«Астория Энн Малфой 1982 — 2018 Засни и в миг душой воздушной В сады беспечные войди»
пять лет назад
Был март, когда Скорпиуса внезапно выдернули посреди его первого года в Хогвартсе и забрали домой, не дав возможности попрощаться с друзьями. Отец продолжал крепко держать его за руку, даже когда они выходили из камина и преодолевали темные коридоры Малфой Мэнора. Отец редко держал его за руку. Обычно его ладонь всегда сдержанно покоилась на спине Скорпиуса, уверенно подталкивая и направляя. — Что происходит, пап? Почему мне пришлось уехать из Хогвартса? — спросил он тогда осторожно, предчувствуя что-то неладное. Драко резко остановился посреди холла, отчего полы его мантии взволнованно колыхнулись, и присел перед Скорпиусом на корточки. Глаза его выражали бесконечную усталость и что-то еще, чему Скорпиус не мог дать определение. — Послушай меня сейчас внимательно. Мама… она сильно заболела. С каждым днем ей становится хуже. Нужно, чтобы ты сейчас был рядом с ней. — Она умрет? — тихо спросил Скорпиус, прилагая всевозможные усилия для того, чтобы не разреветься прямо перед отцом. Лицо Драко исказила болезненная гримаса. — Нет, что ты, — отчаянно прошептал он, а потом резко подался вперед и заключил Скорпиуса в объятия. Тот мигом опешил — отец в это мгновенье совсем был не похож на себя. — Она не умрет. Мама выздоровеет и еще долго будет жить. Просто мы нужны ей сейчас. Мы должны быть рядом, понимаешь? Скорпиус быстро закивал головой, утирая с глаз позорно выступившие слезы. Отец ласково взглянул на него перед тем, как подняться на ноги, снова крепко взять за руку и повести в покои мамы. Мама лежала посреди вороха пуховых одеял и подушек — бледная, исхудавшая и с потухшим взглядом. Скорпиусу стало тяжело дышать. С ней ведь было все в порядке: казалось, что состояние мамы улучшалось благодаря стараниям целителя Блумфилда. На какой-то момент к ее лицу вернулся румянец, она начала больше есть и даже нашла в себе силы выйти в свет и проводить Скорпиуса в первый раз в Хогвартс. Во время его визита домой на Рождество мама тоже выглядела отлично: она пила игристое шампанское с тетей Дафной, танцевала вальс с дядей Армандом, и они с отцом пускали разноцветные фейерверки из своих палочек в ночь Нового Года. Как она могла так быстро увянуть всего за пару месяцев? Почему ее болезнь снова вернулась? Скорпиус тогда испуганно всхлипнул, подбежал к кровати и, предварительно скинув обувь, забрался на постель с ногами, подползая к маме и цепляясь за ее холодную иссохшую ладонь. — Мамочка, я здесь. Ты слышишь меня? Мама раскрыла посеревшие глаза, повернула голову в его сторону и улыбнулась настолько, насколько хватало ей сил: — Любовь всей моей жизни здесь, — произнесла она шепотом и попыталась сжать его руку в ответ. От нее резко пахло зельями и травяными настойками, коими была заставлена вся прикроватная тумбочка. — Я так скучала, дорогой. Всю следующую неделю Скорпиус не покидал кровать мамы. Он лежал рядом с ней, не выпуская ее руки, словно боялся, что если сделает это, то она исчезнет. Он рассказывал про новообретенных друзей, про преподавателей в Хогвартсе и время от времени читал вслух отрывки из ее любимых книг. По ночам к ним приходил отец и ложился с противоположного края кровати. Пару раз сквозь сон Скорпиус слышал, как он вскакивал посреди ночи и перегибался через него, чтобы приблизиться к лицу мамы и проверить, что она все еще дышит. Это продолжалось до тех пор, пока однажды маме не стало совсем плохо и ее не перевезли в больницу Св. Мунго по настоянию целителя Блумфилда. Через пару дней пришел отец и бесцветным тоном известил, что мамы больше нет. Скорпиус надеялся, что он хотя бы обнимет его как тогда, в прошлый раз, но этого не произошло. Прикрывшись холодной маской, отец вышел из комнаты, оставив Скорпиуса одного справляться с болью и потерей. Он зашел к нему лишь однажды, чтобы позвать встречать прибывших на похороны гостей. Все остальное же время вокруг Скорпиуса крутились эльфы-домовики: приносили еду, к которой он едва ли притрагивался, наряжали его в черные мантии с кружевными накрахмаленными воротниками, завешивали зеркала темной тканью и извещали о прибытии очередного посетителя — какого-нибудь дальнего родственника или знакомого, который считал своим долгом навестить Скорпиуса, сухо поцеловать его в щеку и со слезами на глазах выразить ему свои соболезнования. Иногда, в перерывах между организацией похорон и поминальных ужинов, к нему заходила тетя Дафна. Ее жемчужные волосы были собраны в аккуратную прическу под черной кружевной вуалью, а пахла она лилиями, восковыми свечами и дорогим парфюмом. Комната Скорпиуса была единственным местом, где она могла дать волю чувствам, совсем не по-аристократически рыдая навзрыд и обсыпая Драко самыми нелестными выражениями. Тетя Дафна горько плакала и крепко-крепко обнимала Скорпиуса, а он в ответ лишь сильнее жался к ней, потому что она так сильно напоминала ему о маме. Но в итоге даже она уходила, чтобы встретить вновь прибывавших гостей, а Скорпиус снова оставался один на один со скорбью, не понимая, как с ней справляться и как на нее правильно реагировать. На церемонию погребения вместе со своей семьей приехала Никс. Наверное, она была единственным человеком, которого Скорпиус хотел видеть помимо тети Дафны. Он нуждался в ней. Она также была единственным человеком, кто за все эти дни спросил его, как он себя чувствовал. Когда Никс задала ему этот вопрос, мягко взяв за руку и переплетя их пальцы, Скорпиус вдруг осознал, что не мог ответить. Не потому, что не знал, как себя чувствует, а потому, что, казалось, разучился разговаривать за эти несколько дней, словно боль и горе перерезали его голосовые связки, а язык заставили прирасти к небу. Осознав, что не может произнести ни слова, Скорпиус испуганно посмотрел на Никс, крепко вцепившись в ее руку. Она все поняла и, не став задавать лишних вопросов, вывела его из особняка под шумок общей скорби и слез. Они часто сбегали вместе с приемов и светских раутов, когда становилось слишком скучно. Сбегали в сад или на чердак, стащив с фуршетного стола пару бисквитных пирожных и покрытых глазурью булочек, а потом тихо отсиживались в засаде, пока родители не хватались их и не отправляли эльфов на поиски. И в этот раз, не изменяя традиции, Никс повела его в сад, в сторону увитых лозами винограда старых качелей, что печально поскрипывали на весеннем ветру. На качелях между ними лежала забитая сладостями тарелка, к которой Скорпиус даже не притронулся. Вместо этого он впервые со дня смерти мамы позволил себе громко и навзрыд расплакаться, размазывая слезы по лицу рукавом траурной мантии. Сатиновое платье Никс небрежно угодило в тарелку и измазалось в заварном креме, когда она пододвинулась ближе к Скорпиусу, крепко обняла его и тихонько заплакала вместе с ним. После этого он еще около года не разговаривал. После этого страх за родных и близких следовал за ним по пятам всю жизнь. Страх, что он может потерять их, что с ними может случиться что-то страшное, как однажды случилось с его мамой. — Привет, мам, — произнес Скорпиус негромко, отрывая пальцы от могильной плиты. Ветер мягко зашуршал в траве, подгоняя опавшие лепестки вишневого дерева и разнося над кладбищем терпкий аромат пионов. — Я хотел бы… хотел бы тебе рассказать кое о чем. Кое о ком. О девушке. Конечно, Скорпиус понимал, что мама его не слышит. Понимал, что в этой могильной плите нет ни капли ее присутствия — та была лишь физическим выражением скорби и вечной памяти о ней, — но отчего-то ему становилось легче, когда он приходил сюда и делал вид, будто разговаривал с ней. По какой-то жуткой иронии семейное кладбище было единственным местом, где Скорпиус мог позволить себе дать волю эмоциям и мыслям, не боясь быть осужденным и не