***
– Мистер Люпин, скажите, а когда во время вашей молодости в Хогвартсе шалили анимаги, они действовали только на школьной территории, или иногда убегали подальше? – Гарри, что все-таки случилось? Я просил называть меня Ремусом. Я что-то сделал не так? Ты на меня обиделся? Что такое? «Сделал. Точнее, не сделал задолго до того». – Хорошо, Ремус, – Гарри вздохнул, – ответь мне на мои вопросы, и я попробую объяснить. – Да, мы уходили иногда довольно далеко от Хогвартса. – И вас не искали? – Если уходить незаметно, не попадаться портретам, Пивзу и Филчу, то проблем особых не будет. Старосты проверяют присутствие за завтраком. Ах да, старостам ночью тоже нельзя попадаться. – Спасибо. Я отвечу на твой вопрос, Ремус. Точнее, расскажу историю. Попытайся меня не перебивать. Жили-были четыре друга. Один из них оказался предателем и исчез, другого убили вместе с женой, а еще один угодил в тюрьму. Сын убитого попал к своей тете, жилось ему там неважно, но у него же не было никого, кто мог бы его навестить и проверить, как он, правда? У его родителей же не осталось ни единого друга, кто мог хотя бы эпизодически проявлять заботу об их сыне? Открытку к Рождеству послать или еще что? У всех его родственников или знакомых родителей были дела поважнее. Правда, Ремус? – Но Дамблдор сказал... – Вот. «Дамблдор сказал» – для вас объясняет все. И для меня тоже. Поэтому отведите меня, пожалуйста, обратно в замок, мистер Люпин, и ждите, что еще вам скажет Дамблдор, – тон Гарри с каждым словом становился все более ядовитым, – и если вы вдруг когда-нибудь вспомните, что вне указаний «великого человека Дамблдора» есть живые люди, которым иногда бывает больно, горько и одиноко, постарайтесь выяснить, хотя бы и спустя десять лет, что происходило с теми, чья судьба для вас, как для их БЫВШЕГО друга, не должна была остаться безразличной. Тогда, может быть, у вас будет шанс. Кинув последнюю фразу, Гарри затих, как будто вместе с этими словами из него вылились все силы. Остаток пути прошел в гробовом молчании.***
После прогулки в банк и за новой одеждой Гарри вернулся каким-то совсем притихшим и будто неживым. В последний раз Гермиона его таким видела на следующий день после объявления чемпионов кубка огня. Как она узнала позже, такой вид у него был из-за того, что парень решил, будто остался совсем без друзей. Рон накануне заявил ему, что он обманщик, и Гарри почему-то посчитал, что и она думает то же самое. Его вроде бы невеста и так с трудом дождалась его возвращения, а уж от такого вида жениха просто пришла в ужас. Оставить его в таком состоянии Гермиона просто не могла, поэтому просто поволокла в ближайший пустой класс – поговорить. Неожиданно Гарри, как будто очнувшись, остановился, подтянул к себе Гермиону и, не говоря ни слова, крепко прижал к себе. Гермиона немного удивилась, но не постеснялась ответить своими фирменными объятиями. Простояв так около минуты, Гермиона почувствовала, что Гарри начал оживать, и стала выкарабкиваться из его хватки. В глазах Гарри опять плескалось изумрудное пламя, а губы искривились в слабой улыбке. – Да, извини, что-то на меня накатило. Так куда ты меня тянула? – Никуда. В класс. Просто хотела спокойно поговорить. – Хмм. Секундочку. Ага, пойдем со мной, – и Гарри так же настойчиво, как она несколькими минутами ранее, куда-то ее потащил. Пятый, седьмой, восьмой этаж. Странная картина с танцующими троллями и бормочущий «мне нужно место, чтобы спокойно поговорить с Гермионой» во время ходьбы из конца в конец коридора Гарри. Наконец раздался щелчок, и в цельной еще секунду назад стене открылась дверь. Гарри опять потянул немного ошарашенную Гермиону в комнату, которая выглядела аналогом гриффиндорской гостиной, только без кричащего алого и золотого. Усадил не сопротивляющуюся девочку в кресло и уселся в соседнее. – Гермиона, так ты хотела поговорить? Та немного помолчала, собираясь с мыслями, но наконец заговорила. – Гарри, ты в последнее время очень переменился и как-то необычно себя ведешь. Я бы даже сказала, что на первое испытание ушел один человек, а вернулся другой. Гарри невольно вздрогнул, но Гермиона после небольшой паузы