***
Пока Бэгмен, заливаясь соловьем, разглагольствовал на тему турнира, Гарри поглядывал на Сириуса, рядом с которым было пустое кресло. Место для Гермионы. Она так и не захотела вернуться в Хогвартс. Несмотря на успешно идущее расследование. Несмотря на уговоры Гарри, что теперь все будет в порядке. Несмотря на охрану в школе, которую нагнали в неимоверном количестве вопреки протестам Дамблдора. Всю прошедшую неделю, каждое утро, в день, когда у Гермионы был экзамен, она с Римусом и Нимфадорой перемещалась к границе чар Хогвартса, где их уже встречал Гарри, и они шли в школу. Иногда, когда дела не требовали присутствия в другом месте, Сириус тоже был с ними, но Гарри и Римус с Нимфадорой сопровождали Гермиону всегда. Даже в туалет девушка заходила после того, как Тонкс всех оттуда выгоняла – и оставалась с Гермионой внутри, пока Гарри и Римус подпирали стены возле двери, будучи в полной готовности ворваться в помещение по первому же подозрению. Наличие оборотня в школе многих жутко раздражало, но Сириус сделал ход конем, официально наняв Римуса Джона Люпина телохранителем на службу роду Блэк, утряся этот вопрос с Департаментом магических происшествий и даже получив соответствующий пергамент с внушающими трепет печатями и набором подписей, и недоброжелатели и злопыхатели вынуждены были заткнуться. Тем более, что многие, из тех, кто поумнее, задумались – такой охранник, буквально нюхом и собственной шкурой чувствующий угрозу, был очень и очень ценным приобретением. А несколько ночей в месяц, когда телохранитель «не в форме», можно и дома посидеть! Нимфадору Тонкс же, выпускницу Академии Аврората, выделила Амелия Боунс: с одной стороны – родственница; с другой – женщина; да и то, что она официальное лицо – аврор – тоже имело значение. Ссориться с озверевшим Лордом Поттером, который вот-вот станет полностью дееспособным, главе ДМП не хотелось совершенно. И пока Гермиона и Гарри сдавали экзамены, остальные обитатели Хогвартса могли лицезреть удивительную картину: сурово зыркающего на всех бывшего профессора З.О.Т.И. и мило флиртующую с ним метаморфа, которая старалась развеселить его своими способностями. После сданного экзамена Гарри опять провожал Гермиону и ее сопровождающих до границы Хогвартса и, попрощавшись с ними и дождавшись, пока уляжется пыль, взметнувшаяся на месте срабатывания порт-ключа, разворачивался и грустно брел к школе, которая без наличия в ней Гермионы потеряла даже те остатки привлекательности, что еще были. К сожалению, ему не разрешали надолго отлучаться и тем более ночевать вне школы, так как он Чемпион и все такое... Разглагольствования Дамблдора на этот счет Гарри пропустил, просто уяснив для себя, что нельзя. Сегодня был последний экзамен по Истории Магии – и, видимо, последний визит Гермионы под эти своды. Ну что ж... Это вовсе не конец света. Если Гермиона боится учиться здесь, то... В мире полным-полно других школ, не говоря уже о частном преподавании и сдаче экзаменов комиссии Министерства. Именно о частном обучении, в том числе и для себя, Гарри и задумывался все больше и больше... Если ему чего и будет не хватать без Хогвартса, то разве что квиддича! Защите их будет учить Римус, с Зельеварением можно обратиться к Горацию Слагхорну. Можно уточнить, какие еще предметы могут им преподавать Андромеда и Сириус... Конечно, были сомнения, что это будут Древние Руны и Нумерология, но... Вряд ли профессора Бабблинг и Вектор откажутся от дополнительного заработка. Разумеется, под обетом о неразглашении и после подписанного магического контракта... Да, этот пункт будет первым в будущей программе обучения: обеты и магические контракты. А дальше, после сдачи С.О.В., можно будет составить даже индивидуальную программу обучения – в конце концов, золото не должно лежать в сейфах мертвым грузом, а для любимой Гарри не жалко и всего золота мира! Бэгмен все говорил и говорил, а Гарри подумал, что несмотря на определенные проблемы, пара светлых пятен все же имели место: его крестный смог с помощью финансового давления на «мерзкую газетенку» изменить тон статей в сторону крестника. Не последним из его успехов, тем не менее, были крайне действенные методы убеждения главного репортера, которые и привели к исключительным результатам. И – редкий случай – эту статью они с утра даже смогли обсудить с Гермионой.«Гарри Поттер – Отчаянный маленький герой, всегда готовый защищать своих
