Единственное верное решение

      К тому моменту, когда солдаты только начинают просыпаться, я уже была во всеоружии.       Наверное, я проверила своё снаряжение около двадцати раз, мне постоянно казалось, что нож, спрятанный в сапоге, принял положение, в котором его хрен от туда вытащишь, а тот, что закреплен на руке под одеждой, хочет отвалиться, но не в порядке оказывались только мои нервы.       Я бы продолжила накручивать себя до бесконечности, если бы кто-то не ворвался в мою комнату, даже не постучавшись. Это мигом вернуло меня в реальность, заставляя посмотреть на незваного гостя, но при этом не избавляя от волнения. — Уже пора? — спросила я, стараясь не отводить взгляд и держать ровный тон голоса.       Леви лишь кивнул в ответ, после чего посмотрел на меня так, как смотрят на хреново выполненный заказ, и, не дожидаясь меня, вышел из комнаты. Я передернула плечами, чтобы проверить последнее оружие — нож, приклеенный скотчем между сисек, и направилась вслед за ним.       Капитан шел очень быстро, не оглядываясь, чтобы проверить, как я там и на месте ли вообще, так что за мелким засранцем пришлось чуть ли не бежать. Он, конечно, никогда не блистал дружелюбием, но этим утром ему будто штырь в жопу вставили. Интересно, Аккерман вообще заметит, если я сейчас развернусь и пойду куда подальше? Идея заманчивая, но раз начала что-то делать, то нужно продолжать.       До конюшни мы добрались быстро, и, хоть вокруг шумели солдаты, мне казалось, что царит полнейшая тишина, так действовало напряжение и молчание между нами. Мужчина ни разу на меня не взглянул, от его поведения начинало казаться, что я призрак или человек с плащом-невидимкой. — От чего ж ты недовольный такой?       Я стою немного поотдаль, наблюдая за тем как Леви закрепляет седло на моей лошади. Я помогла с тем, чтобы почистить животное, но закреплять всё это сама не хочу. Чревато. — Ты обещала помощь, а занимаешься хуйней, — он проверяет подпруги и мне кажется, что он говорит об этом, но он продолжает. — Здесь война. А ты бухаешь вместо того, чтобы заниматься делом. — Война? Я бы так не сказала. Бойня. — Допустим.       Капитан заканчивает с моей лошадью и приступает к своей. У него это выходит ловко и быстро. От других разведчиков я часто слышала, что Леви угрюмый. Однако это недовольство звучит странно. Будто он… надеется на меня? — Да и что может один человек в войне, м? Ты сильнейший из них, стоишь сотни солдат. Но можешь ли ты изменить войну? Это дело не одного и не сотен. — Я не люблю, когда меня измеряют человеческими жизнями.       А кто любит, капитан? То что я из другого мира и знаю побольше вашего не делает из меня чудо. Пока что. Но мы не о моих планах по завоевыванию вакантного места мессии говорим. — Нет магического избавления от войны, — я вздыхаю, ещё раз проверяя всё своё оружие. Вроде при езде съехать не должно. — Есть образ. И если бы он и правда работал так, как люди его видят, тебя бы просто выпускали погулять за стены пока всех уродцев не прикончишь. — Ханджи об этом шутила, но мне их при всем желании не угандошить в одиночку, — он хмурится и смотрит мне в глаза. И мне хочется подойти поближе, чтобы ему пришлось запрокинуть голову. — Вот. Ты бесспорно очень сильный мужик. Но ты являешься образом. В тебя верят люди. А затем верят и в себя, ведь ты на их стороне. — И что ты хочешь этим сказать? — Не делай из меня образ, капитан. Я просто человек.       Время и пространство сломалось на мгновение, чтобы я сюда попала. Чудо, не иначе. И очень заманчиво за этим чудом не видеть человека. Видеть шанс. Да только капитан как никто другой должен понимать, что такой подход не работает. Здесь у людей есть сильнейший воин человечества, вот этот мелкий зануда. И он прекрасно понимает, что какой бы ярлык они на него не навесили, бойню он прекратить не сможет. — Рахта, ты просто нахлебник.       