@pixie_angel:
что делаешь?
@lord_rookwood: Провожу выходной день в компании мадам Пинс и книг.@pixie_angel:
почему ты не в хогсмиде?
@lord_rookwood: Я уже побывал там с утра. Ничего интересного. @lord_rookwood: Все в порядке?@pixie_angel:
ты один? давай увидимся.
@lord_rookwood: Один. Хочешь, я приду к тебе?@pixie_angel:
нет, оставайся в библиотеке. я скоро буду.
Через полчаса Лисандра сидела напротив Бастиана в одном из дальних и темных уголков библиотеки, спрятавшись между исторической и ботанической секциями. Он, обложившись ветхими фолиантами и свитками, проводил какое-то свое исследование, а она рисовала его портрет в карикатурном стиле и жевала лакричные палочки втихаря от мадам Пинс. Бастиан громко захлопнул увесистый том «Истории Хогвартса», отчего тот выстрелил в воздух облаком пыли, что замерцала в золотых лучах проходящего через витражи окон солнца, и вымученно потер лицо. — Как же я устал… — глухо промычал он в ладони, массируя глаза пальцами. — Чем ты занимаешься? — спросила Лисандра, дорисовывая еще пару штрихов и поднимая на Бастиана взгляд. — Да так, внеклассный проект по Истории магии, — он оторвал руки от лица, заставив ее коротко прыснуть со смеху. — Что такое? — У тебя тут… — она ткнула карандашом себе в щеку, — грязно. Должно быть, чернила. Бастиан растерянно провел ладонью по лицу, чем сделал только хуже, измазываясь пуще прежнего. Не в силах сдерживать смех, Лисандра отложила в сторону скетчбук и потянулась к нему, чтобы самой стереть грязь. — Вот и все, — тихо произнесла она, в последний раз проводя большим пальцем по его скуле и задерживаясь на том месте. Бастиан заглянул ей в глаза, коротко улыбнулся и ткнулся губами в ее ладонь. Он уже было потянулся вперед, чтобы поцеловать ее, как вдруг его взгляд упал на раскрытый рисунок. — Что это? Ты рисовала меня? Молниеносным движением перехватив скетчбук, Лисандра поспешила захлопнуть его. Лицо ее равномерно покраснело. — Тебе показалось. Бастиан недоверчиво сощурил глаза и хитро улыбнулся: — Я же видел. Почему ты стесняешься? Лисандра неопределенно пожала плечами, отводя взгляд в сторону: — Не знаю. Просто мой стиль… он немного другой. Люди часто обижаются, когда видят, какими я их рисую. — Я не буду обижаться, — сердечно заверил Бастиан, кладя руку поверх ее ладони, накрывающей скетчбук. — Ну же, Лисандра, покажи. Мне интересно. Пару секунд она с сомнением вглядывалась в его лицо, после чего тяжело выдохнула и, открыв нужную страницу, протянула вперед рисунок. Растянув губы в довольной улыбке, Бастиан принялся внимательно разглядывать его. Все это время Лисандра напряженно следила за ним, закусив нижнюю губу от волнения. Но ожидаемой реакции не последовало. Бастиан не разозлился — лишь улыбнулся еще теплее. — Это просто потрясающе. Не понимаю, почему люди обижаются. Видимо, не всем дано понять настоящее искусство. Лисандра недоверчиво фыркнула: — Какое еще искусство? — Настоящее, — прошептал Бастиан, приближаясь к ее лицу. Она закатила глаза, мягко оттолкнула его от себя и потянулась за скетчбуком, но он ловко перехватил его одной рукой, а второй резко пододвинул к себе стул Лисандры и вновь потянулся к ее губам. — Что ты делаешь? — еле слышно проговорила она, чуть поворачивая голову в сторону, чтобы его поцелуй пришелся ей в скулу. — Нас может кто-нибудь увидеть. — Все в Хогсмиде, здесь никого нет. Ну же, поцелуй меня, — Бастиан двумя пальцами развернул к себе лицо Лисандры и мягко коснулся ее губ своими. — К тому же, мы будем очень тихо, — добавил он, отрываясь от нее на секунду, после чего поспешил вернулся к прежнему занятию. Не в силах слишком долго сопротивляться, Лисандра тут же позволила себе расслабиться и полностью утонуть в терпком поцелуе с привкусом лакричных палочек и горького кофе. Время и пространство вокруг перестало существовать. В ушах шумела кровь и глухим эхом отдавались удары сердца, щеки и губы горели, дыхание сбилось, а желудок тягуче сводило в сладостной истоме, спускающейся все ниже и ниже. Они целовались одними губами, тихо и целомудренно, пока в какой-то момент язык Бастиана не скользнул в рот Лисандры одновременно страстно и нежно. Ощутив особо острый прилив наслаждения, Лисандра не сумела сдержать еле слышный протяжный стон, утонувший в углубившемся поцелуе, и неосознанно вцепилась в бедро Бастиана. Через пару минут он вдруг резко оторвался от ее губ и поспешил отодвинуться на небольшое расстояние. — Все в порядке? — растерянно спросила Лисандра, оглядываясь по сторонам и нервно подтягивая соскользнувший с плеча край вязаного кардигана. Бастиан уперся локтями в стол, пряча раскрасневшееся лицо в ладонях. — Э-э-э, да, — пробормотал он глухо и громко выдохнул сквозь зубы. — Просто… дай мне пару минут. — Что случилось? — она обеспокоенно подалась вперед, вновь неосознанно кладя ладонь ему на бедро. Тот тут же резко дернулся, будто она жглась. — Тебе плохо? — Нет, все хорошо, — сдавленно промычал Бастиан, так и не поднимая лица. — Но не могла бы ты, пожалуйста, убрать руку… Это не помогает. — Не помогает чему? — брови Лисандры непонимающе сдвинулись к переносице, но через секунду удивленно подпрыгнули вверх, когда она поняла, в чем дело: — О Мерлин! Прости! — и она тут же испуганно отдернула ладонь. Голос Бастиана звучал донельзя сконфуженно: — Нет-нет, это ты прости меня. Я не специально, как-то само произошло. У меня ни в коем случае не было намерений оскорбить тебя или смутить. — Все нормально, это же физиология, — Лисандра постаралась придать голосу максимально беспечное звучание, однако покрасневшие щеки и уши выдавали ее с головой. Бастиан оторвал одну руку от лица и виновато взглянул на нее из-под кудрявой челки. Казалось, эти слова не успокоили его, а лишь еще больше смутили. Растерянно отведя от него взгляд, Лисандра вдруг о чем-то крепко задумалась, а потом, взглянув на часы, выпалила на одном дыхании: — Я сейчас уйду к себе в комнату. А ты приходи ко мне, как только… как только тебе станет легче. Бастиан непонимающе нахмурился: — Зачем? Лисандра покраснела даже сильнее, чем он: — Узнаешь. И, не дав ему возможности ответить, она в спешке схватила со стола сумку, резко вскочила с места и направилась в сторону выхода, кинув напоследок: — Только не попадись никому. И постарайся не получить уксусом в лицо. Всю дорогу до гостиной Хаффлпаффа Лисандра неслась с горящим лицом и под бешеный ритм собственного сердца. Ей не верилось, что она действительно решалась на этот шаг так спонтанно. Конечно, она думала о сексе с Бастианом раньше. Иногда, когда их поцелуи становились глубже, а руки спускались ниже, Лисандра ощущала приятное покалывание внизу живота и представляла, насколько далеко они могут зайти. Но дальше никогда не шло: либо они находились в неподходящем месте, урывая минуты друг с другом под трибунами или в чулане для метел, либо Бастиан останавливался первым, не позволяя себе ничего лишнего, либо первой была Лисандра, внезапно пугающаяся того, к чему все вело. Однако последние несколько недель она начала всерьез задумываться о том, чтобы переспать с Бастианом. Во-первых, они почти что признались друг другу в любви тогда, в подземельях. Во-вторых, ей было уже семнадцать, и они с Альбусом оставались единственными девственниками в их компании. Ну, и в-третьих: бушующие подростковые гормоны все же давали о себе знать. Порой так невыносимо хотелось большего, что внезапно вспыхнувшее чувство возбуждения не давало мыслить связно и концентрироваться на чем-либо. К тому же, с каждым днем Лисандра осознавала, что ее все больше влекло к Бастиану. С каждым днем он становился все красивее в ее глазах. Она действительно хотела его. После того, как в Больничном крыле начала работать Доминик, там, несмотря на возмущения мадам Помфри, произошли небольшие изменения в консервативных порядках. Полка с брошюрами пополнилась памятками по сексуальному просвещению, руководством по безопасности и даже вазочкой с магловскими средствами контрацепции. Во время дежурств Лисандра успела прочесть все брошюры, узнать о нюансах первого секса и даже стащила парочку презервативов в яркой шуршащей упаковке, которые теперь таскала на всякий случай в кошельке. Теоретически и практически