***
Мало кто мог бы поверить своим глазам, если бы разглядел эту картину, да и Гарри посчитал бы, что он сильно недооценивал приятеля. В ярости, в основном взбешенный на Великого «услуга за услугу» Дамблдора, «я – устрою – театр – из – приглашения – Луны» Полякова и больше всего – на самого себя, Невилл залез в одно из трех основных гнезд акромантулов, о которых узнал окольными путями через профессора Спраут, чтобы отвлечься и проверить боевые навыки. Не помогло. Как и предыдущее разнесение в труху нескольких десятков мишеней. «Хотя нет, – подумал Невилл, – помогло, устал». Ярость перестала гореть и только тлела, как подземное пламя на торфяных болотах, предвещая пожар в абсолютно непредсказуемое время. «Идиот. Знакомая с детства девочка. Пару раз была у нас в гостях со своей мамой. А потом ее мама погибла, и как-то вообще мы с бабушкой забыли про нее. Три года учиться вместе с ней и не заметить этого ангела. Не заметить, как ее обижают. Гарри вот заметил и защитил, – Невиллу было стыдно, особенно сейчас, когда он осознал, насколько замечательной девушкой была Луна. – И никто ее теперь не трогает. Хоть что-то хорошее вышло из приглашения Полякова – от нее окончательно отстали. Гарри молодец, захотел – провел помолвку, а я... А что я? В заднице я! Мордредов Альбус, Морганова Джиневра и Мордредов Поляков...»***
Столь же ненавистный в данный момент Лонгботтому Поляков сам пребывал не в самом лучшем настроении: родичи уведомили о том, что его помолвка с подругой детства разорвана со стороны невесты ввиду его аморального поведения. Как, почему, что могло случиться и кто мог преподнести его приглашение таким чудовищным образом, было решительно непонятно. Хотя Поляков, несмотря на все расстройство из-за новостей, мечтательно улыбнулся. Понаблюдал несколько дней за девочкой, которую ему просватала подруга мастера-дуэлянта, и, увидев явные следы того, что девочкой пренебрегают, решил сделать ей красивый сюрприз и постарался от души. Став напротив того немного отдаленного места у стола Равенкло, где любила сидеть Луна, он сделал крендель палочкой. В воздух взлетел и опал искрами сначала герб Дурмштранга, потом его факультета, и наконец – его личный. Еще один хитрый крендель – и появилось что-то вроде обьемной картинки, изображающей играющих друг с другом нюхлеров. Внимание Луны он привлек, как и внимание всего зала. Скастовав невербальный «сонорус», Поляков тихо, но отчетливо проговорил: – Мисс Луна Лавгуд, не окажете ли вы мне честь быть моей спутницей на балу? Вопрос про неизвестных магических тварей доказал ему как нельзя лучше, что скучно с Луной на балу ему точно не будет. Мысли его перескочили на письмо. «Ох, Светка, Светка, и как же ты так...»***
То, что что-то пошло не так, Альбус понял сразу, как только солист «Ведуний» попросил внимания и объявил о танце и небольшой речи четвертого чемпиона. Альбуса не слишком беспокоили небольшие взбрыки, которые в последнее время стал совершать его «избранный», его орудие против Волдеморта. Он здраво рассуждал, что занятия с Люпином не оставят ему свободного времени для чего-то более опасного. То, что они натаскивают еще и полусквиба, сумасшедшую и магглокровку, тоже его не сильно волновало. Полусквиба надо будет чуть позже свести с кем-то подходящим, еще одна подконтрольная линия старого рода магов ему не помешает: Абботы или полукровка Дэвис вполне подойдут. Все-таки чистокровный маг, пусть и слабый. Его запасное орудие ожиданий не оправдало: судя по его «успехам» на уроках, он ничего особенного из себя не представлял, а проводить комплексное тестирование не было особого смысла. Да и вообще, полусквиб – не полусквиб, а связываться с «Кровавой Совой» Лонгботтом Альбус чуточку опасался, а стоит ему обследовать мальчика, как тот поговорит с бабушкой, и мало ли, что та для себя решит. Частичный контроль у него был, но она может прийти к выводу, что здоровый внук важнее больного сына, поговорит с Гризельдой, и мало ему не покажется. Но – все-таки Невилл явно слабее Поттера. Вот Гарри – тот даже с ограничителем был сильнее, пусть и благодаря Уизли. Тут Альбус мысленно себя поздравил: учился он отвратительно, даже магглокровка не способна была помочь. Гоблины через Флитвика передали, что Гарри пытался добраться до родового сейфа и ему отказали. Странно, что он вообще это затеял, видимо, случайно задал гоблинам не тот вопрос, а они врать не могут, только умолчать. Хотя это его, Альбуса, недочет – надо было сказать Молли потратиться на более качественные мантии для Гарри, опять пожадничала и излишек денег потратила на одежду Джинни. На всякий случай надо бы Гарри пригласить на «особый» чай и разговор. Все-таки если он слишком сойдется с Грейнджер, то может и узнать что-либо не то, и так пришлось в прошлом году обоих обливиэйтить, и ведь оставил их вместе всего на шесть часов! Ну да после бала, все после бала, последние недели подготовки были непростыми. Сама Грейнджер тоже изменилась, стала лучше следить за собой, чуть эффектнее одеваться и постоянно носила смутно знакомый комплект украшений, который, как казалось Альбусу, он видел на ком-то очень похожем – как минимум, кудрявостью и независимым поведением. Но все-таки, с чего это «Ведуньи» отошли от протокола?***
