Единственное верное решение

      Утро никогда не бывает добрым, в особенности когда живешь с целой кучей солдат, которые встают в шесть утра и по какой-то причине стучат в дверь так, что она хочет слететь с петель. Я лениво потянулась, понимая, что желание убивать проснулось, а вот я — нет. Если меня разбудили не по делу, то скоро придется прятать труп. До двери я дошла, движимая лишь одной энергией злости, а когда её открыла, увидела самого обычного паренька. — Доброе утро, Рахта, — разведчик протянул мне довольно-таки увесистый пакет, — Майор Зоэ просила Вам это передать.       Захлопнула за ним дверь, надеясь на то, что ко мне больше никто не сунется, и лениво плюхнулась на кровать, отчего та скрипнула похуже, чем несмазанная калитка, и начала рассматривать содержимое пакета. Когда я увидела что там, довольно улыбнулась, думая о том, что Ханджи всё-таки хорошая баба. В пакете лежала одежда: нижнее белье, пара рубашек, мужские белые форменные штаны и… корсет. Спасибо, намёк понят.       В таком виде и поперлась в столовую, забив на расчесывание и сделав пучок, из которого волосы торчали во все возможные стороны. Повара здесь, похоже, не отличались креативностью, поэтому сегодня я снова буду есть подозрительный суп. Также мне предложили черный чай. Сегодня буду пить воду. — О, не подавись, доктор, — было первым, что я услышала, подсев за стол к Ханджи и элитному отряду. Бозард, сука, в своём репертуаре. — Мы-то не столь умны, как откачать человека не знаем… — И тебе доброе утро. Горюешь без внимания капитана, да? — проговорив это, я поразилась тому, как сегодня всё культурно, а ведь недавно мы изобрели пару новых ругательств, пока поливали друг друга грязью.       Сегодня у меня не было желания на то, чтобы особо изощренно поливать Оруо говном, ведь нервы мне нужно приберечь на то, что будет дальше. И похоже, что наши с Бозардом желания совпали, ведь весь остаток завтрака мы провели в полной тишине, но кое-что меня всё-таки напрягло.       Петра ковырялась вилкой в еде, при этом почти ничего не съев, она сидела, подперев одной рукой голову и смотрела на вход в столовую таким взглядом, будто не смогла спасти умирающего котенка. Под глазами девушки появились темные круги, отчего янтарная радужка стала казаться ярче, а сами глаза как-то странно поблескивали.       После завтрака я подошла к Петре, чтобы спросить, что у неё случилось. Хоть сама девушка меня мало интересовала, мне нужно было это узнать по нескольким причинам. Во-первых, если я буду дружелюбной только с начальством, это будет подозрительно. Почему же я недружелюбна с Бозардом в таком случае? Да потому что лизать зад этому куску дерьма, всё равно что свою голову в унитаз засунуть да нажать на слив. И дружелюбие ко всем без исключения тоже является подозрительным. А ещё Петру могло расстроить что-то, что касается разведки в общем, а это информация, которую можно использовать. — Прости, я не могу тебе рассказать всё в деталях, это секретная информация, — девушка замялась, решая, стоит ли мне рассказать хоть что-то или оставить в неведении, но всё же сдалась под моим взглядом. — Остальные члены разведотряда отправились на задание ещё до твоего появления. Опасное задание. Они задержались, а ещё не поступало никаких вестей… — она тяжело вздохнула, отводя от меня взгляд, чтобы спрятать слезящиеся глаза, — капитан вчера отправился за ними.       Ещё не до конца проснувшийся мозг стал анализировать полученную информацию. Другие члены отряда отправились на задание ещё до того, как я появилась в штабе, однако тогда Петра вела себя по-другому: улыбалась, помогала другим, буквально излучало жизнерадостность и доброту. Изменения в ней произошли лишь сейчас… а это значит, что погрустнела она из-за того, что Леви в опасности? Вот же влюблённая дурёха, нельзя так убиваться из-за человека, который не живет, а существует, да хрен с ним, из-за людей вообще убиваться нельзя.       