В поисках

Обрадовался ли Больг отцу? В первый момент - да, да так, что едва не смахнул с ног голубоглазого снагу. Впрочем, орк с эльфийскими замашками все равно оказался быстрее: поймал падающего Осквернителя, помог ему опуститься на камни, уже щедро пятнаемые кровью, заработал какой-то очень странный взгляд, средний между непонимающим и дружеским... Главный разогнал всех лишних, даже Больгерта, оставив снагу и этого нахала, и тогда сын Хаска понял три вещи, одну хорошую и две... не очень хороших, если не сказать крепче. Первая - Хаск, Азог Морийский, Осквернитель, Белый орк вернулся в мир. Его вернул в мир Главный, Огненное Око, и значило это, что Хаск достоен и получил награду из наград. И еще это значило, что снова можно будет встать в его строю и сражаться плечо к плечу, как было раньше, а Белый орк был едва ли не единственным, под руку которого Больг согласился бы пойти надолго. Вторая... вторая, к сожалению, прямо вытекала из привычек уруков, а именно - глубокой нелюбви к эльфам, и куда большей - ко всяким их полукровкам. Нет, Главный, конечно, заключил с остроухими союз, но союзы со всякой дрянью случались и раньше, а отдельных людишек и эльфов это не спасало. Фима с его сложным происхождением от Осквернителя тоже вряд ли спасет, и от этой мысли Больгерта передергивало. Третья вещь была очень простой и своевременной - им было пора. Ему и Фиму, в темницы Мандоса за каким-то снагой, нужным Главному или заслужившим милость Главного. Больг ощутил на предплечье ладонь, повернулся, ухмыльнулся углом рта, и, не придумав ничего лучше, накрыл эту ладонь своей лапищей, чтобы через секунду сделать вид, что ничего не случилось. Фим все понял, остальные ничего вроде бы не заметили. Разве что эльфийка, к которой пришлось шагать, улыбнулась грустно и понимающе. Больг обратил внимание, что раньше светло-серые глаза у нее стали явно отливать бирюзой, но вряд ли это имело значение. Куда больше его, - значения, - имела Арка и багряная полутьма за ней. Входить требовалось, взявшись за руки, и с любым другим остроухим сын Хаска очень возражал бы против такого расклада, но... Но, короче. С этим Фимом вообще было одно сплошное "но"... С самого начала орчат приучают к мысли, что ты сам по себе. Никто не поможет, не вытащит из пасти варга, или из расселины, куда ты свалился, а если увидят - еще и поржут над бесполезными попытками. На помощь можно рассчитывать только если чего-то стоишь, не на последнем месте в иерархии и, короче, ценен для Вожака. Очень немногие орчихи это правило нарушали, хотя бы потому, что не успевали его нарушить. Потом начиналась жизнь посложнее - нужно было учиться пользоваться оружием и воевать. Кто выживал - становился бойцом, более или менее ценным. Потом, если удавалось не подохнуть от стрелы, копья, болезни, лавины или другой из тысячи смертей, учились чему-нибудь еще: ковать оружие, делать луки и арбалеты, ладить с варгами, лечить, но дотягивали до какого-никакого мастерства единицы. Средиземье не любило орков. Больгу повезло немного больше других - его отцом был Хаск, и вождем его рода был Хаск, а Хаск умел командовать, держать подчиненных в строгости, чтоб хотя бы не жрали друг друга с большой голодухи, и находил неплохие места для жизни. Кроме того, он и Гарра учили сына, чем остальные родители обычно не утруждались. Влетало Больгу втрое по сравнению с остальными щенками, но и умел он вдесятеро больше. Можно было сказать, что им, всей троице, отцу, матери и Больгу, повезло - они были друг у друга. Особенно это ощутилось, когда гномье отродье покалечило Хаска, и он трое суток метался в бреду, а обнаглевшие снаги с каждым часом все больше косились на раненого предводителя. Тогда Больг мог бы стать Больгертом Морийским, но вместо этого надавал подчиненным таких люлей, что коситься разом перестали, и вообще боялись шевельнуться лишний раз. Первой не стало Гарры. Не стало глупо и в то же время неотвратимо - ее забрал обвал. Потом случилось Долгое озеро. Когда Больгу сказали, что гномье отродье убило Хаска и пора бежать, он сперва не поверил, а потом, над окровавленным телом понял, что не уйдет. Не уйдет: или сломает хребет ненавистным копачам и закует их в цепи, или