продолжила. – Не то чтобы мне этот другой не нравился, – она улыбнулась, – даже наоборот, и ты все еще тот же Гарри, мой лучший друг, – она перевела взгляд на браслет и ленты, – и даже больше, – тут Гермиона немного покраснела, – только какой-то чуть более смелый, решительный и сильный, – покраснела еще сильнее, – но все таки, что с тобой случилось? Да и сегодня ты вернулся после похода с профессором Люпином в совсем упадочном настроении, и как мне показалось, не рад был его увидеть, когда он появился по вызову декана. Проницательность Гермионы его не удивила. Врать он не хотел, рассказать правду – не посчитает ли сумасшедшим? Причем справедливо, ибо нормальностью его поступок точно не отличался. Поэтому он решил сказать что-то среднее. – На тему мистера Люпина – давай попозже поговорим, а по поводу моего изменения, – он вздохнул, – помнишь, был момент, когда меня полностью окутало пламя? – Я тогда чуть не умерла от ужаса, конечно, помню. – А я умер. Точнее, за эти секунды я как будто прожил целую жизнь и умер в ее конце, вновь родившись в драконьем пламени. Несколько лет. И видел за эти годы столько всякого, – Гарри пожал плечами, – что еще раз я это видеть совсем не хочу. – А ты помнишь многое? Расскажешь? Ты же наверняка столько узнал и выучил. И надо провести эксперимент, узнать, насколько твои видения верны. – Расскажу. Не сразу, история долгая, но постепенно расскажу. Если хочешь узнать что-то здесь и сейчас – спрашивай. Гермионе были интересны новые знания, но от некоторых срочных вопросов ей, как девушке, удержаться было выше человеческих сил. – И из-за этих знаний ты и напал на Крама и предложил помолвку? Мы с тобой в твоем воображаемом будущем были вместе? Гарри не стал вилять, но ответил, избегая ее взгляда. Ответил честно, несмотря на опасения, что Гермиона сочтет его предложение помолвки неискренним. – Нет. Не были. Я слишком поздно понял, какой я дурак и какое сокровище все эти годы было рядом со мной. – И ты решил заключить помолвку, чтоб привязать меня к себе? – опасным тоном начала Гермиона. Гарри, наконец поднял глаза: – Нет. Я решил заключить помолвку потому, что хочу тебя защитить. Потому что я всегда хочу быть рядом с тобой и хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной. Потому что я... люблю тебя. Единственное, о чем я жалею, что не смог этого понять без таких... необычных... способов, – Гарри прикрыл глаза, откинулся в кресле назад и стал ожидать приговора. Шуршание мантии, тяжесть на коленях и обжегший губы поцелуй показали, что приговор отменяется. – Правильный ответ, мистер Поттер, – Гарри открыл глаза и встретил требовательный взгляд подруги, – ты же мне не врешь? – Не вру, – без тени колебаний ответил Гарри, – я люблю тебя, Гермиона Грейнджер. – Я люблю тебя, Гарри Поттер, – был ему ответом еле слышный шепот. Помиловались они друг с другом вволю: Гермиона не стеснялась тискать жениха, хотя Гарри все-таки изо всех сил старался вести себя максимально сдержанно. Лишь десяток минут спустя подростки все же прервались на серьезный разговор. Гарри начал объяснять свое отношение к Люпину, к гоблинам и к неожиданно появившемуся магическому опекуну. Как бы ему ни было страшно поднимать в разговоре с ней эту тему, он упомянул и о существующем брачном контракте. Пока решили ограничиться поиском информации на эту тему, тем более, что Гарри по этому поводу что-то смутно помнил. Гермиона немного нахмурилась, потом взяла со столика пергамент и перо и начала делать пометки, о чем-то напряженно размышляя. Проговорили они долго и уже собирались расходиться, когда Гарри неожиданно пришла на ум интересная мысль. – Гермиона, ты же хотела проверить истинность моих видений. Вот тебе способ проверки и заодно возможность помочь хорошему человеку. Есть на Равенкло девочка, зовут ее Луна Лавгуд. – Лунатичка? Я думаю, я ее видела. – Не называй ее так. Она хорошая девочка, просто видит многое из того, что мы не видим, и за это ее считают странной. Она необычная – это факт, но согласись, это не повод забирать ее одежду и обувь, портить ей домашние задания и запирать в чуланах вне гостиной. – И что ты хочешь, чтобы я сделала? – Ты