Пятеро

год назад

— М-м-м, — сдавленно промычал Скорпиус, закидывая голову назад и жмурясь от боли. — Потерпи, — пробормотала Лисандра, осторожно дуя на его сбитые костяшки. Кожа на них была содрана, но крови было немного. Ни переломов, ни трещин не наблюдалось. Она потянулась за лежащей чуть поодаль сумкой и достала оттуда полупустой флакончик с бадьяном. — Сейчас будет жечь.       Не дав Скорпиусу опомниться, Лисандра ловким движением вылила пару капель настойки на его открытые раны, отчего кровь в них тут же пошла пузырями и зашипела. Инстинктивно дернув рукой, Скорпиус крепко смежил веки и как-то облегченно выдохнул. — Ну вот, с руками закончили, — тихо проговорила Лисандра, платком вытирая разводы крови и бадьяна с его рук. На костяшках уже розовела зажившая кожа. — Теперь посмотри на меня.       Скорпиус лениво приподнял лицо, откидывая упавшую на глаза алебастровую челку. В целом оно не сильно пострадало — лишь лопнувшая нижняя губа и наливающийся на скуле синяк. Лисандра обхватила пальцами его подбородок, разворачивая к свету, и произнесла заживляющее заклинание. Через пару секунд от ушибов не осталось и следа. — Ребра? — В порядке. — Это ведь был не Гойл, да? И не Розье с Монтегю. — Лисандра вновь полезла в свою холщовую сумку, пошарила там пару секунд и выудила на свет небольшую деревянную шкатулку. Щелкнув замком, она откинула крышку. Внутри оказалось несколько крошечных фиалов, закупоренных пробками и наполненных эфирными маслами. Лисандра быстренько пробежалась по ним пальцами, выбирая нужный. — После них твои травмы серьезнее.       Скорпиус как-то стыдливо отвел глаза в сторону и произнес: — Нет. Это был Руквуд.       Достав из шкатулки фиал с маслом ладана, Лисандра откупорила его, поднесла к носу, чтобы вдохнуть терпкий аромат, после чего вылила пару капель на пальцы и растерла. — Поближе, — она поманила Скорпиуса к себе и, когда он приблизился, принялась втирать масло в его виски. — С ним все в порядке? — Почему тебя это волнует? — резко спросил он, обдавая Лис запахом сигарет, крови и мятной жвачки. — Потому что у тебя в основном сбиты костяшки, но лицо не пострадало, — спокойно разъяснила Лисандра, ничуть не обижаясь. — А если Руквуду досталось серьезно, то у тебя могут быть проблемы. — Да насрать, — хмыкнул Скорпиус. — Как хочешь, — пожала плечами Лисандра, закупоривая фиал с маслом и отправляя его обратно в шкатулку, а шкатулку — в сумку. — Если это все, то я пойду. — Спасибо. И прости, что снова побеспокоил. — Да брось, мы ведь договаривались. Все в порядке.       Тепло улыбнувшись напоследок, Лисандра поднялась с кровати Скорпиуса, закинула на плечо сумку и направилась к выходу из его комнаты, как вдруг в спину ей донесся голос: — Ты осуждаешь меня, Лис?       Она медленно развернулась к нему, держась за ручку двери: — Почему ты спрашиваешь?       Скорпиус оперся руками о разведенные колени, раздраженно потер лицо ладонью и приглушенно произнес: — Этот раз не был похож на другие. Бой был… неравным. Руквуд ведь совсем слабый, наверное, я должен был остановиться сразу, как только он свалился на землю после моего первого удара, но я не смог. Меня заполнила такая ярость. Я просто продолжал и продолжал избивать его, пока… пока не очнулся.       Скинув сумку с плеча, Лисандра вновь подошла к Скорпиусу, кладя ладонь на его опущенную голову. Она вдруг поняла, что он позвал ее на помощь вовсе не для того, чтобы она залечила его незначительные раны на руках и губе. — Я не осуждаю тебя. И это не делает тебя плохим человеком, Скорп, — дала она сразу ответ на повисший в воздухе вопрос. — У нас у всех есть демоны внутри, с которыми мы так или иначе боремся каждый день. Ты пережил много боли, и твои демоны питаются ею, поэтому тебе так сложно сдерживать их. И иногда они вырываются наружу.       Скорпиус поднял голову и посмотрел на нее чистым взглядом серых глаз. На секунду Лисандра узнала в нем того самого невинного мальчишку, коим он был пять лет назад. — У тебя нет демонов. Ты вообще, наверное, самый добрый человек, которого я знаю.       Она легонько прыснула, качая головой: — У меня есть демоны, поверь. Знал бы ты, как иногда мне хочется треснуть Морин Галлагер, когда она называет меня фриком или оставляет волосы в сливе раковины. Или Рейна? О-о-о, видит Мерлин, временами я мечтаю, чтобы ее вообще не существовало. — Серьезно? — подозрительным тоном переспросил Скорпиус, улыбаясь. Лисандра могла почувствовать, как он расслабился. — А Рейну за что? — Не знаю, — фыркнула Лисандра, дергая плечами. — Просто это всегда были я и Лоркан, а теперь появилась она. — Может, тебе тоже стоит кого-нибудь найти? — Тогда и тебе. — Что ты имеешь в виду? — нахмурился Скорпиус, вопросительно глядя на Лисандру, на что она хитро улыбнулась ему: — Кажется, ты приглянулся Сильвии Смит. Я слышала, как она обсуждала тебя с подружками у нас в гостиной. Мол, он такой высокий, загадочный, красивый… Ну, знаешь, как в песнях Тейлор Свифт. — Лис! — укоризненно воскликнул Скорпиус. — Ты предлагаешь мне приударить за дочкой Министра магии? — А что? — пожала плечами Лисандра. — Она милая. К тому же, что такого ужасного может произойти? Не депортируют же тебя из страны, в конце концов.       Скорпиус мягко рассмеялся, качая головой: — Хорошо, я учту. Может, действительно стоит позвать ее в Хогсмид. Она милая. — Юху-у-у! — восторженно захлопала в ладоши Лисандра, подпрыгивая на месте. — Чувствую себя купидоном. Так, ладно, мне пора бежать. А ты, пожалуйста, постарайся держаться подальше от всяких драк и дуэлей, окей? По крайней мере несколько недель. — Есть, Ангел, — отрапортовал Скорпиус, отдавая честь.       Попрощавшись с ним, Лисандра вышла из комнаты. Преодолев гостиную Слизерина быстрым шагом, чтобы не наткнуться ни на кого из неприветливых учеников, она поспешно покинула ее и оказалась в темных коридорах подземелья. Свет от палочки выхватывал из темноты влажно поблескивающие каменные стены, вдоль по коридорам эхом разносился мерный ритм капающей где-то воды, а воздух вокруг пах сыростью и отчего-то водорослями.       Лисандра практически дошла до выхода из подземелий — вдали виднелся проблеск света, доносившийся из холла — когда услышала чей-то негромкий голос, произносящий заклинания, а потом раздавшееся следом сдавленное шипение. Перехватив палочку чуть крепче, она прошла вперед, осторожно вытягивая шею и пытаясь разглядеть, что же пряталось там в тени. — Кто здесь? — раздался испуганный хриплый голос, усиленный в несколько раз акустикой подземелий. Лисандра узнала его обладателя почти сразу. Словно пойманный посреди ночной дороги зверек, Бастиан Руквуд болезненно жмурился от яркого света, прикрывая разбитое в кровь лицо рукой. Он сидел прямо на холодном полу, спрятавшись в неглубоком выступе меж двух массивных колонн. Увидев его, Лисандра замерла в оцепенении, не зная, что делать дальше. — Может, ты перестанешь светить мне в лицо своей чертовой палочкой? — Ой, извини, — спохватилась она, тут же отводя руку в сторону. Когда серебряный Люмос перестал бить ему в лицо, Бастиан наконец смог проморгаться и увидеть того, кто стоял перед ним. — Что ты здесь забыла, Чокнутая? — произнес он презрительно, тыльной стороной ладони вытирая стекающую с носа кровь. Голос его звучал стянуто от боли.       Лисандра хотела было поспешно покинуть подземелья, чтобы не нарываться на лишние проблемы, но тяжелый вид Руквуда не давал ей покоя. Судя по всему, у него был явно сломан нос, не говоря уже о множестве ссадин, гематом и открытых ранах по всему лицу и, возможно, телу. Что-то внутри нее болезненно сжалось, и она, сама того не осознавая, быстро и чуть испуганно произнесла: — Я могу помочь.       Руквуд окинул ее пристальным взглядом из-под падающих на лицо спутанных кудрей: — Себе помоги, — ядовито бросил он. — И своему конченому дружку-предателю — у него явно проблемы с контролем гнева. — У тебя сломан нос. — Да что ты? А то я не заметил.       Лисандра терпеливо прикрыла глаза, перевела дыхание и спокойно произнесла: — Его надо немедленно залечить, иначе могут возникнуть осложнения. Хотя бы сходи в Крыло.       Руквуд посмотрел на нее так, будто она только что сморозила самую большую глупость на свете: — Чтобы меня прямиком оттуда в кабинет к директору потащили? — Тогда позволь мне помочь, — предприняла еще одну попытку Лисандра. — Не волнуйся, я никому не расскажу, что твой нос залечила чокнутая хаффлпаффка.       На пару секунд над подземельем повисла всепоглощающая тишина, нарушаемая лишь доносящимся издали мерным покапыванием, после чего Руквуд еле слышно произнес: — Ладно. Только никому ни слова.       Лицо Лисандры озарилось победной улыбкой, которую она тут же поспешила спрятать. Взмахнув палочкой, она зажгла несколько близ висящих факелов, отчего холодный коридор затопило теплым светом. Ослепленный им, Руквуд тут же дернулся и зажмурился, а Лисандра с ужасом подметила, что выглядел он, оказывается, еще хуже, чем она предполагала. Подойдя ближе, она села перед ним на корточки, поудобнее перехватила палочку и попросила: — Посмотри на меня.       Стараясь не пересекаться с ней взглядом, Руквуд приподнял голову, открыв вид на бледное лицо, изувеченное страшными ранами и кровоподтеками. Лисандра тяжело сглотнула и резко взмахнула палочкой, нашептывая нужное заклинание. Раздался омерзительный смачный хруст. Руквуд болезненно взвыл, хватаясь рукой за свой только что вправленный нос: — Блять! — прогундосил он сдавленно. — Как же больно!       Лисандра попыталась запихнуть куда подальше возникшее у нее внутри чувство садистского удовлетворения. Она была целителем — ей нельзя было упиваться чужой болью, пусть даже такого отвратительного человека, как Бастиан Руквуд. — Легче? — спросила она ровным тоном, вертя палочку меж пальцев. Руквуд наконец убрал руку от лица, несколько раз моргнул, пошмыгал носом и неуверенно произнес: — Д-да. — Хорошо. Теперь давай разберемся с остальным.       Лисандра подняла руку с зажатой в ней палочкой и принялась водить вокруг лица Руквуда, произнося одно за другим нужные заклинания. Рассеченная губа, подбитая скула, разодранная бровь — через минуту все зажило, оставляя за собой лишь подсохшую местами кровь. — Что ты делаешь? — испуганно дернулся в сторону Руквуд, когда Лисандра потянулась к нему второй рукой. — Не бойся ты так, — произнесла она с легким смешком. — У тебя на виске большая ссадина.       Окинув ее настороженным взглядом, он все же подался вперед, возвращаясь в прежнее положение. Поджав губы в подобии ободряющей улыбки, Лисандра аккуратным и движением пальцев отвела в сторону спадающие ему на лоб кудри, открывая доступ к ране, и принялась залечивать ее. На этот раз Руквуд внимательно бегал взглядом потемневших зеленых глаз по ее лицу, находящемуся всего в паре дюймов от его.       Ее руки были теплыми и мягкими. А еще пахли чем-то приятным. — Вот и все, — произнесла наконец Лисандра. — Где-нибудь еще болит? — Нет, — помотал головой Руквуд, чуть отстраняясь. — Тогда я пойду, — еще раз критично оглядев его лицо, Лисандра убрала палочку в карман мантии и поднялась на ноги. — После таких побоев у тебя определенно будет болеть голова. Так что, как приведешь себя в порядок, загляни в крыло и попроси какое-нибудь зелье.       