сдохнет здесь же. Правда, того, что снаги при виде медведя побегут, все-таки не ожидал, вернее не ожидал, что побегут так - табуном, не слушая приказов. А следовало бы - снаги и есть снаги. Потом были почти шесть часов берега - людишки боялись к нему подойти, эльфы плакали над своими дохляками, а гномы обирали трупы (ну ладно, собирали трупы), да и не на самом видном месте Больг закончил свой путь. Зато он слышал, как работали топоры, чтобы не оставить даже памяти о первом и последнем орочьем короле, и заходился от злости - встать не получалось. Никак не получалось. Ольк появился, когда Больг почти смирился с вечным закатом. Почти, потому что смириться совсем, до конца, не мог, и, наверное, вовсе не умел. Ольк появился тогда, когда никого оказаться рядом уже не могло, и не должно было; когда все кто мог или предали, или сдохли. Ольк появился, и отказался уходить, словно ему есть дело до издыхающего (и проигравшего, проигравшего, помни об этом) урука. И теперь Больг знал, что не даст его тронуть, порвет любого, будь это даже Главный. И не побежит, если доведется стоять спина к спине. Темницы Мандоса выглядели как самая обыкновенная гномья крепость - прорубленные в скале коридоры с гладкими стенами. СтатуИ тоже кое-где торчали, но, к сожалению, в основном с каменным, а не стальным оружием, потому что с пустыми руками сын Хаска ощущал себя не очень уверенно. Хотя еще вопрос, сможет он, орк, держать оружие не просто Верных (мать их!) и самих Светлых. Фим шагал впереди на корпус и опять свистел. Негромко, но очень ровно и постоянно, словно какая-нибудь громкая лесная пичуга. - Ты бы заткнулся, - не вытерпел орк, наконец. - Зачем? - Мы, как бы, в логове врага, - напомнил Больг, едва удерживаясь от любимого отцовского жеста. - Враг, как бы, о нас и так знает, Больг. Нас сюда, прости, заказали, именно в таком комплекте, только блюдечка с каемочкой не хватает, с синенькой. Нас ведут от самого входа. И если так, им будет очень смешно, когда мы начнем шкериться и красться. Понимаешь? Больг посмотрел в зеленые глаза спутника и очень четко ощутил собственную тупость. Ведь правильно же говорит... - Я не хочу развлекать Мандоса, поэтому пойду с гордо поднятой головой, как враг, а не беглец. Могу еще что-нибудь спеть, тоже было бы в тему, но тебе не сильно нравится. Сын Хаска потер нос, секунду подумал и предложил: - Можем спеть вместе, но я не умею. (Если уж наступать Мандосу на хвост балахона, так с размаху) Фим улыбнулся до ушей, показывая мелкие и очень острые зубы. - А давай. Что-то из наших песен запомнил? - Про отряд "Центр"... только не всю. Больг запомнил еще одну, но здесь тем словам делать было нечего, чтобы не накликать беду. - Ну и ладно. Тогда подпевай. Нет, петь, в эльфийском, или даже гномьем понимании этого слова Больг не умел, но марш группы "Центр" и не требовал такого умения. Его отлично получилось орать на два голоса, по несколько раз повторяя припев и последний куплет. Потом коридор уперся в очередную арку, расширился, и по одной стороне потянулась череда низких маленьких дверей с забранными стальной решеткой оконцами. - Похоже, пришли. - Похоже на то. - А ты его хоть в лицо видел, этого снагу? - Воспоминание о нем видел. Но сдается мне... - Фим развернулся на месте и направился почти назад, к единственной приоткрытой двери из трех, расположенных на стене противоположной, - нам заботливо указывают путь. И не скажу, чтобы я этим очень огорчался. - А если ловушка? - Конечно ловушка. Все это место - одна сплошная ловушка. Ольк снова был прав, но почему-то эта правота Больгерта не раздражала, просто шагнул он внутрь первым. Шагнул, огляделся, и вынужденно подвинулся, потому что что делать с найденным снагой (скорее всего тем самым, нужным), не имел ни малейшего понятия. Некрупный орк, судя по алым глазам и шкуре в прямом смысле цвета меди - мордорец, висел на самой обыкновенной дыбе с вывернутыми за спину руками. Он был в сознании, но вошедших не то чтобы не заметил, но не шевельнулся и не издал ни звука. Фим подошел в два широких шага, взялся сперва за веревку, а потом за нож на поясе. - Ты ведь Луг, верно? Молчание. - Я тебя тут не брошу, кем бы ни был. Но нам очень нужен