боясь показать свою уязвимость. Наверное, потому что знал, что на самом деле его никто не слышит. — Ее зовут Лили. Знаешь, вы даже чем-то похожи. Она тоже любит классическую музыку, носит воздушные юбки, а полки в ее комнате забиты всякими книжками. Думаю, она тебе понравилась бы. Потому что она нравится мне… — Скорпиус смущенно потер лицо ладонью, щурясь от солнца. — Черт, сильно, как оказалось. Пару дней назад я помог ей и теперь не могу выбросить ее из головы. Моя подушка все еще пахнет ее шампунем и, Мерлин, это так… так глупо. Я глупый. Она ведь сестра Альбуса, я не могу даже смотреть на нее, это во-первых. А во-вторых, Лили — идеальная, а я… я сплошной хаос и куча проблем. Я боюсь, что испорчу ей жизнь, если приближусь хоть на пару футов. Она достойна большего, но меня просто выворачивает от мысли, что это большее — не я. Как же мне хочется быть нормальным. Почему… почему ты оставила меня, мам? Надгробная плита ответила ему молчанием. В детстве, когда Скорпиус приходил к ней поговорить, он иногда слышал голос матери у себя в голове, дающий советы и называющий его «любовью всей ее жизни», но со временем голос стал затихать. Скорпиус осознавал, что начал забывать, как он звучал. Он начал забывать мамин голос, ее мягкие прикосновения и то, как она улыбалась. От этой мысли становилось страшно и стыдно — он не мог позволить себе забыть маму, он не мог позволить себе отпустить ее. Ему казалось, что таким образом он бы предал ее память, как это сделал отец. Зарождающаяся ярость глухо забурлила где-то у Скорпиуса глубоко в груди, подбираясь все выше и выше. Он поспешно поднялся с места — ему казалось чем-то неправильным осквернять могилу мамы своими негативными эмоциями, контроля над которыми он не имел. Наколдовав отточенным движением волшебной палочки венок из орхидей, Скорпиус уложил его к подножию плиты и поспешно покинул кладбище. Кованая калитка еще долго и уныло скрипела ему вслед, поддуваемая летним ветром. Скорпиус уже почти дошел до особняка, когда клокочущая внутри него злость достигла своего апогея. Он глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться, но это не помогло — ноздри уловили щекочущий аромат пионов, и Скорпиус вдруг почувствовал, как у него потемнело перед глазами. Он вспомнил белую макушку Девон и то, как она сидела на корточках, ухаживая за клумбами его мамы. Вспомнил, как все вокруг называли ее «миссис Малфой», как отец целовал ее в щеку перед уходом на работу, как она пыталась делать вид, будто ее заботит, пообедал ли Скорпиус и где он провел ночь. Рука с зажатой в ней палочкой невольно взметнулась вверх, а губы произнесли заклинание. Находящийся по правую сторону от Скорпиуса куст пионов жалобно треснул, сочно-зеленые стебли распластались на влажной земле. Еще один взмах — очередной куст разлетелся на жалкие лоскуты, выстреливая в воздух сладким ароматом. Скорпиус неконтролируемо махал палочкой, словно дирижер перед оркестром, а вокруг него, подобно свадебным конфетти, летали искромсанные листья и лепестки пионов. Через пару минут он замер на месте, тяжело дыша. Земля вокруг была устлана ошметками сада, над которым Девон, наверное, старалась не один день. Целый коктейль из эмоций наполнил Скорпиуса до краев: от стыда и страха, до ненависти и ярости. Спрятав палочку в карман толстовки, он нервно отряхнулся от обсыпавших его лепестков и поспешил покинуть территорию Мэнора.***
— Святой нюхлер, Альбус! — воскликнула бабушка Молли, едва он вышел из камина, пачкая старый потертый ковер остатками золы с одежды. — Посмотри на себя! Совсем худой стал! — Не худой, а утонченный, бабуля, — ответил ей Альбус, давя из себя нахальную улыбку и тут же угождая в уютные объятия, окутавшие его волной домашнего тепла и запахом сдобных булочек. Камин за его спиной еще раз полыхнул. — Цветочек мой! — продолжая прижимать к себе Альбуса, бабушка вытянула вторую руку, призывая Лили. — Твоя мама уже сообщила нам, что ты получила значок старосты! Мы так гордимся тобой, дорогая! — Ох, спасибо, бабушка! — Лили послушно подошла, ныряя в ее объятия и обхватывая широкую талию поверх расписанного маргаритками фартука. Их с Альбусом лица оказались в паре дюймов друг от друга, и она не удержалась от того, чтобы показать ему язык. В ответ Альбус клацнул зубами в миллиметре от ее носа, заставив испуганно отшатнуться и наконец обратить на потасовку внимание бабушки Молли. — Ну, что вы опять не поделили? — Семейное наследие, бабуля, — ответила Лили ядовито, отступая на шаг и недовольно складывая руки на груди. При этом она не сводила взгляда сощуренных глаз с Альбуса. — Мне достался ум Поттеров и красота Уизли, а Алу — ничего из вышеперечисленного, вот он и бесится. — Лили! — укоризненно воскликнула бабушка Молли, награждая внучку строгим взглядом. Красота Уизли, может, Альбусу и не досталась, а вот их способность краснеть от любой ярко вспыхнувшей эмоции — вполне даже. Его щеки тут же стали пунцовыми, и он уже набрал в легкие побольше воздуха, чтобы разразиться гневной ответной тирадой, как его прервало прибытие мамы. Удерживая под боком накрытую полотенцем корзину, в которой стыли только что вынутые из духовки слойки, Джинни вышла из камина, тут же улавливая повисший в воздухе враждебный настрой и награждая детей тяжелым взглядом: — Я вам что говорила? — произнесла она строго, поудобнее перехватывая так и норовившую выскользнуть корзину. — Чтобы вы оставили свои разборки дома и не смели портить настроение всем присутствующим в Норе. Давайте хотя бы последние дни лета проведем как семья: без ссор и распрей. — Для того, чтобы мы провели его как семья, не хватает папы и Джеймса, — буркнул Альбус и, не давая маме возможности вновь завести свою лекцию, поспешно произнес: — Пойду найду Рона. Он направился к выходу из гостиной, краем глаза подмечая, как Лили направилась в противоположную сторону, должно быть, чтобы отыскать Хьюго или Доминик. — Мерлин, эти подростки когда-нибудь доведут меня! — донесся ему в спину сокрушенный шепот мамы, а затем успокаивающие причитания бабушки. Альбус вышел в коридор и едва не оказался снесенным с ног. Коротышки Люси и Роксана пронеслись мимо него на полной скорости, даже не замечая, и побежали вверх по дряхлой лестнице, грозясь выбить своими маленькими ножками еле держащиеся на прохудевших чарах ступеньки. — Черт подери, мелюзга! Я расскажу все Молли и Фреду, и вы получите по задницам! — раздался им вслед разъяренный голос Луи, а потом и он сам показался из кухни, обсыпанный с ног до головы то ли мукой, то ли сахарной пудрой. Из-за его спины вышла посмеивающаяся Роуз, предпринимая жалкие попытки стряхнуть белую субстанцию с его плеч. Ее буйной копне рыжих волос тоже немного досталось. — Лу, я всегда догадывался, что твое пристрастие к эльфийской пыльце переходит нормы допустимого, но чтобы настолько… — издевательски произнес Альбус, привлекая к себе внимание. — Хоть бы бабушки постыдился! Взгляд Луи, все еще яростно посылавший молнии вслед Роксане и Люси, переметнулся к нему. Роуз, продолжая хихикать, тоже посмотрела на Альбуса, облокачиваясь одной рукой на его плечо. — О, смотрите, змееныш приполз, — манерно протянул Луи, давя хищный оскал. Альбус мигом ощетинился на прилипшее еще с первого курса прозвище. Он ненавидел, когда многочисленные кузены его так называли. Роуз с Луи прекрасно знали об этом и все равно продолжали играть на его нервах. Как и тогда, шесть лет назад.шесть лет назад