Ну, пусть будет так.       В пути он предпочел молчать. Неплохо, местные пейзажи поинтереснее будут… но нахлебник. Он это, блядь, серьёзно? Товарищи разведчики получили знания, скоро получат лекарства. И это только начало.       А я нахлебник, да.       Тихо, Алиса, каждый человек имеет право на своё неправильное мнение. Вдох-выдох. Не подъебывай капитана, тебе ещё с его начальством работать и работать. — А чем ты приносишь пользу, ну кроме того что браво кромсаешь титании туши? — Я не обязан отчитываться перед шлюхой, — сказал он, даже не посмотрев в мою сторону.       С какого это хрена я вдруг стала шлюхой? Не, нахлебника я ещё могу понять. Но это-то откуда взялось? Я в этом мире уже чёрт знает сколько времени, а до сих пор ни с кем не переспала, из-за чего теперь мучаюсь от недотраха, а меня тут потаскухой называют. Мне было бы насрать, если бы я действительно кого-то в койку затащила, но ложные обвинения терпеть не могу.       Нахмурившись и потерев переносицу, я начала думать о том, что же заставило злобного карлика прийти к таким выводам. Если пришел он, значит, могут и другие, Эрвин в том числе, а шлюхе мало кто может довериться.       Озарение прошибло, словно ведро холодной воды, которым будят с утра пораньше. Оруо, хуев сказочник, надо будет ему язык отрезать, когда вернемся! В том, что это именно он распускает слухи, уверенность была больше, чем в том, что я женщина. Он видел, как я веду под руку Майка в свой кабинет, также мог видеть, что Эрвин туда зашел и задержался дольше положенного. Чёрт, ещё он застал нас с Майком, когда мы шли в лес, он тогда говорил что-то Петре… Уже тогда языком чесать начал, теперь понятно, почему Рал так странно на меня смотрела. И когда Закариус нес меня обратно, в конюшне промелькнула чья-то тень.       Интересно, а Майк уже знает о том, что мы трахаемся? Надеюсь, что нет, ибо я обязана увидеть его лицо в этот момент. И Смит… я должна завалиться к нему в кабинет с телефоном, записывая видео, и сказать командору эту потрясающую новость!       Сначала, думая о том, как разлетелись сплетни, я просто улыбалась, но с каждой минутой улыбка становилась всё шире, появились сдержанные смешки, которые спустя несколько мгновений превратились в дикий хохот, от которого я чуть не выпала из седла. Увидев лицо Аккермана и то, как он, дергая за поводья, велит скакуну отойти подальше, я засмеялась так, как не смеялась ни от одного косяка в своей жизни.       Видимо, капитану это шоу надоело, раз он решил достать флягу с водой и облить меня. В нормальном состоянии меня бы такое поведение взбесило, но сейчас я стала задыхаться от смеха, а живот заболел так, будто я несколько часов подряд качала пресс. — Успокойся, — голос капитана прозвучал странно из-за едва уловимых ноток злости и удивления. — Не могу, — прохрипела я, стараясь сдерживать смех, — я представила лица Майка и Эрвина… когда они узнают, что мы трахаемся, — после этих слов меня настигла очередная волна смеха.       Леви немного нахмурился, а затем отвернулся, видимо, решив, что лучше не думать о моих бреднях. Я посмеялась ещё минут пять, но потом всё-таки взяла себя в руки и, вытерев выступившие на глазах слезинки, продолжила путь, не нарушая тишину.       Плечо резко пронзила острая боль, которая, как удар тока, быстро прошла через всё тело, а затем сконцентрировалась в одном лишь месте. В следующую секунду я увидела то, как Леви стал съезжать с седла, хотелось что-то предпринять, но перед глазами всё поплыло, мир стал темнеть, а сознание провалилось в бездну с пониманием того, что в мою руку воткнут чёртов дротик.       