Люби меня, люби...

*Воспоминание* Иван сейчас медленно спускался по лестнице, держа в руках кошелёк и сводил брови, рядом с ним шёл такой же хмурый Яо, держа его под руку. -Ваня, ты мой, ару! - сказал китаец и прижался к Брагинскому. -Только твой, милый! А ты мой! - ответил русский, остановившись. Мужчина улыбнулся Вану, азартничая наклонился и поцеловал его в губы, потёрся с ним носами, а затем поднял его на руки. Яо слегка покраснел, затем хихикнул и прижался к любимому, обнимая его за шею. -Я люблю тебя, ару...- прошептал длинноволосый, вздыхая. -А я люблю тебя. - ответил Иван, чмокая китайца в лоб. Затем Ваня понёс мужчину так вплоть до такси, а затем усадил его в него и помахал на прощание рукой, Яо ответил тем же, затем улыбнулся и послал Ване воздушный поцелуй. Иван словил его и прижал руку к сердцу, тепло и счастливо улыбаясь, вслед уезжающей машине. Русский так не любил, когда Ван уезжал на работу, но всё же им приходилось расставаться. Ваню что-то тревожило сегодня, но он не понимал, что именно. Мужчина решил не заморачиваться и, поэтому пошёл по своим делам, а именно за красками, кистями и холстами. *** Ваня добрался до магазина довольно быстро, но был не рад тому, кого там встретил, начиная демонстративно игнорировать беловолосого мужчину. -Вань, привет! Как дела? - спросил альбинос, подходя к Ивану. Русский молчал, стоя у полки и выбирая краски. -Ты не разговариваешь со мной? Почему на сообщения не отвечаешь? Ох, что ж...Я скучал по тебе. Всё жду, когда ты уйдёшь ко мне. - мужчина смотрел на Ваню с нескрываемым обожанием и похотью. В этих красных глазах горело пламя безумной любви к русскому, правда она была безответна. Иван медленно повернулся и свёл брови, смотря на красноглазого, который тогда слабо улыбнулся и положил свою руку ему на сердце. Пепельноволосый нахмурился сильнее и грубо убрал руку мужчины со своей груди. -Я сказал тебе о том, что мы не пара уже давно. Я не люблю тебя и никогда не полюблю, Гил, пойми и хватит лезть в нашу с Яо жизнь. - сказал русский, беря с верхней полки упаковку с красками, а затем пошёл к другому стеллажу. -Обидно, знаешь ли...Ксе-се-се...- хрипло посмеялся немец, идя за Ваней хвостом, а затем остановился и обогнал его, доставая с полки кисти и протянул их мужчине. Брагинский свёл брови и демонстративно отпихнул Байльшмидта от себя, затем взял с полки точно такие же кисти и пошёл на кассу. -Почему ты так злишься, Вань? Я же люблю тебя. Смотри, кем я стал ради тебя! Очень сильно люблю и хочу помочь тебе стать счастливым. С эти китайце ты никогда не будешь счастлив! - сказал мужчина, забегая за кассу, а затем осторожно взял из рук Ивана краски. -Потому что ты достаёшь меня. Я тебя - нет. Ты стал работать здесь не ради меня, а потому что твой брат выгнал тебя из компании. Я говорил, что так будет, так и произошло. Я с Яо самый счастливый на свете! Прекрати меня доставать! - раздраженно отвечал Иван, смотря в сторону. Гилберт вздохнул и хотел либо сделать что-то, но грустно опустил взгляд и поставил на кассу пакет, молча взял из рук русского карту, а через несколько секунд вложил её обратно в руку вместе с чеком. -Я буду ждать тебя. Надеюсь, что краски в этот раз закончиться быстрее. - сказал немец, а затем отвёл взгляд, смотря, чем занять себя. Ваня свёл брови и забрал пакет, выходя из магазина. Гилберт же грустно смотрел вслед возлюбленному и сжимал руки в кулаки, стискивая зубы. *Конец воспоминания* Русский стоял перед мольбертом, держа в руках упаковку с красками. -Гилберт уже там не работает, чёрт...