нежная забота

Юнги хочется что-нибудь сломать. Чимин не отдыхает и загоняет себя так, что смотреть страшно. Его лицо становится осунувшимся, а глаза – матовыми. Чимин почти не ест, потому что после тех часов, которые он проводит за тренировками, ему вообще, наверное, каждое движение даётся с трудом. Юнги всё это видит, но малодушничает и не лезет. Ему страшно. Юнги нарушает обещание, которое дал двум людям – себе и Чимину – просто потому что ему страшно. Каждый нерв его тела натягивается, стоит им остаться одним, даже если остальные всего в нескольких метрах. Просто осознание уединения с Чимином, каким бы оно ни было, переворачивает внутри Юнги всё вверх дном. Его сердце ноет, не хочет с ним общаться и просится к Чимину. Говорит, с Чимином лучше. Юнги с ним согласен, ему тоже с Чимином лучше, но так нельзя. Они поют “Spring Day” бессчётное число раз, сначала на репетициях, потом в промоушене, а потом в туре, и Юнги прекрасно убеждает самого себя, что этого достаточно. Он видит, как Чимин загоняется, но насильно пихает в свою голову мысли о том, что всё нормально. «Чимин всегда загоняется», - вот как думают все, и Юнги хочет быть как все. Но он не все, и каждый раз, когда он видит, что Чимин остаётся после общих репетиций, чтобы прогнать всё ещё раз, каждый раз, когда он слышит, как Чимин даёт эти ужасные интервью для их фильма, Юнги хочется вырвать себе сердце. Каждый из них даёт себе обещание в начале тура – это записывают на камеру – и почти все говорят о том, что хотят стать лучше. Чимин говорит, что хочет стать достойным. Вечером, когда Юнги целует Чимина, он просто позволяет себе не думать, говорит: «Просто забей на всё всего на пару секунд». Юнги оправдывается жалостью к самому себе, думая, что он устал, чтобы беспокоиться о последствиях, но они настигают его жестоко и неотвратимо: Чимин сам лезет к нему в ответ. Губы у Чимина мягкие и сухие, натянутые, ещё час-два – и пойдут жёсткими складками, а потом и вовсе растрескаются. Их обоих окутывает ореол пахучего геля для душа вперемешку с шампунем – а потом язык Чимина мажет Юнги по губам, и тот приходит в себя. Он не позволяет себе оправдаться тем, что не может оттолкнуть Чимина, потому что Чимин уставший после тренировки и разморённый душем, а Юнги всегда сильнее него – поэтому он бьёт Чимина в плечо не слабо и не сильно и говорит, не успевая отдышаться: - Прекрати это. Тем вечером Юнги видит только то, как Чимин прикусывает губу где-то в переходе от внешней стороны к внутренней, но этого хватает, чтобы натянутая, сохнущая кожа лопнула – трещина ползёт сверху вниз, пересекая губу поперёк недалеко от уголка рта, будто в слоумо, а Чимин молча разворачивается и уходит. Стоит Юнги увидеть его спину, как тут же хочется попросить остаться. Сердце колотится и ритм его биения говорит Юнги, насколько же он отвратителен, но он всё равно не позволяет себе остановить Чимина, а потом всё катится куда-то не туда. С Чимином они больше не видятся, потому что Юнги отсиживается в комнате, делая вид, что отдыхает, а Чимин проводит в зале почти всё своё свободное время, репетируя всё подряд. Вечером второго числа в номер к Юнги залетает Намджун с таким диким видом, что сразу становится ясно – они в жопе. - У Чимина какая-то херня с мышцами, - говорит Намджун. Юнги медленно поворачивается к нему на стуле, пытаясь держать лицо, и когда их глаза встречаются, Намджун продолжает: - Он орёт от каждого движения, его сейчас к врачу повезли. - Послезавтра концерт, - растерянно говорит Юнги. Намджун так же растерянно смотрит на свои наручные часы и поправляет: - Завтра. Чимин не выступает. За полночь Юнги подходит к двери его комнаты и скребётся туда, как побитая накосячившая псина, которую выгнали во двор подумать над поведением. На пару мгновений, прежде чем замок негромко зашуршит, открываясь, Юнги позволяет себе понадеяться, что Чимин спит и открывать ему не собирается. Но Чимин выпихивает наружу откровенно заплаканное лицо, на его шее и в вороте футболки виднеются плотные согревающие пластыри, и Юнги запрещает себе даже думать о том, чтобы уйти. - Не плачь, - тихо говорит он, так что даже сам еле слышит. Чимин ничего не отвечает. У него мутные, подёрнутые красноватой пеленой глаза с повылезавшими красными капиллярами, а нижняя губа потрясывается. Юнги очень хочется Чимина обнять и прижать к себе, просто прижать так, как это делают старшие братья и хорошие друзья, но он знает, что так не получится. Чувства Юнги всегда рядом с ним, и проблема не в том, что он не может их контролировать, а в том, что они просто есть. А если они есть, значит, они будут сквозить в каждом его жесте. Юнги уверен, что его чувства видны