же хотела проверку: вот и проверь, насколько мои видения истинные, сама знаешь, я с равенкловками до сих пор дела не имел. – Хорошо, я проверю. И что будем делать, если выяснится, что все это правда? – Есть пара идей. Поговорю с Ксено, поговорю с Флитвиком, что-то да выйдет из этого. – Ксено? – Ксенофилиус Лавгуд, редактор "Придиры", отец Луны. – Хорошо. Займусь этим завтра. Погруженными в полную задумчивость оба в молчании прошли до башни Гриффиндора, пожелали друг другу спокойной ночи, и Гарри, не обращая внимания на перекосившиеся физиономии некоторых гриффиндорцев, быстро клюнул Гермиону в губы и умотал спать.***
– Сири, он мне вообще не доверяет. – Знаешь, Реми, мне самому тяжело что-то говорить по этому поводу, но если откровенно... собственно, а почему он должен? – Ну ты же сам все знаешь, я тебе рассказывал, Дамблдор... – Ну да, Дамблдор. Великий волшебник Дамблдор! Нет, я тебя винить не могу, тебе «великий» Дамблдор сказал, что наследник страшно-темной семьи Сириус Блэк наконец показал, кто он есть на самом деле, провел Волдеморта к Гарри и признал свою вину. Не ты один поверил, все идиоты магического мира сожрали это дерьмо. Сириус в запале не заметил, как при этих словах Ремус еще сильнее сгорбился. – И ведь никто даже не вспомнил, что как у боевого мага аврората, у меня кровников среди пожирателей был каждый второй. 12 убитых магов, пусть и пожирателей смерти. Всех их помню. Сириус махнул Кричеру, подождал, пока тот наполнит стакан виски, залпом опрокинул и надолго задумался. Ремус молчал. Минут пять спустя Блэк, наконец, выплыл из своих мыслей и продолжил: – Как я уже говорил, винить тебя я не могу, потому что когда добрый волшебник Дамблдор сказал, что оборотни вообще-то темные твари и безоговорочно доверять им нельзя... Тут виски понадобилось уже Люпину. – Прямо так и сказал? – Да, да именно так сказал. Может, другими словами, но смысл был такой. Ну а мы, дураки, послушали. И да, именно поэтому тогда и я, и Лили, и Джеймс ограничили общение с тобой почти до нуля. Просто магия какая-то, – невесело усмехнулся Блэк. – Почему ты мне ничего... – прохрипел Люпин. – Стыдно было, да и никак к слову не приходилось... Знаешь что, а расскажи-ка мне подробно о Гарри. О том, как вы с ним встречались и о чем говорили.***
Многое из того, что Гарри, как последний в роду, обязан был знать, Сириус не имел пока еще возможности ему объяснить. Главе Блэков было кристально ясно, что, хоть его наследник по магии и пришел в магический мир четыре года назад, но ни потерявшие два поколения назад место в Визенгамоте Уизли, ни смотревшие в рот Дамблдору Лонгботтомы – никто не удосужился объяснить ему основы нового мира. Объяснить то, что все маги впитывали практически с молоком матери. К примеру, то, что хоть какое-то влияние вне пришлых магов Малфой приобрел только после женитьбы на урожденной Блэк и рождения сына. То, что Уизли спят и видят, как бы вернуть кресло в Визенгамоте. То, что из старых родов народу осталось крайне мало и все они разобщены. То, что, несмотря на некоторую начальную чужеродность Дамблдора в чистокровных кругах, после мутного времени гражданской войны Волдеморта и смерти Блэка и Поттера он оказался единственным центром силы, тем, вокруг кого собралось более-менее вменяемое количество представителей кланов. То, что из-за отсутствия абсолютного большинства Альбусу пришлось смириться с компромиссной фигурой Фаджа, влияние которого в Визенгамоте со временем выросло. Сириус не сидел, сложа руки. Дамблдору, слава Мерлину, было не до него, и глава рода Блэк, используя уроки дяди Арктуруса, смог, читая и анализируя периодику, восстановить произошедшее в мире за последние двадцать лет. И ему нужно было дать пару уроков политики и политэкономии крестнику и наследнику. И срочно, пока тот в порыве не наломал лишних дров. Заодно, возможно, и он сможет выбраться из того тупика, в который сам себя загнал юношеской горячностью, граничащей со слабоумием. – Значит, Реми, у тебя есть возможность видеться с Гарри, но сам Гарри этого не особенно хочет. У меня наоборот. Кричер! Принеси из моей спальни сквозное зеркало. Ага, отлично. Вот, держи, найди способ передать это Гарри, совой такое послать не выйдет. Будем исправлять ситуацию. Для нас ОБОИХ.***