Я почти не почувствовала удара о землю, будто не упала с лошади, а плавно опустилась на мягкую постель. Страха не было, не было вообще ничего, будто я выключилась, как компьютер, когда неожиданно отключили электричество, иногда сознание пыталось перезагрузиться, но дальше мимолетных ощущений того, что я куда-то перемещаюсь, дело не зашло, а потом я отрубилась окончательно.       В какой-то момент я начала чувствовать, что нахожусь в сидячем положении, сделать какое-либо движение не удавалось, даже просто открыть глаза. Понимание того, что происходит неведомый пиздец, стало приходить, когда правая часть моего тела отозвалась тупой болью, а память выдала причину неприятных ощущений. Сердцебиение резко ускорилось.       Хоть зрение прояснилось не полностью, мне удалось увидеть, что я нахожусь в тёмном помещении, а в нескольких метрах от меня, в таком же положении как и я, связанный Аккерман и неизвестный мне паренек. Хотелось что-нибудь сказать ему, но когда я увидела, что капитан весь в крови, а парнишка в полуживом состоянии, ужас застыл в моих жилах, не давая произнести ни слова. Если сильнейший воин человечества сейчас в таком состоянии, то что же будет со мной…       Резко дернула ногой, в сапоге которой был спрятан нож. Пусто. На руках проверять не имеет смысла, их связали и всё, что могли найти, нашли. Мне пиздец, полный беспросветный пиздец. Остается только… Передернула плечами, надеясь на чудо. Последний нож на месте, только толку от него ноль, пока руки связаны.       Послышался режущий по ушам скрип давно не смазанных петель, и в помещение ворвался свет, ослепляя. От страха дышать стало трудно, но я старалась держать себя в руках, последнее, что мне сейчас нужно — это паника. Сконцентрировалась на том, что если я сейчас не соберусь, то в дальнейшем ситуация будет намного плачевней. Помогла не особо, но дышать стало чуть легче.       Тихие приближающиеся шаги били по нервам не слабее выстрелов, поднять взгляд на подходящего ко мне человека трудно, но сидеть и пялиться в пол, пока решается моя судьба, невыносимо. — О, наконец-то очнулась, — произнес с насмешкой рослый бородатый мужчина, — Ты уж извини, издалека ты похожа на мужика-разведчика, так что для тебя дозу рассчитали немного неправильно. — Давай я тебе здесь и сейчас докажу, что я женщина, готовая сотрудничать, а ты избавишь меня от их участи, — я кивнула в сторону разведчиков, а взгляд тем временем перевела с лица похитителя на его пах.       Бородатый нахмурился, но, подумав, улыбнулся и потянулся за ножом. Страх усилился, практически не давая мне отыгрывать только что придуманную роль. Надеюсь, этот гандон за лезвие схватился, чтобы мне веревки перерезать, а не глотку. — Говорил же, что ты шлюха, — капитан на меня покосился и плюнул в мою сторону. Слюна была с кровью. — Ты просто бесишься от того, что меня не возбуждают карлики, — я пожала плечами и, взглянув на бородатого, подмигнула своему похитителю. — Настоящего мужика должно быть много по всем параметрам.       Громила мельком покосился на дверь и двинулся в мою сторону. Все инстинкты призывали к действию, благо, рассудок от этого не помутился, я точно знала, что мне нужно делать, ведь уже была в похожей ситуации. Перед глазами замелькали образы, похороненные в глубинах сознания. Чёрт, только не сейчас, нельзя ехать крышей из-за воспоминаний в такой момент…       В реальность меня вернул бородатый, зайдя за спину и начав разрезать веревки на руках. Я сидела на полу, опираясь спиной о деревянный столб, а руки были отведены назад, так чтобы столб являлся сдерживающим фактором. Мужчина быстро расправился с верёвками, и я встала, стараясь не дрожать и выглядеть спокойно, ведь никто не клюнет на испуганную соблазнительницу. От этих мыслей по телу прошлась волна практически осязаемого отвращения, заставляя меня дернуться и зашипеть от боли. И я прильнула к мужчине, проводя ладонями по его груди, затем двигаясь вверх к шее и сцепляя руки в замок за ней. Бородатый ухватил меня за бедра, тем самым заставляя обхватить его ногами, придавил меня к тому столбу. Тошнотно. Он целует меня в шею, и всё, чего я теперь хочу — перерезать ему глотку от уха до уха.       