Я понимаю Петру, сама прошла через подобное, вот только вместо желания её успокоить и поддержать я чувствую лишь презрение. Не к ней, а к себе из прошлого, к той слабости, что вызвали у меня чувства. Положительные чувства всегда делают человека слабым, если ты добр — тебя используют, если ты щедр — в тебе видят ходячий кошелек, а если ты любишь, то сам на себя надеваешь рабский ошейник и носишь его с радостью, желая никогда его не снимать. А что до Рал… скоро ей будет плохо, ведь лёд обжигает сильнее огня, и хоть какой-то отдачи она от него вряд ли дождётся.       Я обняла разведчицу, при этом стараясь спрятать своё лицо не только от неё, но и от возможных окружающих. Как ни крути, кто-то, обнимающий такую милашку как Петра, с выражением лица, будто в дерьмо вляпался, выглядит более, чем подозрительно. А всё потому, что презрение имеет свойство перекидываться на похожие образы, поражая видение действительности. Хоть мне и не хотелось её успокаивать, терять возможного информатора нельзя: — Не волнуйся, вы же не просто так элитным отрядом называетесь, — голос прозвучал слишком спокойно, но это лучше, чем нескрываемое отвращение.       Девушка обняла меня в ответ, отчего мышцы неприятно напряглись, а челюсти сильно сжались, почти скрипя зубами. Мы простояли так несколько минут, после чего Петра мягко от меня отстранилась, потирая красные глаза руками, а я в то время натянула на лицо очередную маску. Разведчица лишь вымученно мне улыбнулась, перед тем как уйти в противоположном от моего направлении.       Работать мне хотелось точно так же, как помогать Петре, и точно так же у меня не было выбора, поэтому я и собрала весь медперсонал для краткого инструктажа, перед тем как начать то, что мы назвали «Великим осмотром». Обычный осмотр, да заполнение данных, но вопросы всё-таки появились: — Алиса, это всё, конечно, здорово, — начал говорить Крис, — Но у нас троих узконаправленные специальности. Я инфекционист, Нил — травматолог, а ты хирург. Что, если у кого-то будет заболевание, лечение которого вне нашей компетенции?       Мужчина скрестил руки на уровне груди, при этом вопросительно взглянув мне в глаза. Я же улыбнулась так, будто у меня есть ответы на все вопросы и, подняв указательный палец вверх, произнесла: — Вряд ли вы ничего не знаете о других сферах медицины, а если же никто из нас не будет знать, что делать с больным, просто отправим его к тому, в чьей компетенции провести надлежащее лечение. Думаю, в пределах досягаемости вполне можно найти нужного специалиста в случае необходимости, — я осматриваю присутствующих, следя за реакцией и продолжаю. — И в конце концов, это армия. Все, кто мог сдохнуть, уже давно лежат за стенами, а значит, тут остались самые здоровые экземпляры.       После этих слов Нил довольно усмехнулся, смотря то на меня, то на Криса, будто выжидая продолжения шоу. Что бы ни случилось, этот солнечный паренёк всегда был доволен происходящим: при первой встрече он радовался новому коллеге, когда я сказала, что нам нужна нормальная операционная, его восхитили открывающиеся перед нами возможности, рыжему даже понравилась идея «Великого осмотра». Сначала я списала это на травку, но, не обнаружив ни одного признака её употребления, поняла, что Нил действительно такой. А вот Крис является его полной противоположностью, всегда во всем ищет какой-то подвох, смотрит дареному коню в зубы, благо не зацикливается на своих подозрениях и опасениях и быстро уступает, когда слышит логичные доводы. — И давайте, что ли, таблички на дверях сделаем. Ну или угольком напишем, где кто сидит, а то слоняющаяся по коридором толпа доведет меня до невроза.       