она была отлично подготовлена. Но вот морально… Забежав в комнату, Лисандра слишком громко хлопнула дверью, бросила сумку на кровать и подбежала к зеркалу, испуганно уставившись на свое отражение. Глаза ее лихорадочно блестели, а щеки пылали. — Ты действительно собираешься это сделать? — спросила она негромко у самой себя и тут же ответила: — Да, в этом ведь нет ничего страшного. К тому же, я правда хочу этого. Нервно облизнув губы, Лисандра наспех расчесала спутанные волосы пальцами, вытерла потеки туши под глазами и вновь обратила критичный взгляд на себя в зеркале. Скинув на небольшой бархатный пуфик кардиган, она задрала чуть вверх футболку, придирчиво осматривая свое тело. Оно стало чуть более крепким и подтянутым за те три недели, которые они с ребятами тренировались по утрам на квиддичном поле, но все же казалось ей недостаточно хорошим. Потыкав пальцем в мягкий живот и ущипнув себя за чуть выглядывающие над поясом джинсов бока, Лисандра недовольно поджала губы, но все же опустила футболку и отошла от зеркала. Бастиан уже наверняка шел сюда, и отменять все было поздно, да и не хотелось, а подобные мысли лишь заставят ее чувствовать себя еще более неуверенно. Стараясь не думать ни о чем лишнем, она достала из кошелька презервативы, спрятала их под подушку и обвернула вокруг ручки с обратной стороны двери галстук. Так часто делала ее соседка по комнате, когда уединялась со своим парнем, давая знак Лисандре, чтобы та погуляла где-нибудь часик-другой. Оставалось надеяться, что если вдруг Морин решит вернуться из Хогсмида пораньше, то все поймет, не станет соваться в комнату и избавит ее от лишних вопросов позже. Лисандра судорожно размышляла о том, успеет ли она поменять глупый лифчик с альпаками, так не сочетающийся с голубыми трусами в горошек, на более изысканное и красивое белье, когда в дверь вдруг постучали. По ту сторону, как и ожидалось, был Бастиан. Боясь того, что может струсить и передумать, Лисандра едва ли не с порога накинулась на него с поцелуями. Сдавленно выдохнув от удивления, Бастиан сначала слегка растерялся, но все же поспешил взять себя в руки и одним резким движением подхватил ее под бедра, отрывая от пола, а потом вслепую захлопнул дверь ногой. Получив от него мощную отдачу, Лисандра почувствовала себя более уверенно, полностью отдаваясь возбуждению. Обхватив ногами талию Бастиана, она крепче прижалась к нему, не переставая целовать взахлеб, пока он нес ее через всю комнату к кровати. — Подожди! — вдруг воскликнула Лисандра, заставляя его испуганно оторваться от ее шеи и отодвинуться, усаживаясь на колени. — Что такое? Ты передумала? Лисандра поспешно замотала головой: — Нет, вовсе нет. Просто я ведь даже не спросила… хочешь ли ты этого? Напряженное лицо Бастиана тут же расслабилось, и он облегченно улыбнулся: — Мерлин, Лисандра, конечно, хочу, неужели по мне не видно? — он развел руки в стороны, красноречиво стрельнув глазами вниз. — А ты… Ты когда-нибудь раньше… — Нет, — Бастиан покачал головой и чуть растерянно дернул уголком губ. Лисандра коротко улыбнулась, еле заметно перевела дыхание, после чего одним резким движением стянула с себя футболку. Глаза Бастиана в один миг потемнели, но он все же не сумел сдержать веселого смешка при виде ее лифчика с альпаками. — Эй! Не смейся! — Лисандра швырнула в него скомканной футболкой. Он примирительно поднял руки на уровне головы и произнес: — Прости. Эти альпаки очаровательны. А ты… просто невероятно красива. Решив больше не тянуть, он скорым движением скинул с себя кашемировый свитер и принялся расстегивать пуговицы на рубашке непослушными пальцами. Через полминуты они сидели напротив друг друга полуголые, тяжело дыша от возбуждения. Послав Бастиану смущенный взгляд из-под полуопущенных ресниц, Лисандра вдруг развернулась к нему спиной, перекладывая копну пушистых волос на плечо и открывая прекрасный вид на острые лопатки. Бастиан сразу все понял. Преодолев разделявшее их расстояние, он подобрался к ней сзади, принимаясь осыпать ее шею мелкими поцелуями, и аккуратным движением расстегнул застежку лифчика. Тот с легким шорохом упал к ногам Лисандры, и Бастиан тут же поспешил заменить его своими руками, мягко сжимая ее грудь и ощущая кожей ладоней вмиг затвердевшие соски. Не отрываясь от ее шеи, он плавно заскользил ладонью вниз, медленно подбираясь к резинке трусиков. Лисандра задышала еще чаще, прикрывая глаза, и, не вытерпев, накрыла его руку своей, направляя. Когда пальцы Бастиана коснулись ее внизу, ей показалось, что она готова была взорваться от возбуждения прямо сейчас. Он был так близко, его горячее дыхание опаляло кожу, губы — целовали шею, а пальцы погружались все глубже и глубже в горячее нутро, доставляя удовольствие ритмичными движениями. Она откинула голову назад, укладываясь на плечо Бастиана, и прижалась спиной к худому телу позади, ощущая его возбуждение, упирающееся ей в поясницу. — Тебе хорошо? — отрывисто прошептал ей на ухо Бастиан. Лисандре хватило лишь сил на то, чтобы едва слышно прошелестеть губами «Да» и глухо застонать, когда его пальцы прошлись по особо чувствительной точке. — Я хочу… — наконец произнесла она, — хочу чувствовать тебя ближе. Бастиан словно только этого и ждал. Одним резким движением он стянул с нее белье, развернул к себе лицом и уложил на кровать, нависая сверху. Его глаза многообещающе сверкнули, когда он потянулся рукой вниз, чтобы избавиться от своей одежды. Не сводя чуть заплывшего взгляда с его лица, Лисандра потянулась рукой под подушку и достала оттуда презерватив. Бастиан принял его из ее рук и откатился на соседнюю половину кровати, параллельно стягивая с себя боксеры. Послышался шелест фольги, а затем раздался скрип латекса. Пока он расправлялся с презервативом, Лисандра старалась не пялиться на него слишком откровенно. Это было глупо, учитывая, чем они сейчас занимались, но все же она не могла ничего с собой поделать. В какой-то момент она вновь почувствовала неприязнь к своему телу и поэтому поспешила нырнуть под одеяло. Бастиан окинул ее озадаченным взглядом. — Что ты делаешь? — Мне… — она запнулась на мгновение, — мы можем сделать это под одеялом? — Лисандра, у тебя красивое тело. Тебе не нужно его стесняться. — Я не могу. — Ладно, если тебе так будет комфортнее. И, откинув край одеяла, Бастиан проворно забрался под него, вновь нависая над Лисандрой и устраиваясь меж ее разведенных ног. Ощутив, как нечто твердое и горячее коснулось ее внизу, она вдруг почувствовала, как одновременно страх и возбуждение захлестнули ее с головой. В попытке направить куда-то переполнившие ее эмоции, Лисандра притянула к себе Бастиана и пылко поцеловала. Продолжая удерживать вес на одной руке, он запустил вторую под одеяло, скользя ею меж их разгоряченными телами, опускаясь все ниже, пока, наконец, не обхватил себя. — Ты готова? Она отрывисто закивала, пристально смотря ему в глаза. — Я постараюсь не делать тебе больно. Пришлось немного повозиться, прежде чем он сумел пристроиться и плавно войти в нее. Первое время все шло хорошо, пока Бастиан вдруг не толкнулся глубже. Лисандра коротко вскрикнула, прижимая ладонь ко рту. — Прости-прости-прости… Я буду осторожнее, — он прижался покрывшимся испариной лбом к ее. — Нет. Лучше сделай это быстрее. — Л-ладно. И одним резким движением Бастиан вошел в нее до основания, вырывая из горла очередной болезненный всхлип. Лисандра вцепилась зубами в свою ладонь и крепко зажмурила глаза, ощущая, как запекло глаза от выступивших от боли слез. — Прости, пожалуйста, моя хорошая… Прости… — Бастиан замер на месте, давая ей время свыкнуться с ощущениями. Лисандра оторвала руку от лица и хрипло проговорила: — Все в порядке, — она распахнула покрасневшие глаза и коротко шмыгнула носом. — Просто продолжай. Я привыкну. — Ты уверена? — Да. Оставив на ее губах короткий поцелуй, Бастиан вновь прижался к ее лбу своим и зашелся в подступающих движениях бедрами. Первое время каждый его рывок отдавался раскаленной болью меж ног у Лисандры, но через какое-то время боль либо притупилась, либо же стала привычнее. Иногда сквозь нее даже проступало нечто отдаленно похожее на приятные ощущения, но они отзывались в ней как-то