Луг... - Луг. Я. Дальше что? - Тогда мы нашли лучшего следопыта Арды. Снага не ответил, продолжая смотреть мимо Больга и Фима в пустоту. Ольк решительно обрезал веревку, а сын Хаска поймал падающую невесомую тушку за шиворот и попытался поставить. Не вышло, на ногах мордорец держался очень плохо, поэтому куда проще было закинуть его на плечо. - Все. Теперь двигаем отсюда, выбираемся,... и все. Подходит такой план? Фим явно обращался к доходяге, но тот опять не отреагировал, и Больгу захотелось выдать ему оплеуху (хотя скорее оплежопу, потому что до уха не дотянуться). Говорить можешь - так будь добр отвечать командиру или, тем более, спасителю. Больгерт оглянулся на Фима, и увидел, как тот вынимает из ножен клинок, длинный, узкий, со странным, плетеным из стали эфесом. Вскинул бровь, а на долю секунды позже увидел в лезвии гильотины отражение входной двери и нескольких эльфообразных силуэтов в багряно-фиолетовом. А топоров в пыточной не было (разумеется!) ни одного. Даже палок не было. Больг проклял себя за то, что не попросил оружие у Йолли. Ну а вдруг дала бы клинок, а не по шее?! - Я первым, ты за мной, - приказал Фим. Его голос изменился, исчезли мягкие дружелюбные нотки и зазвенела сталь. - Остановитесь, темные. - С какой стати? - Тем же холодным тоном спросил ольк, выходя из пыточной и становясь на полшага впереди товарища. Перед ним полукругом стояли трое, темноволосые, смазливые, как положено эльфам, но, во-первых, с немного светящимися глазенками и во-вторых, очень одинаковые, как столбики под перилами. Больг решил, что это не эльфы, а майар. (Интересно, это Фима так боятся, или снага в самом деле ценный пленник?) - Иначе вы умрете. - В темницах Мандоса можно умереть? - насмешливо фыркнул ольк. - Интересное утверждение, но вряд ли правдивое. - Остановитесь. - Ты повторяешься, голос Мандоса. А выполнять твою просьбу нам нет смысла. - Это не просьба, а приказ, - в голосе все-таки проскочило раздражение,и Больг не вытерпел, ухмыльнулся. - И не мой, а Властителя Судеб. - Каждый сам властитель своей судьбы, а Намо - всего лишь тюремщик из рода Валар. Не говоря уже о прочих его подручных. - Ты пожалеешь о своих словах, темный. - Не думаю, тень Валар. Хотел было назвать тебя псом, да много чести - псам в благородстве не откажешь. Больг слушал, понимал, что даже отец не смог бы так красиво ругаться со светлыми, и тихо таял от восторга. Нет, не зря, не зря все-таки Фим входит в свиту Главного... (Кстати, а не его ли зовут Голосом Саурона?) - Я не остановлюсь, не сложу оружия и не выполню другого глупого требования. И уйду отсюда, без боя, если вам хватит мозгов отступить, или с боем, по трупам, выполнив то, что должно выполнить. - Ты останешься здесь навечно, - прекрасный голос почти превратился в шипение назгула. - И станешь новой потехой... - Для палачей по призванию гнилой души? Тех, кто сперва в пятнадцать душ преследовали и истязали одного, потом науськивали смертных на его ученика, а теперь отказали даже в покое давно погибшим? Попробуйте взять, посмотрим, что в вас течет вместо крови... Майар двинулись вперед осторожным мелким шагом, выставив перед собой серебряные лучи лезвий. Одинаковые лица снова выглядели неживыми, словно статуи сошли с места. - Больг? Фим превратил последний звук в глухое "к" Черного наречия, и ответил сын Хаска тоже на нем. - Что? - Беги. - Нафи..? - Мы пришли за Лугом. Не выполнить задачу будет тупо. Ты бежишь, я прикрою. На прямой к двери только один. И это тоже было чистой правдой и в общем, идеальным рассчетом: на пути к арке действительно стоял только один слуга Мандоса. И защищать Больга, безоружного, да еще с рыжим пленником наверняка будет тяжелее, чем защищать одного себя и потом уйти от погони - ольк ловок и быстр, сын Хаска это успел понять. Все было верно, только внутри царапалось мерзкое злое предчувствие, что от правильности добра не будет. - Беги. - Может... - Беги, сказал! - рявкнул Фим, на мгновение становясь похожим на Белого орка, и предательские ноги сами выполнили команду. Больг рванул с места, как укушенный блохой за неприличное место варг - мгновенно набирая ускорение, без тормозов, не успевая осознавать собственные действия и не