Другая жизнь: Жена для демона

— Твои руки, — спустя лишь полдня дороги, в которую они выдвинулись еще рано утром, произнес Гаара. Все это время он пытался игнорировать ее присутствие. Но мелькающие на периферии зрения светлые волосы, казавшиеся жидким золотом от солнечных лучей, что несомненно отвлекало или же наоборот, привлекало к ней внимание, и периодическое ворчание о том, чтобы он сбавил темп, мешали делать это должным образом. Но в один момент ему пришлось всецело обратить на нее внимание. В тот самый, когда появилась угроза ее сломанных конечностей, и что ему придется тащить ее на себе, потому что ниндзя со сломанными ногами двигаться ну никак не могут, как и со сломанной спиной, стала действительностью. Наруто кубарем полетела вниз, теряя контроль чакры, спускаясь с высокой дюны, поднимая столбы пыли и песчаные облака. И чуть не сбила его с ног, когда он соблаговолил затормозить, уловив хаотичные скачки хорошо знакомой энергии и странное кряхтение, делая шаг в сторону в самый последний момент. Скрестив на груди руки, он смотрел себе под ноги с явным пренебрежением. Из небольшой груды песка у него под ногами выглядывали эти самые золотистые волосы, постоянно отвлекающие его внимание, но теперь они были припорошены песком и пылью, что делало цвет волос более блеклым и совершенно непривлекательным. Это неуклюжее создание хорошенько припорошило песком, когда она слетела с песчаной горы. И примерно через один его вдох оттуда показалась и всклокоченная Наруто. Узумаки, отплевываясь от песка, мысленно проклинала коварные песчаные барханы, пытаясь встать. Песок с нее стекал словно дождевая вода, образуя под ногами небольшие кучки. А еще этот мелкий, разве что не микроскопический минерал, хрустел на зубах, забился в ноздри, неприятно покалывал кожу под одеждой и явно норовил просочиться и сквозь нее (кожу), дабы течь и по венам, а не только находиться там, где ему совсем не место. Блондинка стыдливо отводила взгляд, ощущая себя унизительно под пристальным и колючим взглядом Гаары. Надо же было так облажаться! Кошмар просто. Остервенело отряхивая грязную одежду и пытаясь вытряхнуть хотя бы часть песка из грязных волос, благодарила богов, что Гаара не Саске, не будет ее осыпать всякого рода уничижительными остротами в попытке показать свое превосходство и ткнуть ее носом в ее специфическое везение попадать во всякого рода неловкие ситуации. Хотя, его взгляд был куда красноречивее любых слов. Узумаки поежилась от того отвращения, с каким он на нее смотрел. И только сейчас он заметил, что ее ладони не перебинтованы и выглядят так, будто бы вчера и не было тех самых серьезных повреждений. Ни царапинки. Он даже схватил ее за запястье, дернув на себя, чтобы рассмотреть ближе, дабы убедиться в том, что раны и любого рода повреждения отсутствуют полностью. — Твои ладони, — Наруто замерла, во все глаза смотря на Гаару, который крутил ее кисть во все стороны, цепко рассматривая целостную кожу, повторяя уже замеченный им факт ее здоровых рук. А вот проверив это и собственной кожей, он сумел ощутить, что она гладкая, без каких-либо изъянов и неровностей, несколько раз проведя большим пальцем по ладони. И прежде чем собраться с мыслями, джинчуурики успела пережить шок, удивление, отрицание, что он и правда так легко сам первый пошел на контакт. А на смену всему этому пришло чувство неловкости, особенно если вспомнить, что вчера он также схватил ее руку и поцеловал, да, это было сделано чтобы припугнуть, возможно, сделать больно, и если он совсем безумен и помешен на крови, то еще и урвал шанс вновь попробовать ее собственную, но сейчас… Это приводило к откровенному изумлению, легкому ступору и едва заметному румянцу, ведь что бы