Мальчик, одержавший победу над Тем-Кого-Нельзя-Называть, неуравновешен и, возможно, даже представляет опасность для окружающих, пишет Рита Скитер, наш специальный корреспондент. Вместе с тем, нельзя не отметить его отчаянную готовность всегда защищать тех, кого он определяет как своих. С начала года было несколько случаев, в которых отметился Мальчик-который-выжил. Наиболее впечатляющей, пожалуй, была победа над драконом, и посвящение этой победы его второй половинке в настоящее время – Гермионе. (См. с.3-6 Девочка-которая-просто-дружила). Согласно эксклюзивной информации, полученной нашей газетой, Поттер регулярно падает в обморок в школе и жалуется на боль в шраме на лбу (оставленном проклятьем, которым Сам-Знаете-Кто пытался его убить). Но несмотря на эти неприятные моменты, продолжает ходить на уроки и как ни в чем не бывало готовиться к турниру вместе со своими немногими настоящими друзьями. (См. с.7-8 «Бледная Луна Видений» и с.9-10 «Боевой несквиб»). Вопрос, почему вообще четырнадцатилетнего подростка выпустили на Турнир, предназначенный для выпускников, все еще остается открытым, и ответа на него у нас нет. Кстати, другому нашему корреспонденту удалось выяснить, что если Гарри Поттер-Блэк пройдет следующее испытание Турнира, то будет считаться уже не эмансипированным недорослем, а полностью совершеннолетним, как прошедший по воле опекуна «три испытания воли», и даже одобрение Визенгамота для этого не понадобится. (См с.11-19 «Древние обычаи и Гарри Поттер, или все, что вы хотели знать о дуэлях и испытаниях, но боялись спросить»). Альбусу Дамблдору надлежит основательно поразмыслить, стоило ли допускать ребенка до участия в Турнире. Вне зависимости от результата турнира, Гарри Поттер сегодня вечером станет совершеннолетним, а это означает многие перемены на нашем политическом небосводе».***
Тем временем, видимо, запал (или сочиненная заранее речь о Турнире и неимоверном труде его организаторов, которые невероятными усилиями и превозмогая непревозмогаемое обеспечили его возрождение, чтобы порадовать магическое сообщество) закончился, и Бэгмен перешел к делу: – Позвольте мне напомнить вам счет. На первом месте с восьмьюдесятью пятью очками находятся представители школы Хогвартс, мистер Седрик Диггори и мистер Гарри Поттер! Аплодисменты зрителей вспугнули стаи птиц, и те взлетели из глубин Запретного Леса в темнеющее небо. Как бы ни было смешно, но несмотря на массу изменений, произошедших с Гарри и его окружением после первого тура, результат пусть и изменился, но незначительно, – он с Седриком все еще был на первом месте. – На втором месте с семьюдесятью пятью очками находится мистер Виктор Крам, представитель школы Дурмстранг! Аплодисменты продолжались. – На третьем месте находится мисс Флер Делакур, представительница академии Шармбатон! – Итак, по моему свистку, Гарри и Седрик, – гремел Бэгмен, – три... два... один! Он свистнул. Седрик помчался в лабиринт, Гарри же неспешно последовал ко входу, припоминая, что и где находится.***