– Внук, доброго вечера! – Да, бабушка, приветствую. – Извини, не хотела тебя в это впутывать, но... ты должен пригласить на бал Джинни Уизли. – Я? Джинни? Нет, она нормальная девчонка, но почему? – Требование Дамблдора. – Требование Дамблдора? С каких пор Лонгботтомы подчиняются Дамблдору? Ты же сама меня учила? – Да, учила. Нет, не подчиняются. Но на днях Визенгамот будет обсуждать финансирование клиники святого Мунго, а влияния у нас не так много, ты же понимаешь... Если бы хоть голоса Поттеров и Блэков были независимы, еще были бы варианты, а так Фадж будет выкручивать руки, и Дамблдор – единственный, кто сможет его притормозить. А если он не захочет... Невилл понимал. Первым результатом сокращения финансирования будет урезание расходов на отделение для безнадежных больных. Теплицы кое-какой доход давали, но он почти весь уходил на плату за место в Визенгамоте, и остатка денег на плату за уходом родителей дома не хватит никак. – Хорошо, бабушка. Как бы то ни было, но забота о всех членах рода – его долг. Да и, честно говоря, пригласить симпатичную девушку на бал – не такая большая плата. Но у Невилла было еще одно дело. – Бабушка, у меня будет просьба. Гарри, Гарри Поттер спрашивал, не могу ли я к нему присоединяться во время дополнительных занятий магией. Он сейчас весь зарылся в подготовку к турниру и предлагает мне поучаствовать. Ты не можешь прислать Декану Макгонагалл разрешение? – Хорошо, внук. Сейчас род Поттеров почти угас, но часто Поттеры и Лонгботтомы шли рука об руку. Ты молодец, что решил продолжить эту традицию. Завтра же пошлю сову.***
Неизвестно, что было с другими вещами, которые «видел» Гарри, но то, что над Луной постоянно издевались и задирали, было правдой. Гермиона с утра одолжила мантию-невидимку у Гарри, и ей стоило огромных усилий удержаться от того, чтобы не заклять равенкловцев чем-нибудь неприятным. Гарри в последнюю пару дней показал ей несколько «шуточных, но неприятных» заклинаний – вроде дикой чесотки в определенных частях тела, уменьшения нижнего белья на пару размеров, заклятия волосатой груди и прочего. Как ей казалось, несмотря на легендарную мантию, Луна ее увидела, но лишь посмотрела в глаза и не сказала ни слова. Гермиона не могла прийти в себя от возмущения, как такое вообще могло происходить, и как даже старосты могли в этом участвовать. Результатом явился визит Хедвиг, ускоренной Добби, к Ксенофилиусу, и возвращение совы с необходимой Гарри бумагой. И вот уже во вторник утром Хогвартс имел возможность наблюдать, как Гарри Джеймс Поттер в качестве союзника дома Лавгуд вызвал на дуэль Филиуса Флитвика.***
Гарри точно знал: Филиус Флитвик, мировой чемпион-дуэлянт, размажет его по площадке, был готов и к этому, но надеялся, что такого все же не произойдет. Поэтому и вызов, и причина оного и должны были быть озвучены публично, и, более того, в присутствии специально предупрежденной анонимной запиской Риты Скитер, которая, если верить Карте Мародеров, уже была в зале. – Глава Дома Равенкло, я, Гарри Джеймс Поттер, за систематическое пренебрежение обязанностями, повлекшее нанесение физического и морального урона Луне Лавгуд, моей подопечной в виду союза с домом Лавгуд, вызываю вас на магическую дуэль чести! – Наглый высокомерный выскочка! Поттер, вас уже один раз почти раскатали в блин на дуэли, вам мало?! – прошипел Снейп. – Гарри, мой мальчик, нельзя все проблемы решать насилием, это прямой путь во тьму, – не удержался от реплики доброго дедушки Дамблдор. – Мистер Поттер, не могли бы вы в более приватной обстановке объяснить мне, о чем идет речь? – ответил несколько удивленный мастер-дуэлянт. – В вашем классе? И может Гермиона к нам присоединиться? – Гарри, мой мальчик, это дело школы, и его надо обсуждать в моем присутствии. – Директор Дамблдор, – Гарри поклонился, избегая взгляда Великого Белого, – это было школьным делом все это время до моего вызова. Если бы кто-то обеспокоился его решением до этого момента – ничего бы не понадобилось. Сейчас это внутреннее дело декана факультета Равенкло, собственно факультета Равенкло и меня, как защитника ученицы. – Гарри, мой мальчик, но у тебя нет права выступать защитником, это невозможно без соответствующего договора между тобой или твоим опекуном и опекуном мисс Лавгуд, которым является ее отец. Гарри молча протянул подписанный Ксенофилиусом Лавгудом пергамент. – Я все-таки настаиваю... – Альбус, мистер Поттер прав – это внутреннее дело факультета. Мистер Поттер, мисс Грейнджер, – обратился Флитвик к подошедшей Гермионе, – пойдемте.***