в себе не несло это действие, то был поцелуй. Черт, как неловко-то! Особенно, когда он пальцем проводит по коже ладони, ощутимо надавливая. — А-а-а, — протянула Узумаки и медленно моргнула, сбрасывая неожиданное наваждение, поняв, чем вызван его внезапный интерес, проявляющийся настолько откровенно, что вывело ее из баланса. А на маленький укол некой обиды она решила не обращать внимание. — Это как раз-таки и есть сила крови помноженная на силу Кьюби, — неловко улыбнулась Наруто, ей было непривычно видеть его таким… Живым. И любопытным. И этот тактильный контакт заставлял ее испытывать крайнюю степень неуверенности в себе, да и шквал ощущений сбивал с толку. — Не знаю как у других джинчуурики, но после трещины в печати на мне все заживает быстрее, чем на собаке, — Наруто попыталась мягко вывернуть свою руку из крепкой хватки. Его тонкие пальцы сильно, но не болезненно сжимающие ее ладонь, несли с собой не только нервоз, но и странное ощущение покалывания на коже. Гаара отпустил ее руку, получив ответ на свой вопрос. Если сравнивать ее с ним, то у него не заживало все так, как на ней. Поначалу — в этом не было необходимости, ибо песчаная защита была развита до абсолютного идеала, и за все детство он был ранен однажды. Это была исключительно его инициатива, потому что благодаря песку и демону любое покушение на его жизнь было бесполезной тратой ресурсов нападающего и залогом здоровья самого Гаары. И чтобы остался шрам — напоминание, что любая привязанность это боль, тоже его желание, которое тогда демон уловил. Но теперь-то его собственный биджу был наглухо запечатан и спросить было невозможно правда это или нет. Возможно и по этой причине первая рана, которую ему нанесли враги, заживала медленно. Может, он просто не знает как этим управлять? — Как ты этим пользуешься, — но доступ к его чакре и способностям Тануки оставался, а регенерация, он просто уверен, связана именно с чакрой однохвостого. Наверняка взаимодействуя с силой биджу можно было добиться такого результата. Гааре стало интересно. Иметь такую способность в арсенале было выгодно, тем более в нынешнем его психологическом состоянии, когда он себя не чувствует больше таким всесильным и в той же степени кровожадным и защищенным, каким он был до перезапечатывания демона. Возможно, его супруга не так уж и безнадежно глупа, какой кажется. И, стоит признать, ее познания о способностях хвостатых его начинают интересовать куда сильнее, чем это было раньше. — Не знаю, я не умею, — пожала она плечами даже не задумываясь и секунды над ответом, принимаясь вновь пытаться вытряхнуть как можно больше песка из волос более нервными и рваными движениями чем до этого. Но почувствовав, как ее окатило убийственным Ки, тяжело вздохнула и стала объяснять. — Понимаешь, жизнь биджу и джинчуурики взаимосвязаны, настолько, что если умрет сосуд, умрет и демон. Считай, это их вклад в твое здоровье обусловлен тем, что они пекутся за свою собственную шкуру, — на этот раз ее окатило недовольством Лиса, которое почувствовал и Гаара. — Ну, это самый вероятный сценарий взаимоотношений джинчуурики и биджу, но у меня несколько иная ситуация, — она ощущала, как Курама недовольно рычит, представляла, как его хвосты дергаются от бешенства, что она не со злости назвала его «шкурой», хоть и в обобщенном понятии. Поэтому поспешила слегка загладить вину перед обидчивым девятихвостым. — То есть, если демон не даст умереть, по возможности, то и раны может не лечить? Забота о физическом состоянии джинчуурики — это полностью инициатива биджу, — он тут же ответил на свой вопрос, тонко улавливая то, к чему вела Наруто. Девушка напротив кивнула, подтверждая его домыслы. — Курама меня любит, поэтому защищает