— О, смотрите, змееныш приполз. Альбус резко обернулся. В полусумраке замка он смог разглядеть две низкие фигуры, признавая в них Роуз и Луи. Те не спеша поднимались по лестнице, окидывая его одинаково пристальным взглядом голубых глаз, и, догадавшись, почему он здесь стоит, растянули губы в хитрых улыбках. — Что, Полная Дама не хочет впускать тебя? — Луи красноречиво оглядел герб Слизерина, пришитый на груди к мантии Альбуса. Зелено-серебряный галстук в свободное от занятий время он принципиально не носил, будто это могло сделать его принадлежность к змеиному факультету менее заметным. Ага, как же. Вся школа только и делала, что гудела о распределении сына Поттера на Слизерин. — Просто назовите пароль, — злобно прошептал Альбус, стараясь не звучать слишком сконфуженно. — Мне нужно поговорить с Джеймсом. Роуз и Луи обменялись наигранно-задумчивыми взглядами. — Ох, не знаю даже, — произнесла Роуз. — Я не думаю, что чужим факультетам разрешен вход в нашу гостиную. Особенно Слизерину. Не хотелось бы наживать себе лишних проблем, не так ли, Лу? — Ты права, Рози, — насмешливо протянул Луи, вторя ей. — Может, это у вас на факультете разрешено нарушать правила, но у нас тут все очень серьезно с этим, Ал…ьбус. Произнесенное полное имя резануло слух, и Альбус особенно явственно ощутил, какой безвозвратно глубокой становится пропасть между ним и его кузенами. Еще две недели назад они ехали в свое первое путешествие в Хогвартс в одном купе, уплетая за обе щеки десятую пачку «Берти Боттс» на троих и атакуя Джеймса подколками и мерзкими шуточками на тему того, как он засмотрелся на какую-то кудрявую девчонку на перроне и едва не свалился с платформы. Они обсуждали то, как будут посещать уроки, собираться вместе в гостиной и искать по выходным тайные выходы из замка, о которых ходили легенды в семье. Луи яростно плевался, когда ему попалось драже со вкусом козявки, а Роуз успокаивала Альбуса, заверяя его, что не стоит обращать внимания на подначки Джеймса — он точно не попадет на Слизерин, у них ведь в семье нет темных волшебников. А потом Распределяющая Шляпа произнесла на весь Большой зал свой страшный вердикт, и между ними все изменилось. Альбус остался один против всего мира. — Так вы позовете Джеймса или нет? — холодно процедил он, старательно делая вид, будто насмешки кузенов его вовсе не задевали, но, видимо, попытка не увенчалась успехом, потому что Роуз вдруг поджала губы, пытаясь утихомирить так и лезущую на лицо улыбку, и миролюбиво произнесла: — Ладно, Ал, не дуйся, мы же шутим. Джеймса все равно нет в гостиной, он сейчас проходит отборочные в команду. Альбус лишь нетерпеливо вздохнул и, крепче сжав зубы, прошел мимо кузенов, сдерживая себя от того, чтобы не пнуть развеселившегося Луи под задницу и не дернуть Роуз за собранные в косы кудри. — Эй, Ал! — донесся ему в спину голос Луи. — Мы передадим Джиму, что ты его искал. Но он лишь проигнорировал его, держа путь в такие ненавистные ему подземелья. — Слышали, ты под домашним арестом, — как бы невзначай подметил Луи, доставая палочку и очищая себя от белой пудры. — Опять. Что на этот раз натворил? — Сцепился в баре с мафиози, — беспечно кинул ему Альбус, направляясь мимо кухни в сторону выхода на задний двор. Роуз и Луи подозрительно сощурились ему вслед, пытаясь понять, говорил ли он правду. Осознав, что больше не дождутся от него объяснений, они беспечно переглянулись и вернулись на кухню, чтобы прибрать устроенный Роксаной и Люси бардак. Стоило Альбусу оказаться на заднем дворе, как его снова атаковали. На этот раз — садовые гномы. Они с яростным воплем носились по саду, топча крохотными ножками бабушкину рассаду. Приметив вдали одного гнома, что с особым усердием пытался разворошить грядку со сливами-цеппелинами, Альбус ухватился за резиновый сапог, валяющийся на крыльце, и запустил им в него. Гном сдавленно крякнул и отлетел на пару футов назад, угодив прямо в клумбу цветокрылок. Альбус удовлетворенно отряхнул ладони и направился через весь сад к покосившемуся старенькому сараю, заранее зная, что найдет дядю Рона именно там. Несмотря на то, что у того имелась довольно навороченная мастерская в подвале «Волшебных Вредилок», ему все равно лучше работалось в ветхом отцовском сарае на заднем дворе Норы. После войны, проработав пару лет в Аврорате, Рон вдруг осознал, что это было не его. Сдав жетон аврора, он устроился помогать Джорджу в «Волшебных Вредилках», так как тому было совсем сложно справляться одному — бизнес медленно, но верно угасал, однако приход Рона вдохнул в него новую жизнь. У него было полно свежих идей — объединив усилия с отцом, они усердно занялись разработкой новых изобретений, совмещающих в себе магические и магловские технологии. Подушки безопасности для метел, ящики с охлаждающими чарами для хранения продуктов и настольный квиддич совершили революционный прорыв в мире магических изобретений, а мобильные телефоны, снабженные усовершенствованными Протеевыми чарами, позволяющими обходить магическую защиту, и вовсе принесли Рону его первую серьезную прибыль. Альбус любил проводить время с дядей Роном и дедушкой Артуром, особенно после развода родителей. Ему было безумно интересно смотреть, как они разрабатывают свои идеи и рассказывают ему кучу нового о мире маглов: про компьютеры, машины «Тесла», ракеты и футбол. Альбус восхищался миром маглов и втайне мечтал сбежать туда однажды. Ведь там его никто не знал, и там от него ничего не ожидали. Из сарая раздался приглушенный грохот, напоминающий взрыв, и Альбус поспешил туда. Едва не сорвав с петель ветхую дверь, он ворвался внутрь, тут же отдавая себя на растерзание густому дыму, заволокшему все крошечное пространство. — Живой? — прокричал он куда-то в пустоту, принимаясь расчищать палочкой воздух. — Ага, — ответил Рон. Через пару секунд Альбус уже мог разглядеть его рыжую макушку, низко склонившуюся над столом. — Но вот процессору так не повезло. — Когда-нибудь и тебе не повезет, — угрюмо пробормотал Альбус, окончательно очищая воздух и усаживаясь на стоящий рядом со столом стул. — Что я скажу тогда Гермионе? — Что я погиб во имя науки. Уверен, она поймет. — Над чем работаешь? — спросил Альбус, внимательно оглядывая заваленный проводами, чипами и разобранными деталями телефона стол. Рон почесал затылок и состроил кислую мину: — Да вот, в последнее время все жалуются на плохую связь, так что я пытаюсь модифицировать коммуникационные компоненты при помощи Усилительных Чар, но те напрочь отказываются работать вместе. Альбус подпер щеку кулаком и принялся осматривать работу Рона: — А что, если расширить процессор, слить два LTE-чипа и присобачить их к модему Заклятием вечного приклеивания? — он смачно хлопнул в ладони, наглядно демонстрируя процесс. Рон вскинул на него пристальный взгляд, прокручивая в голове идею: — Это может сработать, — протянул он довольно, с гордостью поглядывая на Альбуса, — но только надо дать ему остыть, иначе второго взрыва нам не миновать. Рон откинулся в кресле, лениво взмахнул палочкой, призывая из ящика с охлаждающими чарами две бутылки пива, и протянул одну Альбусу, хитро подмигивая: — Я не сдаю тебя Джинни, а ты меня — Гермионе. — По рукам, — усмехнулся тот, дергая крышку за колечко. Бутылка аппетитно выстрелила в воздух запахом хмеля и солода. Альбус с наслаждением приложился к горлышку и сделал несколько внушительных глотков. — Гарри и Джим так и не смогли выбраться? — Не-а. У Джима какие-то дохрена важные сборы, а папа… ну, работает, наверное. Не знаю, мы давно не разговаривали. Рон задумчиво опустил глаза, принимаясь крутить в руках бутылку с пивом: — Не держи на него зла. Да, у Гарри не всегда получается быть хорошим отцом, но он честно старается. К тому же, сейчас он переживает не самый лучший период. Смерть Фергюса здорово подкосила его. — Да я понимаю, — вяло пробормотал Альбус, принимаясь ногтем отдирать от своей бутылки этикетку. — Просто скучаю по нему. Уже скоро в Хогвартс, неизвестно, когда мы сможем увидеться. — Он в любом случае придет на вокзал. Гарри никогда не пропускал первое сентября. — Точно, — невесело усмехнулся Альбус и поспешил сменить тему: — Кстати, слышал, с кем встречаются «Таттсхилл» в следующем туре? Рон тут же встрепенулся, едва не выронив из рук бутылку: — Еще бы! С «Пушками»! И я даже не буду расстраиваться, когда они продуют команде Джима. — Он пообещал, что после игры обменяется футболками с Дайером ради тебя. — Смотри внимательно, Ал, — рассмеялся Рон, прокручиваясь в своем кресле. — У меня новый кандидат на звание самого любимого племянника. — Хэй! — возмущенно воскликнул Альбус. — Я вообще-то тебе только что идею с чипами подкинул! — Хорошо-хорошо, — Рон примирительно поднял руки на уровне головы. — Если эта затея сработает, то обещаю, что никому не отдам твое почетное место. — Так-то лучше. — Слышал, Джиму удалось уговорить Джинни смягчить тебе наказание и отпустить на последнюю летнюю вылазку с друзьями? — Мерлин, и ты уже знаешь про наказание, — хмыкнул Альбус, в мгновение принимая понурый вид. Отпив еще пива, он произнес: — Ага. Джим как всегда молодец. Я уговаривал маму три дня, а ему хватило одного разговора через камин. Рон немного помолчал, окидывая угрюмого Альбуса внимательным взглядом, а затем произнес: — Хэй, — он положил руку ему на плечо и сжал в поддерживающем жесте, — я понимаю. Я тоже когда-то был в тени. Но однажды ты выйдешь оттуда. — Да больно надо, — Альбус неопределенно дернул плечом. — Мне и так нормально.шесть лет назад
Он услышал разносящиеся по катакомбам подземелий голоса еще издали. — Ты только посмотри на эту седую крысу, — с отвращением произнес нахальный мальчишеский голос. — Такой же мерзкий, как и его папаша. — Да, от него за милю смердит предательством и грязной кровью, — вторил другой голос, уже успевший сломаться и оттого звучавший на пару тонов ниже. — Как думаешь, может, нам добавить твоей бледной роже немного красок, а, Малфой? Альбус испуганно дернулся, услышав знакомую фамилию. Он помнил, что перед их первым отъездом в Хогвартс дядя Рон предупреждал держаться подальше от некого Скорпиуса Малфоя. Альбус тогда коротко взглянул в ту сторону, куда был направлен его неприязненный взгляд, и увидел белобрысую макушку, мелькнувшую в густой толпе. В следующий раз он заприметил эту макушку, уже когда его распределили на Слизерин. Тот самый Скорпиус Малфой сидел напротив, а его заинтересованный и чуть удивленный взор ничем не выделялся на фоне остальной сотни таких же. Весь оставшийся вечер Альбус пребывал в такой прострации, что даже не особо уделил внимания тому факту, что их со Скорпиусом заселили в одну комнату. Осознание пришло к нему посреди ночи, когда он чуть слезящимися глазами разглядывал зеленый полог, загораживающий его кровать. Вот уж счастья-то привалило: мало того, что его распределили в Слизерин, так еще и поселили с тем самым мальчишкой, от которого дядя Рон приказал держаться подальше. Наверняка этот Малфой был тем еще гадом, и на утро Альбус обязательно проснется от того, что в его постели будут копошиться болотные слизни или вовсе не проснется от какого-нибудь проклятия. В ту ночь он так и не смог спокойно поспать. Однако все его опасения оказались напрасными — Скорпиус Малфой оказался… нормальным. На утро он, хоть и очень скупо, но пожелал Альбусу доброго утра и поинтересовался, не против ли будет тот, если он займет ванную первым. За завтраком они сидели рядом, и Скорпиус даже не отпустил в его адрес ни одной шуточки, в отличие от других представителей их факультета, которые, казалось, в то утро решили посоревноваться в мастерстве остроумия. Альбус был действительно удивлен. Вежливый и спокойный Скорпиус Малфой никак не походил на того, о ком предупреждал его дядя Рон. Конечно, они не стали лучшими друзьями в одночасье. Скорпиус вечно возился с противной девчонкой Забини с Рейвенкло, а Альбус отчаянно пытался не обижаться на подколки Луи и Розы, делая вид, будто не замечает, как медленно угасает их дружба. Они соблюдали холодный и вежливый нейтралитет, по вечерам прячась каждый в своем алькове, а по утрам стараясь не занимать ванную слишком долго. На пятый день пребывания в Хогвартсе Скорпиус вернулся в комнату с подбитым глазом. Альбус тогда впервые решил переступить негласно проведенную между ними черту и спросить, что случилось. Скорпиус пробормотал что-то наподобие: «Упал с лестницы» и спрятался за пологом. Но теперь Альбус понял, с какой такой лестницы он навернулся. Ноги сами понесли его вперед — он даже не совсем успел осознать, что делает. Голоса раздавались все ближе и ближе до тех пор, пока Альбус не увидел их обладателей. Двое старших мальчишек — по виду второкурсники или третьекурсники — прижимали с двух сторон к стене перепуганного Скорпиуса Малфоя, нависнув над ним с палочками. Тот старался держаться храбро, кидая в них яростные взгляды исподлобья, но Альбус видел, что ему было страшно. Поэтому в следующее мгновение он выкрикнул: — Эй! — Слизеринские задиры резко обернулись на его голос. Словив на себе их презрительные взгляды, Альбус вдруг ощутил нарастающий страх, но отступать было поздно. Он дерзко вскинул подбородок (позаимствовал этот жест у Джеймса) и произнес: — Двое на одного? Довольно низко, даже для вас. Один из задир развернулся к нему полностью и наградил мерзкой улыбкой: — Мерлинова срань, это что, Поттер защищает Малфоя? Ну да, вам, предателям, нужно держаться вместе. Можешь присоединиться к своему дружку, чтобы все было по-честному. Мы с радостью выбьем дерьмо из вас обоих. — Эй, Монтегю, — как-то нервно окликнул его второй задира, продолжая одной рукой прижимать вырывающегося Скорпиуса к стене, — не надо. Нам не нужны проблемы с оравой его родственничков. Монтегю раздраженно развернулся в сторону своего приятеля и прорычал: — Что, Розье, зассал? Кого ты там боишься из его родственничков? Кучка жалких девчонок, клоун Уизли и выскочка Поттер. Плевать на них. — Оставь его. Пару секунд они вели молчаливый диалог, во время которого с Альбуса успело сойти семь литров пота, а потом Монтегю вдруг резко отступил от него, разворачиваясь к Скорпиусу: — Договорим позже, когда рядом не будет твоего любовничка. Розье тут же отпустил его, не пренебрегая шансом в последний раз крепко приложить о стену, и они с Монтегю скорым шагом удалились. Скорпиус, болезненно морщась, стек на пол и посмотрел на Альбуса снизу вверх: — Зачем ты сделал это? — спросил он чуть стянутым голосом. Приготовившись выслушивать гордые речи Скорпиуса том, что он не нуждался в помощи, Альбус пожал плечами и ответил: — Не знаю. Папа всегда учил, что нужно помогать тем, кто в этом нуждается. Но гордой речи не последовало. Вместо этого Скорпиус лишь растянул губы в легком подобии улыбки и произнес: — Спасибо. — О Мерлин, совсем забыл, — вдруг спохватился Рон, отпуская плечо Альбуса и резко вскакивая с места. — Надеюсь, он не задохнулся от взрыва. — Кто? — Альбус непонимающе уставился на него. — Твой подарок на… день рождения. — Он был в июне. — Тогда на начало учебного года. Ладно, я просто заприметил его на витрине, когда шел по Косому переулку, и сразу подумал о тебе. Рон достал что-то из-за дивана и развернулся к Альбусу, восторженно улыбаясь. В руках у него находилась небольшая железная клетка, внутри которой посапывал детеныш хорька с белой шерстью и влажным розовым носиком. — Я помню, как долго ты переживал смерть Мерфи, когда ее сожрал гиппогриф Чарли. Думаю, пора двигаться дальше. Альбус в доли секунды оказался возле клетки, просовывая палец меж ее прутьями и пытаясь дотянуться до хорька. — Какой прикольный, — довольно протянул он, когда хорек проснулся и все же ткнулся носиком в его палец. — Спасибо, Рон. Рон улыбнулся еще шире, передавая Альбусу клетку, и произнес: — У меня даже есть идея для имени.***