После этих слов мы разошлись по рабочим местам, и начался ад наяву, и вышли демоны из тёмных глубин… В начале это, конечно, не так воспринималось, но под конец рабочего дня мы все молили о нашествии титанов.       С технической стороны все было просто. Осматриваешь, задаешь вопросы, заполняешь карту. Почти все и правда оказались совершенно здоровыми людьми… Но попробуй задать один и тот же вопрос хрен знает сколько раз подряд. Это быстро надоедает.       Вначале я улыбалась, со всеми здоровалась и прощалась, желала крепкого здоровья так, будто каждый солдат являлся мне лучшим другом. Но к тому времени, когда часы показали шесть вечера, моё общение с пациентами стало примерно таким: — Это кариес. Если не найдешь себе дантиста и не вылечишь зуб, то зараза пойдет дальше, поразит десну и начнется заражение крови, от которого ты будешь умирать в страшной агонии, жалея о том, что не попался на своей первой вылазке титанам.       В основном разведчики жаловались на бессонницу, что меня не сильно удивило, стресса этим ребятам хватает. Один из солдат решил поделиться со мной своей историей, от которой мы сначала закурили прямо в кабинете, забив на все запреты, а затем хряпнули немного разбавленного спирта, после которого принимать остальных стало намного легче. Эх, помню как на первом курсе мы пили спирт не разбавленным. Старею, наверное.       В дверь очередной раз постучались, и я увидела очаровательную девушку. На солдата вот вообще не похожа, уж слишком изящная и смущалась от каждого вопроса. После измерения роста и веса, отметила, что её вес хоть и в норме, но набрать несколько килограмм не помешает. — Жалобы есть? — спрашиваю, усаживаясь обратно за рабочий стол. Она же стоит рядом, и садится не торопится. Честно, нервирует когда так над душой стоят. — Я в последнее время часто падаю в обмороки и меня тошнит от любой еды, — говорит она как-то отстранённо. — А мальчик у тебя есть? — Н-нет…       Отравление и инфекцию я исключаю. Иначе тут бы треть солдат слегла с поносом. Возможно, проблемы с ЖКТ… Но девушка правда красивая. Не будь занята всей этой ебаниной, сама бы к ней подкатила. Так что начинать буду с самого вероятного. — Раздевайся, — и она застыла на месте, испуганно на меня таращась. — Не ссы, чтобы до такого дошло меня нужно минимум сводить в ресторан. — Что?       Да что ж они шуток-то не понимают… Мир зануд. Смотрю на неё с максимально равнодушным выражением лица до тех пор, пока до неё не доходит, что я приколист, а не маньяк. Девушка снимает форменную куртку, затем БДСМ-ремни, расстегивает рубашку, и я вижу, что лифчик ей подозрительно мал. — А половой жизнью живешь? — Конечно, нет! — она почти подпрыгивает на месте, а её щеки краснеют.       Смеяться над пациентами не хорошо, поэтому я просто улыбаюсь. Ну что за детский сад? Но надо будет побольше узнать о местной культуре в этом плане, вдруг тут все праведники и занимаются сексом только после свадьбы и только ради зачатия детей. — А месячные давно были? — Весной, кажется.       Это… прекрасно. Когда-нибудь я им тут лекции секспросвета устрою. Надеваю перчатки и замечаю, что девушка застыла на месте. И раздеваться прекратила. — Что вы будете делать? — Проверю беременна ты или нет. — Не надо!       Вздыхаю, медленно снимаю перчатки. По-хорошему бы тест на ХГЧ сделать, но тут просто нет такой возможности. Тут в целом не возможности, а лажа какая-то. — Тогда удачи родить на поле боя.       