как может, — на эту фразу хвостатый недовольно фыркнул, обвинив в том, что она фантастическая оптимистка и до невозможного наивна, раз так говорит и думает. Наруто скривилась. — Ладно, он со мной дру… сотрудничает, поэтому делает одолжение таким вот образом, — по телу опять прошлась волна Ки, а в голове прорычала угроза, что не дай Ками она скажет еще кому-нибудь, что великий и ужасный Кьюби-но-Йоко дружит, или, упаси Шинигами, любит свой Сосуд, то она не получит больше его чакры и помощи. А если это будет еще и при бешенной псине сказано, то он и палец о палец не ударит, когда ее будут убивать, даже если медленно и мучительно. — Мохнатый бубнила, — страдальчески закатила глаза Узумаки. Гаара, слушая ее внимательно, понял, что ее связь с девятихвостым крепкая, и в данный момент она разговаривала и с хвостатым, мысленно. Ее смена интонаций, неуместные фразы, как и мимические жесты… — Эй, ну… — девушка обреченно вздохнула, услышав вновь голос Тануки, пробившийся к ее сознанию. Курама из вредности снял завесу, транслируя происходящую дискуссию двух биджу, которые ненавидели друг друга преданно и отчаянно, и весьма громко и раздражающе, вызывая мигрень. — Ар-р-р-р! Заткнитесь, вы оба, даттебайо, — схватившись за раскалывающуюся от боли голову, в полголоса простонала Узумаки. Ее спутник, одарив ее прохладным взглядом, направился вперед, памятуя о приказе Казекаге, что лучше двигаться в сторону Конохи без остановок. А о ее небольшой оговорке он спросит попозже. Да и в данный момент он с особым удовольствием смаковал ее реакцию на его прикосновение. Он плохо разбирается в людях, как и в их эмоциях, а вот некое подобие испуга и шока он уловил, как и то, что ей было неуютно и неловко. Даже с этим минимумом информации Сабаку-но мог спокойно предположить, что её это невинное, почти бессмысленное касание выбило из колеи, не в той же степени, что и его, когда она делает что-то аналогичное, но мрачное удовлетворение это принесло. Ударил по ней ее же оружием. Хотя, он давно должен был заметить, как она нервничает, когда он к ней находится ближе, чем на расстоянии вытянутой руки по своей инициативе. Теперь он будет этим пользоваться, безусловно. Тем более, загонять ее в такие рамки было интересно. Определенно, ему будет чем себя занять в Конохе на время экзамена.

***

— Он как всегда сделал все иначе! — сетовала Канкуро, запечатывая Карасу в свиток. Ее одолел сильнейший приступ бешенства, что мешало управлять своей чакрой. Марионетку она так и не могла запечатать. — Он мудрый правитель, — попытался успокоить Акасуна взвинченную девушку, которая была расстроена тем, что ее брата и невестку отправили в Коноху на сутки раньше положенного. — Он глупый правитель, причем настолько, что этим своим ходом лишится и джинчуурики, и девушки, на которую у него планов больше, чем реформ для Песка, — разъяренно прошипела она. Сердце у нее было не на месте с того самого момента, как она узнала, что эти двое покинули пределы Суны рано утром. — Гаара может за себя постоять и, по последним новостям, не даст в обиду и Наруто, — Сасори не понимал взвинченного состояния женщины перед ним. Он ни капли не разделял ее волнений. Тем более, группа перехвата была отправлена сутки назад, дабы схватить банду преступников, чьей целью была Наруто. — Они не идиоты, и это мог быть отвлекающий маневр, они знают, что за ними охотится Суна, — девушка посмотрела на Сасори как на идиота, который был полным нулем в военной тактике и стратегии. А еще она переживала за младшего брата, боясь, что его демон не сможет выйти так легко и просто наружу, если сможет вообще. Четвертый был хорош в фуиндзюцу. — То есть, ты хочешь сказать, что то убийство… Оно для отвлечения внимания? А