Люби меня, люби...

-Непокорная моя любовь...Любит не меня уже который год. Те же стены и цветы, те же люди и стихи, Те же мысли и слова вслух... - тихо пел Иван, сидя у окна, но затем остановился и отложил потрепанную временем гитару. Мужчина прислонился лбом к холодному стеклу и разглядывал людей, что шли куда-то по своим делам. Затем взгляд фиалковых грустных очей пал на, одиноко лежащую красную подушку, на подоконнике, хозяин которой уже никогда не сможет сесть на неё. Иван взял её в руки и поднялся, стряхивая пыль с неё в мусорную корзину, а затем положил на место. -Зайчик...- тихо сказал русский и осмотрелся, а затем вздрогнул и улыбнулся, когда старая лампочка мигнула. Брагинский почесал затылок и лениво зевнул, прикрывая рот рукой, открывая холодильник и заглянул в него. -Почти пусто...Хотя нет! Чего это я вру! Залезу в твои запасы. Ты же не против, милый? - спросил русский, а затем вновь осмотрелся. Но ничего не произошло, поэтому Ваня пожал плечами и достал из холодильника еду, которую сам же недавно и купил, но до этого не трогал. Яблочки и йогурт, именно сейчас. Закрывая холодильник, он улыбнулся, смотря на верхнюю и нижнюю полки, на которых было полно еды и на среднюю, которая пустовала. Яо всегда распределял места. Верхняя полка - его, средняя - Вани, а нижняя и полки, что были на дверце и морозилка - их общие. Брагинский каждый раз, когда идёт в магазин, на автомате покупает и то, что нравиться Вану, хоть ему это уже и не нужно, но зато это нужно Ване. Он делает это для того, чтобы не сойти с ума? Или уже сошёл, раз покупает еду мертвому, а затем хранит её, пока срок годности не истечёт и так раз за разом? Русский ставит на стол кружку с пандой, а затем и свою, усаживается на насиженное место, ставя перед собой ещё и баночку йогурта, ложку, блюдце с нарезанным яблоком и начинает есть. -Как ты это ешь и наедаешься, солнышко ты моё? - тихо сказал русский, а затем улыбнулся, поднимая взгляд на кружку, из которой струиться еле заметный пар. Далее весь «ужин» он проводит в тишине, просто иногда поглядывает в окно, но чаще на место китайца. -Не сказал бы, что было прямо очень вкусно, но нормально. Эх, сейчас бы не отказался от твоей еды, но увы...- сказал пепельноволосый, беря кружку с пандой в руки и отпил из неё, уже остывшего чаю, а затем снова вздрогнул, проливая немного на себя, когда лампочка снова замигала. *** Всё как обычно: тихо и мирно, так спокойно. Это спокойствие давит и давит на русского, он сходит с ума в этих стенах от этой тишины. Русский готов на всё, чтобы вернуть его, чтобы в этом доме снова зазвучал его голос, звонкий смех, чтобы это: «ару», отражалось от стен и заседало в голове, как можно дольше. Он хочет снова ставить стакан с зубными щётками на верхнюю полку, а затем смеяться и подавать обиженному китайцу его или поднимать его на руки, чтобы тот сам его достал. Танцевать с ним под любую музыку, которую они даже сами для себя создавали. Холодными ночами, когда, к примеру отключали свет, греть друг друга под пледом, рассказывать истории, смотря на то, как в полумраке колышется пламя свечи. Простить Яо побыть его моделью, для картин. Смущаться и радоваться, когда тот с восторгом и восхищением оценивает картины. И ещё много-много всего... Но сейчас Ваня один, смотрит в маленькое, разбитое зеркало в шкафу и медленно моргает, вглядываясь вглубь и пытаясь увидеть там того, по кому он так сильно скучает. Но нет. Никого там нет и быть не может. Яо мёртв и никогда уже не появиться здесь, никогда не поздоровается и не поцелует, никогда не прижмётся, никогда не поругает, он вообще никогда и ничего больше не сделает. Иногда в голове Ивана начинает играть осознание того, что всё, конец, прекрати искать, нет и быть не может, остановись, его нет больше, живи дальше, живи ради него, как он всегда и просил, но есть