— Как, блять, его зовут?! — возмущенно взвыл Скорпиус, подрываясь на месте, но рука тату-мастера терпеливо пригвоздила его обратно к креслу. Лоркан зашелся лающим смехом. — Малфой, — ровным тоном повторил Альбус, наблюдая за Лисандрой, что, позабыв обо всем на свете, с восторгом тискала хорька, ластившегося к ее рукам, и ощутил легкий укол ревности. Когда он достал его из клетки, Малфой цапнул его за палец. — А по-моему, подходит, — хмыкнула Никс, перелистывая страницу альбома, в котором хранились эскизы тату. — Фамильное сходство на лицо. — Да идите вы все на хер. — Обожаю мистера Уизли, честное слово, — приглушенно пробормотал Лоркан, все еще давясь от смеха. Альбус не сводил пристального взгляда с Лисандры. Она мягко почесывала Малфоя под подбородком, и он подметил, что ее левая рука была уже в порядке — о прошлой травме напоминала лишь все еще шелушащаяся кожа, не успевшая полностью восстановиться. Малфой довольно прикрыл глаза и, казалось, вот-вот заурчал бы, если бы умел. Поэтому Альбус недовольно пробормотал: — Ладно, давай его сюда, — он схватил зверька, вырывая у Лисандры разочарованный вздох. — Это мой хорек, я ревную. — Ну и пожалуйста, — Лисандра закатила глаза, встала с кожаного дивана, оправляя на себе короткий сарафан, украшенный изображениями крошечных пикси, и направилась в сторону Скорпиуса, что терпеливо лежал в кресле, оголенный по пояс, пока Феликс набивал ему новое тату на ребрах. Феликс был тату-мастером, которого Скорпиус стабильно посещал вот уже года два. Он был высоким худощавым парнем лет двадцати пяти, его белые волосы находились в вечном художественном беспорядке, а на бледной коже едва ли осталось место, не забитое татуировками. Феликс походил на какую-то гранжевую смесь рэпера и рокера, а его небольшая мастерская, находящаяся ровно на стыке Лютного и Косого переулков, являла собой самое настоящее пристанище для всего волшебного андеграунда. — Как успехи? — спросила Лисандра, подходя к ним и наблюдая, как Феликс, старательно прикусив язык, выводил специальным стальным пером четкие линии на покрасневшей коже Скорпиуса. Если тому и было больно, то он не подавал виду — лишь расслабленно развалился в кресле, заложив одну руку за голову, и рассматривал кирпичные стены, увешанные эскизами и неоновыми наклейками. — Отлично, мы почти заканчиваем, — Феликс чуть отстранился так, чтобы она смогла увидеть вырисовывающиеся контуры тату — аккуратное изображение скорпиона, окруженного всполохами энергии, на конце хвоста которого вместо жала раскрывался бутон цветка. — Твоя работа? Лисандра кивнула. Большая половина татуировок Скорпиуса была набита по ее эскизам. — Делаешь успехи. С каждым разом твои идеи выглядят все лучше и лучше, — коротко ухмыльнулся Феликс, отчего колечко в его нижней губе словило блики на свету. — Если вдруг не знаешь, куда податься после школы, то я всегда рад талантливым художникам. — Оу, спасибо, — смущенно пробормотала Лисандра, не понимая, всерьез ли он говорил. — Я… я подумаю. Скорпиус хитро подмигнул ей, награждая ободряющей улыбкой. Кое-что привлекло ее внимание, и она потянулась к его волосам, чтобы достать оттуда застрявший меж платиновых прядей нежно-розовый лепесток. — Пионы? — спросила она, задумчиво прокручивая его меж пальцев. Заметив это, Скорпиус вдруг слегка нахмурился и дернул бровью: — Не знаю, откуда это. Лисандра лишь пожала плечами и подкинула лепесток в воздух, делая короткий взмах палочкой, отчего он тут же превратился в хрупкую бабочку с перламутровыми полупрозрачными крыльями. Бабочка пару секунд покружила над их головами, а потом, взмыв под потолок, вылетела на улицу через приоткрытое окно. — Я тоже хочу набить тату, — вдруг произнесла Никс, с глухим звуком захлопывая альбом. Все взгляды тут же устремились к ней. — Небольшую, но со смыслом. Лоркан, разлегшийся на диване по соседству с ней, одобрительно выгнул губы: — Смело. Учитывая, что сделают с тобой братья, если узнают. — Да плевать, — закатила глаза Никс. — Все равно скоро в Хогвартс. А дома буду использовать маскирующие чары. — Что ты хочешь набить? — спросил Альбус. Он сумел раздобыть где-то яблоко, дольками которого кормил теперь Малфоя. Никс пожала плечами, задумчиво проводя пальцем по переплету альбома: — Не знаю пока. Может, что-нибудь, связанное с Хогвартсом, феминизмом или… — она чуть смутилась, но все же продолжила: — или с вами. — Оу-у-у, — протянул растроганно Альбус. — Забини, ты что, любишь нас? — Ой, заткнись, — Никс закатила глаза, пихая его носком кроссовка. — Тогда я тоже хочу, — внезапно произнес Лоркан, возбужденно подскакивая на месте. — Набью лицо Ала у себя на заднице. — Идиот, — фыркнул Альбус, швыряя в него долькой яблока. — Ну вот, я к нему с любовью, а он мне «идиот». — Очередная долька полетела в Лоркана и на этот раз достигла своего назначения, отскочив от его лба. — Скорп, меня обижают! — Если вы решитесь набить общие тату, то я с вами, — отозвался Скорпиус со своего места. — Только без физиономии Ала, прошу. — Спасибо, мне хватает этой физиономии в зеркале. Нужно что-нибудь значимое, но в то же время неприметное, чтобы меня не убила маман, а Никс — братья. Лицо Лисандры тут же просветлело, озаренное догадкой: — Ребята-ребята! У меня есть идея!шесть лет назад
Никс заметила, что Скорпиус был не один, еще издалека. Стянув с макушки очки, она нацепила их на нос, чтобы суметь разглядеть две невысокие фигуры, появившиеся на окраине поляны. — Николь, ты меня слушаешь вообще? — привлекла ее внимание к себе Рейна Паркинсон — ее однокурсница и соседка по комнате. Они с Эйрис Хафлин сидели подле нее прямо на сочном зеленом газоне и вместе с остальными первокурсниками ждали начала урока по полетам на метлах. — Куда ты смотришь? Они с Эйрис проследили за ее взглядом и синхронно ахнули: — Это что, Поттер и Малфой? Они теперь дружат? Никс недовольно поджала губы, наблюдая, как двое мальчиков, над чем-то посмеиваясь, направлялись в их сторону. Ветер трепал полы их мантий и такие контрастные по цвету волосы. — Не знаю. Этих глупых мальчишек не поймешь. — Почему сразу глупых? — задумчиво переспросила Эйрис, собирая свои длинные черные волосы в косу и перевязывая их сине-серебряным галстуком. — Потому что все мальчишки глупые, — фыркнула Никс, складывая руки на груди. — Поверь мне, я знаю. У меня есть два брата. — Зачем же ты тогда дружишь с Малфоем? — хитро переспросила Рейна. Ее зеленые глаза загадочно блестели, словно она догадывалась о чем-то, о чем не догадывалась еще сама Никс. Получить ответ на свой, очевидно, уже риторический вопрос Рейна не успела — мальчишки подошли к ним и присели рядом на траву. — Привет, — жизнерадостно произнес Скорпиус, зачесывая назад волосы и щурясь от теплого солнца. — Знакомьтесь, это Альбус. Вчера он не дал Монтегю и Розье отметелить меня после уроков. Альбус, это Никс. Она знает все десять способов применения крови гриндилоу, несмотря на то, что мы этого еще не проходили. Никс перевела хмурый взгляд на Альбуса и заметила, что тот даже не слушал Скорпиуса. Вместо этого он во все глаза таращился на Эйрис, грозясь залить поляну своими слюнями. Ну, точно: глупый, глупый мальчишка. Никс бы с удовольствием еще понаблюдала за тем, как Поттер позорил себя, но вдруг заприметила на горизонте приближающуюся к ним фигуру мадам Хуч. — Урок начался. И она резко поднялась с места, оставляя Скорпиуса и Рейну обмениваться озадаченными взглядами. Спустя двадцать минут они дружным скопом первокурсников поднялись в воздух. Мадам Хуч разрешила им полетать над землей, не поднимаясь выше, чем на три фута, но Скорпиуса и Альбуса это не волновало. Решив, очевидно, выпендриться, как это любили делать все мальчишки, они принялись играть в догонялки на метлах, очень быстро забыв о поставленном мадам Хуч ограничении. Прилагая все усилия, чтобы не навернуться со слабо балансирующей древней метлы, Никс ухватилась за нее двумя руками и поглядела вниз на преподавателя: та лениво листала