После обсуждения и показа некоторых воспоминаний обычно невозмутимый Флитвик вышел из равновесия. По настоянию Дамблдора он отменил следящие чары на входе в факультетскую гостиную, докладывающие о том, все ли ученики находятся после отбоя в спальне, а так же об их физическом здоровье. По настоянию Дамблдора он дал больше свободы и меньше контроля старостам. «Дети должны научиться самостоятельности». По настоянию Дамблдора деканы не вмешивались в противостояния между учениками. Как только он начал разбираться в том, что происходит, понял, что даже выявленные Гарри и Гермионой проблемы Луны были только верхушкой айсберга. По результатам проверки старосты факультета лишились значков и заработали отработки до конца учебного года. Команда квиддича в полном составе и несколько особо отличившихся равенкловцев, в основном девочек, были отправлены на все свое свободное время на кухню в помощь домовым эльфам. Многие из них предпочли бы такому унижению отмененные Дамблдором телесные наказания. Луну же Флитвик взял на особый контроль, с ее разрешения повесив на нее мониторящие здоровье чары, действующие в том случае, если она на территории Хогвартса или Хогсмида. Так или иначе, на следующее утро Флитвик извинился перед Гарри, и тема была закрыта.***
Продолжением этой истории стало то, что Гермиона и Луна сдружились на почве любви к чарам, линии которых Луна просто видела невооруженным глазом. Гермионе же для того, чтоб та увидела хотя бы часть, Луна подарила запасную пару очков, которые "Придира" высылал постоянным читателям. Во всяком случае, несмотря на странности, с Луной Гермионе было намного проще и интереснее общаться, чем с Роном, с которым они так и не сошлись обратно, а учитывая его некоторые реплики по поводу «сумасшедшей Лунатички Лавгуд», «толстого сквиба Лонгоботтома» и «лохматой заучки Грейнджер», это вряд ли произойдет. Гарри ей этого еще не рассказывал, но Гермиона сильно подозревала, что какие-то видения Гарри показали еще более отрицательные черты характера Рона, чем те, с которыми они уже были знакомы, и Гарри, отдалившись от Рона еще в начале турнира, не хотел возвращаться к дружеским отношениям с ним.***
Подготовка к турниру шла полным ходом, разумеется, с перерывами на подготовку к балу. Ремус Люпин сумел договориться с Макгонагалл, и каждые выходные Гарри шел, чаще всего с Гермионой, а иногда и с Невиллом и Луной, в Хогсмид, где исчезал. Шепотки сплетен все еще немного преследовали Гермиону и приводили в ярость Гарри. Но со временем, после нескольких спаррингов с другом Крама, дурмстранговцы стали одергивать слизеринцев. Хаффлпаффцы всегда были за дружбу, в том числе и близкую дружбу. Равенкловцам было плевать с Астрономической башни, притом, что в большинстве своем они были крайне заняты, настолько, что времени для сплетен не оставалось. Разбираться приходилось только с гриффиндорцами. Впрочем, после того как Гарри показал безбашенность истинного гриффиндорца, даже не доставая палочку – просто избил обозвавшего нехорошим словом Гермиону пятикурсника, а Гермиона выставила щиты, не давая никому другому приблизиться, – шепотки стихли. Не так важно, что было между Гарри и Гермионой, но больше ни у кого не возникало сомнений в правомерности участия Гарри в турнире, а Гермиона хоть от него и отставала по силе и знаниям, могла вломить и некоторым шестикурсникам. Люпин перемещался с ними камином на Гриммо, и дальше они на пару с Блэком натаскивали Гарри и Невилла в боевке. С Гермионой и иногда Луной в это время, разумеется, по просьбе Сириуса, занималась обычаями магического мира и немного артефакторикой Андромеда. Или же ее муж обучал их