пытаясь задумываться. В фигуру в пурпурной тряпке он врезался как таран, сбил с ног, проскакал сверху, стараясь приземляться всем весом, чтобы сломать как можно больше костей. Добавил прыти, мчался громадными прыжками, а в голове промеж ушей застряла одна-единственная мысль: вернуться. Добежать до эльфийки, скинуть ей под ноги снагу и вернуться. (Если будет, к кому возвращаться. Ты ведь не собирался уходить, но ушел. Бросил того, кто тебя не бросил.) Эльфийка увидела его издалека, и даже испуганно подалась назад, но орк успел затормозить и сбросил с плеча ношу: - Вот. Где тут добыть оружие? Знаешь? - Просто вспомни место, где оно может быть, даже если его раньше там не было. - Понял. Выводи его. Я сейчас... - Больг!.. Он, не слушая, рванулся по коридору назад, по дороге вырвав из рук у статуи в самом деле появившуюся алебарду. Она жгла ладони, как расплав, но сыну Хаска было все равно. Он влетел в зал, сжимая оружие до белых пальцев и сразу понял, что все кончилось. Фигур в темно-пурпурном было уже не три, а шесть, и все они лежали, молча, без движения. И Фим... он тоже лежал. Больг почувствовал, как внутри что-то рвется. Как будто голодная лисица трепала его потроха. Как будто назгул коснулся ледяной ладонью. Пятеро майар, не больше, не меньше. Пятеро таких, как Гендальф, или Саруман, или Огненное око. И только один ольк с обломленным клинком - последнего он заколол уже обломком, и чтобы это сделать, сам нанизался на лезвие. Сталь вошла справа под последнее ребро, серебряная вышитая рубашка покраснела, а длинные ресницы все еще подрагивали, словно Фим спит. Словно спит... Любой другой орк добил бы безнадежного на месте. Любого другого, даже Главного, Больгерт бы тоже добил, но вонзить нож в тонкую светлую шкурку - не мог. Не мог и не хотел. (Снаружи - Главный. Главный и его голубоглазый эльф. Они собрали Больга по кускам, так неужели и здесь не справятся? Справятся. Должны. Иначе какие они к балрогам маги?!) Он перевязал, даже скорее перемотал рану прямо поверх кинжала обрывком фиолетового вражеского плаща. Хорошо еще, что ольк пропустил не удар мечом, иначе бы точно истек кровью... (Как там пел Риз?) Больг никогда не любил песни, считая их чисто эльфийским занятием, но ночью у костра одна все-таки зацепила. Не позабавила, не заинтересовала, как остальные, а зацепила, зазубриной на стреле, настолько, что текст запомнился слово в слово, с первого раза. Если в песнях есть магия, как твердят сказки, то в этой песне она просто обязана быть. (Братишка, не падай, надо стоять, Держись еще хоть немного. Ты разве забыл, что на свете есть я, И наша с тобой дорога?) Никакой общей дороги у орка с ольком не было, но что-то же заставляло Фима раз за разом возиться с его ранами, рисковать головой на самом виду у орлов и гонять прожорливую лесную живность. Что-то же было? (Сквозь сотни галактик, кровавых дыр, Сквозь бешеный звон звездопада, Сквозь вражьи ряды и горячий дым К тебе я прорвусь и спасу от беды, Ты только держись, не падай.) Он не знал, что такое галактики, зато очень хорошо понимал смысл остального. И что, опоздал, почти безнадежно, но и отступать не собирался. (Дымится земля, и другие лежат Но нам умирать - это слишком. И разве не помнишь, как шпагу держать Меня ты учил, братишка?) Он не знал, кто учил Фима фехтовать и как назывался его меч - может, и шпагой. (Пускай этот день от крови промок, Пускай молчат барабаны, Ты только держись, ты не падай с ног, Я выкую лучший на свете клинок, Я сам щитом твоим стану.) Там, снаружи, он действительно выкует Фиму новое оружие взамен сломанного, достойное оружие, а не орочье одоробло, даже если убьет на это не один месяц. Больгерт поднял полукровку на руки. Встань сейчас кто-то на его дороге - майа Мандоса, эльф, глупый снага или даже отец, и сын Хаска, не разбираясь, снес бы его с дороги. Он и шел, не вгоняя башмаки в ненавистную землю Валар, только потому, что каждым резким движением причинял бы боль другу... - Больг?.. - Да. Молчи, держись, и... и все. - А Луг? - За дверью, или у двери, если без нас не выйти. - Так ты... - Не проверял, - очень хотелось рявкнуть, но этого Больгерт себе не позволил. Он не какой-нибудь глупый надсмотрщик, что