одно большое «но». Это осознание быстро улетучивается. Иван ребёнок в теле взрослого, а ребёнку свойственно искать там, где этого быть не может, свойственно списывать всё на мистику и магию, поэтому он так мучает себя, старается не опускать руки... Играет в жизнь. Ваня смотрит в старое зеркало, прищуривая, но затем вздыхает и просто достаёт с полки футболку и натягивает её на себя, перед тем, как закрыть шкаф, смотрит на вещи, что были аккуратно сложенны на нижней полке, на которой образовался тонкий слой пыли, но Ваня специально его не вытирает. Русский вздохнул и выключил свет, затем лениво пошёл к кровати и осторожно улёгся на свою половинку и прижал к себе, слегка потрёпанную, игрушечную панду, закрывая глаза... Но уснуть так и не смог, поэтому вскоре включил телевизор. *Воспоминание* -Почему одни новости, ару? Тогда лучше мультики включай, ару! - обиженно сказал китаец, прижимаясь щекой к сильному плечу любимого. -Не знаю, зайчик мой~ - хихикнув, сказал русский, а затем отложил пульт, нежно обняв Яо и поцеловал его в лоб. Китаец фыркнул, а затем залез на Ваню и обнял его шею, вжимаясь в нее носом. -Ммм~ Ты теперь киса, раз так ластишься ко мне!~ - сказал Брагинский, растягивая рот в доброй, но слегка пошловатой улыбке. -Ваня, ару...Мне скучно и холодно, ару...- тихо сказал Ван, а затем прижался сильнее. А русский вздохнул и покраснел, слегка закатывая глаза, когда Яо лизнул и поцеловал его шею, а затем начал делать это ещё и ещё. Ваня взял пульт, выключил телевизор и начал тихо мычать, когда нежные руки китайца начали гладить его плечи. -Ммм...Я и развеселю и согрею тебя, мой дорогой~ - сказал Брагинский, начиная осторожно поглаживать спинку и ножки своего возлюбленного, тот тихо замычал и начал шумно и жарко выдыхать в шею русскому. -Тогда давай скорее, моя маленькая панда, ару...- тихо простонал китаец, повернув голову и посмотрев через плечо, на сильную руку, что сейчас дразнила его, то сжимая, то разжимая бедро. *** Китаец стонет так громко, будто с ним сейчас несколько мужчин, а не один Иван, стонет так мило и прекрасно, совсем не сдерживаясь. Да и зачем это? Если ему с русским так хорошо, почему бы это не показать? До их встречи у Вана уже был сексуальный опыт, но небольшой. Мужчина гнался за семьей, перебирал женщин и долго, упорно выбирал из оставшихся вариантов, но постоянно видел в них изъяны. Одной денег мало, другой нужно больше любви, другая тащила в постель, но Ван не и таких, что, возможно, странно. Какой мужчина бы отказался от такого заманчивого предложения, как: «тупо секс», да? Но Яо взял и отказался, и не зря. Ваня стал ему сначала другом, затем возлюбленным и семьей, хорошим, даже отличным любовником, его даже не смущало то, что он мужчина в их отношениях. Китаец только делал вид, что ему не нравится, когда его поднимают на руки, таскают и тискают, как игрушку, на самом же деле он всё это любил и бегал от Вани лишь для того, чтобы раздразнить его, правда потом получал за это. Русский же каждый раз наслаждается своим любимым сполна, старается мычать и постанывать тише, чтобы не заглушать Яо, который сейчас так извивается под ним. Иван стирает слезинки, что образовываются в уголках глаз у китайца, нежно целует его и ахает, слушая постукивание спинки кровати об стену и её поскрипывание. *Конец воспоминания* Ваня вскочил с кровати и вытер со лба холодный пот, затем осмотрелся, хотя в полумраке не видно ничего. Затем мужчина вздохнул, снова падая на подушки и медленно начал хлопать светлыми ресницами. -Зайчик, ты тут? Мне почудилось, что кровать скрипела, когда мы...