И, подхватив с пола свою сумку, она направилась в сторону выхода из подземелий, куда держала путь до этого. Руквуд пару секунд озадаченно смотрел ей вслед, все никак не решаясь окликнуть, чтобы хотя бы поблагодарить.       Через две недели он совершенно случайно оказался в Больничном крыле во время дежурства Лисандры. — Что случилось? — обеспокоенно спросила она шепотом, заходя к нему за ширму. На ней было алое платье с белым воротничком, обвязанное поверх накрахмаленным фартуком, а длинные русые волосы, перехваченные в нескольких местах разноцветными резинками, выглядывали из-под очаровательного сестринского чепчика. — Ты снова подрался? Со… — Нет, Чокнутая, — раздраженно перебил ее Руквуд, морщась от боли и пытаясь приподняться на скрипучей койке. — Твой предатель-дружок тут ни при чем. Я просто неудачно упал с метлы во время тренировки.       И только заприметив его извалявшуюся в грязи и траве темно-зеленую спортивную форму, Лисандра облегченно выдохнула. Достав из кармана фартука небольшой блокнот и перо, она произнесла холодным тоном: — Что тебя беспокоит? — Кажется, я вывихнул руку. Или сломал. Не знаю, болит так, что ничего не чувствую.       Быстро записав что-то в блокноте, Лисандра захлопнула его, пряча обратно в карман и, развернувшись на месте, бросила ему через плечо: — Сейчас пришлю к тебе Мод. Она посмотрит, что можно сделать. — Подожди! — растерянно выкрикнул Руквуд, подрываясь на месте и тут же кривясь от пронзившей руку боли. — Зачем звать Гринграсс? Ты разве не можешь… сама осмотреть меня?       Лисандра обернулась и окинула его подозрительным взглядом: — Хочешь, чтобы тебя осмотрела Чокнутая?       Руквуд выглядел так, будто его застали за чем-то очень неприличным. Отведя взгляд в сторону, он произнес нарочито надменным тоном: — Просто Гринграсс туповата. Я не особо доверяю ей. — А мне, значит, доверяешь? — спросила Лисандра, растягивая губы в издевательской улыбке и складывая руки на груди.       Он молчал пару секунд, хмуро уставившись куда-то в сторону, после чего раздраженно произнес: — Мерлин, ладно, зови свою Гринграсс, тоже мне.       Поджав губы и поспешно отвернувшись, чтобы Руквуд не заметил скользнувшей по ее лицу насмешки, Лисандра вышла из-за ширмы, но вернулась обратно через минуту с нагруженным склянками и бинтами подносом. Увидев ее, Руквуд удивленно подскочил на месте, но тут же одернул себя, принимая максимально равнодушный вид. — Где болит? — спросила у него Лисандра, присаживаясь на край койки и устанавливая поднос рядом с собой.       Эту ночь он провел в Крыле, где они с Лисандрой проговорили почти до рассвета: говорили о разных местах, которые посетили, о необычных тварях, которых встречали. Она на полном серьезе приводила ему доказательства в пользу существования мозгошмыгов, а он внимательно слушал и отказывался признавать, что ее аргументы звучали крайне убедительно. Они говорили обо всем на свете, старательно избегая только одну тему, но все же под утро Лисандра не выдержала. — Бастиан? — Да? — Скажи, почему в другое время ты такой… — она замялась, переводя взгляд за окно, туда, где за кромкой горизонта спел персиковый рассвет. — Какой? — осторожно спросил Руквуд, когда молчание затянулось. Лисандра решила ответить честно: — Злой.       Она заметила, как его лицо тут же скривилось, будто эти слова причиняли ему боль, но извиняться за них она не собиралась. — Я ведь вижу, что ты не такой на самом деле. — А какой я, Лисандра? — Руквуд горько усмехнулся, подтягивая к себе колени и обнимая их здоровой рукой. — Ответь мне, пожалуйста, потому что я и сам не знаю. — Лисандра упорно молчала, избегая смотреть на него и нервно теребя пальцами край фартука. Тогда он продолжил: — В обществе, где я вырос… Там нельзя быть слабым, понимаешь? Мои родители приложили очень много усилий, чтобы исправить ошибки наших предков, чтобы вернуть себе состояние и влияние, и они продолжают день за днем бороться, чтобы удержать его. И я, как единственный наследник, не могу позволить себе разочаровать их. — Но тебе не обязательно для этого делать больно людям, — произнесла Лисандра, неосознанно протягивая ему ладонь. Вопреки ее ожиданиям, он не дернулся испуганно в сторону, а послушно протянул свою и переплел их пальцы. — Быть таким, как… как остальные. — А как я могу быть другим? Монтгомери, Камиль — это для вас они задиры, но для меня они друзья. Мы вместе, наверное, с пеленок. Может быть, это делает меня трусом, но я не могу пойти против них. Иногда… тебе нужно уметь приспосабливаться, чтобы выживать.       Лисандре было сложно понять это — в ее мире все было куда проще, — но она видела, что Бастиан Руквуд отчаянно нуждался в друге. В друге, который бы принимал его таким, каким он был на самом деле, и ни за что не осуждал. Поэтому она крепче сжала его пальцы и мягко произнесла: — Тебе нужно поспать, чтобы Костерост подействовал эффективнее. Я разбужу тебя на завтрак.       Плечи Бастиана расслабились. Он облегченно выдохнул и произнес: — Давай больше никогда не будем говорить об этом? О том, что наши друзья враждуют и… и обо всем остальном. — Больше? — переспросила Лисандра, вопросительно вскидывая светлые брови. Бастиан заметно смутился: — Ну, да. Я надеялся, что мы продолжим общаться. Мне бы хотелось узнать больше про мозгошмыгов. И, знаешь, про нарглов. Я читал про что-то такое в старом журнале твоего дедушки.       Он осторожно смотрел на нее, будто боялся, что она откажется. Но вместо этого Лисандра произнесла: — Хорошо. Но только при одном условии: наши друзья не должны узнать об этом.       Они продолжили видеться втайне. Бастиан приходил к Больничному крылу во время дежурств Лисандры, и она, когда выдавалось свободное время, выходила к нему в коридор, где они разговаривали ночи напролет, сидя на подоконнике или напротив огромного часового механизма. Иногда они встречались в Теплицах во внеурочное время: Лисандра показывала Бастиану редкие виды растений, рассказывая про их особенности, в то время как он аккуратно, чтобы профессор Лонгботтом не заметил, срезал листья ядовитой тентакулы, подсушивал их заклинанием и заворачивал в самокрутки, которые они позже раскуривали на двоих, прячась под трибунами на квиддичном поле. На уроках и в остальное время они делали вид, будто не замечали друг друга. За компанию со своими друзьями Бастиан по-прежнему продолжал цепляться к Скорпиусу, Альбусу, Лоркану и Никс, но Лисандру больше не трогал. Она каждый раз испытывала тяжелое чувство вины и не знала, что делать. Друзья бы ее не поняли, но отказаться от Бастиана она не могла. Лисандра понимала, что он был для нее не просто другом — не таким, как Скорпиус — но она и не думала о нем в романтическом ключе, как когда влюбилась в Альбуса на третьем курсе. Между ними наладилась глубокая связь: ей хотелось быть рядом с ним, разговаривать часы напролет о литературе и мозгошмыгах, хотелось излечить все его душевные раны, которые он так глубоко прятал за холодной маской аристократа. И она знала, что он чувствовал то же самое.       Долгое время они опасно балансировали на грани платонических отношений, оставляя свои чувства за пределами собственноручно возведенного пузыря, в котором прятались от неудобных тем, но долго игнорировать их не получилось. Однажды эти чувства вырвались наружу, схлестываясь в водовороте подростковой нежности, привязанности и необратимости, утягивая за собой Бастиана и Лисандру.       Их отношения все еще оставались неопределенными: они не считали себя парой, лишь продолжали встречаться после уроков или отбоя, только теперь к разговорам добавились поцелуи и трепетные касания. Оба не знали, куда все ведёт, и старались не думать о последствиях, просто наслаждаясь чувствами, которые дарили друг другу. А осознание того, что это была их общая тайна, делало все ощущения куда более острее.       Для Лисандры, которая всю жизнь старалась поступать правильно, даже если в ущерб себе, Бастиан был той самой отдушиной.       Для него же она стала единственным лучиком света в окружавшей его вязкой тьме. — Я хотел подойти к тебе еще тогда, на вечеринке у Финнигана, — произнес Бастиан, поднимая на Лисандру взгляд зеленых глаз. Его голова покоилась у нее на коленях, а в густых кудрях запутались ее тонкие пальцы. — Но ты так быстро ушла.       Они сидели на холодном полу, спрятавшись в небольшой нише в стене. Доносящиеся из соседнего коридора отголоски света мягко разбавляли золотым мерцанием нависшую вокруг темноту, что укрывала их своими объятиями. — Да… — тихо протянула Лисандра, осторожно проводя пальцами по его лбу и отводя в сторону выбившуюся прядь волос. — Случился инцидент… Нам пришлось уйти.       Тревога шероховатостями проступила в ее интонации, и это не скрылось от Бастиана. — Все в порядке? У тебя странный голос.       Лисандра нервно облизнула губы и поспешила отвести взгляд в сторону. Секундная стрелка циферблата за огромным круглым окном завершила еще один цикл, с щелчком преодолевая отметку XII.       Она никогда не думала о войне и о том, какие стороны в ней занимали их семьи. Это было очень давно и не являлось отражением того, кем они стали теперь. Дружба со Скорпиусом научила ее, что человека не определяют ошибки прошлого его предков, и она всегда помнила об этом, когда была рядом с Бастианом, но произошедшее недавно в Лютном переулке…       Это уже не было прошлым — это было настоящим. До того, как друзья рассказали ей про Ковен Пяти, Лисандра даже не подозревала о том, что родители Бастиана могли заниматься чем-то плохим. Ее не интересовала ни политика, ни какие-либо взрослые дела — она жила в собственном мире, в котором не существовало зла, и поэтому произошедшее в последние дни лета словно окатило ее ледяной водой, смывая все иллюзии и выбрасывая в реальный мир.       Бастиан часто говорил, что он должен продолжить дело своих родителей — это то, что все от него ожидали. Он узнал о том, что люди Ковена напали на них в Лютном, сразу на следующее утро, если не еще раньше. Мог ли он… мог ли он быть причастен к темным делам своих родителей? — Лисандра? — взволнованно позвал ее Бастиан, когда молчание затянулось. Он мягко снял ее ладонь со своего лба и поднес к губам. Она опустила голову и заглянула в его глаза. На дне их таилась отчетливая печаль, окрашенная в цвета малахита, и в какой-то момент Лисандре стало очень стыдно за свои мысли и подозрения.       Стыд и вина — она стала слишком часто испытывать эти чувства в последнее время. — Все в порядке, — произнесла она, выдавливая из себя улыбку. — Просто сегодня был тяжелый день.       Губы Бастиана, ласкающие ее тонкие пальцы, замерли. Он посмотрел на нее снизу вверх, хмуря темные брови, и Лисандра испугалась, что он мог начать о чем-то догадываться. Поэтому в следующий момент она резко наклонилась к нему и втянула в медленный терпкий поцелуй.       Она часто видела, как Никс прибегала к такому способу, когда ей хотелось отвлечь внимание какого-нибудь парня. И это сработало. Лежащий на ее коленях Бастиан тут же ощутимо расслабился и чуть подался вперед, обхватывая руками ее лицо и пропуская свой язык меж ее губ.       Пылко целуя его в ответ, Лисандра с тревогой думала о том, что не сможет всю жизнь бегать и прятаться.       Думала о том, что когда-нибудь последствия ее настигнут.