не умеет держать себя в руках. Арка величественно выплыла из -за поворота, и в ней, точно поперек черты стояла эльфийка. На ее плече, едва держась на ногах, висел следопыт. - Больг, бегом! - Не могу, - огрызнулся он, но шаг расширил, насколько вышло. Потом черта промелькнула под ногой, и все четверо оказались по нормальную ее сторону, перед Главным. Эльфийка позади ахнула, но что там происходило со снагой, Больгерту было по высокой лиственнице. - Властелин!!! Вылечи его! Он тебе верен, он один положил пятерых слуг Мандоса! Он достоин, головой клянусь... Он чувствовал на себе взгляд орки, Уртханка, и если на этих ему было в достаточной степени плевать, то цепкий взгляд отца не радовал вовсе. Руки Главного одело светом, ткань посыпалась на пол рассыпающимися лоскутками, свет пополз по ране, по клинку. - Уложи его. Опусти на пол. Больг подчинился. Сделал это куда более осторожно, чем принято у орчья, да, пожалуй, и у людей тоже (он и вовсе едва удержался, чтобы не коснуться пепельных мягких волос напоследок, или беспомощно откинутой руки, хотя никогда и ни с кем себе подобных нежностей не позволял). - А теперь не мешай. Жди. Хаск кивнул, требуя, чтобы сын подошел, и, наверное, отчитался, как должно. Больгерт и пошел, хотя внутри скреблось что-то мерзкое, когтистое. - И кто это? - Главный. - Р-рр. - И слуга Главного... - Точнее, - процедил Белый орк тоном, предвещающим неприятности. - Зовут Фимбул. Голос при Главном, хороший боец... Оркоэльф... - Больг запнулся, кожей ощущая давление пронзительно-синего взгляда. - Мой друг. Он ожидал разного: подзатыльника например или даже сразу удара, но Хаск только насмешливо фыркнул. - И чего Смога за хвост тянул? Молодой орк невольно прижал уши. - Дубина, - миролюбиво буркнул Осквернитель. - Из этих даже у меня друг есть. Не эльф, но так... местами. - И кивнул на Риза, с его не орочьей одеждой и прической. - Гордись, балда: Создавшему Ночь служат все, кто имеет мозги, а в личной гвардии ходят только лучшие. - А разве Главный создавал Ночь? - не удержался Больгерт. - Создавший Ночь создавал Главного, дубина! Поз-зорище мое... - Так он тогда как... в смысле где?.. Спрашивать не следовало. Вернее, лучше было спросить у Фима и потом, потому что Осквернитель сделал "рука-морда", повернул сына за шиворот и взглядом указал на синеглазого эльфа. Эльфа, который с очень растерянным и испуганным видом держал на ручках совершенно целого следопыта, какого-то рожна все еще изображавшего умирающую эльфийку. - Так... это вроде... снага Главного... Хаск глянул на сына, как варг на завтрак, и все-таки отвесил вразумляющий подзатыльник. - У тебя башка чтобы думать, или чтобы жрать? Ты не заметил, как Главный на него смотрит? Больгерт потер затылок и едва не сказал, что обычно не присматривается, на кого и как смотрят. Просто в этот момент Главный закончил с Фимом, подскочил на месте, и чуть не бегом бросился к "эльфу". - Так... разве Создавший Ночь такой? Какой-то он... не очень великий... - Дубина! - уже сердито рявкнул Хаск, и отвесил второй вразумляющий подзатыльник. - Послали же Своды балду на мою голову... Орки верят силе, но чтобы творить нужен разум! Разум, которого у тебя, пустая башка, не было и не будет! Много наших умеют творить? Вот поэтому Главный - воин, а Создавший ночь... кхм, не обязательно. Больг посмотрел, и решил, что "кхм" в данном случае - самая подходящая формулировка. Много чести снаге валяться на полу между Главным и Самым Главным, делая вид, что без сознания. Хоть подходи и пинай притворщика... Наверное, его мысли слишком хорошо читались на лице, потому что воспоследовал следующий "бдздям"... - Рад встретить тебя наяву, Хаск Морийский, но независимо от того напомню, что руки ты распускаешь слишком часто. У нас так не принято. Фим стоял перед Осквернителем, расправив плечи, и хотя и доставал ему только до плеча, не проявлял никакого страха. - Правильные мысли в некоторые головы не всегда приходят сами, - усмехнулся белый орк, и Больг с некоторым облегчением понял, что храбрый полукровка отцу понравился. - Так озвучь их словами, - шевельнул плечом Фим. - Думаю, слов Больгу, сыну Хаска вполне хватит, а ты - не снага, дорвавшийся до хлыста.