сами они будут пытаться пересечься с Гаарой и Наруто? — Сасори мгновенно уловил суть ее мыслей. Это могло бы быть разумно, если то убийство, которое было совершено на границе в противоположной стороне страны от границ со страной Рек вчера утром было всего лишь маневром. За пару суток пересечь страну им не удастся. А может они разделились? — Это может быть простым совпадением, если тот господин числился в их списке, это не значит, что убили его они. А может и они, просто разделились. Почему никому в голову не пришел такой вариант? — недовольно воскликнула Канкуро, наконец, совладав с чакрой и запечатав Карасу в свитке. — Гаара нестабилен, даже в нынешнем состоянии с новой печатью. Он либо погибнет, не сумев освободить монстра, либо прихлопнет их всех, включая слабую Наруто. — Почему ты так о ней печешься? Ты даже ее не знаешь, — Сасори переодевал форму, собирая многочисленные свитки. Одну Канкуро он не отпустит. — И не проще будет позволить ей умереть? По твоей логике, лучше пойти на корм червям, чем удовлетворять амбиции Казекаге. Для нее смерть будет освобождением от страданий. Это гуманней, чем позволять ей дышать и дальше, — Сасори холодно смотрел на девушку, заметив, как та вздрогнула от озвученной логической цепочки. Марионеточник всегда считал, что как раз куноичи из Конохи увидела то, что ее тут убьет, не пройдет и года. Она была жалкая, подавленная и настолько слабохарактерная, что пошла на такой шаг, надеясь, что ее муки прекратит кто-то другой. — Потому что я сопереживаю ей, она очередная жертва амбиций отца, — Канкуро нахмурилась, ощущая, что и правда слишком переживает за незнакомку из-за уготованной ей роли. — Я тоже должна была стать его жертвой, только мне хватило смелости прекратить это. Темари свободна лишь потому, что для нее нет подходящего жениха в Суне, и отец рассчитывает на очередной политический брак, — ее передернуло. Тяжело быть дочерью правителя Суны и жить в консервативной стране, где твое мнение ничего не значит. — Возможно, она и с суицидальными наклонностями, но это из-за давления собственного отца, и это не отменяет того факта, что жизнь может измениться в лучшую сторону. Я слышала от отца, что Гаара проявляет к ней интерес не как к жертве. Она имеет право на этот шанс, — высказалась кукловод, понимая, что и правда, смерть была бы легким выходом из круговорота проблем, что окутывал ту девушку, но это было ошибочное мнение. — Если все так, как ты сказала, то Гаара и Наруто могли уже подойти к границам. Думаю, враги не будут нападать или вызывать конфликт, им это ни к чему. Джинчуурики это опасный противник, — Сасори застегнул жилет и подошел к Канкуро, положив ей руки на плечо, пытаясь успокоить взвинченную девушку. — Возможно, они не пересекутся, — ободряюще произнес марионеточник, целуя свою возлюбленную в макушку. Но была все же вероятность того, что та группа совершит обманный маневр, выманивая Наруто. — Возможно, — поддакнула Сабаку-но, надевая на себя форменный плащ Акацуки, и заправляя выбившийся темный локон из-под головного убора своего излюбленного костюма. Она надеялась на это всем сердцем, но интуиция так и вопила, что это несбыточные надежды.