***

      Милан нагнал Никс перед завтраком у входа в Большой зал. — Какого хрена, сестра? — произнес он громко, вырастая прямо перед ней и преграждая путь. Накинутая поверх форменной жилетки мантия была измята и перекошена, а слизеринский галстук кривой петлей висел на шее. Никс задержала на нем взгляд и спокойно произнесла: — Чего тебе?       Милан схватил ее чуть повыше локтя и оттащил в сторону, подальше от стекающейся в зал толпы. — Эй, полегче! — возмутилась Никс, выворачиваясь из хватки и попутно отвешивая ему подзатыльник. — Я все еще твоя старшая сестра!       Он кинул на нее раздраженный взгляд и, нервно осмотревшись по сторонам, процедил: — Видела нового препода по Истории? — Видела, — Никс закатила глаза, недовольно складывая руки на груди. — От меня ты теперь что хочешь? — Напиши отцу, пусть заберет его! — капризно воскликнул Милан, размахивая руками. Никс тут же скривилась: — Сам напиши, ты же его любимчик! — Это все из-за тебя! — С какой стати из-за меня? — А с той, что это ты вечно влипаешь в неприятности!       Они напряженно уставились друг на друга, едва не скрипя зубами. Некоторые проходящие мимо ученики начали коситься в их сторону, привлеченные шумом. Никс коротко оглянулась на них, медленно выдохнула и произнесла: — Что же, раз уж я постоянно влипаю в неприятности, то, наверное, Ксандер еще пригодится мне тут. — Она коротко взмахнула палочкой, отчего галстук Милана с тихим свистом затянулся в безупречный виндзорский узел, при этом слишком сильно пережав его горло и заставив закашляться. — Кстати, не советую пропускать его уроки — тебе еще сдавать СОВ в этом году.       С этими словами Никс стремительным шагом направилась в сторону Большого зала, оставив Милана позади судорожно ослаблять галстук и прожигать ее спину недовольным взглядом.       Завтрак был в самом разгаре. Ученики громко переговаривались, сидя за длинными факультетскими столами и поглощая густые каши, хрустящие тосты и поджаренный бекон. Временами над их головами пролетали совы, роняя небольшие свертки с посылками или утренней прессой прямо в тарелки с хлопьями и кувшины с молоком. Зачарованный потолок разливался над залом густой удручающей серостью, в точности повторяя хмурое осеннее небо снаружи. — Забини, день еще не начался, а ты уже распространяешь вокруг себя негативную энергию, — раздался позади голос Альбуса, после чего они со Скорпиусом одновременно выросли по обе стороны от Никс. — Ой, блять, нашелся мне тут Далай-лама, — фыркнула она, взяв курс в сторону рейвенкловского стола и кидая быстрый взгляд на преподавательский. Ксандер был уже там: попивал кофе в своем неизменном твидовом костюме и вел непринужденную беседу с профессором Лонгботтомом. — Удалось поговорить с ним вчера? — спросил Скорпиус, усевшись за стол и проследив за ее взглядом. Никс потерла пальцами виски, устало прикрывая глаза: — Типа того. В принципе, все как мы и думали — отец опасается за нашу с Миланом безопасность, вот и отправил его сюда. — Мерлинова срань! — раздосадованно промычал Альбус, наливая в кружку кофе из кувшина и делая оттуда первый глоток. — Мы с Лорканом специально взяли курс Истории на этот год, чтобы спать на уроках. А теперь что? Придется учиться? — Кто знает, — пожал плечами Скорпиус. Взмахнув палочкой, он приманил к себе пару тостов и принялся смазывать их творожным сыром. — Может быть, ему будет насрать на учеников так же сильно, как Бинсу. В конце концов, он тут для другого. — Ладно, мы можем забыть о Ксандере хоть на пару минут? — раздраженно перебила их Никс. — Его слишком много. — Окей, как скажешь, — Скорпиус кинул последний взгляд в сторону преподавательского стола и сосредоточился на тостах, которые украшал теперь дольками авокадо и помидоров. Никс резким движением пододвинула к себе тарелку с кашей и принялась так ожесточенно поглощать ее, будто пища нанесла ей какую-то личную обиду. Сидящий напротив Альбус, уже было собирающийся приступить к своему завтраку, состоящему из глазуньи и пары ломтиков жареного бекона, вдруг резко отвлекся, отчего кусок яичницы соскользнул с его вилки и с громким шлепком приземлился обратно в тарелку. В паре футов от них за стол присели Рейна Паркинсон и Эйрис Хафлин. Заметив это, Никс и Скорпиус обменялись обреченными взглядами. — Доброе утро! — раздался у них над головами звонкий голос Лисандры. Скинув сумку на скамью, она размашисто приземлилась рядом с Никс, поджимая под себя ноги по-турецки. — Чего такие хмурые? О нет, только не говорите мне, что умер Гидеон Крумб.       Альбус даже оторвался от созерцания Эйрис и кинул на нее озадаченный взгляд: — С чего Гидеону Крумбу умирать? — Не знаю, — пожала плечами Лисандра, с хрустом откусывая от тоста из ржаного хлеба внушительный кусок и продолжила уже с набитым ртом: — Мне приснилось, что он умер прямо во время своего соло на волынке. — Кто умер? — возник за ее спиной Лоркан. Перегнувшись через стол, он стукнулся кулаками с Альбусом и Скорпиусом. — Гидеон Крумб, — ответила ему Лисандра. — Гидеон Крумб умер? — ахнул он. — Тот самый, что из «Ведуний»? — Да никто не умер, Мерлин! — хлопнула ладонью по столу Никс, заставляя нескольких учеников испуганно обернуться в ее сторону. — Кроме моей личной жизни. — Оу, — безучастно протянул Лоркан, подцепил из тарелки с фруктами банан и направился куда-то в сторону. — Сейчас вернусь.       Пройдя чуть дальше вдоль стола, он упал на скамейку рядом с Рейной и втянул ее в страстный поцелуй. Сидящая рядом Эйрис смущенно отодвинулась от них и принялась излишне бодро переговариваться о чем-то с Илаем Финниганом. — И когда только они успели помириться? — хмыкнула Никс, брезгливо кривясь. — Они фто, повугалифь? — переспросил Альбус, набивая рот едой. — По-моему, даже расстались, — вставила Лисандра, наполняя свой кубок тыквенным соком. Рука ее слегка дрожала от усталости после бессонной ночи. — Вчера вечером и помирились, — ответил Скорпиус. — Застал их, когда они сосались в башне Рейвенкло.       Никс вынула изо рта ложку и окинула его пристальным взглядом: — А ты что делал в башне Рейвенкло?       Если бы лицо Скорпиуса и без того не было бледным, то оно обязательно побелело бы в то же мгновение. На какую-то долю секунды его прозрачные глаза испуганно распахнулись, но он тут же поспешил вернуть себе контроль над эмоциями и, нацепив извечно-скучающее выражение, легкомысленно произнес: — Прятался от Филча. Чуть не наткнулся на него, когда возвращался с Астрономической башни. — Далеко же тебя занесло, — хмыкнул Альбус, выгребая из тарелки остатки яичницы. Внезапно его лицо озарилось догадкой, и он вскинул на Скорпиуса просветленный взгляд: — Погоди… Или ты был там с девчонкой?       Скорпиус закатил глаза и фыркнул: — С чего мне быть там с девчонкой? — Ну, не знаю, — пожал плечами Альбус. — У тебя был жутко довольный вид вчера, когда ты вернулся в комнату. К тому же, прошло уже сколько… Три месяца, как ты расстался с Сильвией? Пора бы двигаться дальше, приятель. — Прошло уже сколько… Семнадцать лет с твоего рождения? Пора бы лишиться девственности, приятель.       Никс и Лисандра синхронно прыснули, а Альбус обиженно надулся: — Пошел ты, Малфой. — Ладно, не обижайся, — примирительно произнес Скорпиус. — Не было никакой девчонки, я действительно прятался от Филча. Можешь даже у Лоркана спросить.       Альбус уже хотел было что-то ответить, как вдруг, взглянув поверх голов Никс и Лисандры, осекся и зашипел: — Атас, Хавертц!       Они со Скорпиусом тут же подобрались на местах, принимаясь поправлять галстуки, приглаживать волосы и застегивать мантии на все пуговицы. Через минуту к ним подошел профессор Хавертц.       То был статный высокий мужчина пятидесяти лет с черными короткими волосами и такими же черными глазами, смотрящими перед собой хищным взором. Его узкое жесткое лицо застыло в выражении промежуточной стадии между абсолютным презрением и едкой насмешкой по отношению ко всему, что его окружало. Одет он был в черную плотную мантию с высоким воротом и серебряными пряжками, а рядом с ним плавно левитировала стопка пергаментов. — Мистер Малфой, мистер Поттер, — произнес профессор холодным тоном, делая короткий взмах палочкой, отчего из стопки отделились два листка пергамента и плавно приземлились на стол прямо перед ними, — ваше расписание. Буду премного благодарен, если в следующий раз вы будете сидеть за столом своего факультета, чтобы мне не приходилось искать вас по всему Большому залу. — Я думала, что школа всячески пытается пресечь любую форму сегрегации по факультетам, — внезапно отозвалась Никс, разворачиваясь лицом к стоящему позади нее профессору и смотря на него снизу вверх. Скорпиус и Альбус синхронно пнули ее под столом и заговорили в один голос: — Хорошо, профессор.       Но Хавертц даже не обратил на них внимания, не сводя пристального взгляда хищных глаз с Никс: — Мисс Забини, — проговорил он медленно, — как всегда в своем репертуаре, демонстрирует во всей красе смесь нигилизма и хамства. Минус пять баллов с Рейвенкло.       Казалось, вся школа услышала доносящийся из вестибюля рокот сапфиров, перекочевавших из нижней части песочных часов в верхнюю. На Никс тут же уставились десятки недовольных взглядов ее товарищей по факультету. В ответ она лишь закатила глаза и развернулась к своему месту. Растянув тонкие губы в довольной усмешке, Хавертц направился к слизеринскому столу, по пути обернувшись через плечо и кинув в сторону: — Мистер Скамандер и мисс Паркинсон, если вы сейчас же не прекратите предаваться страсти посреди Большого зала, то я и с вас сниму баллы. И ради святого Мерлина, мисс Паркинсон, вы ведь староста.       Недовольно скривившись, Хавертц наконец удалился, а Лоркан и Рейна, с шумом отлепившись друг от друга, густо покраснели и натянули на лица смущенные улыбки. — Мне, значит, за правду минус пять баллов, а они за публичные лизания отделались просто предупреждением? — взвыла Никс, возмущенно махнув рукой в их сторону. Лоркан и Рейна ее не услышали, продолжая обниматься и что-то шептать друг другу на ухо, зато услышала Эйрис. — Преподы просто не переносят тебя, Забини, пора уже признать это, — произнесла она надменно, заправляя за ухо длинную черную прядь. — И страдает из-за этого весь факультет. — О, заткнись, Хафлин, тебя вообще никто не спрашивал, — тут же последовал ответ Никс. Эйрис возмущенно приоткрыла рот и оглянулась в поисках поддержки к сидящему напротив Илаю, на что тот испуганно округлил глаза и принялся растерянно озираться, не понимая, чью сторону принять. — Ну, — наконец проговорил он, одной рукой неловко взъерошивая кудрявые волосы, — справедливости ради: профессор Хавертц был действительно неправ. Нельзя заставлять студентов сидеть только за своими столами. — Ясно все с тобой, — обреченно пробормотала Эйрис, возвращаясь к завтраку. — Вот именно! — воскликнула явно повеселевшая Никс. — Спасибо, Финниган.       Илай тут же явственно покраснел и пробормотал под нос что-то невнятное. — Прав или не прав, но тебе все равно нужно перестать наживать себе неприятности, — спокойно отозвалась Лисандра. — Особенно теперь, — она многозначительно приподняла брови и кивнула головой в сторону преподавательского стола, за которым восседал Ксандер.       Никс громко цокнула языком и закатила глаза: — И ты туда же. Как будто я единственная, кто создает неприятности.       Она обиженно замолчала и приложилась к своей кружке с остывшим кофе. Лисандра озадаченно переглянулась с Альбусом и Скорпиусом. — Ладно, малыш, — послышался голос Лоркана, — мне надо идти к друзьям. Увидимся на Зельях, да?       Он воровато огляделся по сторонам и, приблизившись к лицу Рейны, быстро чмокнул ее в губы, чтобы никто из преподавателей не заметил. — Обязательно, — проговорила она ласково, большим пальцем вытирая с его губ свою помаду. — Я займу тебе место.       Коротко подмигнув ей на прощание, Лоркан поднялся со скамьи и перекочевал ближе к друзьям: — Ну, что я пропустил? — Ладно, малыш, мне надо идти к друзьям, — принялся передразнивать его Альбус, закидывая руки на Скорпиуса и прижимаясь к нему. — Увидимся на Зельях, да?       Тот тут же подхватил его игру и протянул тоненьким голосом, пародируя манеру речи Рейны: — Обязательно. Я займу тебе место.       И они принялись показательно причмокивать, лапая друг друга. Лисандра оглушительно расхохоталась, и даже хмурая Никс не смогла сдержать улыбки. Наблюдавшая за этим спектаклем Рейна закатила глаза и осуждающе покачала головой. — Заткнитесь, придурки, — Лоркан выхватил из вазы с фруктами яблоко и швырнул в сторону парней, но слегка промахнулся. Яблоко полетело в сидящую по соседству Монику Паффет и обязательно встретилось бы с ее огромным лбом, если бы не вовремя среагировавший Скорпиус, с охотничьей реакцией перехвативший фрукт за пару дюймов до столкновения. Моника испуганно выронила ложку, отчего та смачно приземлилась в тарелку с хлопьями, и ошарашено уставилась перед собой. — Мазила, — хладнокровно резюмировал Скорпиус, обтирая яблоко о свою мантию и с хрустом откусывая от него. — Пошлите уже отсюда, — распорядилась Никс, допивая остатки кофе и отставив кружку в сторону, — пока нас не возненавидел весь Рейвенкло.       Она поспешно поднялась с места, и друзья последовали за ней.