Между идеей и ее практическим исполнением зачастую лежит пропасть. Одно дело, когда ты сам устроитель бала и можешь решить, кто получит первый танец. Совсем другое, если бал – это официальное мероприятие, чей протокол утвержден чуть ли не лично Министром Магии, ввиду отсутствия на рабочем месте теоретически должного за него отвечать Барти Крауча-старшего. Возможность внесения изменений в протокол была у Дамблдора, у «заменителя Крауча» Перси, – который от столь стремительного карьерного роста не стал менее напыщенной задницей, чем был, – и у жадного и трусливого Бэгмена. Привлечь внимание Дамблдора после того, как столь долго удавалось его избегать, было несусветной глупостью и как серьезный вариант даже не рассматривалось. За взятку Бэгмен мог бы внести изменения в протокол, но не упустил бы и шанса прогнуться перед Дамблдором, чем однозначно выдал бы Гарри. Уговорить Перси нарушить правила было еще сложнее, чем заставить близнецов им следовать. Оставался только один вариант: те, кто не мог внести изменения в протокол, но зато исполнял его – группа «Ведуньи». Хиткот Барбари – лидер группы – не был тем человеком, которого было просто уговорить. Деньги его не интересовали в принципе, то есть, он был не против денег, но просто за взятку на нарушение однозначно бы не пошел. Оказание услуги Мальчику-Который-Выжил – даже вкупе с деньгами их с группой тоже не заинтересовало. В отчаянии Гарри решился на подлог и спросил, не хотят ли познакомиться со Стабби Бордманом, участником «Хобгоблинов», и вот тут попадание, наконец, было в яблочко. Как выяснилось впоследствии, абсолютным подлогом это не было. Сириус и в самом деле тусил с «Хобгоблинами» и несколько раз даже заменял Стабби на сцене, когда тот перебирал алкоголя. Но это было той соломинкой, которая убедила «Ведуний», да и нарушение было не слишком серьезным. Точнее, им так казалось.***
Гарри оглядел зал, улыбнулся, поклонился всем и, не дожидаясь стихания ропота и не реагируя на пораженное перешептывание чемпионов, подошел, встал напротив Гермионы – и в этот момент все присутствующие с удивлением услышали вступление, прозвучавшее в устах Ведуний почти как ультиматум. The odds were a hundred to one against me The world thought the heights were too high to climb But people from Magic World never incensed me Oh, I wasn't a bit concerned For from hist'ry I had learned How many, many times the worm had turned {Шансов сотни и все против меня На вершину взобраться до исхода дня. Магический Мир славит Мальчика что выжил, но не меня, Хоть сомнений я не избыл, Из истории я учил, Что сильный человек – тот, кто вертит этот мир } Вступление закончилось, стиль музыки немного сменился, и в пику любителям вальса зазвучали звуки классического твиста: They all laughed at Christopher Columbus... {Все смеялись громко над Колумбом, Утверждавшим, что мир – шар} И в унисон с музыкой пара полетела легкими шагами над полом. ....They laughed at me wanting you, said I was reaching for the moon But oh, you came through, now they'll have to change their tune They all said we never could be happy, they laughed at us and how! But ho, ho, ho! Who's got the last laugh now?... {Смеялись все надо мной, что быть с тобой, что достать луну, Но вот ты рядом со мной и их мотив ушел в урну. Смеялись все, что не достичь нам счастья, не выйдет ни в коей раз, Но, хо-хо-хо, кто последним смеется сейчас} Скорость движений все увеличивалась, но синхронность оставалась на том же уровне. ...They laughed at me wanting you, said it would be, «Hello, Goodbye». But oh, you came through, now they're eating pumpkin pie... {Смеялись все надо мной, что будет лишь: Привет! Пока! Но вот ты пришла, пирог из тыквы им осталось жрать} Хотя только видевшие рассвет и закат твиста могли в полной мере оценить танец, сделавший бы честь даже Фреду Астеру и Джинджер Роджер, весь зал оказался в шоке. Звуки музыки, резкий ритм, искусность пары, несмотря на крайнюю молодость, – все это делало танец исключительно зрелищным. Наконец, быстрый, но достаточно короткий танец подошел к концу, и под тихо произнесенный сонорус пара остановилась и закончила: They all said we'd never get together, darling, let's take a bow For ho, ho, ho! Who's got the last laugh? Hee, hee, hee! Let's at the past laugh, Ha, ha, ha! Who's got the last laugh now? {Все говорили: не быть нам вместе, нет шансов, просто смирись. Но хо-хо-хо, кто ржет последним? Хе-хе-хе! Кто посмеется? Ха-ха-ха, последние мы, утрись!