нереалистично далеко. Лисандра закусывала щеку изнутри, стараясь фокусироваться на другом. На влажных кудрях Бастиана, падающих ей на лицо, на его горячем дыхании, на ставшем особо острым запахе мятного шампуня. Надо было просто перетерпеть. Она читала об этом — первый раз почти у всех болезненный. — Все хорошо? — спросил у нее Бастиан отрывисто в перерывах между тяжелыми вздохами. — Да, — Лисандра обхватила его шею руками и поцеловала. Поцелуй вышел обрывистым и влажным. Губы Бастиана хаотично шарили по ее подбородку, шее и скулам. В какой-то момент его дыхание участилось, а лицо раскраснелось пуще прежнего. Заметно ускорившись, он принялся исступленно вбиваться в тело Лисандры, крепко сжимая зубы и время от времени срываясь на приглушенные стоны. Еще пара резких движений — и Бастиан резко дернулся, позволяя дрожи охватить его, протяжно застонал и замер, наваливаясь на Лисандру всем телом. Она запустила пальцы в его спутанные кудри и принялась успокаивающе поглаживать по влажной спине. Минуту спустя, восстановив дыхание, он аккуратно вышел из нее и откатился на соседнюю половину кровати. — Вау, — пораженно прошептал Бастиан, пряча лицо в изгибе локтя. — Секс — это круто. Лисандра прыснула и, стараясь не обращать внимания на неприятное липкое ощущение внизу, перевернулась набок, натягивая одеяло повыше. — Мне жаль, что тебе было больно, — Бастиан опустил руки и лег лицом к ней. Брови его сочувственно опустились. — Я пообещал, что будет не так, но… — Эй, все нормально, — мягко прервала его Лисандра, кладя ладонь на щеку и проводя большим пальцем по скуле. — Это наша физиология, — иронично протянула она. — В следующий раз… — В следующий раз все пройдет куда лучше. Я уверена. Расплывшись в довольной улыбке, Бастиан одним ловким движением обхватил ее за талию и прижал к себе, нежно целуя в губы: — Сколько там у нас осталось времени до прихода твоей соседки?***
Скорпиус смог ощутить, насколько холодными были его руки, только в контрасте с теплой и мягкой ладонью Лили, которую он крепко сжимал, пока они аппарировали с крыши «Кафе мадам Паддифут» в Кенсингтон. Это было странно, потому что обычно его ладони были теплыми. Аппарировать пришлось в максимально неприметный переулок на окраине района, чтобы не привлечь внимания маглов, но, выйдя на оживленную улицу, кишащую туристами, Скорпиус понял, что на них с Лили никто бы не обратил внимания, возникни они с хлопком хоть посреди главной дороги. — Где мы? — громко спросила она, пытаясь перекричать воцарившийся гул машин и голосов. — В Ноттинг Хилле, — коротко ответил ей Скорпиус, оглядываясь по сторонам. Он выбрал этот район не случайно: Ноттинг Хилл славился своими эстетичными улочками, элегантными заведениями и цветными домами. Сейчас они находились посреди улицы Элджин Кресент, по обеим сторонам которой возвышались изящные таунхаусы с пастельными фасадами, кованными балкончиками и кремовыми колоннами. И Лили в ее нежно-голубом платье, бежевом пальто и с аккуратными персиковыми локонами весьма органично вписывалась в окружающую их атмосферу. Это место будто специально было создано для нее. — Здесь очень красиво, — произнесла она негромко, запрокидывая голову и с восхищением осматривая всю помпезность георгианской архитектуры. Скорпиус кивнул, чуть раздосадовано поджимая губы: — Вот только людей слишком много. Я и забыл, что в субботу тут особый наплыв туристов. Но Лили его не расслышала. Достав телефон, она с увлечением запечатлевала особенно красивые виды. Скорпиус задержал взгляд на ее лице: карие глаза искрились возбужденным блеском, аккуратные губы растянулись в легкой улыбке, а бледные щеки покрылись едва заметным румянцем. Он редко видел ее такой. Обычно Лили всегда была максимально сосредоточенной и серьезной. А в последнее время еще и грустной. — Ты никогда не бывала здесь раньше? — спросил Скорпиус у нее минутами позже, когда они неторопливым шагом брели вверх по улице вдоль аккуратно стриженных кустов и мраморных заборов. — Нет. В детстве мы часто выбирались с папой в магловский Лондон: устраивали пикники в Хайгейте, гуляли по Тауэр Бриджу, ходили по магазинам Мэйфера… Но со временем перестали. Папа говорит, что стало слишком опасно, — Лили закатила глаза, а Скорпиус вдруг почувствовал легкий укол стыда. Он и не подумал об этом, аппарируя их в центр оживленного города. — А ты, судя по всему, бывал тут довольно часто? — Пару раз всего. — Лили удивленно вскинула брови, и Скорпиус расценил этот жест по-своему. — А ты что, думала, аристократы обитают только в своих огромных поместьях и лишь изредка выбираются в Косой или Лютный? Она заливисто рассмеялась: — Да, если честно. Скорпиус пожал плечами: — Так и есть, на самом деле, но мы всегда любили нарушать правила. Нас сюда привела Никс года два назад, когда посмотрела какую-то магловскую романтическую комедию и вдохновилась красивыми видами. — Альбус всегда восхищался магловским миром. Я раньше его не понимала, но теперь… Лили не договорила, но Скорпиус уже уловил ее мысль. Здесь их никто не знал, здесь они могли быть кем угодно без клейма «дочки Героя» и «сына Пожирателя». Осенний прохладный воздух все сильнее сгущался сумерками. Клубничный закат постепенно угасал, погружаясь во тьму. По одному начали загораться ночные фонари, окна домов и витрины. Улицы, казалось, оживились еще больше: мимо то и дело проезжали маглы на велосипедах, у тротуаров парковались автомобили, а со стороны Портобелло Роуд доносились громкие звуки ярмарки и соблазнительные ароматы выпечки. — Так ты расскажешь? — бросил небрежно Скорпиус, скашивая на Лили взгляд. Та тут же вскинула голову и озадаченно посмотрела на него: — Что? — Почему ты проводила свой день рождения в одиночестве на крыше? Они шли по Уэстборн Гроув, минуя переливающиеся разноцветными огнями витрины ресторанов, магазинов и прочих заведений. Со всех сторон играла громкая музыка, раздавались щелчки затворов камер, а людей было так много, что Скорпиус и Лили вынуждены были идти чуть ли не вплотную, чтобы слышать друг друга и не потеряться в густой толпе. Ловко увернувшись от бегущей навстречу девушки со шпицем на поводке, Лили поудобнее перехватила зажатую под мышкой книгу и хитро протянула: — А ты почему там оказался? Скорпиус тут же уловил правила игры. Если он ждал от нее откровений, то должен был поделиться чем-нибудь в ответ. Поэтому, немного подумав, он все же признался: — У нас произошел небольшой… конфликт с шестикурсниками. И я решил переждать какое-то время на крыше, чтобы успокоиться и не портить вечеринку. — О, так моя вечеринка могла закончиться дракой? — А ты бы хотела этого? — Не знаю. В первую очередь, я бы вообще не хотела, чтобы эта вечеринка случалась. Лили угрюмо замолчала. Скорпиус ее не торопил. Внимание его привлек вдруг небольшой цветочный прилавок около антикварного магазинчика. Деревянные стеллажи были сплошь заставлены душистыми бутонами пионов, гортензий, роз, тюльпанов и прочих цветов. Глядя на них, у Скорпиуса вдруг возникло непреодолимое желание подойти к молодой продавщице, что сейчас хитро поглядывала на него из-за прилавка, словно читая мысли, и попросить оформить самый красивый и дорогой букет, чтобы подарить его Лили. Но это было бы глупо. Они ведь не на свидании. И вообще, Скорпиус не знал, как она отреагировала бы на это — вдруг он бы только спугнул ее? Лили и так доверилась ему, без лишних вопросов согласившись сбежать с собственной вечеринки в магловский Лондон, потому что видела в Скорпиусе друга. Он не мог все испортить. — На самом деле, все не заладилось еще с утра, когда приехали родители, — вновь заговорила Лили. Голос ее стал звучать жестче и раздражительнее. — Так что вместо праздничного бранча мы снова получили семейную драму. Скорпиус удивленно посмотрел на нее. Альбус ничего такого не упоминал. — Они поругались? В твой день рождения? — Ага, еще до того, как подали десерт. Клянусь, я даже не поняла, из-за чего был скандал на этот раз. Будто бы им просто нужен был повод, чтобы вынести друг другу мозги. Мерлин, могли бы вообще не приезжать! Без них было бы куда лучше, — воскликнув последнюю фразу в запале, Лили вдруг неожиданно осеклась и метнула в Скорпиуса виноватый взгляд. — О