***

      Лили не сводила задумчивого взгляда с монотонного серого неба. Хоть бы один намек на просвет или же наоборот, на сгусток туч, но нет — небесное полотно, казалось, было идеально гладко выстирано и выглажено, что ни одна складочка и ни одно пятно не смели проступить на нем. Лили никогда не питала особую слабость к полетам, но почему-то именно сейчас захотелось оседлать метлу, взлететь к небу и расчистить его руками, чтобы не нависало так низко и не давило хмуростью. — Она меня не слушает даже, — донесся до нее приглушенный, словно из-под воды, голос Эллисон. Лили вздрогнула и перевела на подругу растерянный взгляд: — Что?       Эллисон громко цокнула языком и многозначительно переглянулась с Айви.       Они коротали возникшее между вторым и пятым уроком окно во внутреннем дворике замка, по привычке рассевшись под густой сенью дуба, хотя сегодня в этом не было необходимости — солнце даже не планировало показываться. Вокруг было совсем мало людей — в основном все разбрелись по урокам, лишь пятый курс Рейвенкло и Хаффлпаффа остался на ближайшие два часа без дела, так как в расписании у них стоял сдвоенный Уход за Магическими Существами, который сегодня не предоставлялось возможным провести ввиду того, что профессор Эвелин Ли не успела вернуться из своей экспедиции к началу учебного года. Обрадованные выпавшей возможностью пятикурсники тут же поспешили высыпать на улицу, чтобы насладиться последними мгновениями свободы перед тем, как их с головой затянет в суету предэкзаменационного года. И даже отвратная погода, казалось, никого не расстраивала. Никого, кроме Лили. — О чем ты говорила?       Эллисон нетерпеливо вздохнула, коротким движением поправила удерживающий ее темные волосы ободок и повторила: — Мы с Айви обсуждали твой день рождения. Если ты вдруг забыла, он уже в конце месяца.       Лили устало выдохнула: — Еще три недели. Вам не кажется, что вы торопите события? — Лил, речь идет о твоем шестнадцатилетии! — воскликнула Айви, округляя свои и без того огромные темные глаза. — К такому готовятся как минимум за год. — Никто не готовится к такому за год. — Джози Турпин готовилась, — авторитетно подметила Эллисон. — Эмили была приглашена на ее вечеринку. Представляешь, она сняла целый пентхаус и пригласила «Ведуний». — Рада за нее, — ядовито хмыкнула Лили и потянулась за сумкой, чтобы хоть чем-то занять руки и не обращать внимания на подруг. — Но у нас нет года, так что предлагаю начать планирование прямо сейчас, — продолжала воодушевленно Айви, не замечая ее настроя. — Твой день рождения как раз выпадает на те выходные, когда нас выпустят в Хогсмид. Это идеальная возможность. Мы думали, может, забронировать зал в «Трёх Метлах» или в «Кафе мадам Паддифут»? — Да, хорошо, как хотите, — безразлично отозвалась Лили. Достав из внутреннего кармана сумки круглое зеркальце и помаду, она принялась красить губы. — О, отлично, тогда я сегодня же отправлю сову с бронью на двадцать третье число, — обрадовалась Айви и полезла за чистым пергаментом и пером. Более проницательная Эллисон же сощурила глаза и окинула Лили пристальным взглядом: — Ты сегодня не в настроении. Что-то случилось?       Лили замерла с помадой в паре миллиметров от губ и, избегая смотреть прямо на подруг, уставилась на свое отражение в крошечном зеркале. Залегшие под глазами темные круги, замаскированные косметикой, выскочивший на лбу прыщ, слегка заросшие брови… Бывают такие дни, когда ты чувствуешь себя отвратно по никому неизвестной причине, и выглядишь под стать. Для Лили сегодня был именно такой день. Она плохо спала всю ночь — стоило лишь прикрыть веки, как перед глазами снова возникали лица в масках — из-за чего едва не опоздала на завтрак и чувствовала себя так, будто ее сварили в огромном котле. Мерзкая погода тоже не добавляла настроения, а еще на первом уроке профессор Лонгботтом завел длинную и нудную речь об экзаменах, СОВ и оценках. Слушая его, Лили чувствовала подступающие тревогу и безысходность, осознавая, что в этом году ей придется работать в два раза усерднее, при этом умудряясь совмещать выполнение домашней работы, занятия с хором и подготовку к экзаменам с обязанностями старосты. Ей хотелось расплакаться от жалости к себе прямо там, на уроке, хотелось сдать Лонгботтому значок старосты, хотелось разбить свою скрипку к чертовой матери, хотелось бросить все и сдаться, но она не могла.       Ведь она была Лили Луной Поттер. Лучшей ученицей курса и дочерью национального героя. — Все в порядке, — произнесла она излишне бодро, цепляя на лицо неестественную улыбку и с щелчком захлопывая зеркальце. — Просто не выспалась. — А где бронировать-то? — Айви оторвалась от уже наполовину исписанного пергамента и вопросительно посмотрела на Лили. — Давай в «Паддифут», — ткнула та наугад. Все равно вечеринка будет отстойной, устрой они ее хоть в пятизвездочном отеле.       Кивнув ей, Айви поспешно сложила пергамент, упаковала его в конверт и, принимаясь выводить на нем адрес кафе, проговорила: — Знаешь, что было бы здорово? — Лили вопросительно хмыкнула. — Найти тебе за эти три недели парня. Чтобы он подарил тебе на день рождения огромный букет цветов прямо перед всей школой, и чтобы стерва Нотт обзавидовалась.       Над двориком разлился звон колокола, возвещающий о начале перемены. Отовсюду послышался нарастающий рокот голосов и топот ног студентов, выпущенных на свободу. Весь замок в мгновение оживился. — Какие еще цветы, Айви? — снисходительно закатила глаза Лили, обмениваясь с Эллисон насмешливыми взглядами. — Лилии, конечно, какие же еще. — Если он подарит мне лилии — я его тут же брошу. Это такое клише.       Внутренний дворик начал постепенно наполняться учениками, что решили скоротать перемену на свежем воздухе. Расстилая свои мантии поверх сочного газона, они усаживались на них, принимаясь громко переговариваться друг с другом или же наоборот, поодиночке утыкаясь в книги и свитки пергаментов. — Да какая разница? — обиженно протянула Айви чуть громче, так как голос ее начал тонуть в воцарившемся гаме. — Главное ведь — внимание. — Чтобы парень подарил тебе хоть какие-то цветы, его для начала надо найти, — резонно подметила Эллисон. Из всех присутствующих у нее единственной был опыт в отношениях.       Глядя со стороны, можно было ошибочно подумать, что роль главной стервы в их троице занимала либо Лили Поттер — рыжеволосая нимфа, что носила громкую фамилию и отшивала каждого обратившего на нее внимание парня, либо Айви Лонгботтом — дочка заместителя директора, обладающая модельным ростом и кукольными чертами лица. Но на деле же самой настоящей стервой в их компании была Эллисон Квон — милая азиатка метр пятьдесят ростом, что носила очаровательные платьица пастельных цветов и шелковые широкие ободки. В отличии от той же Айви, которая смотрела на мир большими мультяшными глазами через призму наивности и розового цвета, Эллисон редко когда церемонилась в своих высказываниях, не заботясь о том, что могла кого-то задеть или обидеть. Тем временем находящаяся меж двух крайностей Лили по праву считала себя золотой серединой — она во всем знала меру, умело выстраивала границы, но при этом не была той, от кого испуганно шарахались третьекурсники. Их дружбу нельзя было назвать искренней, но и фальшивой она не была. Между ними всегда царил небольшой дух соперничества: за самые высокие баллы, за самые красивые наряды, за все самое. Наверное, именно это и сделало их теми, кем они были сейчас: лучшими ученицами на курсе и популярными девчонками в школе. Поэтому в моменты, когда становилось совсем тяжело, Лили заставляла себя смотреть на подруг и напоминать себе, что она не имела права выказывать слабости ни перед ними, ни перед кем-либо другим. За ней наблюдали все, восхищаясь и ненавидя одновременно. И это чувство собственного превосходства, если честно, опьяняло. — Милан, к слову, за все время наших отношений подарил мне цветы всего раз. И то после того, как я ему намекнула на это, — продолжала Эллисон. — Да уж, парни тупые, — фыркнула Айви, перекидывая густые шоколадные локоны за спину и оглядываясь через плечо на сидящих неподалеку мальчишек-шестикурсников. Они сидели большой кучей и играли во Взрывающегося Дурака, а гомон их ломающихся голосов и хриплого смеха разносился по всему дворику. — Но так хочется себе хотя бы одного… Лил, вот я вообще не понимаю, как так вышло, что мы с тобой еще ни разу ни с кем не встречались. Даже Брианна Моррис успела повстречаться этим летом с каким-то маглом и теперь ходит рассказывает всем.       Вместо Лили ответила Эллисон: — Ты — дочка заместителя директора, все просто боятся твоего отца. А Лили буквально только что заявила, что бросит парня, если он подарит ей лилии. — У меня есть стандарты, что в этом плохого? — надменно переспросила Лили, тоже косясь в сторону парней и выискивая в общей куче голов русую макушку. — В том, что они слишком высоки. Ты просто не даешь никому шанса. — Кроме, возможно, Макмиллана, да? — ехидно протянула Айви, замечая, куда смотрела Лили, и все три девочки одновременно уставились на восседающего в центре мальчишеской компании хаффлпаффца.       Идрис Макмиллан был действительно красив (по мнению Эллисон, даже слишком — черты его лица были пугающе-идеальными): большие зеленые глаза, пухлые губы, острые скулы и шелковистые темно-русые волосы делали его объектом всеобщего внимания. Очки к популярности также добавлял статус капитана команды по квиддичу и яркая харизма, проявляющаяся в каждом движении и жесте: Идрис умел очаровывать и располагать к себе абсолютно всех. Исключением не стала и Лили — она была влюблена в него, наверное, курса с третьего, но он упорно не замечал ее чувств, поддерживая с ней дружелюбно-приятельские отношения, какие вынуждены поддерживать два человека, крутящиеся в общих кругах. — При чем тут он? — смущенно фыркнула Лили. Словно почувствовав, что говорят о нем, Идрис поднял голову. Заметив обращенные на себя взгляды, он помахал девушкам рукой, давя широкую улыбку, что делала его в десять раз привлекательнее. Помахав ему в ответ, Лили поспешила отвести свой взгляд, ощущая, как желудок предательски сделал кульбит.       