Она ушла, и из-за наплыва солдат я даже забыла, что она вообще была. Да и не моё это дело. Но она вернулась под вечер и уже спокойно дала себя осмотреть. Подозрения о беременности подтвердились. Аборт ей предлагать не стала, ибо с имеющимися средствами уничтожу не только плод, но и жизнь разведчицы. Зато поговорила с ней и отвела к Смиту, чтобы она подписала заявление об увольнении. Девушка была счастлива и Эрвин почему-то тоже, наверное, понял, что я всё-таки приношу пользу, ведь упавшая в обморок посреди сражения женщина мало кому пользы принесет.       А ещё попросила её назвать ребенка в честь меня, если будет девочка, и Иисусом, если будет мальчик. Прикола она не поняла, но согласилась.       Прием длился до восьми вечера, а перерыв мы делали только на то, чтобы поесть и сходить в туалет. Одним словом, мы устали сильнее, чем все те, кому когда-либо приходилось слушать лекции Зоэ. Моим коллегам ещё повезло, ведь у них на столе не лежала куча бумаг, размеры которой превышали все тома «Войны и мира», содержащие в себе кучу местных научных знаний и достижений. Начать изучение этой макулатуры я решила с биологии и химии, ведь разбираюсь в этом больше всего. Ошибок было мало, здесь больше поражала нехватка знаний, а с чем-то вроде витализма сталкивались люди и в моей вселенной.       Сначала я читала только статьи и вырезки из учебников, связанных с медициной, потом начала чередовать с прикладной химией, ибо от этой хреноты голова аж закружилась, а дальше уже пошла солянка из всех возможных наук. Я читала и делала заметки на отдельных листах, где-то подробные, а где-то не очень. Наверное, стоило остановиться, когда в ручке из моего мира закончилась паста, но я решила взяться за местные чернила, о чем пожалела, и быстро перешла на карандаш.       Не знаю, сколько я так просидела, но проснулась я от яркого света, что хреначил мне прямо в глаза. Оказалось, что это был рассвет, а уснула я прямо за рабочим столом, да так крепко, что на щеке у меня идеально ровно отпечаталась часть теории чисел.

***

      Я сидела на полу своей комнаты и слушала старый добрый Daft Punk на минимальной громкости. Сейчас уже было как-то насрать на то, что нужно экономить заряд аккумулятора, да и прослушивание пары песен не сильно истощит батарею. Небо за окном было нереально ярким, а зелень деревьев буквально резала глаза. Настроение было таким, что хотелось всем помочь, приютить всех бездомных щенков, приготовить солдатам нормальный завтрак, чёрт, я даже Бозарда была готова расцеловать и обнять. Как же хорошо, что я приберегла свой косяк для такого случая. Отборная дурь.       Спать мне не хотелось, поэтому я вернулась в свой кабинет, чтобы продолжить работу над данными, которая теперь вызывала море удовольствия. На сей раз решила поработать над астрономией, но вместо того, чтобы искать ошибки в уже имеющихся данных, начала писать о том, что мне известно: объяснила, почему Плутон не нужно причислять к остальным планетам, рассказала о квазарах и черных дырах, о видах звезд и их жизненном цикле. Если бы не проснувшиеся в шесть утра солдаты, я бы и о ракетах написала, но их появление мой пыл поубавило.       Впредь нужно быть осторожнее и не курить траву перед работой, иначе я так за неделю все данные выдам. А если я выдам все данные, я перестану приносить пользу, а бесполезных тут вроде как не держат.       Хотя трава и начала меня отпускать, есть мне хотелось всё сильнее, поэтому зайдя в столовую, я понеслась к еде, как сайгак на водопой и взяла даже ту жижу, что местные называют кашей. Аппетитнее она выглядеть не стала, но моему желудку было насрать, ведь я сейчас могла от голода пойти и сена пожрать вместе с лошадьми. На сей раз я решила не садиться к разведчикам, не было никакого желания портить себе настроение присутствием Оруо, поэтому я и направилась к своим коллегам. — Доброе утро, Алиса, — сказал рыжий с набитым ртом, при этом старательно пытаясь улыбнуться.       