черт, прости. Ему понадобилось некоторое время, чтобы понять, что он означал. — Тебе… тебе не надо извиняться, — чуть смущенно протянул Скорпиус, поправляя соскальзывающую с плеча лямку рюкзака, и попытался выдавить улыбку. — То, что моя мама умерла, не значит, что все люди вокруг должны перестать жаловаться на своих родителей. Лили отвела взгляд под ноги и сложила руки на груди, прижимая к себе книгу, чей бархатный переплет сейчас нервно теребила пальцами: — Да, но все равно, наверное, я звучу словно избалованный ребенок, которому не хватает внимания. — Чужое горе не обесценивает твои проблемы. Терзающие переплет книги пальцы вдруг внезапно замерли. Лили повернулась к Скорпиусу, слегка замедляя шаг, и посмотрела на него со смесью благодарности и сочувствия. Обычно его подобное раздражало, но почему-то сейчас это казалось уместным. Возможно, он был просто необъективен. — Как ты пережил это? — неуверенно подала голос Лили, когда они свернули на куда менее оживленную и более спокойную улицу. После гула Уэстборн Гроув от воцарившейся здесь тишины казалось, будто заложило уши. — С папиной работой я часто представляю, что однажды он может просто не вернуться домой. И от одной только мысли об этом мне становится так… страшно. Скорпиус пожал плечами: — У меня не было выбора. Когда ее только не стало, я правда думал, что не смогу вынести этого. Но со временем… Не то чтобы боль уходит — она просто концентрируется в другом. — Ты о чем? — Больше нет такого, что меня накрывает от одного лишь упоминания ее имени или при взгляде на ее колдографию. В такие моменты даже кажется, будто я смог пережить ее смерть, — Скорпиус тяжело сглотнул. Рука против воли потянулась к карману, в котором была спрятана пачка сигарет, но он заставил себя остановиться. — Но когда я вспоминаю что-то конкретное, например, как она радовалась, когда я впервые смог сыграть «Собачий Вальс» на фортепьяно, или как сердилась, когда мы с Никс случайно перетоптали ее грядки с пионами, становится больно так же, как четыре года назад. Эти воспоминания делают ее образ живее. Как и ощущение утраты. Горло обхватил горький спазм, и Скорпиус снова сглотнул. Было странно говорить об этом вслух с кем-либо — он даже не делился этим с друзьями, потому что не хотел признаваться им, что за все это время так и не смог отпустить боль. Не хотел, чтобы они опять начали беспокоиться и осторожничать рядом с ним. Поначалу ему действительно необходимо было их присутствие, чтобы справиться со скорбью и одиночеством, но со временем, казалось, стало легче переносить это в одиночку. Вот только сейчас, поделившись своими мыслями с Лили, Скорпиус осознал, что просто обманывал себя. Потому что едва последнее слово сорвалось с его губ, как он вдруг почувствовал небольшое облегчение, на фоне которого очень явственно начала ощущаться вся та тяжесть, которую он, не переставая, носил в себе вот уже сколько лет. — Мне жаль, что тебе приходится проходить через это, — мягко произнесла Лили. Рука ее коротко дернулась вверх, на долю секунды сжимая локоть Скорпиуса в жесте поддержки, после чего исчезла так же быстро, как и появилась. Они все глубже погружались в золотистый полусумрак Колвилл Мьюз, что возвышалась над ними цветными домишками, увитыми стеблями плюща и обставленными растениями в горшках. Скорпиус вдруг ощутил неприятное скребущее чувство меж ребер. Еще одна причина, по которой он не желал делиться своими переживаниями — страх того, что люди могут подумать, будто он пытается выдавить из них жалость к себе. — Да все нормально, — произнес он излишне бодро, дергая плечами. — Это ты прости, что я вывалил на тебя кучу депрессивного дерьма. Все не так уж и плохо, правда. Он повернулся к Лили и постарался ободряюще улыбнуться. Та выдавила слабую улыбку в ответ, но ее грустные глаза свидетельствовали о том, что она ему не поверила. — Почему ты оправдываешься? Я ведь сама спросила у тебя. — Не знаю. Просто мне кажется, будто подобные разговоры лишь смущают и портят настроение. — Когда родители только развелись, я некоторое время ходила на сеансы психотерапии к профессору Корнеру. И он всегда говорил, что травмы нужно проговаривать. Таким образом ты их делаешь слабее… или что-то типа того, точно не вспомню. Так что, это нормально — делиться своей болью с кем-либо, потому что нельзя держать все в себе. Скорпиус по-доброму усмехнулся и бросил на Лили быстрый взгляд: — А ты сама следуешь этому совету? Та едва заметно смутилась и отвела глаза в сторону: — Иногда. Слушай, кажется, ты говорил что-то о вишневых пирогах. Я жутко проголодалась. С облегчением ухватившись за попытку сменить тему, Скорпиус произнес: — Мы почти на месте. Через минуту они оказались напротив небольшой уютной забегаловки, лиловым пятном втиснутой между магазином виниловых пластинок и бутиком одежды для новорожденных. Деревянные стены с облупленной краской, как и многие другие дома в этом районе, были сплошь увиты стеблями виноградных лоз и плющей. Ярко-желтая дверь, коронованная арочным фрамужным фонарем, была приветливо распахнута, распространяя на всю улицу запах крепкого кофе и выпечки. Свисающая с чуть заржавевшего кованного фонаря вывеска гласила, что в кафе «Пироги Мэлори» можно отведать завтрак всего за три доллара и десять центов, но только до полудня. Внутри кафе оказалось таким же крошечным, как и снаружи, но не менее уютным: песочные стены были увешаны винтажными плакатами, горшками с цветами и меловыми досками с меню и прочими предложениями. Небольшой виниловый проигрыватель в углу разливался бархатистым голосом Арло Паркс, а за высокой деревянной стойкой принимали заказы у немногочисленных посетителей всего два официанта в клетчатых красно-белых передниках. Абсолютно неприметная забегаловка, коих в Англии просто куча, она все же была так не похожа на остальные помпезные и дорогие заведения в этом районе, предназначенные для туристов, которые мечтали почувствовать себя Хью Грантом или Джулией Робертс. — Добрый вечер, добро пожаловать в «Пироги Мэлори», вам здесь или с собой? — долговязая молодая официантка с собранными в высокий хвост белыми волосами даже не оторвалась от кассового аппарата, когда Скорпиус и Лили подошли к стойке, чтобы сделать заказ. — Здесь. — Что будете заказывать? Сегодня у нас скидка тридцать процентов на все безглютеновое меню. Желаете что-нибудь оттуда? — Э-э, нет, спасибо. Нам два вишневых пирога, кофе по-венски и… — Скорпиус вопросительно посмотрел на Лили, что сейчас с интересом разглядывала меню в потрепанном кожаном переплете. — И латте с карамельным сиропом. — Хорошо. Заказ будет готов через пятнадцать минут, могу я узнать ваши имена? — официантка наконец подняла на них безразличный взгляд серых глаз, взяв в одну руку маркер, а во вторую — бумажный стаканчик для кофе. — Луна, — быстро ответила Лили, заставив Скорпиуса резко обернуться в ее сторону с удивленным выражением на лице. Растянув перламутровые губы в азартной улыбке, она стрельнула в него хитрым взглядом, словно кидая вызов: подыграет ли он ей в этой небольшой авантюре или нет? — Ваше имя, сэр? — вновь подала голос официантка, когда молчание затянулось. Скорпиус едва заметно встрепенулся и выпалил: — Гиперион. Официантка замерла с маркером на полпути к стакану, вскинула светлые брови и наградила его скептичным взглядом: — Серьезно? — Да, наши родители поклонники всего… астрономического, — смущенно протянул Скорпиус, принимаясь неловко ерошить волосы на затылке. — Так вы брат и сестра? — Можно и так сказать, — поспешила подхватить игру Лили. — Мы в «Спутниках Евдокса» верим, что все являемся друг другу братьями и сестрами. Ведь нас породила Вселенная. Ее лицо сияло от воодушевления, а глаза светились азартом и немного безумием. Скорпиусу пришлось закусить щеку изнутри, чтобы не рассмеяться в голос. — Знаешь, это было довольно подло, — подметил он, когда они, сделав заказ, уселись за самый дальний столик, что скрывался за небольшим книжным стеллажом. — Мое второе имя для маглов звучит даже хуже, чем первое. Лили расплылась в широкой улыбке, скидывая с себя пальто и с удобством располагаясь на потертом кожаном диванчике. — Зато ты видел, как вытянулось ее лицо от