Эллисон же его очаровательное представление не впечатлило. — При том, что ты каждого парня сравниваешь с ним. Они, естественно, не дотягивают, и ты их тут же отшиваешь. На моей памяти только одному парню удалось подобраться настолько близко к твоим стандартам, что ты согласилась сходить с ним в Хогсмид. — Арис Хафлин, — вспомнила Лили. — О нет, я сходила с ним на свидание только за тем, чтобы был повод подшутить над Альбусом. Он так разозлился после моих слов о том, что это был единственный случай, когда Хафлин посмотрел на Поттер, что не разговаривал со мной неделю. — И она еще меня называет стервой, — протянула Эллисон со смесью осуждения и восхищения. — В любом случае, я бы присмотрелась к нему. Он так похорошел за это лето. И от прыщей избавился. — О, а еще скорее всего он станет следующим капитаном сборной Гриффиндора после ухода Скамандера. — На последних словах глаза Айви как-то особенно заблестели, и Лили с Эллисон снова понимающе переглянулись. Все знали, что она сохла по Лоркану уже не первый год. Лили сложно было ее понять: пока вся школа видела в Лоркане Скамандере популярного парня и смазливого капитана сборной, она видела в нем придурковатого друга своего брата, который отсыпал нелепые комплименты их маме и однажды проломил головой стену в ее комнате после того, как они с Альбусом устроили шуточную дуэль за право сыграть в приставку первым. Но Лили предпочитала молчать, не собираясь рушить грезы Айви рассказами о том, что он плачет каждый раз, когда они смотрят под Рождество «Реальную Любовь». — Почему мы вообще заговорили про Хафлина? — произнесла она, раздраженно поведя плечом. — Это давно пройденный этап.       На губы Айви тут же наползла загадочная улыбка. Очаровательно захлопав ресницами, она ответила: — Просто этим летом я начала общаться с Патриком Белби. Мне кажется, у нас может что-то выйти. А так как они с Арисом друзья, я думала… ну, было бы прикольно, если бы ты обратила на него внимание. Ходили бы на парные свидания и все такое.       Лили громко фыркнула (наверное, даже слишком громко) и в очередной раз закатила глаза. На секунду она попыталась представить себя снова гуляющей с Арисом Хафлином по Хогсмиду, но только теперь держащейся с ним за руки. Представила, как они сидят у мадам Паддифут, как он тянется вперед, чтобы поцеловать ее в губы, как она обнимает его на удачу перед игрой и как потом идет болеть за Гриффиндор на трибуны, облачаясь в джерси с фамилией «Хафлин» на спине. В груди что-то неприятно закопошилось, подступая тошнотой к горлу. Так было каждый раз, когда она представляла себя с любым мальчишкой. Все они ее абсолютно не привлекали: у кого-то были слишком большие уши, у кого-то дыхание вечно пахло чипсами с паприкой, кто-то допускал жуткие грамматические ошибки в сообщениях, в которых звал ее на свидание… В общем, Лили находила недостатки в каждом парне, кроме одного-единственного. Идрис Макмиллан был идеален за исключением одной детали — он по-прежнему не обращал на нее внимания. Хотя, возможно, именно в этом и заключалась причина, почему он все еще не разонравился ей.       Внезапно Лили почувствовала, что навалившаяся на нее еще с утра тоска словно загустела, становясь куда более явственно ощутимой. Эллисон была права — у нее слишком завышенные стандарты, но она не могла заставить себя отказаться от них, как бы ни пыталась. Будто внутри нее стоял какой-то блок, не позволяющий ответно влюбиться в того, кто испытывал к ней чувства. На какой-то момент Лили вдруг отчетливо представила, как все ее сверстники переживают захватывающий опыт подростковой любви, пока она завистливо смотрит на них со стороны, не позволяя себе быть счастливой и не подпуская никого близко. Мерлин, она точно умрет старой девой. — Знаете, мне уже надоели эти разговоры про мальчишек, будто у нас нет других тем для обсуждений, — произнесла Лили резко, заставляя подруг испуганно взглянуть на нее. — Давайте лучше обсуждать вечеринку.       Айви восторженно захлопала в ладоши.

***

      Широкий коридор гудел так, будто кто-то запустил в него целую стаю разъяренных пикси. Подпирая стены и колонны, оккупировав подоконники и ступени лестницы, семикурсники послушно ждали начала урока и возбужденно переговаривались. — Как думаете, куда пропал Корнер в прошлом году? — спрашивал шепотом у однокурсников Нейт Финтч-Флетчли. — Бухал, судя по всему, — ответил ему со смешком Алек Джордан. — А мне кажется, с ним что-то случилось, — влезла в разговор Роуз Уизли, сочувственно поджимая губы. — Я слышала, что от него ушла жена, — тихо проговорила Кларисса Фоули, опасливо косясь в сторону запертой двери кабинета. — Она не ушла от него, — хмуро заявил Кэмерон Оуэн, складывая руки на груди и тоже осторожно оглядываясь через плечо, — а умерла. Мои предки были приглашены на поминальную службу. — О Мерлин, — испуганно выдохнула Эйрис Хафлин, поднося руку ко рту. — Какой ужас! Неудивительно, что он…       Остаток ее фразы потонул в раздавшемся грохоте. Дверь кабинета с шумом распахнулась, и в коридор вылетел профессор Корнер. Студенты тут же испуганно замолкли и разбежались по сторонам, поспешив расчистить ему путь. Даже не глядя на них, Корнер продолжил уверенное шествие вперед. Полы его грязно-серого плаща громко хлопали при каждом шаге. — Сегодня урок на открытом воздухе, — гаркнул он через плечо. — Все за мной.       Продолжая обмениваться недоуменными взглядами, семикурсники послушно последовали за ним дружным выводком.       Через пять минут Корнер вывел их на широкую поляну у Запретного леса. Дойдя почти до ее края, он развернулся к ученикам, вынуждая их столпиться вокруг себя полукругом и, уперев руки в бока, произнес: — Играем в «Захват флага». Использовать можно любые заклинания, которые знаете, кроме, само собой, запрещенных. Как только к вам применяются любые чары, которые вы не сумеете отразить — выбываете из игры. Если к тому моменту, как ваша команда завладеет флагом соперника, вы все еще останетесь в строю, то заработаете персональные очки, которые зачтутся вам на экзамене. Помимо этого, каждый факультет получит по пять баллов за каждого своего выжившего студента.       Семикурсники одобрительно загудели. — Выжившего… — хмыкнула Никс на ухо стоящему перед ней Скорпиусу. Тот скосил на нее глаза и негромко прыснул. Корнер тем временем шарил по ученикам суровым взглядом, пока наконец не произнес: — Скамандер, Кейн — капитаны. Набирайте себе команды.       От толпы отделились Лоркан и Тайлер Кейн, выходя в импровизированный центр и вставая по обе стороны от профессора. Пошарив пару секунд в кармане плаща, тот достал на свет серебряный сикль и с щелчком подкинул в воздух. Монетка опасно сверкнула в дневном свете и приземлилась обратно. — Орел, — быстро произнес Лоркан. — Орел, — подтвердил Корнер, раскрывая ладонь и являя всем выпавшее достоинство монеты. — Прошу.       Чрезвычайно довольный собой, Лоркан вышел чуть вперед и, внимательно просканировав собравшуюся перед ним толпу, назвал первого участника своей команды: — Малфой.       Пока Скорпиус выходил к нему, Тайлер Кейн вызвал к себе в команду Никс. — О Мерлин, — пробормотала она негромко, обреченно закатывая глаза. Тайлер в ответ широко улыбнулся, сверкая ярче сикля, что минутой ранее подкинул в воздух Корнер. — Поттер, — тем временем произнес Лоркан, кидая на Никс виноватый взгляд. — Ну что, Забини? — протянул довольным тоном Тайлер, закидывая ей руку на плечо и резким движением головы откидывая назад русую челку, что падала ему на глаза. — Ты и я — команда? — Руку убрал, — процедила Никс сквозь зубы, даже не глядя на него.       Тайлер тут же поспешил отойти от нее на пару футов и назвал следующую фамилию: — Рэшфорд. — Лис. — Томас. — Вуд. — Гойл.       Через пару минут обе команды были полностью сформированы. Критично оглядев их, Корнер кивнул чему-то своему и взмахнул палочкой. По толпе пронесся удивленный рокот — школьные мантии студентов сменились на камуфляжные костюмы, состоящие из грубых курток и мешковатых штанов. Вокруг лба у всех теперь были обернуты повязки красного и синего цвета — в зависимости от принадлежности к команде. Парни тут же принялись восторженно разглядывать новое одеяние, пока девочки брезгливо кривились. — Итак, — громко произнес Корнер, привлекая к себе внимание, — десять минут на совещание в командах, после чего начинается игра. Флаги можно прятать в любом месте, но запрещается скрывать их при помощи магии. Да и не получится — к ним применены отталкивающие чары, так что ни Акцио, ни Редуцио, ни Каве Инимикум не сработают, даже не пытайтесь. В замок не соваться — играем только на улице. В вашем распоряжении вся территория школы кроме Запретного леса. У вас есть два часа. Поехали.       Корнер оглушительно хлопнул в ладони, и ученики одновременно рассыпались в разные стороны, следуя за капитанами.       Пробежав около полумили вперед, Лоркан завел свою команду за хижину лесничего и жестом приказал собраться вокруг себя. — У кого какие предложения? — спросил он, упираясь ладонями в колени и по очереди оглядывая лица своих ребят. — Где будем прятать флаг? — В Совятне, — предложила Алексис Вуд, но ее идея тут же оказалась отвергнутой Луи Уизли: — Слишком очевидно. И еще там дерьмо вокруг. — Квиддичное поле, — отозвался Нейт Финтч-Флетчли, пытаясь поудобнее затянуть синюю повязку, чтобы она не лезла ему на глаза. — Тоже довольно очевидный вариант, — возразил ему Скорпиус, озадаченно хмурясь. — Зато оно огромное, — пожал плечами Илай Финниган. — Даже если они догадаются, что наш флаг там, то им еще надо будет умудриться отыскать его.       Выслушав его, Лоркан задумчиво покачал головой, потирая пальцами подбородок: — Нет, все равно слишком рискованно. — А что, если спрятать флаг в Лодочном сарае? — послышался голос Альбуса, и все взгляды устремились на него. Тот слегка смутился от повышенного внимания к своей персоне, но все же продолжил: — Про это место никто не вспоминает, наверное, с первого курса.       Некоторое время вся команда Синих сосредоточенно молчала, обдумывая его предложение, пока не заговорил Лоркан: — Это на самом деле отличная мысль. Да, давайте спрячем флаг там. Молодец, Ал, — он одобрительно потрепал его по плечу и снова заговорил: — Тогда разделимся. Джей, Луи, Алексис — вы прячете флаг в Лодочном сарае и охраняете его там. Постарайтесь добраться незамеченными. Ал, Илай — вы бежите к Совятне с обманным маневром. Будет здорово, если вы привлечете к себе внимание, чтобы Красные вас заметили. Но не слишком очевидно. Хафлин, Фоули — с такой же миссией, но в сторону Теплиц. Остальные — делимся на пары и прочесываем территорию в поисках их флага. Ангел — ты со мной. Если заметите что-то, то тут же посылайте в воздух сноп синих искр. Вопросы?       Команда отрицательно покачала головами. На лицах у всех застыло решительное выражение, приправленное волнением и азартом. Оглядев их, Лоркан довольно ухмыльнулся и захлопал в ладони: — Ну, тогда приступаем! Размажем Красных!       И, поддержав его боевой клич напоследок, все тут же поспешили броситься врассыпную.