Походу я продавца его именем назвал, когда прощался. - сказал Иван себе под нос, а затем вздохнул, обставляя коробку на столик. Мужчина, тяжело ступая, шёл в спальню, там увалился на кровать и прижал к себе потрёпанную панду, закрывая фиалковые глаза. Вновь одиночество и безысходность напали на бедного русского, отнимая все силы, что у него были. С самого утра Ваня был растерянным, отстранённым, не от мира сего. Он не замечал косых, а иногда и грустных взглядов людей, пока шёл в магазин и с него. Ему не хотелось делать ничего, даже рисовать, хотя некоторые заказы висят уже давно, но руки никак дотянуться не могут. В голову постоянно лезет Яо, даже когда русский готов рисовать заказы, руки его не слушают и снова и снова старательно вырисовывают черты лица возлюбленного или цветы. Порой кажется, что Брагинский разучился рисовать, возможно, это так и есть. Ваня давно уже набрался за другие работы. *Воспоминание* Иван не заметил, как на часах пробило шесть часов, он был занят финальным этапом подготовки картины к сдаче заказчику. Брагинский кусал кисть, кое-где добавляя блики на вазе с ветками сирени, цвет цветочкам, затем начал обрабатывать картину, чтобы та сохранилась дольше и отошёл, рассматривая своё творение. Тогда до Ивана и дошло, что я уже давно должен был вернуться, но его не было и не было. Русский заволновался, поэтому начал набирать телефон возлюбленного, но в ответ лишь гудки. POV Гилберта. *После того, как Ваня ушёл из магазина* Я всё глядел любимому вслед, всё ещё пытаясь понять, почему он, а не я, чем этот китаец его так зацепил. Ненавижу. Ненавижу Ваню за то, что он разбивает моё прекрасное своими словами каждый раз. Я ведь правда люблю его, а он ко мне так... Скучно работать в этом магазине, но хорошо, что хоть куда-то взяли и хорошо, что Ваня сюда заходит. -Чёрт, Гил, ты совсем тряпка. - тихо сказал себе под нос я, а затем вздохнул и ушёл в подсобку. -Пру, вот как нам с тобой жить? - спросил я, пожалуй у единственного друга, что к меня остался. Глупые чёрные глазки-бусинки посмотрели на меня, затем птенчик походил по столики и перелетел ко мне, на заранее выставленный мною же палец и потерся головой об подбородок. -Эх..- вздохнул я и улыбнулся. *** Закрывая магазин, я обернулся на знакомый, такой противный голос и свёл брови. Из припаркованной машины вылез низкий мужчина с длинными чёрными волосами и медленно начал подходить ко мне. Машина уехала, а Яо подошёл ко мне и свёл брови, сжимая руки в кулаки. -Ты опять к Ване лез, ару? - спросил китаец, сжимая кулаки крепче. -Да. Я тоже люблю его! Почему мне нельзя этого показать? - спросил я, пересаживая Пруберта с головы на плечо. -Потому что он мой и я люблю его больше, ару. И он любит меня, ару. Перестань появляться в нашей жизни, ару! - громко сказал мужчина, а затем скрестил руки на груди. -Откуда ты знаешь, что любишь его больше, придурок? -спросил я, поворачивая ключ в замке, открывая дверь и зашёл в магазин. Китаец, видимо, понял, что я не хочу выяснять отношения с ним на улице, когда много людей может нас увидеть, поэтому и пошёл за мной. -Не смей меня называть так, ару! Пойми одно: Ваню тебе и никому в этом мире я ни за что и никогда не отдам, ару! Ясно тебе, ару?! - возмутился китаец и начал ещё больше повышать голос. -Слушай, старик, прекрати это цирк. Ты просто просек, что кроме Вани никому не нужен, поэтому и держишься за него, как за последнюю соломинку. Это не любовь...Ксе-се-се. - посмеиваясь, ответил я, а затем повернулся. Яо аж слегка покраснел от злости, стиснул зубы, так, что они скрипнули и шумно выдохнул через нос. -Я люблю Ваню, ару! Ты очень плохого мнения обо мне, Гилберт, ару! Я бы посоветовал тебе прикусить свой длинный язык, ведь если так подумать, то ты всеми брошен, ару! Твои слова о Ване, как о последней надежде на счастливую жизнь могут относиться и к тебе, ару! - ответил Ван, тыча пальцем мне в грудь. Я лишь ещё больше рассмеялся, а затем взял птаху в ладони и пустил на кассу. Но вдруг я почувствовал горечь в горле, слова Вана - правда, хоть и не чистая, но всё же. Я свёл брови, а затем схватил его за ворот рубашки и приподнял. -Слушай ты, придурок, Ваня всё равно будет моим, я тебе обещаю. Сделаю так, что он кинет тебя, как последнюю шалаву, но перед этим дам хорошенько попользоваться тобой. Твоё сердце разобьётся вдребезги, а я буду ликовать, даже специально тебя на нашу с ним свадьбу позову, но оставлю стоять под окном и наблюдать за вечером с поцелуями, весельем и танцами. Обещаю, что так оно и будет. - сказал я оскалившись. Китаец тяжело вздохнул, затем вцепился в мою руку и разжал её, потёр шею , а затем посмеялся. -Уж этого точно никогда не будет, ару! Ты не сможешь его влюбить в себя, ару! Прекрати комедию ломать тут, ару! Хватит вести себя, как идиот, пойми, что ты Ване уже не нужен, ару. У тебя был шанс, но ты его потерял, им воспользовался я и не зря, ару. Я счастлив и Ваня счастлив, так будет всегда, мы семья , скоро станем ею официально, ару. А когда это случиться, я позову тебя, но не оставлю под окном, а усажу рядом с нами и...