Но даже, когда я достала нож и снова отвела руки за его голову, что-то не давало мне сделать задуманное. Мышцы не хотели подчиняться, тело не слушалось, а руки этого ублюдка тем временем забрались под мою одежду. Сука! Хотелось завыть от этого безумия. Перед глазами снова замелькали старые образы, заставляя затуманиться рассудок, доводя до понимания тот факт, что ещё раз такое я не переживу.       Я не помню, как решилась на это, как и сколько раз я наносила удары ножом, просто в один момент я поняла, что на мне лежит бездыханное тело неудавшегося любовника, а из многочисленных уродливых ран на шее на меня льется густая горячая кровь.       Нож я откинула, не глядя, в сторону Аккермана, в истеричной попытке скинуть с себя ещё тёплый труп. Кое-как выбравшись из-под неподъемной туши, я сразу проблевалась. Запах рвоты и крови смешался, вызывая новые рвотные позывы, а вид трупа вытеснял все остальные образы из головы, заставляя смотреть только на него.       Послышался звук вновь открывающейся двери. У двери стоял мужик с топором. Он двинулся в мою сторону, замахиваясь, а я сидела и смотрела на это, не в силах сдвинуться с места.       Нужно бежать, но ступор не проходил. Мужик уже замахнулся для того, чтобы расколоть мне голову, но в следующую секунду пошатнулся и упал к моим ногам, чуть не задев их топором. За ним стоял Леви, держа в руке мой нож. — Возьми себя в руки и жди здесь, — скомандовал он, после чего бросил на меня немного странный взгляд и направился в сторону двери.       Он осмотрелся, после чего двинулся в коридор. Хотелось пойти за ним, но если там будут ещё люди, то я буду обузой. В убийстве бородатого мне помог фактор неожиданности, но в честной схватке вероятность того, что я одержу победу, мала.       Стараясь не смотреть на труп, я встала и подошла к неизвестному мне разведчику. Странно, что Леви его не развязал и не привел в чувства, помощь ему явно бы понадобилась. Хоть Аккерман силён, но он недавно грохнулся с лошади, а ещё был потрёпан этими засранцами, пока я валялась в отключке.       Нужно развязать паренька и оказать первую медицинскую помощь, не хочу сидеть без дела, пока Аккерман там жизнью рискует. Я села на корточки перед разведчиком, чтобы оценить его состояние. В помещении было темно, свет поступал в основном из открытой двери, наверное, поэтому я не сразу заметила, что паренек не дышит.       Я упала на пол, половина тела отозвалась болью, но сейчас не было сил даже застонать. Я в подвале с тремя трупами, раненный капитан ушёл и, возможно, уже тоже мёртв, а я в случае чего вряд ли смогу себя защитить.       Сил бояться и переживать больше нет, в сознании возникла пустота. Наплевать на то, что я лишила человека жизни, на то, что рядом мертвый разведчик, на то, что Леви в опасности и на то, что трупов в этом подвале скоро может стать четверо.       Катись оно всё к чёрту.       Когда вернулся капитан, я просидела в подвале около двадцати минут. Леви был чистым, следов крови не осталось, а в руках он держал чистую рубашку. — Иди в ванную. В таком виде нельзя являться в город, — произнес капитан и жестом велел следовать за ним.       По пути ещё два трупа, один с перерезанной глоткой, а второй с парой ножевых и свернутой шеей. И сейчас мне приятно, что не я на их месте.       В ванной грязно, запах сырости и плесени. Но самым дерьмом была не грязь и не запах, а моё отражение в зеркале, единственный чистый участок на моём лице — это глаза. В крови была шея, грудь и живот, расстегнутая рубашка также пропиталась ей. Горячей воды здесь нет.       