***

      Холм, по которому Альбус взбирался вверх, казался особенно крутым и бесконечным. Дыхание успело сбиться, а на лбу выступил пот, не застилавший глаза лишь благодаря обвязанной вокруг головы синей повязке. Илай бодро бежал чуть впереди — он явно находился в куда лучшей спортивной форме, как-никак уже третий год выступал за группу поддержки.       Добравшись наконец до Совятни, Альбус обессиленно уселся прямо у подножья башни на каменные ступеньки, свешивая голову меж разведенных коленей и пытаясь восстановить дыхание. Легкие потяжелели, словно их засыпали песком, и он уже раз десять пообещал себе бросить курить. — Что, выдохся? — бодро спросил его Илай, уже успевший взобраться до середины лестницы. Проворно сбежав обратно вниз, он присел рядом с Альбусом и сочувственно похлопал его по взмокшей спине. — Давай, поднажми, чуть-чуть осталось. Сейчас заберемся наверх и можем осмотреть окрестности. Возможно, заметим что-нибудь интересное.       Обреченно простонав, Альбус крепко сжал зубы, стараясь не обращать внимания на покалывание в правом боку, и медленно поднялся с места. — Пошли, — пробормотал он и принялся взбираться вверх. Илай последовал за ним. Они практически добрались до верхнего уровня Совятни, как вдруг услышали короткий треск, доносившийся снизу. Круто развернувшись на месте, Альбус и Илай синхронно достали палочки и выставили перед собой. Пару секунд ничего не происходило, а потом послышалось: — Импендимента!       Альбус и Илай среагировали одновременно, выкрикивая в один голос: — Протего!       Пущенная в них вспышка заклинания ударилась о возведенный щит и растворилась в воздухе яркими всполохами. — Кто здесь? — рявкнул Альбус, спускаясь вниз и держа палочку перед собой наготове. Кончик ее мелко подрагивал, спина и лоб взмокли еще сильнее.       Внезапно из-за угла появился Монтгомери Гойл: — Пойман с поличным, — театрально протянул он, ступая вразвалочку, будто выделывался перед девчонками. — Как дела, Поттер?       Альбус на его представление не купился. — Экспеллиармус! — выкрикнул он, надеясь застать Гойла врасплох, но тот, как оказалось, был наготове. Резко взмахнув рукой, он сумел невербально отбить удар и вопросительно вскинул густые, похожие на гусениц, брови. На задворках сознания Альбуса мелькнула отстраненная мысль о том, что они совершенно не шли его узкому лицу, а только делали похожим на тролля. — Где флаг, Поттер? Или, может, ты ответишь, Финниган? — О, конечно, прямо сейчас принесем его тебе. Только подожди немного, — ядовито выплюнул Альбус, продолжая удерживать его на прицеле. Что-то во всем происходящем вокруг его незримо напрягало, но он не мог уловить, что именно. Тяжелое дыхание стоящего позади Илая не давало сосредоточиться.       Гойл глухо рассмеялся, покачивая своей прилизанной башкой, и вдруг кинул короткий взгляд куда-то им за спины. Альбус чисто инстинктивно хотел было обернуться, но не успел. С двух сторон — спереди и сзади — раздались голоса, выкрикивающие заклинания, отчего в следующую секунду их с Илаем парализовало. Неловко качнувшись на месте, они тут же перевалились через перила и с глухим ударом, выбивающим из тела весь дух, приземлились на траву. Боль наполнила каждую клеточку тела. Альбус утробно замычал сквозь зубы, беспомощно глядя остекленевшим взором прямо на раскинувшееся перед глазами серое небо, как вдруг над ним кто-то навис. — Ой, что же это мы так неосторожно, Гойл, — деланно-сочувственно прозвучал голос Бастиана Руквуда, и Альбус наконец смог разглядеть в нависшей фигуре его лицо, оттеняемое светом. А еще смог понять, что его так напрягало все это время. Как же он сразу не догадался, что Гойл не сунулся бы к ним в одиночку? Пока он отвлекал его с Илаем фикцией борьбы и пустыми разговорами, Руквуд успел обойти башню, подобраться сзади и застать их врасплох.       Идиот. Альбус — идиот.       Внезапно он ощутил, как сдавливающая его голову повязка исчезла и краем глаза подметил, что она материализовалась на запястье у Гойла. — Это что, военный трофей? — хмыкнул он, разглядывая ее с довольным видом. Руквуд тем временем осматривал повязку Илая, появившуюся на его руке. — Неплохо. Но думаю, я приберу к рукам еще один. Левикорпус!       Альбус почувствовал, как его подняли в воздух и с силой швырнули о стену башни. Гойл произнес еще одно заклинание, приклеивая его к ней.       «Сукин сын!» — попытался закричать Альбус, но из горла вырвалось лишь жалкое мычание, поэтому он попытался послать в сторону обидчиков полный ярости взгляд, надеясь, что они поймут его посыл. Руквуд и Гойл поняли и громко рассмеялись. — Жалкое зрелище, — презрительно выплюнул Руквуд и, достав из кармана телефон, сделал пару снимков Альбуса, после чего развернулся к другу. — Я, конечно, сомневаюсь, что этим неудачникам доверили охранять флаг, но проверить нужно. — Жди здесь, — коротко бросил ему Гойл и, промчавшись мимо Альбуса, поднялся в Совятню, преодолевая длинными ногами по несколько ступеней за раз. Пока его не было, Руквуд перевернул на спину свалившегося лицом вниз Илая и, лениво оглядев его, так и оставил лежать на земле. Альбус все это время продолжал висеть у стены, полыхая от ненависти и унижения.       Гойл вернулся через пять минут. — Ничего нет, кроме совиного дерьма, — известил он, брезгливо кривя лицо. — Пошли отсюда. — Что и следовало ожидать, — хмыкнул Руквуд и, вскинув палочку, вдруг угрожающе двинулся в сторону Альбуса. — Как думаешь, стоит оставить ему прощальный подарок? — Завязывай, Бас, — вдруг произнес Гойл, уже успевший отойти на приличное расстояние. — Не забывайся, мы на уроке. Корнер может обеспечить нам проблемы, если узнает.       Но Руквуд, казалось, его уже не слышал. Продолжая подбираться к Альбусу змеиной поступью, он не сводил с него остекленевшего взгляда потемневших глаз. На дне их плескалась настолько ощутимая ненависть, что тому в миг стало страшно.       Между ними оставалось всего ничего, как вдруг перед Руквудом вырос Гойл, оттесняя его назад. — Я же сказал: завязывай, — процедил он твердо. — Да что с тобой такое?       Пелена, застилавшая глаза Руквуда, развеялась как по щелчку пальцев, и он как-то растерянно оглянулся по сторонам, а потом посмотрел прямо на выросшего перед ним Гойла: — Да, ты прав. Валим отсюда.       Нервно одернув на себе камуфляжную куртку, он развернулся и рванул с места прочь. Немного помедлив, Гойл окинул озадаченным взглядом Альбуса, а потом побежал вслед за Руквудом.