даже в его взгляде, но он позволяет себе хотя бы это. Чимин молчит и смотрит куда-то чуть вниз, ничего не делая. Его рука, держащаяся за дверную раму, напряжённая и подрагивающая. Даже если Чимину сейчас не нужен конкретно Юнги, по нему видно, что он нуждается хоть в ком-то, и, наверное, в таких условиях Юнги вполне сойдёт. Поэтому Юнги просто хватается за его голое предплечье и затаскивает их обоих в комнату. - Если ты снова собрался вести себя, как придурок, то лучше уходи. Юнги чувствует, как рука Чимина выскальзывает из его ладони, а темнота начинает давить на плечи. Голос Чимина похож на наждачку, потому что он плакал и, скорее всего, зол. Наверное, если бы к Юнги вдруг полезли целоваться, он бы тоже долго злился. Юнги тупо блеет: - Но я хочу остаться. Он слышит, как Чимин тяжело ковыляет до кровати, а потом шумно валится туда, и идёт за ним. Присаживается на край кровати. - Мне сказали отдыхать, поэтому вот, - Чимин разворачивает макбук так, чтобы Юнги было видно, и включает аниме, поставленное на паузу. Юнги не слышит ничего, кроме своего дико колотящегося сердца. Оно так радо быть рядом с Чимином. (хоть кому-то из них хорошо) Юнги захлёбывается в своём бешеном сердцебиении ещё примерно полторы серии – всё его тело затекает и протестует, его сердце всё ещё отвратительно радо, а сам он не знает, куда себя деть, и в конце концов, просто не выдерживает. - Прости. Чимин ничего не выключает, но Юнги видит, как его компактная фигурка, грудой домашних вещей скомканная на кровати, напрягается, и продолжает: - Я кое-что пообещал тебе… Его перебивает кульминационный звук из компьютера, и на секунду Юнги теряется, думая, стоит ли ему это вообще говорить, но потом всё-таки упрямо продолжает, злясь на самого себя и думая, что больше тянуть нельзя: - Нам, - непонятно продолжает он. – Я пообещал, что помогу тебе. Во всём. Чимин резко наклоняется к стоящему на кровати макбуку и ставит его на паузу. Юнги перестаёт дышать, когда Чимин разворачивается в его сторону. Он видит, как матово блестят его глаза и щёки в голубом свете яркого анимешного моря и неба, и просто хочет быть рядом. Это желание кажется таким простым и правильным, что Юнги чувствует себя идиотом. Он не мог понять, чего хочет, не мог понять, как сделать то, что должен – а ему всего лишь нужно было быть рядом с Чимином. Он с сожалением говорит: - Но всё, что я могу для этого сделать, – просто обнимать тебя, - его глаза неуверенно пробегаются по всей комнате, по низу фигуры Чимина, по его ногам, спрятанным в свободные домашние штаны, по торсу, закрытому простой белой футболкой и, наверное, полностью заклеенному этими дурацкими пластырями, а потом натыкаются на лицо. Чимин его слушает. Чимин хочет его слушать. И поэтому Юнги говорит последнее, что должен ему сказать, чтобы между ними всё стало правильно – не обязательно хорошо и как раньше, но хотя бы правдиво. - Не по-дружески. Едва Юнги успевает договорить, Чимин берёт его за руку. Он выпаливает ответ сразу же, будто продумывал этот разговор миллион раз, будто заглядывал в будущее и знал, что всё будет именно так. Чимин говорит: - Ты всё делаешь правильно, хён, - и Юнги почему-то хочется разрыдаться, хотя он должен быть тем, кто поддерживает Чимина. Боже, их отношения даже не так важны на фоне того, что сейчас происходит в их жизнях: они посреди тура, а у них заболел один из ведущих танцоров, тем более, это Чимин, а ему совсем не просто пережить подобное. Чимин любит всё делать прекрасно, и каждый изъян будто бы отрывает от его души по маленькому кусочку. Если так будет продолжаться и дальше, от неё просто ничего не останется, поэтому Юнги должен как-то исправить всё. Он ощущает себя немного мелочным, чувствуя, как сердце всё ещё быстро бьётся от близости Чимина, а губы горят от желания поцеловать его. Это всё так неправильно и совсем не к месту. Но голос Чимина продолжает звучать сквозь шум сердцебиения: - Просто добавь немного нежности, - насмешливо говорит он, а потом лезет целоваться. Последнее, что он произносит, прежде чем прикусить нижнюю губу Юнги: - Не дружеской, - и закрывает глаза. Юнги сжимает руками его тело, на котором ни одного живого места, и от каждого прикосновения Чимин негромко шипит прямо в поцелуй, но переставать даже не собирается. Они валятся на кровать, Чимин выкидывает из-под своей спины мышку, и Юнги слышит громкое: «Я стану Королём пиратов!», - со стороны компьютера. Он смеётся, еле переводя дыхание, и единственное чувство, что есть в нём сейчас, когда он сжимает лицо Чимина руками, а сам Чимин крепко обнимает его за шею, – это чувство правильности. И, возможно, того, что у него получится сдержать своё обещание.