Надеюсь, Аккерману удастся найти в этом замшелом доме хоть какие-то лекарства.       Я просто стояла под холодными потоками воды и смотрела на то, как она окрашивается в красный. В местах, где кожа повреждена, щипало, но ледяная вода притупляла ощущения.       Полотенца здесь не было, так что одежда в мгновение стала мокрой, стоило мне только её надеть. Рубашка, которую нашел Леви, мне велика, но это даже к лучшему, носить обтягивающее с моими ранами не хотелось.       Из ванной я вышла в пыльную комнату, пару раз чихнула. Наверное, дом заброшен долгое время. Несмотря на всю эту грязь, капитан спокойно сел на диван, тут же поднялось облако пыли. Я подошла к Леви и села рядом, чтобы осмотреть раны. У капитана была разбита губа, на скуле начинал появляться синяк. Ходит и двигается он нормально, значит, ничего серьезного при падении с лошади не случилось. Я уже начала думать, что ему сейчас вообще моя помощь не нужна, но как только взгляд опустился на руку капитана, я убедилась в обратном. У разведчика на левой руке было вывихнуто два пальца, которые уже успели отечь. Я аккуратно взяла мужчину за руку, чтобы затем резко вправить указательный палец на место, отчего Леви лишь поморщился. — Они были вывихнуты до или после того, как ты освободился? — после этих слов я потянулась за бинтами, чтобы зафиксировать пальцы. — До.       Бинты близятся к состоянию праха, но для фиксации и это пойдёт. — Что они хотели?       Аккерман взглянул на меня, решая, говорить мне или нет, тихо хмыкнул и начал свой рассказ. Оказалось, что одна очень богатая шишка точит зуб на разведку после того, как его сын погиб на вылазке. Богач и его сын думали, что Разведкорпус просто по приколу за стены вылезает, махает мечами туда-сюда и возвращается обратно, чтобы прожигать налоги. Только вот действительность оказалось немного иной и парнишку съели спустя час после того, как он вышел за стены. У богача на этой почве съехала крыша, и он стал всеми силами поганить жизнь Разведкорпусу, сначала лишив своего финансирования. Были и другие способы подгадить разведчикам, но Леви не стал рассказывать обо всём. Понятное дело, что Эрвину всё это пришлось не по душе, и он попросил своего старого знакомого, который работает с этой важной шишкой, найти на него компромат. Дело было сделано, а нам оставалось только довезти бумаги нужному человеку. Первым из штаба выдвинулся тот паренек, чьё тело сейчас лежит в подвале, он должен был увезти за собой возможных преследователей, чтобы я с Леви могли спокойно доехать дальше. Поскольку богач в курсе дел разведки, то те, кто мог нас увидеть, просто подумали бы, что Аккерман сопровождает врача в город по делам, вот только того разведчика поймали и он раскололся под пытками. — Подержи пальцы под водой, холод должен хоть немного снять отёк, — проговорила я, вспоминая, что хотела спросить ещё кое-что. — А где сейчас эти документы? — Под седлом моей лошади. Повезло, что эти идиоты лошадей решили привести сюда.       Задерживаться мы не стали, поэтому после того как Аккерман вышел из ванной, сразу же отправились на выход. На улице я увидела ещё один труп с перерезанным горлом. Господи, Леви, да ты чёртов маньяк… Заметив на себе мой взгляд, Леви приподнял бровь, на что я лишь пожала плечами. Этого мужика явно не стоит злить.       Мы ехали в полной тишине, только тихий стук копыт давал понять, что я не оглохла. Говорить не хотелось. Периодически сознание возвращалось к тому моменту, когда я убила человека. Эмоциональное остолбенение начало постепенно проходить, появлялись ранее не изведанные эмоции. Я видела смерть и не раз, но до сегодняшнего дня не имела даже косвенной вины в чьей-либо гибели. — Леви, расскажи что-нибудь. Мне… нужно отвлечься, — проговорила я, запинаясь.       