- говорил китаец, а затем вздохнул и оскалился. -...буду весь вечер дразнить, не отходя от Ванечки ни на шаг, ару. Буду глумиться над тобой, а затем в подробностях расскажу о нашей брачной ночи, ару. - захлопав чёрными ресницами, китаец отошёл назад и фыркнул, закидывая длинные чёрные волосы за спину. Тут я не выдержал, стиснул зубы до скрипа и толкнул его в грудь, да так, что тот пошатнулся, затем распахнул глаза и сам налетел на меня, будто с цепи сорвался. Ван хоть и мелкий, но, сука, быстрый пару раз толкнул меня и больно ударил, но и я тоже не промах, дал ему в нос так, что тот свалился за него и замычал, подставляя руки, под текущую из него кровь. -Ну что?! Что?! Не такой крутой ведь, старик! Я нехер меня злить! - сказал я, чуть отходя назад и поправляя растянутую футболку. Ван зажмурился, а затем пошатнулся и прижался спиной к стеллажу, убрал руки от лица и стряхнул с них кровь и сплюнул прямо на пол. -Слышишь ты, уёбок, мне же ещё убирать за тобой! - возмутился я, хрустя пальцами на руке, а затем облизнул губу, что была, оказывается, разбита. Яо тяжело дышал и сопел, он подошёл чуть ближе и снова плюнул на пол. -Пошёл ты нахуй, урод, ару. Ваня мой, ару. - сказал китаец и вытер руки об мою футболку. Я так разозлился, зарычал, сильно оттолкнув от себя этого придурка. Да силы не рассчитал. Ван что-то пискнул и свалился на стеллаж, с полок начало валиться всё и прямо на него, но я не придал этому значения. Я стащил с себя футболку и кинул её на пол, затем вздохнул и зарычал, подходя к куче коробок с красками и всякими разными вещами, посмотрел на сломанные полки и плюнул на пол, пнув ногу китайца, что был завален товаром. -Сам ты, блять, урод! Сука, вставай и пиздуй отсюда нахуй! Потом договорим! - сказал я, пиная ногу ещё раз. Я свёл свои прекрасные брови, не получая ответа, глянул на часы, было уже почти семь. Пнул Яо ещё раз и вновь ничего. Тогда я раздразнил глаза и начал его «рассказывать». -Блять, да нет! Ну как так?! Ты, что сознание потерял?! Почему ты такой некрепкий?! - говорил я, откидывая товар в сторону, затем вздрогнул, когда увидел на одной коробке кровь и на другой. А затем я просто заорал и отпрыгнул от лежащего китайца, когда увидел широко раскрытые глаза, слегка приоткрытый рот, что был весь в крови, нос весь в крови и образовывающуюся под его головой лужицу крови. -Т-ты, что, блять... тихо сказал я, не веря, затем присел и взял руку китайца, положив пальцы на запястье и проверяя пульс. Его нет. Я приложил пальцы к шее. Пульса нет. -Ты, что прикалываешься?! Я же несильно толкнул тебя, бляяя!! Ты, блять, что делаешь, придурок, вставай!! - закричал я, взяв китайца за плечи и начиная трясти. Ноль реакции. Я посмотрел в его остекленевшие глаза, а затем отпустил, он свалился на место, а я же вскочил и зажал руками рот, зажмурился и прости не знал куда себя деть. Я согнулся и сел на корточки, слёзы начали обжигать мои щёки и я просто закачался и затрясся, не зная, что делать. Яо мёртв, но как? Я думал, что только в фильмах можно так тупо сдохнуть, но нет! Нет, блять, нихуя! От плача безысходности меня отвлёк телефон, что сначала завибрировал, а затем начал орать из кармана брюк Яо. Я подскочил на ноги, которые стали ватными, подошёл к телу и рухнул на колени, начиная шариться по карманам мужчины. Когда его телефон оказался в моих руках, а зажмурился и взвыл, сжимая его в руке. «Любимый (´▽｀)» - высвечивалось на экране вызова. Конец POV Гилберта.