удивления? — хихикнула она, упираясь локтями в стол и подаваясь вперед. От этого резкого движения ее рыжие локоны полыхнули ярким огнем в золотистом освещении кафе. Скорпиус невольно залюбовался. — Когда она осознала, что мы — сектанты? — он откинулся на спинку дивана, бросая рюкзак рядом с собой. — Ага, — живо закивала головой Лили, но, наткнувшись на внимательный взгляд Скорпиуса, чуть поубавила свой энтузиазм. — Ты, наверное, думаешь, что я полоумная, да? — Вовсе нет, — он улыбнулся. — Я думаю, что всем нам иногда хочется сбежать от своей привычной жизни и притвориться кем-нибудь другим. Здорово побыть сектантом для разнообразия. Как ты вообще придумала это? Плечи Лили заметно расслабились. Легкомысленно закатив глаза, она пояснила: — На самом деле, «Спутники Евдокса» — это название небольшого Ордена прорицателей, которые предсказывают будущее по звездам. Нам про них совсем недавно рассказывала профессор Трелони, вот и всплыло в голове в нужный момент. — Подожди-подожди, ты ходишь на Прорицания? — от удивления Скорпиус даже подался вперед. — На пятом курсе? Состроив притворно-оскорбленное выражение лица, Лили воскликнула: — Эй, что за осуждающий тон? Или ты тоже из числа тех, кто не верит в дар профессора Трелони? — Конечно, не верю, она же всем подряд смерть предсказывает. Когда мы с ребятами пришли к ней на урок первый раз, она на нас взглянула и чуть не разрыдалась, приговаривая что-то о злом роке. Рэшфорд и Томас даже прозвали ее Тетрадью Смерти. Без понятия, что это значит, но звучит прикольно. Лили звонко рассмеялась, откинув голову назад, но тут же осеклась и вперила в Скорпиуса подозрительный взгляд: — То есть, вы все тоже ходите на ее уроки? — Ходили до прошлого года. И то только для того, чтобы поспать лишний час. Хотя, Лисандра действительно верила ей. И плакала каждый раз, когда кому-то предсказывали смерть. — И почему ты не думаешь, что я тоже могла взять этот курс для дополнительного часа сна? — Потому что ты не похожа на такого человека. Лицо Лили в миг приняло сосредоточенное выражение. Уложив подбородок на сцепленные перед собой ладони, она внимательно посмотрела на Скорпиуса и вкрадчиво произнесла: — А на какого человека я похожа? «Ты похожа на человека, из-за которого у меня путаются все мысли в голове. Кажется, я начинаю на полном серьезе влюбляться в тебя, Лили Поттер, а мне этого делать категорически нельзя». Раньше Лили для Скорпиуса была всего лишь красивым образом, которым он восхищался издалека. Восхищался ее кукольным лицом, острым умом, воздушной походкой, однако назвать влюбленностью это было сложно. Они изредка общались, когда Скорпиус гостил в доме у Поттеров, но это всегда было что-то безличное и нейтральное — то, что сохраняло возведенную меж ними границу четкой. Вот только все изменилось в ту ночь, когда Лили позвонила ему из ночного клуба с просьбой помочь ей. Когда у них появился общий секрет, когда Скорпиус увидел сквозь идеальный образ потерянную девочку, когда Лили полностью доверилась ему. Она оказалась так близко, перестала быть мелькающим вдали образом и стала настоящей, и он вдруг осознал, что больше не мог перестать думать о ней. А судьба, словно в насмешку, продолжала раз за разом сталкивать их. Или, быть может, не было никакой судьбы — просто Скорпиус стал неосознанно видеть возможности там, где они были всегда, и цепляться за них. Несмотря на то, что делать этого не следовало. — Это вопрос с подвохом? — наконец отозвался он, принимаясь задумчиво рассматривать стоящую на столе вазу с маргаритками в надежде, что мысли не отпечатывались на его лице. — Вовсе нет, — усмехнулась Лили. — Просто интересно, почему ты считаешь, будто я не могу взять бесполезный курс для разгрузки. — Мне кажется, что для тебя учеба и знания превыше всего. И если ты берешь предмет, значит ты действительно хочешь изучить его и стать в нем лучшей. Я не прав? Лили склонила голову набок, о чем-то раздумывая, после чего произнесла: — Наверное, прав. А ты разве не такой? Не хочешь быть лучшим во всем? Скорпиус пожал плечами: — Я хочу быть лучшим только в том, что мне нужно. Не вижу смысла тратить свои силы на такие предметы, как Прорицание или Нумерология, если я хочу стать аврором. — А квиддич? — Квиддич — это скорее просто способ отвлечься, разбавить школьные будни. Не то что бы у меня какие-то особые успехи на этом поприще, но раз Гойл все еще держит меня в команде, несмотря на нашу многолетнюю вражду, значит, справляюсь неплохо. — Ты хочешь стать аврором? — Лили потянулась к вазе с маргаритками, чтобы выудить оттуда один цветок, и начала задумчиво прокручивать его меж пальцев. — Почему? — Ну, это круто и престижно. И еще я хочу быть в состоянии защитить себя, своих близких, — Скорпиус передернул плечами и бросил на нее короткий взгляд. — А ты уже решила, кем хочешь стать? Лили слишком крепко сжала пальцы вокруг цветка, отчего пара кремовых лепестков печально приземлилась на деревянную поверхность стола. — Еще нет, — ответила она, и Скорпиус не мог не подметить, как едва заметно стянуло ее голос на этих словах. — Поэтому я и набираю себе кучу ненужных дисциплин, чтобы… Ну, знаешь… Нервно потерев нахмурившийся лоб пальцами, Лили растерянно замолчала. — Чтобы иметь больше вариантов? — учтиво подсказал ей Скорпиус. — Да, наверное. Просто представь: я вдруг найду профессию мечты, но у меня не будет шанса просто потому, что на третьем курсе я посчитала Прорицания ненужным предметом. — Это что за профессия такая, для которой обязательно нужно иметь СОВ по Прорицаниям? — Пока не знаю, но ведь ты не можешь отрицать вероятность подобного исхода. Даже чисто гипотетически! — Хочешь сказать, что ты переживаешь даже о гипотетических вариантах развития своего будущего? Оторвав взгляд от несчастной растрепавшейся маргаритки, Лили вдруг вскинула озадаченный взгляд на Скорпиуса и медленно произнесла: — До того, как ты произнес это вслух, я даже не осознавала, насколько это абсурдно. — Что именно? — Мое навязчивое желание все контролировать из-за страха, что я могу провалиться. Скорпиус смахнул со стола пару осыпавшихся лепестков и легкомысленно пожал плечами: — Мы все боимся провалиться. Не оправдать чьих-то ожиданий. Даже своих собственных. — Ал не боится, — весело фыркнула Лили. — Иногда мне кажется, будто он даже специально стремится к этому. Ну, знаешь, чтобы проверить, сколько еще могут выдержать нервы родителей. Откинув голову на спинку дивана, Скорпиус разразился хриплым смехом: — Хорошо, мы все боимся облажаться, кроме Альбуса. Это нормально. — Да, ты прав. Осознать бы еще эту мысль. — А ты не хотела бы после школы уйти в музыку? Не знаю, стать там первой скрипкой в оркестре. Тебе ведь нравится это? — Нравится, но разве это профессия в нашем мире? У нас ценятся целители, министерские или банковские работники… Да и к тому же: столько лет быть лучшей ученицей курса, чтобы в итоге выбрать профессию, для которой не так уж и важны твои академические достижения. Такая себе перспектива, — Лили покачала головой, медленно водя пальцами по деревянным прожилкам стола. Скорпиус аккуратно разглядывал ее, не зная, что ответить. Он не был тем, кому следовало бы давать ей советы. От неловкого молчания и гнетущей тишины их спасла так вовремя подошедшая официантка с готовым заказом. Вишневый пирог был действительно потрясающим — настолько, что распробовав его, Лили тут же позабыла обо всех своих волнениях и уставилась на Скорпиуса блестящими от восторга глазами. — Мерлин, я никогда не ела пирога вкуснее! Мы просто обязаны заказать вторую порцию! Скорпиус засмеялся, отправляя небольшой кусочек себе в рот: — Подожди, ты ведь еще с этой не расправилась! Лили замерла с вилкой на полпути ко рту и подозрительно сощурилась: — Ты что, сомневаешься в моих способностях, Гиперион? — Вау, это было дерзко, — Скорпиус одобрительно выгнул губы и, чуть помолчав, добавил: — Луна. Вторую порцию они все же заказали.***