***

Все началось с того, что она разделилась с Гаарой. По причине того, что ее достал песок, который у нее был повсюду, и, возможно, на какой-то процент она уже состояла из него. Он неприятно натирал кожу, почти царапая, под одеждой, особенно в районе швов, и это довело ее до того, что она попыталась стребовать с Гаары остановку у оазиса почти что в приказном тоне, чтобы ополоснуться и перетряхнуть одежду от этого адского минерала. Но тот отказался ее ждать, что послужило сигналом, что она может быстренько умыться и нагнать его, против же он не был. Ведь так? Она так и поступила, а Сабаку-но возражать не стал, когда та молча сошла с пути в сторону, и продолжал молча двигаться вперед (возможно, даже и не заметил, что она осталась позади с твердым намерением отмыться от вездесущего песка), но когда пришло время нагонять его, того и след простыл. А в какой стороне дорога на Коноху она и не знала, ведь с основной тропы пришлось сойти, уходя немного в сторону, а в пустыне ориентировалась она плохо. И найти дорогу не смогла. «Дура», — высказывался Курама, критикуя умственные способности Наруто, когда стало ясно, что они заблудились. Наруто недовольно скривилась и молча проглотила критику. Ведь и правда, дура. Могла бы сразу догадаться, что заблудится в песках. С ориентацией на местности у нее всегда было плохо, и это еще сильнее вгоняло в уныние. Если бы в той жизни она бы немедленно воспользовалась умением Кьюби ощущать чакру, или вошла бы в режим Отшельника, то тут оставалось лишь расстраиваться, что режимы недоступны и придется как-то выкручиваться самой, без помощи крутых техник. Чувство собственной никчемности начало накатывать на нее волнами. И только к закату Наруто обнаружила группу, точнее караван, путешествующий по пустыне от деревни к деревне. Люди оказались добрые, с радостью согласились помочь, и с охотой указали и рассказали как выйти на путь ведущий к границам страны Огня, причем так подробно, что она была счастлива, а еще предложили накормить и напоить куноичи. — Нет, спасибо, мне надо идти, — отнекивалась Узумаки, пятясь назад и широко улыбаясь. Кьюби учтиво ей напоминал о том, что она будет последним кретином, если возьмет из рук незнакомца еду. Узумаки ощутила после слов Кьюби себя каким-то бродячим зверьком, которого хотели подкормить, потому что выглядела она жалко, словно побитая жизнью собака. — Уверена что не голодна? — женщина чуть ниже ее взволнованно осматривала незнакомку, которая выглядела бледной и вымотанной. Наруто, улыбаясь во все тридцать два, активно закивала, а потом нервно почесала затылок, ощущая себя неловко от такой доброты. Все же сомнения насчет доброжелательности и безобидности группы оставались, хоть и мизерные. Караван состоял как из гражданских, так и из шиноби, но они вообще на нее внимание перестали обращать, как только рассказали, как добраться до границы Конохи. А еще, складывалось такое впечатление, потому что выглядели они безобидно и не проявляли и капли агрессии. Курама сказал, что это подозрительно. — Не стесняйся, у нас всегда найдётся порция для путника, — женщина пыталась понять, почему незнакомка отказывается, ссылаясь на то, что кушать той неудобно, потому что та стесняется, ну и само собой, не теряет бдительности. — О-о-о, сегодня рамен, — улыбнулась девушка помладше, внезапно появляясь за спиной у женщины и обвив ту за шею, выглянула через ее плечо в попытке рассмотреть, что в тарелке. Наруто судорожно сглотнула. Рамен? Она не ослышалась? «Наруто», — предупреждающе прорычал Курама. В былые времена его джинчуурики состояла из рамена процентов на семьдесят. В животе предательски заурчало, сердце ускорило свой бег. Автоматически она начала принюхиваться и почувствовала этот божественный аромат любимой яичной лапши со свининой, кажется. В голове все поплыло. Ками-сама, рамен! Рамен, который она не ела с того момента, как отправилась на ту злополучную миссию, где ее убили. Ан нет, ела. В Суне, один разочек, но такой невкусный. Некогда было дойти до Ичираку, пока была в Конохе, а мама, видать, была не в курсе, что у нее любимое блюдо лапша в бульоне с мясом или морепродуктами, ну или у этой Наруто все совсем было плохо со вкусом. Рот наполнился слюной от ароматного запаха, от которого аппетит