Я кивнула Нилу в знак приветствия и начала свою трапезу. Каша по вкусу и консистенции была такой, будто манку и ПВА в концентрации один к одному решили варить на протяжении пяти часов. Мерзко, но делать нечего, будь я помоложе и позажиточнее, то проблевалась бы от такого, но годы нищенской жизни сделали своё дело. — Рахта, ты ведь хирург, — начал монотонно говорить Крис, — как ты собираешься создавать лекарства?       Что же, этого вопроса следовало ожидать. Хоть ответ у меня и был, сердце почему-то забилось сильнее. — У меня есть опыт в народной медицине, плюс в молодости я увлекалась созданием различных веществ, — каких именно, я уточнять не стала, надеясь на то, что Криса не заинтересует данный вопрос. — Я правда люблю химию, мужики. Так что можете не бояться, не травану.       А ещё у меня есть аптечка из моего мира, где у каждого лекарства указан состав. Конспекты. Учебники на телефоне. В общем, хватит на несколько лет воспроизводства.       Мужчина лишь как-то странно хмыкнул и продолжил поедать свой завтрак, а пара медсестер, что сидели с нами, лишь подозрительно на меня косились. Что ж, в этот раз повезло, но нужно будет придумать легенду, объясняющую мои знания в химии, иначе от правды меня тут могут сильно невзлюбить.       Остаток завтрака мы провели молча, каждый ел и думал о чем-то своем, и, кажется, только Нилу нравились его мысли. Суп оказался чуть менее гадким, чем обычно, а подобие компота практически не вызывало рвотных позывов. Я знаю, что солдаты сами готовят и убираются в замке, но, матерь божья, поставьте кого-нибудь другого на кухню!       На выходе из столовой меня догнала Ханджи, сообщив о том, что нужно переговорить со Смитом. Я тяжело вздохнула и поплелась вслед за девушкой, которая неслась к кабинету начальника, как священник к пожертвованиям, когда никто не видит. Дурь меня окончательно отпустила, и делать что-либо хотелось точно так же, как и вчера. Зоэ влетела в кабинет Эрвина, а я тихо и незаметно проследовала за ней.       Командор держал в руках мои записи, при этом выглядя счастливым и недовольным одновременно, а на одном из диванов расселся неизвестный мне мужик, который, не смотря на меня, понюхал воздух и произнес: — Мм, трава и жасмин.       У меня чуть зенки не выпали от того, как я стала таращиться на этого мужчину. Он серьезно на таком расстоянии почуял запах моих духов, которыми я пользовалась ещё до прибытия в этот мир?! Ну, хуй с этими духами, эта тварь меня с наркотой спалила! Господи, если сейчас Эрвин поймёт, о чём он говорил, то все мои планы могут накрыться медным тазом! Я быстро начала перебирать в уме отговорки, которые не блистали правдоподобностью, но зато их было столько, что на час беседы хватит. — Алиса, это Майк Закариус, — представила мне его Ханджи, — он только что вернулся с одного задания.       Смит так и продолжал рассматривать мои записи, при этом слегка хмурясь то ли от прочитанного, то ли от попыток разобрать мой почерк, а Ханджи весело улыбалась. Кажется, пронесло, и эти двое подумали, что Закариус имеет в виду обычную траву. Этот нюхач может во многом меня пропалить. Если буду держаться от него подальше, то вызову подозрения, остается только втереться в доверие, предварительно обвешав его уши лапшой. — Алиса, то, что здесь написано, конечно, интересно и в некотором смысле даже революционно. Но как это поможет Разведкорпусу? — блондин положил листы на свой стол и взглянул на меня, как на продавца который вместо хлеба дал ему килограмм селедки, — Нам нужно что-то, что может помочь в борьбе с титанами и это явно не связано с космическими объектами.       Неужто он и правда думает, что я выдам что-то такое, что позволит мочить титанов направо и налево? Я могу хоть про Циклон Б рассказать, но зачем? Да и не хорошо с такого начинать, а то из меня получится мессия крайне дрянного толку.        