} Наконец отзвучал последний аккорд и не давая никому сказать ни слова Гарри продолжил: – По традиции первого бала я, Гарри Джеймс Поттер, наследник Блэк, в полном согласии с Лордом Блэк, объявляю о полной помолвке с Гермионой Джин Грейнджер. Гарри отменил сонорус и вполголоса добавил, младшей дочерью дома Блэк, и прежде чем ему успели помешать надел на палец будущей суженой обручальное кольцо Блэков.***
Если не знать историю ее происхождения, одна из традиций первого бала – объявление открывающего бал о своей помолвке, могла бы выглядеть странной и бессмысленной. Но не все, что кажется непонятным на первый взгляд, объясняется так просто. Традиция вела свое происхождение из Уэльса еще из докамбрийского периода, когда первым боевым танцем бритты награждали наиболее отличившегося воина и давали ему право выбрать будущую жену. Условие было одно – предварительное согласие самой будущей невесты. Причина была простой – старейшинам надоело терять лучших воинов и их подруг. Лучший воин – не обязательно лучший хозяин, и, соответственно, не обязательно лучший жених любимой дочери. Но недовольный лучший воин, не получивший подругу в жены, с очень большой вероятностью или убьет соперника, или убежит с подругой подальше. Или и то, и другое. А если это еще и не просто воин, а боевой маг, проблема усиливалась многократно. И как ни крути, даже если его остановят, племя воина потеряет. Поэтому и была традиция первым выпускать наиболее отличившегося молодого боевого мага или воина, и вот у него-то и было право объявить будущую хозяйку своего дома. От бриттов этот обычай получили, слегка видоизменив, и последующие завоеватели Альбиона, так что к семнадцатому веку он трансформировался в право объявления о помолвке выведшего будущую невесту на первый танец своего и ее первого бала, при условии согласия невесты. Дополнительным условием было наличие на балу главы Визенгамота и согласие главы рода. А дополнительной сложностью, также пришедшей от бриттов – то, что у любого присутствующего, желающего оспорить помолвку, было это право в течение ста ударов сердца. Сто ударов сердца было дано на то, чтобы вызвать потенциального жениха на поединок. Если же за это время такого не находилось, отменялись, если были, все прежние брачные договоренности, и помолвка становилась нерушимой. Хорошо знавшие традиции Люциус Малфой и Альбус Дамблдор почти синхронно скривились. У каждого из них были свои причины, причем одна из них была общей. Брачный контракт, заключенный еще до Хогвартса, опекуном магглокровки Гермионы Грейнджер, Альбусом Дамблдором и сеньором Винсента Крэбба, Люциусом Малфоем, стал недействительным.***
Тогда, четыре с лишним года назад, Альбусу оказалась позарез нужна дополнительная поддержка для проведения закона о запрете некоторых нерушимых ритуалов. Часть из них могли в будущем серьезно ему повредить, и о запрете стоило позаботиться уже сейчас. Люциус же, хоть и не обладавший голосом в Визенгамоте, мог оказать влияние на почти четверть его состава, но пойти ему навстречу никак не соглашался. Карта, которую Дамблдор достал из рукава, была не тузом, а скорее десяткой, но даже вовремя сыгравшая десятка – преимущество для политика. Согласие родителей отправить детей в школу автоматически делало его их магическим опекуном. Он, конечно, редко использовал в своих целях возможность заключать брачные контракты – это вредило образу, и всегда как следует подчищал следы, но уж больно случай был подходящий. – Люциус, я слышал, у вас есть затруднения с поиском будущей супруги вашим молодым вассалам? Если я верно расслышал, один из них отхватил заклятие наследника-тугодума? Давно я таким не занимался, но.. – Да? У вас есть идеи? – Да. Скоро в Хогвартс будет поступать магглорожденная, не кривитесь так. Я случайно посмотрел ее маггловские школьные оценки, и они внушают почтение. Плюс ученический тест уже дал отклик в шестую часть Мерлина. Пара политиков ударила по рукам и решила судьбу несчастной девочки, обреченной после совершеннолетия мужа на насильственный брак. Люциус