разыгрался в несколько раз сильней. Глаза блестели от предвкушения. Как же хотелось поесть любимого блюда, оторвать, так сказать, себе кусочек счастья. «Наруто, нет! Даже не думай! Ты скоро будешь в Конохе, там есть Ичираку, где самый лучший рамен», — Курама занервничал. Он уже знал, что враждебность по отношению к этому каравану у нее была на нуле. Любовь к лапше и голод затуманивали здравый рассудок куноичи. Кураме было даже смешно, что так легко ее можно дезориентировать. Великую и могучую Наруто обезвреживает тарелка с лапшой! Ну ладно, тут не великую и могучую, но все равно закаленную духовно войной героиню. Бред. Но смеяться он будет потом, когда они будут далеко от этого сброда непонятных людей, и Наруто не будет угрожать потенциально исходящая от них угроза, а он не будет видеть в каждом встречном врага. — Рамен? А с чем? — уточнила на всякий случай, ее собственная сила воли капитулировала, а она всячески пыталась уговорить себя не есть, и пообещала себе, что если с морепродуктами, то она есть не будет, потому что она больше всего на свете любит рамен с мясом. «Тебя это не должно волновать! Да и он может быть с ядом\отравой\снотворным, не только с мясом или рыбой!» — Лис испытывал самый настоящий приступ паранойи. Ведь если путники реально представляют опасность и являются убийцами, то им с Наруто несдобровать. Их количество велико, высвобождение хвостов равняется заявлению, что Наруто джинчуурики, что влечет за собой дурные последствия для них. Узумаки же не убийца, а это значит, что свидетели останутся, и все, им конец. Слухи обычно распространяются словно чума. — Со свининой, — и на этих словах незнакомой женщины ее сердце радостно подпрыгнуло. — Ты же ведь согласна поесть? — у той явно была какая-то идея-фикс накормить странницу, раз так настаивала, а стоило Наруто подать мало-мальский намек, что согласна поесть, как женщина сиюминутно просияла добродушной улыбкой. — Можно мне две порции? — глаза у Наруто загорелись. Она чуть ли слюной не подавилась, уже представляя как ест рамен. И никакие уговоры Кьюби не могли повернуть вспять ее решение. Интуиция ниндзя была усыплена архи сильным желанием набить свой пустой желудок любимым блюдом. Лис злобно взревел, едва сдерживая себя, дабы не окатить ее волной Ки, пропуская и наружу, чтобы все в радиусе километра от нее отшугнулись, как от прокаженной, и даже не думали подходить. Он понимал, что сделав это, тоже привлечет ненужное внимание к своему глупому сосуду. Поэтому пытался доказать той, что если ее реально отравят, похитят или попытаются убить, они в проигрышной ситуации. Рядом ни души, заступиться за беспечную девчонку некому. Нет, Курама не даст ее в обиду, по крайней мере, умереть снова, но потом им на голову упадет целый шквал проблем. Наруто, естественно, игнорировала все веские доводы и гневные речи внезапно нервного Кьюби. Гаара явно за нее не переживает, раз бросил ее в пустыне одну, не смотря на то, что его задача была сопровождать ее до Листа. А люди добрые, порядочные, почему бы с ними не поесть, тем более их еда была куда лучше, чем сухой паек, который предлагала Суна. А если брать во внимание, что это рамен, то у них и вовсе пища богов. А Кьюби просто параноик, всего-то. «Я тебя предупреждал», — фыркнул Кьюби, ощетинившись и приготовившись ждать беду. Когда она освободит его от печати, он надерет ей задницу, оттаскает за уши и даст хорошую затрещину, как какому-то провинившемуся ребенку, что тот не слушает взрослых и подвергает себя опасности, делает глупости, и вообще бунтарь. Наруто же бессовестно набивала свой желудок лапшой, забыв обо всем на свете, предаваясь простой человеческой радости и не обращая внимания на то, что Курама был взвинчен.