свежий выпуск «Пророка», рассевшись в тени могучего исполина, и даже не замечала нарушителей. Никс захотелось тут же привлечь ее внимание, но она не хотела, чтобы после этого все звали ее ябедой, особенно Скорпиус. Поэтому, резко дернув древко своей метлы вверх, она принялась стремительно набирать высоту, игнорируя возникшее в горле чувство страха, и полетела в сторону Альбуса, не совсем отдавая себе отчет в том, что делает. Через пару мгновений они столкнулись в воздухе, сопровождаемые треском метел и испуганным возгласом Скорпиуса. Никс крепко зажмурила глаза, ощущая, как ее маленькое тело летело навстречу земле, и смиренно ждала удара, удовлетворяемая лишь мыслью о том, что Поттеру достанется не меньше — а может, даже и больше, он ведь наверняка был тяжелее ее. Однако, удара не последовало — по крайней мере не такого, какого она ожидала. Мадам Хуч успела подхватить Никс и Альбуса заклинанием в паре дюймов от земли, отчего их тела сначала словно наткнулись на невидимую преграду, а потом с глухим ударом упали на землю. — Ты сделала это специально? — взвыл Альбус, проворно вскакивая на ноги. Мантия и галстук на нем перекосились, как и раскрасневшееся круглое лицо. — Пошел ты, Поттер, — огрызнулась Никс и тоже поднялась с земли, игнорируя вспыхнувшую в левой ноге боль. — Я что, похожа на дуру? — Очень похожа, как ты догадалась? Распыленная и со все еще кипящим в крови адреналином, Никс издала утробный рык сквозь сжатые губы и резко кинулась вперед на Альбуса, снося его с ног. Тот тут же принялся от нее отбиваться, и они покатились по земле, переплетаясь конечностями. Волосы Никс оказались зажатыми в кулаке Альбуса, а его плечо — в ее зубах. — Вы что творите?! — донесся до них откуда-то издали перепуганный голос Скорпиуса. Через некоторое время он оказался рядом с ними, принимаясь разнимать, но, видимо, не рассчитал силы и оказался снесенным ураганом Забини-Поттер. Втроем они полетели кубарем вниз по склону, больно ударяясь о кочки и о выпирающие конечности друг друга, пока, наконец, не прикатись прямо под ноги мадам Хуч. Она нависала над ними, грозно уперев руки в бока, а ее желтые глаза блестели недобрым огнем. Буквально. — Поздравляю, молодые люди, — произнесла она сухо, окидывая распластавшихся перед ней детей недовольным взглядом. — Вы только что получили свое первое дисциплинарное наказание. Лисандра облокотилась на шершавый ствол лимонного дерева и, прижав колени к груди, обхватила их руками. Над садом Скамандеров на фоне лилового закатного неба летали четыре фигуры на метлах. Лисандра издали наблюдала за друзьями, поглощенная собственными мыслями. Где-то в траве мирно посапывал Сэр Алдервейрелд, наевшийся до отвала жареных сосисок. В воздухе пахло дымом, яблочным сидром и лимонами. — Пошел ты, Поттер! — послышался голос Никс откуда-то сверху. — Да брось, Никс! Мы же пошутили! — приглушенно рассмеялся Альбус. — Никс, стой! — кричал откуда-то издали Лоркан. — Да ты что, обиделась что ли? — Лучше оставьте ее, парни, — прозвучал совсем близко спокойный голос Скорпиуса, — если не хотите получить яйцам. Сэр Алдервейрелд испуганно вскочил с места, когда прямо рядом с ним, спрыгнув с метлы, приземлилась Никс. Пробежав еще пару метров по инерции, она раздосадованно откинула метлу в сторону и упала поверх клетчатого пледа рядом с Лисандрой. — Почему мы вообще дружим с этими придурками? — зло пробормотала она, пытаясь пригладить растрепавшиеся после полета волосы. Лисандра лишь мягко улыбнулась, обнимая ее со спины и кладя свою голову ей на плечо. — Мальчишки, что с них взять, — задумчиво проговорила она, наблюдая за тем, как Лоркан выходит из особенно опасного пике, а потом взяла в ладонь руку Никс, проводя пальцем по еще свежей тату на ее предплечье. Миниатюрная «V», набитая в одном и том же месте у всех пятерых, теперь словно еще сильнее связывала их нерушимыми узами. — Позер, — фыркнула Никс, закатывая глаза и кладя свою голову поверх головы Лисандры. — Чего грустишь, Пикси? Лисандра чуть отстранилась от нее, садясь по-турецки и опуская взгляд на свои ладони. Одарив ее проницательным взглядом, Никс тут же развернулась к ней лицом, принимая такое же положение. — Рассказывай. — Да ничего такого, — уклончиво ответила Лисандра, не поднимая глаз, будто избегала смотреть на подругу. Словно в попытке подбодрить хозяйку, к ней подошел Сэр Алдервейрелд и принялся ласково тереться о локоть, довольно мурлыча себе под нос. — Все нормально. Просто настроения нет. — Ты хреново врешь, ты же знаешь об этом? Лисандра выдавила из себя грустную улыбку и покачала головой. Ей безумно хотелось поделиться своими переживаниями с Никс, но она боялась, что та не поймет ее. Не в этот раз. Вдали раздались вопли и смех мальчишек. Никс повернула голову в их сторону, о чем-то раздумывая, а потом вновь посмотрела на Лисандру: — Ты ведь не… — она замялась, подбирая слова. — Ты ведь не из-за Альбуса загоняешься? Лисандра вскинула на нее возмущенный взгляд: — Мерлин, Никс, это же было сто лет назад! Конечно, нет! Никс пожала плечами, цепляя на лицо «я тут ни причем» выражение: — Ну, мало ли. Бывает, что старые чувства возвращаются. — Скажешь тоже, чувства, — фыркнула Лисандра, запуская пальцы в густую шерсть кота. — Не было там никаких чувств, просто безответная детская влюбленность. Которая давно прошла. — Ладно, верю, — Никс чуть подалась вперед и притянула к себе тарелку с клубникой. — Тогда в чем дело? — Да так, — отмахнулась Лисандра, — просто осознала, что это наш последний год в школе. Она практически не врала. Время от времени на нее действительно нападало чувство терпкой меланхолии, когда она думала о том, что через десять месяцев они выпустятся из Хогвартса и пойдут каждый своей дорогой. — И что с того? — хмыкнула Никс. — Ты же не думаешь, что сможешь отделаться от нас только потому, что мы больше не будем учиться вместе? Лисандра легонько улыбнулась и покачала головой: — Нет, что ты. Просто… Я не знаю, все изменится. Скорп поступит в Академию Авроров, я пойду учиться на целителя, Лоркана, наверное, тут же завербуют в большой спорт, Ал, как бы ни противился, все равно окажется в Институте Алхимии, а ты… — она замялась. — А меня выдадут замуж? — подсказала ей Никс. Лисандра подняла на нее сочувствующий взгляд, но она лишь отмахнулась от него: — Черта с два. Я не собираюсь становиться женой какого-нибудь вонючего престарелого аристократа только потому, что он окажется потенциальным инвестором. Если понадобится — я заставлю Джиджи потесниться на отцовском кресле и докажу им всем, что от меня больше пользы у руля бизнеса, чем за плитой. — Ты действительно думаешь, что будешь стоять у плиты? — переспросила Лисандра, цепляя из тарелки клубнику и отправляя ее в рот. Никс закатила глаза и фыркнула: — Отстань, так просто круче звучало. Не порть помпезность момента. — Хорошо, прости. Они рассмеялись. Немного успокоившись, Никс произнесла: — В крайнем случае — свалю из дома. Перееду жить к вам в бунгало, устроюсь протирать столы в «Дырявый Котел», но зато буду свободной, — она старалась звучать беспечно, но Лисандра знала, как тяжело давались ей эти слова. — Двери нашего бунгало всегда открыты для тебя, — мягко произнесла она, переплетая их пальцы. Никс благодарно посмотрела на нее: — Ну что, больше не грустишь? — Лисандра отрицательно покачала головой, поджимая губы в улыбке. — Ты же знаешь, что всегда можешь поделиться со мной тем, что тебя беспокоит? Я никогда не осужу. Ты — моя сестра, Лис. Лисандра опустила голову и чуть ослабила хватку пальцев. Мерзкое чувство стыда заскреблось где-то внутри. Заставив себя сделать вид, будто все было в порядке, она вскинула голову и хитро прищурилась: — Делает ли это Лоркана твоим братом? — Фу, нет, — мгновенно скривилась Никс. — Ты снова испортила момент. Лисандра выдавила из себя извиняющуюся улыбку.шесть лет назад