***

      Заклятие угодило в колонну прямо в паре дюймов от лица Лоркана, осыпая его каменным крошевом. Он инстинктивно прикрылся рукой и резким движением завел Лисандру себе за спину. Та испуганно взвизгнула и потянула его назад за арочный выступ. Как оказалось — вовремя. В то место, где секунду назад стоял Лоркан, прилетела очередная вспышка заклинания, оставив на земле обугленное пятно. — Томас, ты совсем рехнулся что ли?! — заорал Лоркан, выглядывая из своего укрытия и пытаясь найти взглядом прячущегося за полуразрушенным колодцем Рахима. — Убить меня вздумал? — Без обид, приятель! Это война!       Мимо промелькнула еще одна вспышка заклинания, так и не достигнувшая своей цели. — Что нам делать? — отчаянно прошептала Лисандра, зажимая уши ладонями и шаря испуганным взглядом по дворику Часовой башни, в котором разворачивалась бойня. Лоркан нервно облизнул губы и взъерошил пятерней темно-русые волосы: — Нам надо подобраться к нему и вывести из игры. Ангел, как долго ты сможешь удерживать Протего вокруг нас? — Я… я не знаю, — залепетала Лисандра. — Если он начнет атаковать, то я не смогу удерживать щит долго. — Тогда давай я возведу защиту, а ты попробуешь вырубить его, как только мы подберемся ближе. — Вырубить? — ее аквамариновые глаза широко распахнулись. — Ну, или обездвижить. Оставляю выбор твоей фантазии, — пожал плечами Лоркан, криво ухмыляясь, но, заметив, как побледнела сестра, тут же смягчился: — Да брось, это же игра. В крайнем случае тут же подлечишь его, как только мы завладеем флагом. А мы им завладеем, я прямо чувствую, что он где-то тут.       Глубоко вздохнув, Лисандра поспешно закивала головой: — Да, хорошо, я сделаю это.       И, зацепившись пальцами за обрамляющие стены заросли плюща, она осторожно поднялась на ноги, держа палочку наготове. Прислушавшись к звукам снаружи и не обнаружив ничего подозрительного, Лоркан встал вслед за ней и произнес заклинание, возводя вокруг них защитное поле. — Пошли!       Едва они выбрались из укрытия, как их тут же осыпало пулеметной очередью заклинаний, что своими импульсами едва не сносили Лоркана с ног. С каждым разом держать оборону было все сложнее и сложнее, руки начали неприятно гудеть, а ноги подрагивать от напряжения, но он старался из последних сил, прикрывая собой Лисандру. Распыленный и раздосадованный Рахим Томас, позабыв об осторожности, тоже выбрался из своего укрытия, и теперь наступал, в запале размахивая палочкой, будто одержимый мыслью добраться-таки до Скамандеров. — Сейчас, Ангел! — закричал Лоркан себе за спину, ощущая, как с каждым новым ударом защитное поле становилось все слабее и слабее. — Я не продержусь дольше!       Ухватившись за его плечо одной рукой, Лисандра подалась чуть вбок так, чтобы увидеть цель, и, взмахнув палочкой, произнесла: — Коллошу!       Стремительно движущийся на них Рахим вдруг резко остановился на месте как вкопанный и ничком упал на землю, пустив последнюю вспышку заклинания куда-то вверх. Его кроссовки оказались в буквальном смысле приклеены к земле. — Экспеллиармус! — выкрикнул Лоркан вдогонку. Палочка Рахима со свистом прилетела к нему в ладонь, а красная повязка с головы тут же материализовалась на запястье Лисандры. — Отличная работа, Ангел. — Твою мать, — болезненно простонал Рахим, предпринимая попытку подняться с колен, но, не сумев удержать равновесия, снова упал. — Попробуй снять обувь, — участливо подсказал ему Лоркан, принимаясь расхаживать по дворику в поисках флага. — Мерлин, Скамандер, это были мои любимые кроссы. — Прости, — выдавила из себя виноватую улыбку Лисандра. — Я могу…       Договорить она не успела, краем глаза подметив какое-то резкое движение сбоку. В этот же самый момент Лоркан, подобравшись ближе к пустому колодцу, издал победный клич, заприметив спрятанную меж его сводов красную ткань флага. Он уже было потянулся за ним, как вдруг за его спиной раздался испуганный оклик Лисандры: — Осторожнее!       Лоркан инстинктивно дернулся, тут же оказываясь откинутым назад очередным импульсом заклинания, выстрелившим ему под ноги, и растерянно завертел головой по сторонам. К нему тут же подбежала Лисандра, помогая подняться, и указала куда-то вверх: — Вон там!       Задрав головы, они увидели расхаживающую по невысокому выступу Бренду Рэшфорд. Продолжая удерживать близнецов на прицеле, она проворно скатилась по пологой крыше и спрыгнула на землю. — Не так быстро, Динь-Динь и Незабудка, — хрипло произнесла она, дергая уголком губ в усмешке. — Чур, я Динь-Динь! — внезапно выпалила Лисандра, подпрыгивая на месте.       Лоркан тут же возмущенно взвыл: — Вот черт, Лис, ты всегда так делаешь! — Серьезно? — издевательски вскинула бровь Бренда, окидывая их слегка сконфуженным взглядом. Воспользовавшись ее заминкой, Лоркан сделал резкий выпад, выкрикивая заклинание: — Ступефай!       Но Бренда все же успела вовремя среагировать, отбилась от его атаки так, будто ей это ничего не стоило, и нанесла ответный удар, который Лоркан поспешил заблокировать.       Находящийся за их спинами Рахим Томас тем временем, недовольно бурча под нос, все же разулся и босиком отошел в сторону, оставив свои кроссовки сиротливо стоять посреди дворика. Присев под арочный проем, он лениво закинул одну ногу на колено и принялся наблюдать за развернувшимся представлением.       Бренда и Лоркан расхаживали по дворику, по очереди атакуя. Лисандра пряталась за спиной брата, пытаясь сжаться в размерах и вскрикивая каждый раз, когда мимо нее проносилась вспышка заклятия. Однажды она все же попыталась выглянуть из своего «укрытия», чтобы помочь Лоркану и попробовать напасть на Бренду, но тут же оказалась обездвижена и, упав на землю, откатилась на пару футов. — Лис! — испуганно закричал Лоркан, теряя концентрацию и через секунду оказываясь подле нее, пораженный таким же заклятием.       Рахим Томас издал победный клич и зааплодировал, на что Бренда отвесила ему шутливый поклон, а потом развернулась к Скамандерам, что распластались земле, прожигая ее недовольными взглядами. — Без обид, — произнесла она, с довольным видом осматривая два новых кусочка ткани на ее запястьях, повязанные поверх трех таких же синих. — То же самое хочу сказать тебе, — раздался откуда-то издали голос Скорпиуса. — Эверте Статум! — Брен, сзади! — предупреждающе выкрикнул Рахим, подскакивая на месте. Бренда резко кинулась вбок, падая на землю и откатываясь от того места, куда секунду спустя прилетела вспышка заклятия. Проворно поднявшись на ноги, она круто развернулась, принимая боевую стойку и сталкиваясь лицом к лицу со Скорпиусом. — Ох, еще один, — проворчала она устало, пытаясь отдышаться и взволнованным взглядом окидывая его предплечье, что вплоть до локтя было обвязано красными лентами. — Окей, эмо-альбинос, давай сделаем это по-быстрому. Инкарцеро!       Скорпиус лениво отбил ее атаку, вышагивая вокруг и с каждым шагом подбираясь все ближе. — Ступефай! — Левикорпус!       Хлыст палочек, вспышки заклятий и громкие голоса, произносящие их, эхом разносились по практически пустому дворику, отскакивая от каменных колонн и полуразрушенных стен. Скорпиус и Бренда, словно столкнувшиеся посреди джунглей хищники, кружили друг против друга, резво уворачиваясь от чужих атак и нанося свои. Никто из них не хотел уступать, лишь один раз Скорпиус, споткнувшись о приклеенные к земле кроссовки Рахима, чуть не пропустил вспышку заклятия, что опасно пролетела в паре миллиметров от его лица, едва не задев спадающую на лоб челку. После этого он стал биться еще отчаяннее.       Привлеченные шумом, к дворику постепенно начали стекаться выбывшие из игры семикурсники. Кто-то еле ковылял, прихрамывая, кто-то нес своего бессознательного товарища на плече, а Алек Джордан и вовсе передвигался в обнимку с ведром, в которое периодически блевал слизнями. — Давай, Малфой! — взвыл густым басом Чак Уоррингтон, рассекая кулаком воздух. — Сделай его, Брен! — прокричала Роуз Уизли, возбужденно подпрыгивая на месте, отчего висящий на ее плече Кэмерон Оуэн едва не стек на землю. — Да не церемонься ты с ним! — Оглуши ее уже наконец! — Сдавайся, Сналлигастер! — О-о-о, черт, вы видели это? — Так его!       Через некоторое время из замка вышел сам профессор Корнер. Удерживая в одной руке стакан с чем-то дымящимся, он замер в дверном проеме, облокотившись плечом о колонну, и принялся внимательно наблюдать за развернувшимся противостоянием. Время от времени он довольно ухмылялся чему-то своему, но после его лицо вновь обрастало беспристрастным каменным выражением.       Воздух вокруг дребезжал от высокой концентрации магии. Скорпиус крепко сжал зубы, отражая особенно мощную атаку, и приложил максимум усилий, чтобы устоять на ногах. Мышцы страшно гудели, силы были на исходе, а в ушах противно звенело. Стоящая напротив Рэшфорд выглядела не лучше — ее темные волосы растрепались, правый рукав камуфляжной куртки был слегка подпален, а грудь заметно вздымалась от частых тяжелых вздохов. Продолжая удерживать ее на прицеле своей палочки, Скорпиус бегло осмотрел собравшихся вокруг однокурсников, что с интересом наблюдали за ними, выкрикивая подбадривания или же наоборот, провокации. Луи Уизли, Джея Фостера и Алексис Вуд нигде не наблюдалось, а это значило, что с большой вероятностью флаг их команды еще не обнаружили. Однако это могло произойти с минуты на минуту, поэтому медлить было нельзя. Ему необходимо было вывести Рэшфорд из игры как можно скорее и наконец-таки завладеть флагом соперника.       Решение пришло в голову само собой.       Продолжая осыпать ее боевыми заклятиями один за другим, Скорпиус принялся незаметно вышагивать вбок, вынуждая ее следовать за собой, из-за чего вскоре они поменялись местами. Отбиваясь и параллельно пытаясь атаковать в ответ, Рэшфорд и не заметила, как оказалась подле кроссовок Томаса, о которые минутами ранее споткнулся Скорпиус, однако заметил он. Собрав последние остатки сил, он принялся куда более интенсивнее наносить удары, заставляя ее шаг за шагом отступать назад и, наконец, зацепиться о те самые кроссовки.       Всего лишь секунда заминки — Рэшфорд неловко взмахнула одной рукой, пытаясь удержать равновесие, — но Скорпиусу, что только этого и ожидал, хватило сполна. Вложив в голос всю силу, на которую был способен, он прокричал на весь двор, делая настолько мощный взмах палочкой, что едва не вывернул себе плечо: — Импендимента!       Темные глаза Бренды Рэшфорд испуганно распахнулись, отражая в себе красный всполох заклинания, что мгновением позже снес ее с ног, откидывая на пару футов назад. Толпа вокруг взвыла: кто-то — восторженно, кто-то — разочарованно. К обездвиженной Бренде тут же подбежали Рахим Томас и Роуз Уизли, а Скорпиус не без удовлетворения подметил, как на его запястье материализовалась ее повязка. Решив больше не тянуть и не испытывать судьбу он, позабыв об усталости, одним рывком преодолел расстояние до колодца, запрыгнул на него с ногами и, вырвав из узкой щели меж сводов купола красный флаг, победным жестом вскинул его над головой, размахивая, словно знаменем.       Команда Синих тут же сбежалась к нему с восторженными воплями, выпуская в небо сноп искр. Они победили.

