьям и перелезал через заборы, как мальчишка-подросток. Однако свободная рука Мартина зависла в воздухе, точно он страховал малышей — если бы они попытались упасть, он бы тут же их подхватил. От этой семейной идиллии у Арчера снова защипало в глазах. — Они любили друг друга, — тихо произнес он, обращаясь скорее к себе, чем к Марии. — Друг друга, и нас с тобой, подтвердила девушка. Арчер молчал; он думал. — Ты… Ты расскажешь мне о них? Мария снова кивнула. — Когда ты будешь готов. И… Пусть это будет у тебя, — на этот раз она протянула ему целый альбом, — Здесь много их фотографий. — Спасибо… Арчер наконец поднял глаза на сестру. Так, чтобы она увидела его благодарность. Так, чтобы она почувствовала его надежду. Так, чтобы он сам ощутил, что он не одинок.