— Ох, неужели, вы наконец прислали подмогу! — послышался чей-то нахальный голос, стоило Скорпиусу, Никс и Альбусу войти в Зал трофеев. — На вашем месте я бы так откровенно не паясничал, мистер Скамандер, — строго произнес шедший за ними профессор Лонгботтом, — если не хотите, чтобы срок вашего наказания увеличился. — А я что? А я ничего. И только пройдя чуть вглубь Зала, Никс смогла увидеть обладателя голоса. Им оказался лопоухий русоволосый мальчишка с Гриффиндора, по-идиотски улыбающийся во весь рот. — У вас есть два часа, — профессор Лонгботтом сверился со своими часами и посмотрел на провинившихся студентов. — Прошу выполнять свою работу добросовестно. Надеюсь, что к моему приходу большая часть кубков будет блестеть чистотой. Мистер Скамандер, будьте в этот раз аккуратнее. Я, конечно, восстановил разбитый вами стеллаж, но вы могли серьезно пораниться. — Такого больше не повторится, сэр, — сердечно заверил профессора Лоркан, для пущей драматичности прикладывая руку к груди, — будьте уверены. Профессор Лонгботтом недоверчиво хмыкнул и взмахнул палочкой, наколдовывая четыре ведра с мыльной водой, тряпками и щетками, прежде чем покинуть Зал трофеев, оставляя провинившихся студентов один на один со своим наказанием. — Здорóво, Ал, — произнес Лоркан, пряча руки в карманы мантии. — Какими судьбами? — Да вот, — отозвался Альбус, недовольно косясь в сторону Никс. Та закатила глаза и показательно отвернулась от него. — Подрался на уроке полетов. — Вы знакомы? — спросил Скорпиус. — Да, — ответил Альбус. — Наши родители типа дружат. Пока мальчишки разговаривали о чем-то своем, Никс внимательным взглядом осматривала зал. Тут было не так много света, но от рядов сверкающих кубков и наград комната, казалось, сверкала ярче всего замка. Вдруг она заприметила какое-то движение за одной и колонн и пригляделась. В тени, чуть сгорбившись и прижав колени к груди, сидела девочка. Ее длинные русые волосы находились в полнейшем беспорядке, вокруг шеи был обвязан черно-желтый галстук, а сама она что-то сосредоточенно вырисовывала чернилами на своих руках. — Ты чего тут? — спросила Никс, подходя к ней. Девочка подняла на нее испуганный взгляд огромных голубых глаз, и она невольно подметила их сходство с мальчишкой Скамандером. — Просто. — Просто? — Ага. — Эй, Лис! — послышался голос Лоркана. — Выходи давай. Я раздобыл лакричные палочки. Лисандра тут же вскинула голову и осторожно высунула нос из тени. — Привет, Альбус, — проговорила она тихо. — Ты сегодня похож на дельфина. Альбус озадаченно уставился на нее и медленно произнес: — Э-э-э, спасибо? — Всегда пожалуйста, — Лисандра выскочила из своего убежища и подбежала к Лоркану, забирая у него из рук бумажный пакет с логотипом «Сладкого Королевства». Никс и Скорпиус обменялись ничего непонимающими взглядами. — А вы за что сюда попали? — спросил Альбус у Лоркана двадцать минут спустя, усердно натирая особенно большой кубок. В воздухе остро пахло чистящим средством и повсюду летали облака пузырей: Лисандра обмакивала носовой платок в мыльную воду и выдувала из него воздушную пену. Лоркан вытер со лба выступивший пот и произнес: — Наказан, по идее, только я, Лис просто приходит сюда за компанию. Старик Филч поймал меня, когда я пытался пробраться в гостиную Хаффлпаффа после отбоя. — Зачем? — Дела были, — Лоркан едва заметно смутился и принялся ожесточенно натирать ручки серебряного кубка. — Лоркан пришел навестить меня, — произнесла вдруг Лисандра, не отвлекаясь от своих пузырей. — Первые дни в замке я не могла нормально спать, потому что мне снились страшные сны. Рядом с Лорканом снов не было. — Как-то так, да, — ответил Лоркан и тут же поспешил сменить тему: — А вы чего подрались? Девчонок же нельзя бить, Ал. Альбус тяжело вздохнул и устало забросил тряпку в ведро с водой, вызывая взрыв капель: — Да эта сумасшедшая первая начала! Сначала снесла меня с метлы, а потом накинулась с кулаками. — Эй! — Никс резко обернулась к нему, награждая опасным взглядом. — Я же сказала тебе, что сделала это не специально! Просто потеряла управление! — Ребят, только не начинайте опять, прошу, — призвал их к спокойствию Скорпиус, но остался проигнорированным. — Я не верю тебе! — Как ты мог вообще заметить что-либо вокруг, если весь урок пялился на Эйрис Хафлин? Альбус мигом вспыхнул, вперив в Никс полный ненависти взгляд: — Заткнись, Забини, ты тупая! Вместо ответа она замахнулась и швырнула в него грязной тряпкой — та со смачным хлопком прилетела ему прямо в лицо. Едва не задыхаясь от возмущения, Альбус вытащил из ведра свою тряпку и нанес ответный удар, по пути обрызгивая мыльной водой Лоркана и Скорпиуса. — Аккуратнее! Никс стеклянными глазами осмотрела грязное мокрое пятно, расползающееся по ее мантии, и резко пригнулась, цепляя с пола ведро. — Никс, нет! — закричал Скорпиус, когда понял, к чему все идет, но было поздно. Мыльная серая вода уже летела по направлению к Альбусу. — Водные бои! — восторженно закричал Лоркан, вскидывая руки вверх. Он взял свое ведро и окатил пенной волной пытающегося утихомирить друзей Скорпиуса. Тот тут же осекся на полуслове, принимаясь растерянно хлопать глазами. — Ну, Скамандер, ты сам напросился, — резким жестом он убрал упавшую на лицо челку, поднял с пола ведро и вылил все его содержимое на Лоркана. Минуту спустя они всей кучей барахтались на мокром полу в окружении раскиданных кубков и ведер. Вокруг летали тряпки и щетки, Никс пыталась достать до лица Альбуса, чтобы расцарапать его, Скорпиус пытался разнять их, Лоркан просто наслаждался хаосом, а Лисандра восторженно визжала где-то на фоне, прыгая по воде и пуская все новые и новые пузыри. Увлеченные потасовкой, ребята даже не услышали, как отворилась дверь и в зал вошел привлеченный шумом профессор Лонгботтом, окидывая все действие ошалелым взглядом. Его шокированный голос рокотом пронесся по Залу, перекрывая вопли: — Какого драккла вы тут устроили?! — Помните, как все начиналось? — задумчиво спросил Альбус, не сводя взгляда со своей татуировки. Ему все еще не верилось, что он решился на это. Скорпиус утвердительно хмыкнул с высоты гамака, на котором лениво раскачивался из стороны в сторону. По бокам у него пригрелись Сэр Алдервейрелд и тезка-хорек. — Я все еще не понимаю, почему Забини тогда накинулась на меня, — Альбус уставился чуть вдаль, туда, где танцевали Никс с Лорканом, подпевая голосу Дэвида Боуи. — Серьезно? — сидящая напротив Лисандра обернулась и обратила на него широко распахнутые глаза, отпивая сидра из бутылки. — Ты так и не понял? — Это что, очевидно было? — Еще как! — воскликнула она. — Никс ревновала Скорпа. Они дружили с детства, а потом появился ты. Альбус нахмурил брови и озадаченно взглянул на Скорпиуса: — Все так и было? — Наверное, — пожал плечами тот. — Мерлин, вы были теми еще занозами в заднице. Альбус легонько засмеялся и откинулся спиной на плед, устремляя взгляд в ночное звездное небо. На фоне громко трещал костер, стрекотали сверчки и звучала бодрая музыка Дэвида Боуи, внезапно сменившаяся чем-то более спокойным и медленным. Через пару секунд послышался топот ног, а потом по обе стороны от него упали тяжело дышащие Никс и Лоркан. — Ты успел накидаться уже? — Почему сразу накидаться? — возмущенно спросил Альбус, поворачивая голову набок. — Просто хорошо. Отставив опустевшую бутылку из-под сливочного пива в сторону, Лисандра проползла чуть вперед на коленях и тоже улеглась на плед, укладывая голову рядом с друзьями. Недолго думая, Скорпиус спрыгнул с гамака, разбудив питомцев, и пристроился между ней и Никс, замыкая круг. Несколько минут они лежали молча, наблюдая за тем, как медленно двигались звезды по небу. — Ребят, — нарушила первой тишину Лисандра. — Пообещайте мне, что мы не перестанем быть друзьями после выпуска. — Лис, мы набили общие татуировки. Это клеймо, — ответил Альбус, тихонько хмыкая себе под нос. — Ага, — поддакнул ему Скорпиус, — теперь нам никуда не деться. — Мы обязаны дружить всю жизнь, чтобы не стать одними из тех неудачников, что сводят тату с именем бывших после расставания, — засмеялся Лоркан. — Я люблю вас, ребят, — внезапно произнесла Никс. — Даже несмотря на то, что большую часть времени вы меня раздражаете. Над садом раздался дружный смех. Ночь была красивой и теплой. И так хотелось жить всегда.***