Гермиона сидела в гостиной Блэк-Хауза, глядя в довольно большое зеркало, установленное на столе, и в тревоге сжимала руки. Конечно, целитель Сметвик категорически не рекомендовал ей нервничать и вообще подвергать себя сильным эмоциональным нагрузкам, апеллируя к ее состоянию, перенесенным потрясениям, и пугая маловероятными, но тем не менее возможными последствиями. Однако девушка знала, что если она не будет смотреть, то от волнения просто сойдет с ума, пока получит сообщение, что все уже закончилось. Все, что произошло с ними за этот год, явно показывало, что против ее Гарри кто-то затеял очень опасную игру. Сам факт того, что ее любимый оказался вовлечен в это опаснейшее состязание, говорил об этом яснее некуда даже без учета всего остального случившегося. Конечно, было бы легче всего считать, что это все какие-то манипуляции Дамблдора, но... Но и интуиция, и те разрозненные факты, которые у нее были, просто в один голос вопили, что помимо директора есть кто-то еще. И сегодня, по сути, у этого «кого-то» был последний шанс добиться своих целей. От размышлений о случившемся за год вообще мысли девушки скользнули к произошедшему неделю назад. Против воли она немного порозовела – воспоминания об их первой ночи были по прежнему свежи в памяти. Все, полностью, во всех подробностях, включая и ее слишком смелое поведение и настойчивость в процессе. Конечно, она не отвечала за себя, но... Но от некоторых моментов, всплывающих в памяти, ее до сих пор бросало в краску! И пусть это все случилось слишком рано с ее точки зрения, пускай это произошло не так, как она иногда позволяла себе представлять в своих фантазиях, но следовало поблагодарить Мерлина, что все произошло хотя бы так, с Гарри, а не... И ее любимый смог избавить Гермиону от участи пусть и не смертельной, но отвратительной настолько, что... Хоть и заплатил за это очень высокую цену. Целители так и не смогли дать однозначный ответ, вернется ли магия к парню или он так и останется на уровне почти сквиба. А теперь Гарри вынужден практически без сил участвовать в смертельно опасном состязании, а она даже не может поддержать его своим присутствием на трибунах! Но рисковать больше Гермиона просто не имела права! В зеркале Бэгмен наконец-то закончил говорить и, подняв руку, дунул в свисток. Гарри направился в лабиринт. – Только вернись, только пусть все будет хорошо, только бы с тобой ничего не случилось, – шептала Гермиона, глядя в зеркало и нервно переплетя пальчики рук на животе...***
Высоченная живая изгородь откидывала черные тени на тропу, и то ли оттого, что она была такой высокой и толстой, то ли потому, что ее заколдовали, снаружи в лабиринт не доносилось ни единого звука. Гарри показалось, что он снова оказался под водой. Темно, неприятно и давит, собственно, не давлением, а какой-то сгустившейся тенью, неприятной атмосферой. Через полсотни шагов Седрик первым дошел до развилки, оглянулся на поднявшего в салюте «палочку» Гарри, кивнул и повернул направо. – Ну, пока, – сказал Гарри, тоже дошел до развилки и повернул налево. До ушей Гарри донесся второй свисток Бэгмена – Крам вошел в лабиринт. Гарри ускорился: несмотря на браваду, особого желания встречаться с Крамом у него не было. Выбранная им тропа казалась совершенно пустынной. Он повернул направо и ускорил шаги, приподняв слегка светящуюся дубинку и пытаясь разглядеть дорогу как можно дальше впереди, но ничего не видел. Издалека донесся третий свисток Бэгмена. Все четыре Чемпиона теперь находились внутри лабиринта. Гарри оглядывался на каждом шагу. У него было такое чувство, как будто за ним следят. С каждым шагом в лабиринте становилось все темнее, а небо над головой приобрело темно-синий цвет. Он снова оказался у развилки. Вроде бы направо и там... После поворота Гарри нос к носу столкнулся с гиппогрифом, с крайне злым гиппогрифом, привязанным цепью к камню. С практически взбешенным вожаком гиппогрифов со связанными, видимо, трансфигурированной веревкой крыльями. Поклон вышел настолько естественно, словно Гарри был потомственным придворным и поклоны отрабатывал лет с пяти по часу в день. Гиппогриф немного успокоился. Гарри осмотрел проход – пройти мимо было невозможно. Он не помнил гиппогрифа на этом месте в прошлый раз, Мордред! Гарри попытался вспомнить, что там