***

Понимание, что что-то произошло с Наруто, свалилось в тот момент, когда к закату она не нагнала его. И укрепилось, когда и ночью ее и следа не было в пределах его сенсорики. Вариантов было несколько, и он надеялся, что та просто свернула себе шею, падая с очередной дюны, оберегая тем самым его от тысячи проблем, которые из-за нее сваливаются и на него. Но собственная мысль, что та хладным трупом лежит в песках пустыни, и ее пустая голова может стать гнездом для скорпионов или змей, не так обрадовала, как предполагалось. И резко взяла злость, что с ней могло что-то случиться, и это что-то могло ее убить, а это означало, что не он сделал это. Не он сломал ее. Не он отобрал у нее жизнь, хотя эту цель он более не преследовал. Убить ее — это слишком легко, а вот сломать — это та еще задачка. Он никогда на своем пути не встречал настолько оптимистичных идиоток с наклонностями альтруиста, слабых, никчемных, но с сильным духом. Следом была вторая вспышка гнева, что удивительно, на самого себя, что он, зная ее, ничего не предпринял, и слова не сказал, чтобы остановить ее от затеи искупаться. Тогда ему это казалось хорошей идеей, так она хоть не будет маячить на периферии его зрения, раздражая собой, и избавит его слух от чертыханий, что песок под одеждой натирает кожу. — Будь она проклята, — злобно прорычал Гаара, поворачивая назад. Ему катастрофически необходимо найти эту идиотину, пока она и правда не пошла на корм скорпионам, и проехаться по ее маленьким глупым мозгам, потому что он, дьявол побери, волнуется о состоянии ее здоровья! Вся эта новизна чувств подкашивала его. Вероятней всего, она просто заблудилась. И если все-таки она плутает по пустыне, ей лучше бы молиться, иначе он ей что-нибудь сломает, возможно, даже шею, в состоянии аффекта, или переусердствует с попытками вбить ей в голову одну простую истину — чтобы впредь она не отходила от него и на шаг. Состояние переживания за чью-либо жизнь было чем-то сродни оскорблению и претило всему его существу, а также заставляло чувствовать себя уязвимым и глупым. От его гнева ее спасет только ее состояние близкое к смерти. Нет, он не волнуется, он просто зол, чертовски сильно зол, что она вываливает на его голову проблему за проблемой, и каждая больше другой. И все же, если она не нагнала его по причине того, что на нее напали бандиты, то ей крупно повезло, потому что когда он доберется до нее, он утолит свою жажду крови и ярость его поутихнет. И плевать он хотел, что она неженка-пацифистка, он убьет каждого вражеского шиноби.

***

Наруто поняла, что приключения ее не то что любят, а обожают и приклеиваются к ее тощему заду с завидным постоянством. Нет, она любила приключения с налетом смертельной опасности, особенной и сильной любовью заядлого авантюриста, ведь это был отличный повод выпендриться перед командой, да и прокачать свою силушку. Когда приключения не искали ее, она сама отправлялась искать их, ввязываясь в любую заварушку, ведь настоящий опыт куда лучше обычной тренировки. Но только вот в нынешней ситуации она поменяла свое мнение стремительно в противоположную сторону. Все же, приключения были захватывающими и запоминающимися лишь тогда, когда рядом был Какаши-сенсей или капитан Ямато, часть седьмой команды, а также и кто-то из друзей\товарищей. Тогда автоматически увеличивались шансы выжить и блеснуть силой. А сейчас очередная авантюра жирно намекала ей на то, что она последняя в ее жизни, и запоминать ее детали будет некому. Ну, только Лису, если подумать. Он-то переродится. Ее наивность и беспечность сыграли с ней злую шутку. И говорил же ей Курама, не ешь, дурочкой будешь, памятуя о ее везении влипать во всякое дерьмо. А она не слушала, ведь упрямо и слепо доверяет окружающим, особенно милым и добродушным девушкам, которые стремятся ее накормить, и настолько же сильно самоуверенна, как и глупа. Вот ничему ее жизнь шиноби не научила. «Если ты выживешь, то пообещай мне в любой дороге и ситуации не отходить от Гаары ни на шаг, даже если у тебя в трусах будет тонна песка!» — рычал Кьюби, ощущая сразу же с десяток вспышек чакры. Стоило счастливой и повеселевшей Наруто съесть четвертую порцию (добродушная женщина готова была и пятую наложить, но Наруто все же имела совесть) и начать мечтать о хорошем здоровом сне, ибо ее разморило от сытного ужина и наконец-то приятной температуры воздуха, как воздушные замки рухнули. Она и не заметила, как