— «Посмотри, Целитель», — сказала Смерть, указывая на четыре омута перед собой. Три из них были полны, а четвертый почти пустовал. «Каждый раз, когда ты забирал кого-то из моих лап, ты отдавал им часть своей жизни, переливал содержимое своего омута в их. К чему это привело тебя?» — Лили перелистнула страницу, поворачивая книгу так, чтобы поймать тусклый свет торшера. Она забралась на диванчик с ногами, облокотившись спиной о стену, и зачитывала вслух сказки из подаренной Луи книги. Сидящий напротив Скорпиус внимательно вслушивался в ее чуть охрипший голос и не сводил взгляда с сосредоточенного лица. Длинные ресницы, слегка подрагивающие каждый раз, когда она переводила взгляд со строчки на строчку, откидывали лучистые тени на чуть раскрасневшиеся от сытного ужина щеки. Они сидели в кафе где-то около часа. Неприветливая официантка успела подойти к ним уже трижды, чтобы долить кофе и повторить заказ. Деревянный стол был усыпан скомканными бумажными салфетками, лепестками маргариток и крошками от вишневого пирога. Сам же пирог так и оставался недоеденным в тарелках. Отчего-то казалось, что если они доедят его, то вынуждены будут встать, расплатиться и покинуть кафе, чтобы вернуться в Хогсмид. Но возвращаться не хотелось. Поэтому Скорпиус, уцепившись за возможность потянуть время, попросил Лили зачитать ему самые красиво проиллюстрированные сказки из французского сборника. Лили с радостью согласилась, будто ей и самой хотелось остаться здесь подольше. — «Я ни о чем не жалею», — отважно отозвался Целитель, гордо выступая вперед. «Я спас все эти жизни, потому что иного выхода не было. И если ради этого мне придется умереть раньше срока — что же, я приму свою судьбу». «Глупец!» — воскликнула тогда Смерть. «Какой же ты глупец. Тебе не нужно умирать». «Ты думаешь, я тебе поверю, Смерть?» — спросил Целитель. «Все ведь знают, что ты — любительница настоящих морковок…» Подожди, что? — Лили пристальнее вгляделась в строчки. — Какие еще морковки? Слегка нахмурившись, Скорпиус протянул руку, чтобы забрать книгу. Пару секунд он внимательно вчитывался в текст, после чего произнес: — О, все понятно. На самом деле тут сказано «Ты — любительница настоящих ловушек». Видимо, Переводческие чары шалят. — Ты знаешь французский? — Лили заинтересованно подалась вперед. Скорпиус кивнул: — Немного. Понимаю, но свободно говорить не могу. — Откуда? — До того, как я поступил в Хогвартс, родители спустили кучу золота на всяких репетиторов. Французский, немецкий, фортепьяно, полеты на метле… Ну, знаешь, пытались забить мне голову всей этой херней для аристократов и хоть чем-то занять меня. — Может, тогда ты почитаешь? А то у меня уже горло болит, — предложила Лили, отпивая немного остывшего кофе. — Только теперь без чар. Справишься? Скорпиус задумчиво пробежался глазами по странице, а потом, воровато оглядевшись по сторонам, достал из внутреннего кармана куртки палочку и, едва слышно прошептав деактивирующее заклятие, коснулся ею книги. — Можно попробовать, — хмыкнул он, пожимая плечами. — Только готовься к тому, что это будет очень медленно. — Ничего страшного, я терпеливая. К тому же, всегда можно заказать еще порцию пирога. Коротко усмехнувшись, Скорпиус поудобнее устроился на диване и принялся переводить текст вслух: — «Это не ловушка. Это справедливое предложение: я даю тебе возможность обменять все эти жизни на свою… перелив содержимое их омутов обратно в свой. Это будет распиской за то… Ой, нет. Это будет благодарностью за то, что ты однажды спас меня». Пару историй спустя дело пошло легче. Скорпиус уже мог переводить тексты быстрее, с каждым разом делая все меньше ошибок. Густая ультрамариновая темнота, разбавленная золотым свечением уличных фонарей, уже полностью вступила в свои владения за окнами кафе, когда он, войдя во вкус, закончил читать очередную сказку. — Итак, следующая история называется «Сердце чародея». Не устала еще? — Скорпиус вопрошающе вскинул чуть потемневшие глаза на Лили. Та уверенно покачала головой, подперла щеки ладонями и внимательно уставилась на него в ответ: — Это скорее я должна у тебя спрашивать. Вместо ответа Скорпиус принялся читать дальше: — «История эта берет начало в те роковые для волшебников времена, когда воцарился над нашим родом страшный мор. Ряды колдунов и ведьм редели со стремительной скоростью, подпитываемые ненавистью и завистью тех, кому было не понять нас. Жил тогда на свете один прекрасный волшебник, чистый душой и сердцем, красивый ликом и намерениями. Звали его Анри Великолепный. Множество отцов водили к Анри своих дочерей, мечтая выдать их за него. Все девушки были красивы, но уступали по красоте ему». Лили громко фыркнула: — Подожди, там серьезно так сказано? — Ага. — Мерлин, почему все в этих сказках так помешаны на внешности? Ладно, прости, продолжай. — Нет, Анри как раз не был помешан на внешности, — возразил Скорпиус. — Тут сказано, что ни одна девушка так и не сумела добиться его, пока однажды он не встретил Одетт. Вот, слушай: «Одетт была бледна, как инфернал, и страшна, как зародыш мандрагоры. Ни один мужчина не смотрел на нее, из-за чего не мог рассмотреть то, насколько красива была ее душа. Лишь Анри был способен на это. Одетт смогла завоевать его сердце». — О, ладно, это мило, — признала Лили. — Что дальше? — А дальше… Дальше Анри и Одетт женятся. Они живут счастливо, любят друг друга больше жизни и решают завести ребенка. Одетт готовится родить со дня на день, когда мор забирает ее у Анри. — Ну да, конечно, куда же без этого? — «Анри был убит горем. В мгновение ока он потерял свой смысл существования. Горе наполняло его до краев, но он не позволил ему заполонить свой разум, не позволил превратиться в ненависть. Анри был достаточно могущественен: он мог бы объявить войну тем, чьими руками был создан мор. Однако вместо разрушения он выбрал созидание. Вырвав из груди свое пропитанное болью сердце, он разделил его на три части и отправил в разные концы света: в леса Шотландии, пики Пиреней и моря Скандинавии. Сила любящего сердца Анри сумела защитить эти края и навсегда избавить их от мора. По сей день весь волшебный род обязан своим выживанием Анри Великолепному, что был красив душой так же, как и лицом». Конец. Скорпиус перевернул очередную страницу, задумчиво разглядывая завершающую иллюстрацию, на которой был красочно изображен волшебник, вырывающий из груди сердце и разделяющий его на три части. — То есть, если я правильно поняла, Анри мог спасти волшебников еще раньше, но сделал это только тогда, когда мор забрал его жену и ребенка? — скептично вскинула бровь Лили. — Не такой уж он и Великий, получается. — С чего ты взяла? — Ну, там ведь сказано, что он был достаточно могущественен, что мог объявить войну. Скорпиус пожал плечами: — Может, он был пацифистом? Лили закатила глаза и фыркнула: — Удобное оправдание для того, чтобы смотреть, как твой народ погибает. — Или, может, его могущество заключалось как раз в его жизни, в его сердце. И он смог отдать их только тогда, когда потерял своих любимых. Когда не осталось никого, ради кого стоило жить. — Ну, ладно, это имеет чуть больше смысла, — Лили слегка склонила голову набок и задумчиво сощурилась. — Все равно этот Анри — подозрительный тип. Уверена, на самом деле все было не так. — Возможно, — усмехнулся Скорпиус, перелистывая страницу. — Ладно, дальше у нас «Крылья Любви». — Звучит как название какой-то мыльной оперы, которую смотрит бабуля по вечерам. — Есть такое. В общем, это история о девушке по имени Флориза. «Однажды у простой крестьянки с грубыми руками и блеклыми глазами родилась невиданной красоты дочь. Родилась она от случайного солдата армии, который, узнав обо всем, не захотел иметь никаких дел с некрасивой крестьянкой. Разочарованная во всем мужском люде, крестьянка отправилась за помощью к местной темной волшебнице, потому что боялась, что однажды красота ее дочери привлечет к ней множество плохих мужчин. Ведьма согласилась помочь и сделала Флоризу наполовину птицей». — Анимагом что ли? — Не совсем. Это скорее было похоже на проклятие. Флориза могла превращаться сама, лишь тогда, когда испытывала сильные эмоции. А снять проклятие мог только тот мужчина, что смог бы разглядеть ее душу сквозь красоту и по-настоящему полюбить. — Мда, опять все крутится вокруг спасителя-мужчины. И в чем смысл такой помощи? — Не знаю. Наверное, чтобы в случае опасности Флориза могла обернуться птицей и улететь. Но это ведь темная магия. Она не всегда