Аккерман тяжело вздохнул и начал говорить. Не придумал ничего лучше, чем рассказать мне о своей бумажной работе в штабе. Рассказал о том, как нужно писать отчеты, какие к ним требования, сколько их нужно писать, о чём писать, как составляется график дежурств, как создаются планы для особых миссий. — Ты сильнейший секретарь человечества, а не воин, — проговорила я, шокировано и раздраженно смотря на капитана, а тот лишь как-то странно усмехнулся.       После его монолога время пошло быстрее, хотя путь до города был как в тумане. В городе я осталась на рынке, ожидая, когда капитан закончит с делами, а сама отправилась за покупками, в первую очередь, за сигаретами. То, что денег у меня с собой было мало, не являлось проблемой, ведь в той толпе, что собралась на рынке, раздобыть их проще, чем палец о палец ударить.       Леви велел мне подойти через полчаса к чайному магазину, и за это время я успела прилично так затариться, поэтому сейчас шла с огромным мешком за спиной. Ещё я обновила гардероб, поэтому была сейчас в тёмно-синей рубашке. Но в один момент мою маленькую воровскую прогулку прервал крик мясника: — Ах ты маленький засранец! А ну, брысь от сюда! — кричал он на котёнка, который пытался у него стащить курицу вдвое больше него самого.       Чёрт побери, мне нравится этот кошак! Такой маленький белый и пушистый на вид, но при этом замахивается на недостижимые цели. Стандартным «кис-кис» я подозвала мохнатого к себе, а он, как ни странно, подбежал и начал тереться о мою ногу, при этом мурча. — Эй, мужик, сколько стоит эта курица?       Мясник посмотрел на меня, как на полоумную, но всё-таки назвал цену. Расплатившись, я взяла курицу и поплелась вместе с котёнком в сторону того самого магазина. Мохнатый шёл за мной, не отставая, при этом подняв хвост трубой. У магазина взяла котенка на руки и зашла внутрь.       Внутри чисто, мало места, но и ассортимент здесь небольшой. Леви залипает на банки, игнорируя моё появление. — Здрасте, а у вас белый чай имеется? — спрашиваю у старика за прилавком. — Вроде был на верхней полке, его редко берут.       Котенок мурчит и я чувствую как напряжение пропадает. Подхожу вплотную к капитану, смотрю наверх, и беру приглянувшуюся банку с чаем. — Возьми чёрный с мятой, слева. — Что? — Что? — отвечает он, смотря на меня, мешок за моей спиной и на котёнка.       А потом до меня доходит суть его просьбы. Кхм. Стремянку бы тут хоть поставили…       Расплачиваемся, и выходим на улицу. Котенок мяукает и я замечаю, что он не чисто белый, с чёрный пятном на груди. Почесав мохнатого за ушком, произнесла: — Я назову тебя Спот, — на это котенок моргнул. — Буду считать это знаком согласия. — Если это хуйло нагадит в штабе, то пеняй на себя, — произнес капитан тихим, немного хрипловатым голосом. — Говоришь, как моя мамочка, — я взглянула на мужчину, при этом задорно улыбаясь. — Я серьёзно. — Боюсь-боюсь, — тут мне не удалось сдержать смешков, на что Леви предпочел не реагировать и зашагал в ту сторону, где мы оставили коней. — Что у тебя в мешке? — Только всё самое необходимое для жизни, — после этих слов я умудрилась споткнуться, отчего из мешка послышался озорной звон столкнувшихся бутылок.       Леви тяжело вздохнул и продолжил путь, не обращая на меня внимания. Если бы мне каждый раз, когда он из-за меня вот так вот вздыхает, давали одну монетку, то через месяц я была бы уже самым богатым человеком в этом мире. Спот тем временем спокойно сидел у меня на плече, тихо мурча и иногда щекоча мне шею. Когда вернемся в замок, нужно будет помыть мохнатого.       Надо будет сказать Эрвину, что с планом «пока Леви рядом, все ок» мы проебались.