- тихо сказал Иван, повернувшись на бок и погладил нетронутую подушку, а затем вздохнул и скинул с себя одеяло, поднялся и медленно вышел в коридор, затем в мастерскую. Сонные глаза удивленно распахнулись, когда Иван в полумраке увидел на подоконнике, сидящую низкую фигуру, но когда комнату залил яркий желтоватый свет, он вздохнул и потёр глаза, убеждаясь, что это всё ему почудилось. -Вот как мне жить? Как? - тихо спросил сам у себя русский, подходя к картине, что была нарисована кровью, снял её с мольберта и отнёс в угол к остальным, а оттуда принёс чистый холст. -Ты либо появляйся каждый раз, когда я прошу тебя, либо...Блять, всё, мне просто показалось...Хватит, Вань, хватит...- начал успокаивать себя русский, надевая при этом фартук. Затем мужчина вздохнул и взял измазанную в краске палитру, он выдавил на неё немного желтой, красной, чёрной и зелёной краски, взял кисть и смочил её в воде, затем закрыл глаза и набрал на кисть желтого, хоть сам этого и не увидел, лёгким движением он провёл полосу на холсте, похожую на лепесток, а затем открыл один глаз. -Значит, сейчас подсолнухи буду рисовать. Снова...- слабо улыбнувшись, сказал мужчина, начиная вырисовывать картину поля из подсолнухов, коих у него уже очень много, но их всегда будет мало, ведь он любит эти цветы и очень-очень сильно. Через несколько минут на холсте появилось много-много желтых пятен с чёрной серединой, затем Иван начал вырисовывать каждый цветок аккуратно. Линии были плавными чёткими яркими.», русский слабо улыбался, рисуя, а вскоре отложил палитру и кисть, накрыл холст чёрной тканью и вышел в коридор, выключая в мастерской свет. Мужчина шёл медленно, вслушиваясь в собственные тяжелые шаги. Он зашёл на кухню, включив свет, а затем поставил чайник, приготовил кружки и терпеливо ждал, когда же чайник засвистит. Иногда может показаться, что русский делает некоторые вещи на автомате, как робот, и это так. Иногда на него нападает какое-то странное чувство, заставляющее его не чувствовать ничего, соглашусь, странно. Сейчас Ваня поставил кружку с пандой на край стола, сам уселся на своё место и просто смотрел, будто стеклянными глазами в пустоту перед собой, иногда подтягивая к губам кружку с горячим чаем. -Не хочу рисовать, хочу к тебе...или чтобы ты был рядом...Лучше так. - вдруг начал Иван, всё также продолжая смотреть в пустоту, не моргая. -Обещал, что будешь рядом и никогда не покинешь меня, обещал, что всегда будем вместе. Но где сейчас все твои обещания? Я знаю, что не ты виноват в этом, но всё же...Где ты, Яо? - тихо говорил русский, еле шевеля губами. -Мне надоело быть одному. Я не хочу сидеть тут в одиночестве. Ты нужен мне, Яо...Я без тебя с ума схожу! - сказал Брагинский и моргнул, смачивая красные глаза, а затем снова уставился в пустоту перед собой. В ответ только тихий гул холодильника и шорох, проезжающих под окном машин, и пустота, молчание, которое убивает русского. Ваня отставил свою кружку и потянулся к кружке с пандой. Лампочка снова заморгала, когда Ваня отпил из неё, лампочка не переставала так делать, пока русский не поставил кружку на стол. -Злишься, что я трогаю твою кружку? Прости, зайка...- тихо сказал Иван, а затем взял кружки и пошёл к раковине. Вскоре на полочке оказалась одна кружка с пандой, поставленная вверх дном. Ваня закрыл шкафчик, взял со стола свою кружку, подошёл к окну, осторожно садясь на подоконник. Русский открыл форточку, а затем достал запрятанные под батареей сигареты и зажигалку, а затем снова уселся на подоконник. Ваня взял из пачки одну сигарету зубами, затем зажег её и начал раскуривать её, ставя кружку рядом с ногой. Русский слегка прикрыл глаза и уставился на лампочку, что вновь замигала, а Ваня просто очень медленно подносил ко рту сигарету и втягивал в себя горький дым, выдыхая его, а затем рассеивая это облачко рукой. Почти весь дым утягивала на улицу приоткрытая форточка. Ваня смотрел на то, как дым струиться из сигареты, а затем рассеивается возле форточки и медленно моргал, стряхивая пепел прямо к кружку. -Яо, тебе ведь не нравиться,когда я курю? Хотя зачем я спрашиваю? - тихо говорит русский, пожимая плечами и смотря, на всё ещё мигающую лампочку. Затем мужчина прикрыл глаза, продолжая делать затяжки и выдыхать горький дым. *Воспоминание* -Ваня, а ты дорисовал ту картину, ару? Когда я смогу увидеть её, ару? - спросил китаец, стоя на коленях на подушечке, держа в руках свою любимую кружку с зелёным чаем, и смотрел вниз, на людей, что суетились и разбегались кто куда. -Зайчик, я покажу тебе, как только дорисую! Это же сюрприз, правда, о котором ты знаешь...