целительству, а дочь – боевой магии или чарам. Основами политического устройства они на пару с Гермионой занимались удаленно по сквозному зеркалу. Вне учебы и сна Гарри и Гермиона, к которым часто присоединялись Невилл и Луна, обычно проводили время в тайной комнате или в библиотеке: Гарри – медитируя и тренируясь в одном из аспектов прорицания, Гермиона – отрабатывая скорость и точность заклинаний, ну и пытаясь найти новые интересные чары. Иногда они прерывались на уроки вальса. Что интересно, последнее повысило их способности работать в паре в бою, и они стали побеждать Сириуса чаще. Впрочем, Гарри не льстил себе, причиной того, что они вообще могли его победить, было то, что Сириус еще не оправился, если, конечно, сам Гарри не начинал действовать грубой силой.***
В данный момент у Гарри имелось две локальные проблемы, которые он хотел бы решить. Ему нужен был партнер по спаррингу. Гермиона пусть и быстро прогрессировала, но составить ему конкуренцию пока не могла, да и Невилл, несмотря на очень быстрый прогресс – тоже. И ему нужен был учитель по боевому предвидению. И сегодня ночью он собирался попробовать решить обе эти проблемы разом. Ну, одну точно, а другую – частично. Лезть в темное время суток в спальню этой дамы было опасно, но днем того, что ему нужно, точно не добиться. Веревочная лестница, закрепленная верным Добби буквально за несколько секунд до его подъема, мантия-невидимка и заклинание, заглушающее звуки – только «Феликс» мог бы еще увеличить его шансы, но, увы, его не было, и приходилось рисковать. Вот и спальня. Тумбочка с кучей идиотских на вид бус, очков и браслетов. Открытый сундук с мешковатыми платьями. Хитрая загогулина палочкой и шепот «исихо» закончили приготовления. Гарри поднял палочку, и тут откинутое одеяло спеленало, отнесло и впечатало Гарри в стену. Мастер-дуэлянт, специалист боевого предвидения Сибилла Трелони, ничуть не напоминавшая нелепую фигуру, что вела прорицания, в чем-то вроде костюма для фехтования плавным прыжком поднялась с кровати. – Буду-у-ущее пове-е-дало мне, – начала она тем же тоном, что и на уроках, но быстро сменила манеру разговора, – что ко мне в спальню залезет крайне опасный маг. Ты кого собирался сюда пропустить, маленький гаденыш?! Гарри невербально пережег одеяло и отлепился от стены. Сибилла оценила мощь, равно как и то, что заклинание было беспалочковым и невербальным, и подняла бровь. – Для вас я неопасен, мадам. Я просто хотел поговорить и договориться. Максимум, что вам бы грозило – обливиэйт. Как мне кажется, для вас – не первый. – Мелкий засранец. Хорошо. Поговорим. – Не такой уж и мелкий. Мастер Трелони, мне нужен учитель боевого предвидения. – Не буду спрашивать, откуда ты узнал. Вижу, что от директора. Задам другой вопрос – что ты мне можешь дать? – Неправильно видите, баронесса Корнуэльская. Упустить неожиданно исчезнувшего в Японии Дримера, самого молодого мастера боевой магии, специалиста по боевому предвидению, и связать с неожиданно появившейся в Англии провидицей Сибиллой Трелони смогли немногие. Равно как и причину. Я не шантажирую. Клянусь своей жизнью и магией не выдавать информации о Сибилле Трелони преследователям Дримера. Мастер Трелони, мне очень нужна помощь, для меня и для... для Гермионы. Что-то же вам нужно. И, может, я смогу помочь. Сибилла вздохнула. – Нужно. Свобода мне нужна, но вот ты мне никак не сможешь ее дать. Директор меня держит шантажом и дозой моей крови для поиска на коротком поводке. Даже клятву не потребовал. Да и зачем, куда я денусь... Хотя, раз уж ты в четырнадцать лет такой ушлый... Сумеешь решить эту проблему – научу всему. Я не смогла. – М-да. Давайте так. Я в самое ближайшее время разбираюсь с проблемой вашей крови у Дамблдора, и начнем обучение. Смогу решить проблему с кровной местью – натаскаете меня до мастера. Если пострадаете в результате моих действий и понадобится компенсация – содержание за мой счет. – Согласна. Ну и если, ты, мальчик, – усевшаяся на кровати совсем не старая женщина, явно издеваясь над подростком, соблазнительно потянулась, – больше ничего не хочешь – двигай через окно, скоро под ним Филч с обходом будет.