оправдывал себя тем, что получил преференции за и так нужный ему закон. Плюс, какая-никакая жена у вассала будет, так что обязательство перед ним он выполнил. Найти тому чистокровную или даже полукровку было нереально. Но если это все же получится, он просто предложит Альбусу – или кому-то другому – выкупить контракт. Альбус успокаивал себя тем, что если Волдеморт вернется и с ним не получится покончить быстро, у девочки будет дополнительный шанс выжить. А если Волдеморта выйдет завалить быстро и получить нужные преференции, всегда можно будет разорвать контракт с Люциусом как с пособником Волдеморта – вряд ли у того выйдет вывернуться во второй раз. Хотя, конечно, интересно, что может получиться от союза чистокровного, довольно сильного мага-тугодума и умненькой магически неслабой магглокровки. Найти такого другого сильного тугодума будет непросто, хотя может быть, младший Уизли... Можно будет составить запасной контракт...***
В любом случае ожидания обоих были стерты в пыль, как сушеная шкура жабы в ступке зельевара. У Альбуса это омрачалось еще и мыслью о головной боли, которую он получит после разговора с раздосадованной Молли Уизли из-за отмены контракта между Гарри и Джиневрой. Но вызов на дуэль главой Визенгамота? Поттера? Из-за невесты? Немыслимо! Впрочем, на все воля магии, и если ее воля в том, что Гарри долго не проживет – девочка опять будет свободна. Еще и с приличным состоянием. И по-прежнему без особого знания обычаев. Пусть официальную опеку над мисс Грейнджер он потерял, его дар убеждения все еще при нем. Главное, чтобы она никогда не узнала про только что обратившийся в простой кусок пергамента контракт. Люциуса же бредовая мысль вызвать Поттера на дуэль ради грязнокровки даже не посетила. Крэбб обойдется, а с Альбуса он что-нибудь еще стрясет в качестве компенсации. А из женитьбы наследника Блэков (и как так вышло-то, а?) на грязнокровке может что и выйдет хорошего, вроде отсечения от наследства. Оба политика скривились, хотя один заметно больше, оценили перспективы и промолчали. В тишине под шелест перешептываний прошло почти две минуты, и «Ведуньи» объявили: – Поздравляем мистера Поттера, наследника Блэк, и будущую миссис Блэк с нерушимой помолвкой и объявляем первый вальс чемпионов.***
Но следующий танец после вальса чемпионов был прерван безобразным скандалом. Не очень логично обвинив Полякова в том, что он увел его девушку, наследник Лонгботтом попытался вызвать того на дуэль. Даже самый сильный и опытный маг не всегда может повлиять на мнение окружающих. Поэтому как только Дамблдор почувствовал сигнал об открытии его кабинета, он стал пробираться к выходу, чтобы вызвать эльфа и задержать вора. Но тут Невилл обратился к нему с просьбой судить поединок, и отказать сразу он не мог. Альбусу все-таки удалось объявить о необходимости подготовиться и отложить начало дуэли на четверть часа. Еще на двадцать секунд его задержал параноик-учитель, и вот, наконец, он вырвался. Но драгоценные мгновения все-таки были потеряны. Когда Директор наконец попал в свой кабинет, прорвался через облако перуанской тьмы и открыл потайную каморку – она была разорена и в ней отсутствовало то, что могло помочь поймать вора – его личный, точнее, школьный маховик был похищен. Вернувшийся директор наблюдал, как Гарри стоял, для разнообразия, в качестве секунданта, Гермиона о чем-то болтала с Луной и Джинни. Поляков и Лонгботтом стояли по разные стороны площадки, мрачно глядя друг на друга. К ним и направился раздосадованный директор и дал знак подойти. Пообщавшись с Поляковым и Лонгботтомом, директор Дамблдор объявил: – Учебная дуэль боевых магов до первой крови, калечащие заклинания запрещены. Холодное оружие и палочки. Палочка у каждого в левой руке, легкий длинный меч или тяжелая шпага у Невилла, что-то, напоминающее гладиус – у Полякова. Избиением это не было, но и честной дуэлью тоже сложно было назвать. С самого начала как Поляков стал теснить Лонгботтома. Так это и продолжалось до конца дуэли, но уровень владения холодным оружием у, казалось бы, нелепого толстячка изумил окружающих: его манера уклоняться от заклинаний и иногда принимать их на лезвие своего явно необычного меча приводила их в оторопь. Поляков владел своим мечом, может, и немного хуже оппонента, но лучше Невилла сочетал это с магией. Так что случилось то, что рано или поздно должно было случиться: одно из заклинаний ослепило четверокурсника, и меч Полякова поцарапал щеку Невилла. Невилл опустил палочку и шпагу, признавая поражение, обменялся парой фраз с Поляковым, ответил на кивок, и они разошлись.