работает так, как надо. — Представляю, как обрадовалась ее мама. — О, не то слово. «Сраженная осознанием того, на что обрекла свою дочь, крестьянка со временем слегла от горя и умерла. Флориза осталась одна против всего мира и страшного проклятия. Годы шли, девушка становилась все краше и краше. Флориза была словно прекрасная анемона, окруженная обыкновенными ноготками, казалась веткой померанца среди дикого кустарника. Десятки мужчин были ослеплены ее красотой настолько, что теряли головы и сходили с ума от ревности и желания обладать ею. Первый мужчина, которому Флориза посмела довериться, изначально был очень вежлив и обходителен с ней, чем и завоевал ее расположение. Но со временем ревность затуманила его разум. Он начал запирать Флоризу дома, никуда не выпуская ее, запрещая с кем-либо общаться. Не выдержав такого гнета, Флориза обернулась птицей и покинула его дом навсегда». Перелистнув страницу, Скорпиус прочистил горло и отпил немного свежего кофе, который минутой назад долила им официантка. — Ей стоило бы уяснить урок уже на этом моменте, но, скорее всего, на ее пути встретятся еще два мудака, ведь так? — спросила у него Лили, принимаясь загибать пальцы. — Три брата, три омута, три части сердца, три мудака… везде фигурирует это число. — Судя по всему, да: все к этому и идет, — Скорпиус усмехнулся. — «Вторым избранником Флоризы был прекрасный принц тех краев. Он также был очарован ею и, в отличие от первого избранника, никогда не держал взаперти. Напротив же — он водил ее на каждый прием, на каждый бал, затягивал в тугие корсеты и окутывал мерцающими шелками. Совсем скоро Флориза поняла, что была для принца не более, чем трофеем — красивой игрушкой, которой он хвастался перед своими придворными. В один день, скинув с себя тяжелую мантию и напудренный парик, Флориза вновь обернулась птицей и покинула замок принца. Когда встретила она третьего мужчину — охотника, в душе ее было уже много тьмы, обиды. Охотник долго ухаживал за ней, пытаясь привлечь внимание, но тщетно. Флориза больше не доверяла людям. И тогда, потеряв терпение, охотник решил взять ее силой». — О Мерлин… Серьезно? — Да. В ту ночь, пытаясь отбиться от него, Флориза превратилась не в красивую голубку, а в страшную птицу с длинным клювом и острыми когтями, которыми разорвала грудь охотника. Так на свет и появилась первая вейла. — Подожди, — вскинулась Лили, — раз она была первой вейлой, то, получается, произвела потомство? Неужели однажды все-таки доверилась мужчине? Еще и волшебнику, судя по всему. Скорпиус захлопнул книгу, отложил ее в сторону и потянулся за стаканом с кофе: — Возможно, Флоризе все же удалось полюбить. В любом случае, это же легенда, не стоит верить всему, что здесь написано. — Полюбить, — Лили фыркнула, отломала вилкой кусочек от остатков пирога и отправила в рот. — Любовь переоценена. Почему всё всегда крутится вокруг нее? — Ты не веришь в любовь? — спросил Скорпиус. Лили помолчала пару секунд, медленно пережевывая пирог. — Не знаю, — наконец произнесла она, стряхивая с губ крошки. — С одной стороны, раз все вокруг так воспевают ее, значит, она существует. Не может же это быть одним эффектом Манделы. А с другой… Сложно верить в то, с чем никогда не сталкивался. — Да, возможно, надо просто полюбить, чтобы поверить. — А ты? Любил когда-нибудь? — Не думаю. — А как же Сильвия? Скорпиус вскинул взгляд. Лили смотрела на него заинтересованно. В кафе становилось все меньше людей. Тихая музыка продолжала мягко литься из проигрывателя, а стены чуть мерцали от тускловатого золотого свечения настольных ламп. Внезапно все вокруг начало напоминать о Сильвии Смит. Она занимала особенное место в сердце Скорпиуса, отрицать это было глупо. Они были первыми друг у друга, рядом с ней ему становилось легче, она привнесла немного света в его жизнь. У Сильвии были большие добрые глаза, медовые локоны и россыпь солнечных веснушек на носу. Она жутко любила яблочный сидр, громко болела за Скорпиуса на квиддичных трибунах и всегда напевала песни Синди Лопер после секса, когда они лежали без сил на мокрых простынях. С ней было связано множество теплых моментов, от которых в груди становилось хорошо. Но они были в прошлом. Сильвия была в прошлом. После того, как разбила Скорпиусу сердце. — Возможно, однажды мои чувства к ней переросли бы в любовь, — наконец произнес он, глотая скопившуюся в горле обиду. — Но мы расстались раньше, чем это произошло. Пару секунд Лили молчала, раздумывая о чем-то и гоняя крошки пирога вилкой по тарелке, прежде чем неуверенно произнести: — Почему вы расстались? Прости за такой вопрос. Я пойму, если ты не захочешь на него отвечать. Скорпиус дернул уголком губ, усмехаясь. Они успели обсудить многое за этот вечер, глупо было извиняться за очередной личный вопрос. — Сильвия бросила меня, когда ее отец узнал о наших отношениях. Подумать только: дочка Министра Магии встречается с сыном бывшего Пожирателя, — невесело фыркнул он. Темные глаза Лили широко распахнулись в неверии: — Серьезно? — Скорпиус понуро кивнул. — Это… отвратительно с ее стороны. — Ну, справедливости ради, она пыталась сопротивляться. Но не все могут долго возражать родителям. — Ты на удивление спокойно отзываешься о той, кто бросила тебя из-за такой идиотской причины. Скорпиус вспомнил недели тотального саморазрушения и непреодолимой ярости, следующие за их расставанием, но решил, что Лили об этом знать не стоило. — Э-э-э, скажем так, я отпустил ситуацию. Лили недоверчиво сощурилась, но все же промолчала. В этот самый момент к ним подошла официантка: — Желаете еще что-нибудь? Скорпиус и Лили переглянулись. Осознание, что уже поздно и пора возвращаться, одновременно свалилось на них, подобно ноябрьскому снегу. Вся та волшебная уютная атмосфера, царившая вокруг них последние пару часов, испарилась, словно по велению палочки. — Нам, наверное, пора, — задумчиво пробормотал Скорпиус, доставая из кармана куртки телефон. Лили едва заметно поджала губы, соглашаясь. — Будьте добры, счет. Коротко кивнув, официантка собрала со стола грязную посуду и умчалась в сторону кухни. Лили повернулась лицом к окну, принимаясь поправлять волосы в отражении, а Скорпиус разблокировал телефон. На экране горели непрочитанные сообщения от друзей. @another_potter: приятель, ты в порядке? @another_potter: прием, куда пропал? @lrcn.scmndr: Скажи, что тебя не сожрал туалетный тролль @another_potter: мы устали ждать, пока ты вернешься, и решили свалить с вечеринки @another_potter: если что, приходи в три метлы есть бургеры @nicole_zbn: Все нормально? @nicole_zbn: Ответь пожалуйста, я волнуюсь. @nicole_zbn: Ладно, надеюсь, тебе просто нужно немного времени наедине. @another_potter: мы снова не дождались тебя и свалили из трех метел. но не парься, никс завернула тебе пару бургеров с собой @another_potter: хотя не ручаюсь, что они доживут до замка. думаю, лор доберется до них первым @lrcn.scmndr: Бро, я съел твои бургеры. Прости. Скорпиус почувствовал вину: он совсем забыл о том, что оставил друзей на вечеринке, так и не сказав, куда ушел. Быстро напечатав им короткий ответ о том, что с ним все хорошо и он скоро вернется в замок, Скорпиус оплатил счет, после чего они с Лили вышли из кафе, окунаясь в прохладный густой вечер. Погода была потрясающей. Не знойной, но и не слишком холодной. В такой вечер только бы гулять и гулять, плотнее завернувшись в пальто и заказав горячий кофе на вынос. Но стрелка часов уже подбиралась к девяти, им действительно пора было возвращаться. — Тебя, наверное, все обыскались на вечеринке, — негромко подметил Скорпиус, пока они вышагивали вдоль Колвил Мьюз в поисках темного уголка для аппарации. Лили как-то грустно хмыкнула в ответ: — Если честно, то не думаю, что хоть кто-то заметил мое отсутствие. Скорпиус ничего не ответил. На их пути встретился удобный закоулок, лишенный света и прохожих. Завернув туда, он схватил Лили за руку и без предупреждения аппарировал. Аппарационная воронка с оглушительным хлопком выбросила их ровно на том же месте, откуда они отправились в Лондон пару часов назад. Крыша «Кафе мадам Паддифут» обдувалась легким ветром, что заставлял развешанные по периметру гирлянды едва заметно