- хихикнув, сказал Ваня,потушив сигарету об пепельницу, затем садясь рядом с китайцем и начал рисовать что-то в тетради. Ван посмотрел на него, сначала сведя брови, а после улыбаясь, затем подвинулся ближе и сел рядом, укладывая голову на сильное плечо мужчины. Карие глаза побегали по синим линиям, что Брагинский выводил ручкой, а затем вздохнул и улыбнулся шире, начиная понимать, что же рисует любимый. -Хорошо, ару...Всё равно пахнут, ару! От тебя несёт табаком, ару! - тихо сказал китаец и прикрыл глаза, начиная пить из кружки. -Зайка, прости, всё, брошу. Обещаю. Прости меня, малыш! Яо, а как ты думаешь, что я рисую? - тихо спросил русский, целуя возлюбленного в лоб. -Ладно, Вань, только обязательно брось, ару! Хм, ару...Похоже на стебель ромашки или подсолнуха, ару! Ну или другого цветка, ару. - хихикнув, сказал Ван. -Ради тебя на всё готов! За такую мелочь, как курением, можешь не беспокоиться! А вот и нет! Подожди, зайка. - сказал Ваня, отворачиваясь и закрывая собой тетрадь. Ван надул губы и начал хлопать чёрными ресницами, гладя свои длинные волосы. -Ваня, ну Ванечка, ару! Что там, ару? - говорил китаец, обнимая любимого за плечи. Брагинский хихикнул, а затем повернулся и отдал любимому тетрадь, а сам закинул ногу на ногу и начал кусать колпачок от ручки, смотря на Яо. Китаец распахнул глаза, а затем заулыбался, когда увидел на листке нарисованного дракона и цветок китайской розы. -Так красиво, дорогой, ару...- улыбаясь, сказал Ван и прижал тетрадь к груди, хихикнув. -Я рад, что тебе понравилось, зайка! Я всё планировал нарисовать дракона на холсте и раз тебе понравилось тут, то там я уж точно постараюсь! - сказал Иван и погладил любимого по голове, а затем спрыгнул с подоконника и взял Яо на руки. -Отличная идея, мой маленький панда, ару! Ты у меня такой талантливый, ару..- сказал китаец, прижавшись к Ване и обнимая его за шею. Брагинский покраснел и отрицательно помотал головой, а затем посмеялся, покружив Яо, а затем аккуратно усадил его на его место и сел напротив. -Ты у меня такая куколка...Такой легкий и маленький...Я так тебя люблю, милый! - улыбаясь, сказал русский, потянувшись за кружкой китайца. Яо покраснел и улыбнулся, а затем подскочил со стула и свёл брови. -Ваня, ару! Я сам, ару! Это же моя кружка, ару! - фырча, сказал Ван и потянулся за кружкой, но затем застыл и замычал, когда Ваня нежно поцеловал его. Их поцелуй был таким осторожным, нежным. Ваня смотрел на то, как Ван медленно закрыл глаза и прижал свои руки к груди, русский же осторожно погладил его по плечу, затем осторожно поставил кружку перед любимым и плавно отстранился, присаживаясь на место и облизнулся. Покрасневший китаец, взял кружку и, фырча, продолжил пить чай. А Ваня смотрел и умилялся с него. *Конец воспоминания* -Может это совпадение? Мне просто нужно позвать электрика и всё. Мне просто кажется, что это ты...Я понял...- тихо и немного хрипло говорил русский, смотря на лампочку, затем кидая не докуренную сигарету в кружку с недопитым чаем, а затем погладил подушку, что лежала на подоконнике и спрыгнул с него, начиная медленно уходить из кухни, перед этим выключив свет. Русский тяжело ступая, шёл в спальню, затем завалился на кровать и вкрался одеялом, вновь прижимая к себе игрушку и вновь закрыл глаза, просаливаясь в сон почти тут же.