***

— Сраный Корнер! — процедил сквозь зубы Альбус, крепче прижимая к себе левую руку, что все еще ныла после стычки с Гойлом и Руквудом. — Почему нельзя было устроить обычный урок с теорией и практикой? Обязательно нужно было помещать нас в эти спартанские условия? — Вечно ты чем-то недоволен, Ал, — подметил шедший рядом Лоркан. — По-моему, было здорово. — А по-моему, ему просто лень было проводить урок, вот и он и придумал нам это развлечение, чтобы мы не мешались под ногами, — хмыкнула идущая где-то позади Никс. Коротко усмехнувшись, Скорпиус замедлил шаг, чтобы поравняться с ней, и закинул длинную руку ей на плечо: — Вы двое ноете просто потому, что вас вывели из игры еще на первых минутах.       Едва не задохнувшись от возмущения, Никс и Альбус наградили его одинаково недовольными взглядами. — Нет, посмотрите, мало того, что выиграл, так еще и издевается над нами!       Дойдя до кабинета, друзья остановились чуть поодаль от выстроившейся у запертой двери густой очереди. В этом году курс Зельеварения, как и другие важные предметы, брало довольно много студентов. — Ладно, признаю, — произнес Альбус, поднимая руки на уровне головы, — зрелище того, как ты сделал Сналлигастер, стоило всей этой игры. — А ты разве успел застать их сражение? — издевательски хмыкнула Никс. — Я думала, вы с Финниганом все оставшееся время провалялись парализованными у Совятни. — Пошла ты, Забини, — пропыхтел он обиженно. — Нет, примерно через полчаса нас нашли Уоррингтон с Галлагер и расколдовали обратно. Что не менее унизительно, к слову. Лучше бы я остался там висеть до следующего дня.       Скорпиус снисходительно закатил глаза и облокотился спиной на холодную стену. Под светом факелов его лицо приобрело бледновато-желтый оттенок. — Ну, раз вы все были там, то видели, что это было не так уж и легко. Победить Рэшфорд, в смысле. Она — сильный соперник.       И они синхронно посмотрели в одну сторону — туда, где в паре футов от них стояла Бренда Рэшфорд в компании Рахима Томаса, Луи Уизли и Джея Фостера. Они о чем-то оживленно переговаривались, а их громкий смех время от времени катился эхом вдоль подземелий. — Тогда, в поезде, она тоже быстро отреагировала, — задумчиво протянула Лисандра, ленивыми движениями пальцев собирая перекинутые на плечо волосы в косу. — У нее хорошие навыки в боевой магии. — Ага, — хмыкнул Скорпиус, — она тоже собирается поступать в Академию Авроров после выпуска. — А ты откуда знаешь? — тут же скривился Альбус, отводя от шумной компании неприязненный взгляд. — Мы вместе подавали заявку в прошлом году, — пожал плечами Скорпиус, когда дверь в кабинет Зельеварения со скрипом отворилась, впуская студентов. — Ладно, пошлите, надо успеть занять нормальные места.       Наблюдая за тем, как Скорпиус и Лисандра пробирались сквозь гудящую толпу студентов, чтобы занять передние места, Альбус устало бросил сумку на последнюю парту, доставая оттуда котел и учебник. Рядом с ним тут же оказалась Никс. — Что, даже не попробуешь занять место рядом с Хафлин? — протянула она издевательски, присаживаясь на соседний стул и указывая головой в сторону дальней парты, вокруг которой устроились Эйрис, Илай, Рейна и Лоркан. — Ой, смотри, возле Томаса осталось свободное место, — ядовито ответил ей Альбус, с глухим ударом бросая сумку на пыльный пол. — Быстрее, пока его не заняли. Ну, или на крайний случай можешь оседлать его лицо, думаю, он не будет против. — Я подумаю об этом варианте, — подыграла ему Никс, закатывая глаза. — Добрый день, студенты! — раздался мелодичный голос, и весь класс мигом притих. К доске выплыла профессор Блишвик, мягко улыбаясь. Ее черные волосы, обрамляющие круглое скуластое лицо, были частично перехвачены на затылке изящным узлом, а темно-серебряная мантия с широкими рукавами, расписанная тонкими узорами на китайский мотив, развивалась шелком и переливалась в свете факелов при малейшем движении. — Рада видеть вас всех на моем уроке, да еще и в таком количестве. Нам предстоит очень много работы в этом году, так что, надеюсь, за лето все успели набраться сил. Итак, приступим.       Она легко взмахнула рукой, отчего на темно-зеленой доске проступили выведенные мелом слова: «Реакции между зельями и ингредиентами. Классификация реакций». — Прошу убрать ваши котлы и достать пергаменты с перьями — сегодня мы будем проходить теоретическую составляющую.       Класс одновременно загремел котлами, заскрипел стульями и зашуршал пергаментами. На весь следующий час в кабинете повисла сосредоточенная тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием перьев и мерным голосом профессора Блишвик, пока не раздался колокол с урока.       Альбус был в числе тех, кто первый вскочил со своего места, и, наскоро закинув вещи в сумку, помчался в сторону выхода, когда ему в спину донесся оклик: — Мистер Поттер, не могли вы бы остаться? Мне необходимо с вами поговорить.       Он обреченно прикрыл глаза и замер на месте. Проходящий мимо Лоркан ободряюще похлопал его по плечу. Наблюдая за стремительно пустеющим классом, Альбус поудобнее перехватил оттягивающий плечо ремень сумки, развернулся на месте и медленным шагом побрел к преподавательскому столу, за которым стояла профессор Блишвик, собирая книги и свитки пергаментов. — Как прошло ваше лето, мистер Поттер? — поинтересовалась она у него легким тоном, взмахом палочки стирая с доски все ранее написанное. — Неплохо, — смущенно ответил Альбус, почесывая бровь. — А ваше, профессор? — О, мое — просто отлично! Посетила пару стран, прошла несколько курсов. Очень продуктивно. Пройдем в мой кабинет?       Она плавно развернулась на месте, отчего ее серебряная мантия снова ярко вспыхнула, ловя блики от пламени факелов, и направилась в сторону двери, ведущей из классной комнаты в ее личный кабинет.       У Альбуса не было любимых преподавателей (даже Невилл не входил в их число), но если бы ему сказали выбрать того, кто бесил его меньше всех, то он бы назвал профессор Астрид Блишвик. Она была одним из самых молодых преподавателей, деканом Хаффлпаффа и просто очень приятной и располагающей к себе женщиной, которой даже самым недобросовестным ученикам было стыдно перечить. Поэтому Альбус послушным шагом последовал за ней вместо того, чтобы придумать отговорку и по-быстрому слинять, сославшись на несуществующие дела, хоть и знал, к чему все идет.       Войдя в кабинет, Блишвик тут же отправила книги и пергаменты на полку, а сама прошла к небольшому расписанному гравюрой шкафчику, взмахом палочки заставляя его дверцы распахнуться. В отделанной темно-коричневыми, золотыми и алыми цветами комнате тонко пахло камелией и сандалом. Вся мебель, выполненная в китайской стилистике, была низкой, с мягкими округлыми углами. Повсюду стояли статуэтки драконов и журавлей, фарфоровые вазы и части чайного сервиза, на стенах висели веера, картины и гравюры с иероглифами, а под потолком — мерцающие дутые фонарики, разливающие повсюду мягкий уютный свет. В углу комнаты находилась высокая ширма, расписанная живым рисунком ветвей бамбука, что словно трепетали под дуновением ветра, а посередине — низкий столик в окружении шелковых подушек. — Присаживайтесь, — указала рукой в его сторону Блишвик. — Я привезла из Китая новые сорта чая, думаю, вам понравится.       Скинув сумку на пол, Альбус уселся поверх подушек, поджимая под себя ноги. К столу мягко отлеветировал большой поднос, заставленный глиняными пузатыми чайниками, приборами, палочками и чашками разной высоты. Расположившись на подушках напротив Альбуса, профессор достала клочок пергамента, наскоро начеркала что-то в нем и, взмахнув палочкой, превратила его в миниатюрного журавля из оригами, который тут же стремительно вылетел из кабинета. После этого она подожгла веточку благовоний и установила ее на специальную подставку. В воздухе еще острее запахло сандалом. Альбус терпеливо наблюдал за ней. — Вы уже определились с тем, куда собираетесь поступать после седьмого курса? — наконец спросила Блишвик, наполняя один из чайников — тот, что был побольше, — кипятком из своей палочки.       Альбус устало вздохнул и произнес: — Нет, еще не определился.       Профессор, вопреки его ожиданиям, не покачала головой и не поджала осуждающе губы, а лишь продолжила сосредоточенно ополаскивать кипятком чайник и чайные принадлежности. — Вы ведь знаете, куда ведет этот разговор, мистер Поттер? — отозвалась она беспечным тоном, взмахом палочки заставляя воду испариться. Альбус угрюмо кивнул: — Догадываюсь. Вы хотите, чтобы я поступал в Институт Алхимии. — Верно, — улыбнулась Блишвик. Взяв в руки небольшое блюдце, она при помощи керамической палочки ссыпала оттуда листья в чайник и залила сверху очередной порцией кипятка. Наблюдая за ее махинациями, Альбус невольно провел параллель между завариванием чая и варкой зелий. — Понимаете ли, мистер Поттер, я не большая поклонница этого слова и правда считаю, что люди должны добиваться всего упорным трудом, но — отрицать будет бессмысленно — у вас действительно имеется врожденный талант. Как бы усиленно вы ни пытались закопать его, работая вполсилы на моих уроках и делая вид, что вам этот предмет абсолютно неинтересен. — Но он мне правда неинтересен, — произнес Альбус осторожно, боясь прозвучать слишком грубо или резко. — Простите. — Не извиняйтесь. Я знаю, что это неправда.       Он молча уставился на нее с немым возмущением в глазах. Почувствовав на себе его взгляд, Блишвик коротко усмехнулась, не отрываясь от церемонии. Подцепив со стола крышку, она провела ею пару раз по горлышку чайника, а затем закрыла его, не обращая внимания на хлынувшую за края воду и продолжая говорить: — Со стороны все заметно. Например, то, как у вас загораются глаза, стоит вам сесть за котел. И я на самом деле догадываюсь, почему вы так себя ведете. — Она перелила свежезаваренный чай в чайничек поменьше и принялась наполнять им высокие чашки, предварительно опорожнив и их. Чашек почему-то было три. — Ваша бабушка была поистине талантливым зельеваром, как и предыдущий директор Хогвартса, в честь которого вы носите второе имя. Наверняка все только и ждали от вас выдающихся достижений в этом деле еще даже до того, как вы поступили в школу.       Альбус удивленно моргнул и уставился на Блишвик. Ловкими движениями она накрывала высокие чашечки низкими и переворачивала их так, чтобы ни одна капля не вылилась наружу. — Профессор, я правда ценю ваши усилия, но… — Мистер Поттер, — она наконец отставила посуду в сторону, сложила перед собой руки и посмотрела на Альбуса в упор, — я все понимаю. Понимаю, как порой давят чужие ожидания. Даже скорее не они, а страх их не оправдать. Но уверяю вас — бояться нечего. Только не вам. И я также понимаю, что мои слова вряд ли в сию же минуту переубедят вас. Просто знайте, что в этой школе есть как минимум один человек, который готов с радостью поддержать вас. Я не хочу, чтобы ваш талант пропадал зря. Институт Алхимии — это самое идеальное для него место. Просто подумайте, хорошо? На этот раз все серьезно.       Альбус тяжело вздохнул и кивнул, заведомо зная, что все усилия Блишвик прошли впустую. Мерлин, честное слово, лучше бы она его недолюбливала, как и все остальные преподаватели, чем пыталась спасти. — Профессор, если это все… — начал было он, порываясь подняться с места, как она вдруг махнула рукой, призывая его сесть обратно. — Нет-нет, мистер Поттер, вы ведь так и не отведали чая. К тому же, сейчас должен прийти еще один человек. — Кто?       В дверь кабинета постучали. Лицо Блишвик тут же просветлело. — О, а вот и она. Входите!       За спиной раздался тихий скрип двери, а затем Альбус услышал хриплый девичий голос: — Э-э, здравствуйте, профессор. Вы меня звали? — Да, мисс Рэшфорд, спасибо, что так быстро отозвались. Присаживайтесь, я заварила свежий чай.       Блишвик указала рукой на свободное место возле Альбуса, и тот не удержался от того, чтобы закатить глаза. Этого еще ему не хватало.       Бренда послушно прошла вперед и опустилась на подушки рядом с ним, стараясь отсесть как можно дальше. — Привет, Поттер, — произнесла она таким тоном, будто желала ему сдохнуть на месте. — Привет, Рэшфорд, — ответил он натянуто, даже не смотря в ее сторону. Не сводя с них заинтересованного взгляда, профессор Блишвик пододвинула им две накрытые чашки с чаем: — Хорошо, предлагаю перейти сразу к делу. Мисс Рэшфорд, вы все еще планируете поступать в Академию Авроров после выпускного?       Бренда выпустила из рук смятую записку и принялась нервно теребить кожаный браслет на запястье. Альбус осторожно снял высокую чашку с низкой, выпуская наружу ароматный пар, и сделал крошечный глоток чая. Вкус был потрясающим. — Да, если сдам все экзамены, — ответила Бренда хрипло и тут же прочистила горло. — А что?       Уткнувшись лицом в чашку, Альбус скосил на нее взгляд. Ее острый профиль отсвечивал на фоне огромного окна, занавешенного полупрозрачными тюлями. Темно-каштановые жидкие волосы были собраны в небрежный хвост на затылке, а шея под ослабленным гриффиндорским галстуком была унизана множеством золотых цепочек и ленточкой чокера. — Я помню, что на пятом курсе у вас были определенные проблемы со сдачей СОВ по Зельеварению, — продолжала тем временем Блишвик. — Вам, конечно, удалось набрать проходной балл для продолжения курса, но мне бы не хотелось, чтобы подобная ситуация повторилась с ЖАБА. В этот раз вам надо постараться набрать максимально высокий балл, чтобы не волноваться о поступлении. — Ага, таков план, — хмыкнула Бренда, отпивая чая. — И сегодня мне пришла в голову отличная мысль, — улыбнулась Блишвик. Альбусу ее улыбка не понравилась. Он отставил чашку в сторону и взволнованно посмотрел на нее. Она перехватила его взгляд и произнесла: — Мистер Поттер, у меня для вас внеклассное задание. Я поручаю вам дополнительно позаниматься с мисс Рэшфорд, чтобы подтянуть ее навыки по Зельеварению.       Сидящая рядом Бренда поперхнулась чаем.