ее окружили, и не обратила внимание на шепотки, высмеивающие ее инстинкты ниндзя. Также она упустила из виду и то, что все они попрятали свои лица, что остались видны глаза, масками по типу маски Копирующего. Лязг металла и нацеленное в ее сторону оружие заставили ощетиниться уже не только внутреннего зверя, но и ее саму. Резко вскочив с сухой коряги, она почувствовала головокружение. «Отравлена?» — признаться, что Курама был прав, стыдно. Она влипла, конкретно влипла. Куноичи напряглась всем телом, но инстинкт был настолько притуплен, что она не ощущала нависшей над ней опасности, а попытка сосредоточиться на том, что по отношению к ней настроены враждебно, успехом не увенчалась. «Нет», — Курама чувствовал, что с ней все в порядке, в еде не было яда, но что-то с ней было не так. Тяжело дыша, она с опаской осматривалась по сторонам, дышать становилось все тяжелее. Выставив руку в сторону, она попыталась сосредоточиться на создание Расенгана, но концентрация была на нуле. Наруто начинала паниковать. Удушливый и тошнотворно сладкий запах зажженных на ночь благовоний давил на сознание. От резкого аромата слезились глаза, и во рту возникала горечь, будто бы она горькую траву жевала. «Ты надышалась дурмана», — заключил Курама, поддаваясь панике. В отличие от Наруто, он трезво оценивал ситуацию, анализируя те данные, которые она подмечала мысленно, пока ее сознание не поплыло. Благовония, маски на этих людях, и его сосуд дышит тяжело, и в голове у нее туман. — Готова, — как сквозь вату до нее донесся голос одного из многочисленных незнакомцев. Она соображала, что ей стоит бежать, дать отпор, но не могла. Руки и ноги были словно чугунные и негнущиеся. — Нам повезло, она без однохвостого, нам надо сниматься с места и хорошенько замести следы. — Почему мы ее сразу не убили? План был найти и прикончить, — голос был низким и хриплым, а еще грубым. Ее убить хотят? Нет, они добрые и хорошие, это они так шутят. Наруто расплылась в глупой ухмылке и захихикала, ощущая легкость во всем теле и внезапное желание танцевать. Стало вдруг так весело и хорошо! «Беги, дура!» взвыл Курама. Потому что Наруто действительно принялась танцевать, отдаваясь во власть придуманной ей самой музыке. Отрава, разливающаяся по воздуху тошнотворным запахом, оказалась веселящим дурманом. — Зачем бежать, я танцевать хочу, ведь мне так хорошо-о-о, — пропела Узумаки, улыбаясь широко-широко. На нее никто и внимания не обратил, когда она закружилась вокруг небольшого костра, пытаясь докопаться до людей вокруг нее, вовлекая в танец. Девушка под влиянием дурмана могла и не такое вытворять, и смотрела на мир через радужную призму и была теперь не опасна. «Хорошо, давай… Поиграем с ними в прятки, это же ведь весело», — предложил демон, упокоившись и найдя выход из положения почти мгновенно, на что тут же получил веселое согласие опьяненной дурманом Наруто. Ведь она себя и правда ощущала хорошо и легко, не так как несколько минут назад. А это значит, что двигаться она может снова, просто не соображает ни капли. — О, это отличная идея, — захихикала Узумаки, захлопав радостно в ладошки. И на нее никто внимания не обратил. Ну разговаривает сама с собой, с кем не бывает, особенно когда нанюхался дурмана. «Прятки по-ниндзяковски! Прячься так, чтобы они не сразу же заметили, что ты спряталась, хорошо?» — Курама ощущал себя глупо, сюсюкаясь с ней как с маленькой. Он обязательно припомнит это своему сосуду, когда сможет уничтожить весь яд в ее крови. А сейчас ему надо оттянуть время и не дать им схватить витающую в облаках джинчуурики, считающую всех вокруг себя почти что святыми и безобидными людьми, которые в жизни и муравья не обидят. Пока она не связана, у нее есть шанс на побег. Тем более, эти бандиты не обращают на нее внимания, зная, что она безобидна и бежать не будет, но они не учли одной детали — у Наруто есть он. И всякая дурь, выданная за благовония, на него не действует. Он, как-никак, чакра, только с мозгами и собственным сознанием. И пока банда кочевников обсуждала дальнейшую стратегию, принимая во внимание то, что она без сопровождения своего супруга, а значит, он может быть где-то поблизости, а также, что возможно в Суне спохватились и решили перестраховаться и послали отряд им вслед, Наруто, пытаясь подавить тихие смешки, серьезно принялась играть в прятки, тихонечко удрав от них, ища место понадежнее, дабы спрятаться, ощущая безудержное веселье.