С той стороны массивной дубовой двери послышался короткий стук. Риннон Мальсибер бросила быстрый взгляд на часы и удовлетворенно дернула уголком губ: — Смотри-ка, какой наш гость пунктуальный, — обратилась она к сидящему напротив нее мужчине. Клиффорд Монтегю вальяжно развалился в кресле, широко расставив ноги, и усмехнулся в ответ. Улыбка совершенно не шла его суровому, поросшему недельной щетиной лицу, и он это знал. Мальсибер коротко взмахнула палочкой, заставляя дверь открыться. — Заместитель министра Гринвуд! А вы прямо минута в минуту, как и обещали. В кабинет вошел невысокий седовласый мужчина в строгой серой мантии в сопровождении личной охраны — крупного широкоплечего парня, облаченного в алый добротный плащ, обозначающий его принадлежность к рядам Министерской Гвардии. Дверь за ними захлопнулась. — Мадам Мальсибер, — учтиво кивнул заместитель Гринвуд, стягивая с рук белые перчатки. — У меня чрезвычайно забитый график, так что я не могу позволить себе разбрасываться лишними минутами. Мальсибер поднялась с места, пряча руки в карманах широких классических брюк. Накинутая на плечи ярко-фиолетовая меховая накидка, а также массивные золотые цепи и украшения на удивление органично вписывались в ее экстравагантный образ. Она одобрительно покачала головой, произнося: — Понимаю-понимаю. Мы тут все занятые люди. Тогда приступим сразу к делу? О чем вы хотели поговорить? Гринвуд с подозрением покосился на сидящего в кресле мужчину. Уловив его взгляд, Мальсибер произнесла: — Монтегю, сходи, проверь, все ли в порядке наверху. Вчера какие-то идиоты разгромили вип-зону — надо проследить, чтобы эльфы все хорошенько прибрали там. Монтегю послушно кивнул и поднялся с места, чтобы покинуть кабинет. Гвардеец заместителя вышел вслед за ним. — Чай, кофе, огневиски? — участливо предложила Мальсибер, усаживаясь обратно в вычурное кресло, похожее на трон. Гринвуд покачал головой, садясь напротив: — Спасибо, обойдусь. Я ненадолго. — Тогда слушаю вас. Он сцепил перед собой руки в замок, и в его глазах промелькнуло что-то жесткое, так неподходящее его обманчиво-мягкому лицу добропорядочного слуги народа. — Вы перешли черту, мадам Мальсибер. — Вы о чем именно, заместитель Гринвуд? Можно конкретнее? — Не делайте вид, будто не понимаете. Я о Фергюсе Кэннигэме. Мальсибер широко усмехнулась, но ее голубые глаза, очерченные грубыми графитовыми стрелками, холодно сверкнули: — Долго же вы шли до нас. Та бойня произошла больше недели назад. — За мной по пятам следовали репортеры. Я не мог рисковать тем, чтобы меня заметили возле вашего клуба и заподозрили в ненужных связях, — произнес Гриндвуд беспристрастно, но все же нервно передергивая плечами — неделя была чертовски сложной. Хоронить народного героя всегда чертовски сложно. — Я очень сожалею о смерти аврора Кэннигэма, — Мальсибер даже не попыталась придать своему голосу искреннего звучания, — но это было сопутствующим ущербом. Отряд Поттера едва не накрыл нас, когда мы передавали особо крупную партию эльфийской пыли вместе с поставками волшебных палочек. Как думаете, что было бы, если бы им удалось перехватить груз? Чью бы подпись они нашли в разрешении на экспорт, а, заместитель Гринвуд? — Это не мои проблемы, — процедил он сквозь зубы, начиная терять терпение. — У нас был договор. Сдайте нам одного из ваших людей под трибунал. — Хорошо, я пришлю вам кого-нибудь до конца недели, делайте с ним, что хотите. Это все? — Нет, вы меня не поняли. На этот раз так просто отделаться не получится — нам нужен кто-то с довольно громким именем. Все напускное спокойствие Мальсибер, казалось, в миг улетучилось. Она резко подалась вперед, как змея перед прыжком, и угрожающе прошипела: — Какого Салазара, Варден? Мы о таком не договаривались. Гринвуд неосознанно отодвинулся от нее, делая вид, будто поудобнее устраивается в кресле. Потеря контроля Мальсибер дала ему ощущение явного преимущества над ней. — Как и не договаривались о том, что вы убьете заместителя главы Аврората. Думаете, Гарри Поттер купится, если мы сдадим ему одну из ваших безымянных шестерок? Нет, вы его разозлили, и теперь он жаждет мести. И не успокоится, пока не свершит ее. — С каких это пор Поттер стал проблемой? Вам отлично удавалось держать его подальше от наших дел все эти годы. Что случилось, заместитель? Неужто стареете? — Можете язвить сколько угодно, мадам Мальсибер, но это не отменяет того факта, что в ваших же интересах последовать моему совету. Иногда необходимо пожертвовать одним генералом, чтобы спасти целый батальон, — Гринвуд прозвучал до ужаса претенциозно, и Мальсибер не удержалась от того, чтобы снисходительно закатить глаза. — У вас есть время на раздумья до конца недели. Дольше сдерживать главного аврора страны я не смогу. — Нам поступил серьезный заказ. У меня нет времени разбираться еще и с Гарри Поттером, мистер Гринвуд. — Надо было думать об этом раньше. Всего хорошего, мадам Мальсибер. Гринвуд поднялся с места, оправляя на себе мантию, и, сухо кивнув на прощание, направился к выходу, оставляя Риннон оплевывать недовольством и яростью его спину. Через пару минут в кабинет вернулся Монтегю. Он тут же уловил концентрацию напряжения в воздухе и, занимая свое излюбленное место, поинтересовался: — Что такое, босс? Мальсибер крепко сжала челюсти, откидываясь на спинку кресла, и коротко произнесла: — Поттер начинает создавать много проблем. — Еще бы. Мы ведь убили его напарника, — Монтегю разразился лающим смехом, но тут же осекся, ловя на себе предупреждающий взгляд Риннон. — На каждого можно найти управу. Не переживай, и на него найдем. — Твою мать! — заорала не своим голосом Мальсибер, хватая со стола раритетные часы и со всей силы швыряя их в противоположную стену. Часы со свистом пролетели в паре дюймов от лица Монтегю, но тот даже не повел бровью. Вслед за ними на встречу со стеной отправились горшок с суккулентом, фарфоровая кружка и перо с чернильницей. Следующим Мальсибер схватила со стола новый выпуск «Ведьмополитена», безжалостно сминая глянцевые страницы, и уже собиралась пустить его в свободный полет, как вдруг ее внимание привлекла красивая движущаяся картинка. На обложке, посылая воздушные поцелуи читателям, красовалась физиономия новоиспеченной пассии Драко Малфоя. Заголовок под ее колдографией гласил: «Принцесса и Дракон: Девон Малфой о том, что девушкам не всегда нужны принцы, о статусе хозяйки Малфой Мэнора и об отношениях с юным пасынком (казалось бы, при чем тут Гарри Поттер?)». Рука Мальсибер медленно опустилась, а глаза принялись лихорадочно бегать по статье, выпущенной из-под отвратительного пера Скитер. Среди потока гламурного дерьма о том, какие туфли нынче в моде, какие светские вечера стоит посетить и как ухаживать за пионами, ей все же удалось выудить кусочек важной информации. Закончив читать, она вдруг растянула тонкие губы в опасной улыбке. От прежней ярости не осталось ни следа. На смену ей пришло ощущение уверенности и контроля. — Это на тебя так желтушное чтиво влияет или что? — хмыкнул Монтегю, внимательно наблюдая за Мальсибер. В ответ она с силой провела рукой по страницам, разглаживая глянцевую бумагу, и довольно произнесла: — Думаю, я смогла найти управу на Поттера. И не только на него одного.