Хуй тут плавал, мистер Смит, со мной твои игры не прокатят. Стараясь держать маску спокойствия на лице, что было сложно из-за всего сказанного мужчинами в этом кабинете, я начала делать то, что умею лучше всего: — Я уже говорила о том, что нужно развить вашу науку в общем. Если я сделаю колоссальный прорыв лишь в одной области, попутно не объяснив что к чему, это может привести к катастрофе. Представь себе, что оружие, которое я вам дам, попадет к необразованным бандитам? А если это будет оружие массового уничтожения, а они его примут за хлопушку? Ты же понимаешь, что пока ваша цивилизация находится на нынешнем уровне развития, вам нельзя давать что-то такое, чем вы, по тупости своей, сами себя и уничтожите, — после этих слов взгляд Эрвина переменился, и я решила повернуть реку в другое русло. — Я не говорю конкретно о тебе, с моей помощью Разведотряд, может, и справится с новыми технологиями, вот только их утечка неизбежна, а то, как ими воспользуются другие, я не смогу проконтролировать. И всё это может прийти к тому, что человечество умрет и без помощи титанов.       После моего монолога в кабинете повисла гробовая тишина, даже муха, что летала туда-сюда, перестала жужжать. Закариус смотрел куда-то в окно, ни один своим жестом не показывая то, о чём он думает, Ханжи была в каком-то странном научном восторге, ведь она добралась до моих записей, пока я тут разглагольствовала, а Смит лишь стал сильнее хмуриться. Он понимает, что то, что он просит, опасно, но отступать не намерен, впрочем, как и продолжать давить на меня сейчас. — Знаешь, чем мне нравится ваш мир? У вас есть враг. Настоящий, опасный, грозящий вам полным уничтожением. У меня на родине человек является сверххищником. За неимением естественного врага человечество обернулось против себя самого, — чувствую, что пора заткнуться, но остатки дури в мозгу берут верх. Я не позволю использовать себя как источник идей для перевооружения. Просто потому что потом меня этими самыми вундервафлями и прибьют. — Я представитель другого народа. Народа, чей естественный враг — другие люди. И любое оружие, о котором я могу вам рассказать, служит одной цели. Гомицид.       Командор смотрит на меня нечитаемым взглядом и чему-то усмехается. Эм? — Можете идти.       Мы с Ханджи вышли в коридор, и девушка поспешно удалилась в сторону своей лаборатории, а я решила остаться и подождать Майка. Нужно прямо сейчас пойти с ним на контакт, иначе для меня всё это может окончиться крайне дерьмово. Сердце билось как сумасшедшее, ведь я не могла разобрать ни слова о том, что обсуждали в кабинете мужчины. А что, если он доложит о том, что я обкурилась? Черт, тогда ни о каком доверии со стороны Смита и речи быть не может. Я начала ходить туда-сюда, стараясь при этом делать шаги тихими, ведь топот дикого коня в коридоре к доверию тоже не располагает.       Майк пробыл там около десяти минут, а я за это время успела протоптать тропинку на полу, рассмотреть дверь Смита, встретить пару солдат и чуть не грохнуться, запнувшись о свою же ногу. Когда Закариус вышел из кабинета, он быстро окинул меня оценивающим взглядом и жестом указал идти за ним. Хотя мы и шли в полной тишине, а в коридоре были слышны лишь наши шаги, мне казалось, что биение моего сердца распугало всех титанов за стенами.       Разведчик завел меня в какую-то отдаленную пустующую и пыльную комнату, он вошел первым, а я закрыла за нами дверь. Мужчина ничего не говорил, лишь рассматривал меня, при этом скрестив руки на груди. По взгляду Майка можно было сказать лишь то, что он пытается что-то понять, но никаких эмоций разведчик не выдавал. Я нервно сглотнула, собираясь с мыслями и пытаясь успокоиться, но нихрена не получалось. — Ты ведь ему ничего не сказал?