покачиваться, а изрыгаемый трубами дым нервно дергаться из стороны в сторону. С нижнего этажа доносились приглушенные звуки музыки. — Воу, это было резко, — обескураженная столь внезапным перемещением, Лили покачнулась, едва не навернувшись с высоты каблуков, когда Скорпиус учтиво придержал ее за локоть. — Прости, надо было предупредить тебя, — виновато произнес он, обхватывая ее обеими руками за плечи и пытаясь удержать на месте. Зафиксировав свое положение, Лили подняла голову и растянула губы в слабой улыбке: — Да ладно, зато это было похоже на американские горки. В ее глубоких ореховых глазах золотыми бликами отражались огни гирлянд. Скорпиус вдруг ощутил, как близко они стоят: их лица отделяла всего пара дюймов. От Лили пахло душистым мылом, кофе и вишневым пирогом. Скорпиус со стыдом осознал, что от него, должно быть, за версту несло сигаретами. — Спасибо за этот вечер, — тихо произнесла Лили, не торопясь отодвигаться и пристально глядя ему в глаза. Сердце Скорпиуса забилось настолько бешено, что он боялся, как бы она не услышала его. Это ведь был тот самый момент, да? Момент, когда он должен был податься вперед, чтобы поцеловать Лили. Сначала мягко провести пальцами по ее фарфоровым скулам, завести за ухо выбившийся из прически завитый локон, обхватить щеки обеими руками и, наконец, прикоснуться к ее губам своими. Но лицо Лили было настолько совершенно в вечернем свете, что он никак не мог оторваться от него. Красивая до безумия. — Лили? — раздался со стороны чужой голос. Скорпиус успел заметить проскользнувшую по ее лицу тень испуга, вызванную осознанием происходящего, прежде чем они отпрыгнули друг от друга едва ли не на фут. Он раздосадовано обернулся на голос, чтобы увидеть, что помимо них на крыше теперь находился кое-кто еще. — Идрис! — воскликнула Лили чуть нервно, одной рукой крепче прижимая к себе книгу, а второй принимаясь судорожно поправлять растрепавшиеся после аппарации волосы. — Что… что ты тут делаешь? Идрис Макмиллан нахмурил выразительные брови, озадаченно переводя взгляд больших глаз с Лили на Скорпиуса: — Там собирались выносить праздничный торт… — наконец произнес он чуть заторможенно, неопределенно указывая пальцем куда-то за спину. — Тебя нигде не было, вот мы и начали искать. А потом я услышал хлопок аппарации на крыше и решил проверить. Ты куда-то уходила? Макмиллан вновь бросил подозрительный взгляд на Скорпиуса, и тот, крепко сжав зубы, с трудом заставил себя не сорваться с места, чтобы не набить этому ушлепку морду. Воспоминание о недавней стычке вновь всплыло в памяти. — Да, — излишне бодро закивала Лили, — мне срочно нужно было в Лондон, и Скорпиус помог мне аппарировать, — она впервые посмотрела на него с того момента, как их прервали. В глубине ее глаз промелькнул еле заметный отголосок вины. Скорпиус не понимал, почему она чувствовала себя виноватой, но все равно ощутил кольнувшую где-то глубоко обиду. — О, понятно, — растерянно протянул Макмиллан, погружая руки в карманы черно-желтой толстовки. Они бы так и продолжили неловко стоять втроем на крыше, если бы не раздался чей-то громкий возглас: — Вот ты где, Лилз! Ну скажи мне, кто пропадает с собственной вечеринки, еще и до подачи праздничного торта! Скорпиус не успел опомниться, как крыша оказалась заполнена друзьями Лили. Высокая стройная девчонка в розовом платье (кажется, это была дочка профессора Лонгботтома) за доли секунд пронеслась мимо Макмиллана и подлетела к Лили, заключая ее в пьяные объятия. — Там, наверное, уже все свечи растаяли. Говорила же, надо было брать волшебные, — недовольно проворчала невысокая азиатка, пробираясь к подругам и по пути пронзая Скорпиуса подозрительным взглядом. — Она здесь! — оглушительно завопила Лонгботтом. — Несите торт, пока свечи не сгорели! Крыша стала стремительно наполняться людьми. — Расступитесь все! Дорогу! — из толпы выступил Милан Забини, неся в руках огромный воздушный торт, украшенный взбитыми сливками и клубникой. На верхушке второго яруса гордо возвышались чуть подтаявшие свечи в форме числа шестнадцать. Толпа принялась петь вразнобой: — С днем рождения тебя! С днем рождения тебя! С днем рождения, дорогая Лили! С днем рождения тебя! Милан наконец аккуратной поступью добрался до Лили, вытягивая торт перед собой. — Не забудь загадать желание! — восторженно захлопала в ладоши Айви, аккуратно отводя волосы Лили назад, чтобы их случайно не задело пламенем от свеч. Лили оглядела собравшихся вокруг друзей слегка обескураженным, но все же восторженным взглядом, прежде чем прикрыть глаза на пару секунд и, набрав в грудь побольше воздуха, задуть свечи. Крыша наполнилась радостными возгласами и аплодисментами. Все тут же кинулись поздравлять и обнимать Лили, что сейчас штормило из стороны в сторону, словно лодку посреди океана. Принимая объятия от очередной безликой фигуры, она старательно шарила взглядом поверх множества голов в поисках долговязого силуэта в черной куртке, но тщетно. Скорпиуса нигде не было видно.***
Они вернулись в замок в одиннадцатом часу, лишь однажды наткнувшись на сварливого Филча, от чьего гнева их спасла Айви, уверившая его, что заместитель директора в курсе столь позднего возвращения и не имеет ничего против. Филч разразился недовольной поучительной тирадой, но его прервал раздавшийся с верхних этажей жуткий лязгающий звук. Переключив все свое недовольство на Пивза, завхоз шаркающей походкой удалился в сторону шума, а девочки спокойно вернулись в башню Рейвенкло. Их комната находилась в полном беспорядке еще с утренних приготовлений к вечеринке. Перед кремовым трюмо возвышалась гора косметики, дверцы шкафов были закиданы платьями, чулками и прочими предметами гардероба, а на кровати Лили — единственной заправленной в комнате — громоздилась куча подарков, которую эльфы переместили сюда из кафе. — О Мерлин, меня сейчас вырвет, — Айви поспешно прижала ладонь ко рту, едва успев разуться. — Почему мне никто не сказал о побочных эффектах Антипохмельного зелья? И, пробормотав что-то нечленораздельное, она едва успела скрыться за дверьми туалета, после чего оттуда донеслись характерные звуки. — А я предупреждала ее, — надменно хмыкнула Лили, также скидывая с гудящих ног обувь, бросая пальто на кровать и подходя к зеркалу. Усталость прошедшего дня осыпалась бледными потеками туши под глазами и некогда пышными локонами, что сейчас вяло раскинулись по плечам. Обессиленно облокотившись одной рукой на комод, Лили потянулась за салфетками, чтобы снять макияж, когда вдруг столкнулась взглядом с отражением стоящей позади Эллисон. — Ты что-то хотела? — учтиво произнесла Лили, вопросительно вскидывая брови и принимаясь тщательно стирать острые стрелки с глаз. Эллисон склонила голову набок, внимательно разглядывая отражение Лили, и, поджав губы, произнесла: — Хотела поговорить о том, что увидела на крыше. Из ванной донесся очередной жалобный стон. Лили кинула в ту сторону короткий взгляд и как ни в чем не бывало произнесла: — Кажется, Айви нужна твоя помощь. Знаешь ведь, что она полночи будет ныть, если заблюет волосы или платье. Эллисон недовольно закатила глаза, но возражать не стала. Бросив напоследок краткое «Мы еще вернемся к этой теме», она все же удалилась в ванную, по пути прихватив бутылку с водой и пару мятных конфеток. Закончив стирать с лица косметику, Лили отправила использованные салфетки в мусорное ведро и прошла к кровати, окидывая кучу подарков скептичным взглядом. Она уже хотела достать палочку, чтобы одним движением переместить все свертки на пол, намереваясь разобрать их завтра, как вдруг ее внимание привлекло знакомое мерцание. Протянув руку вперед, Лили аккуратно выудила из кучи темно-синюю фарфоровую шкатулку, которую подарил ей Скорпиус. Он забрал ее перед тем, как они отправились в Лондон, чтобы спрятать у себя в рюкзаке, и, очевидно, забыл отдать обратно, когда они вернулись. Сейчас же шкатулка оказалась среди прочих подарков. Лили бережно провела по округлым изгибам кончиками пальцев, как вдруг заметила торчащий из-под крышки угол бумаги. Легонько подцепив его, она выудила на свет небольшую записку, на которой острым аккуратным почерком было выведено всего три слова. «Луне от Гипериона».