еще говорил Хагрид, и с успокаивающими интонациями обратился к зверю: – Я не причиню тебе вреда. Нехорошо получилось. Может, дашь мне осмотреть твои веревки? – и Гарри сделал жест в сторону связанных крыльев. Гиппогриф недовольно фыркнул, но нападать на рассматривающего крылья Гарри не спешил. Даже когда он залез на спину зверя. Мда, будь он в форме и со своей волшебной палочкой, Финита посильнее – и проблема решена. Мордред! Мордред! Мордред! Даже взятая с собой контрабандой мантия-невидимка не поможет. Во-первых, бесполезно, во-вторых, не спортивно, хотя именно это Гарри не волновало от слова совсем. А вот в-третьих, то, что скорее всего за ним следят, как раз волновало. Рука его наткнулась на подарок от знакомого из страны восходящего солнца. Стараясь сделать это незаметно, Гарри правой рукой совершал демонстративные жесты дубинкой, «пытаясь отменить» трансфигурацию, левой же рукой вытянул из рукава артефакт и два раза провел им по веревкам. Веревки пропали, гиппогриф расправил крылья, и Гарри не упал только потому, что гиппогриф каким-то способом его удержал. Гарри пошел осмотреть цепь – она вроде не была трансфигурированной – и повернулся к волшебному зверю со словами: – Извини, вот тут никак. Гиппогрифа это, казалось, совершенно не огорчило, он замахал крыльями, поднимая ворохи пыли и песка бывшего квиддичного поля, взлетел в воздух на манер закрепленного на веревочке воздушного змея. И цепь не выдержала. Гиппогриф улетел – по всей вероятности, к своей стае, в Запретный Лес. Гарри выдохнул. Получилось. Пройдя еще немного, он вышел на следующую развилку, точнее, перекресток. Послышался шорох. Гарри выставил перед собой волшебную «палочку», готовый атаковать противника, но луч света упал на Седрика, выскочившего на тропинку с правой стороны. Седрика колотило. Рукав его мантии дымился. – Хагридовы химеры! – прошипел он. – Ты даже не можешь себе представить их размеры! Мне едва удалось вырваться! Он покачал головой и нырнул на соседнюю тропинку. Сосредоточившись на том, чтобы оказаться как можно подальше от огнехвостых химер Хагрида, Гарри вновь заторопился вперед. Повернув за очередной угол, он нос к носу столкнулся с плывущим к нему навстречу... С лежащим на земле трупом. С лежащим на земле трупом с вывернутой шеей. Трупом самого дорогого ему человека. Гермионы Грейнджер. – Что? Как! – слова застряли у него в горле. Она. Неживая. Красивая. Взрослая. Взрослая?! Ах ты тварь! Никакого «Ридикулуса»! – Деум Луцус, – прохрипел еще секунду назад не желавший жить Гарри – из скрытого в кустах, невидимого в темноте царившей в лабиринте до заклинания шкафа, сейчас горевшего белым пламенем, раздался вой. Освещенный сзади светом полыхающего пожара, Гарри выполз на следующий перекресток. Налево... направо... опять налево... Хотя бы в тупики Гарри в этот раз не попадал. Он опять поискал север и обнаружил, что ушел слишком далеко на восток. Он пошел назад, повернул направо и увидел прямо перед собой висящую в воздухе золотую дымку. Гарри осторожно подошел поближе и провел концом своего дрына по дымке. Мерлин, что же это за хрень и что с ней делать? Его размышления прервал отчаянный вопль – смесь боли и ярости – нарушивший тишину. – Флер? – крикнул Гарри. Ответом была мертвая тишина. Он огляделся. Что же с ней случилось? Крик, казалось, донесся откуда-то спереди. Он глубоко вздохнул и нырнул в заколдованную дымку. И тут же все перевернулось вверх ногами. Он свисал с земли с поднявшимися дыбом волосами и сползающими с носа очками, угрожающими сорваться и улететь в бездонную глубь неба. Он прижал их к носу и повис, охваченный страхом. Казалось, подошвы его ботинок приклеились к траве, ставшей потолком. Под ним раскинулось бесконечное, усыпанное звездами небо. У него было такое чувство, что если он двинет ногой, то оторвется от земли и провалится в бесконечную даль. – Думай, – приказал он себе, чувствуя, как кровь приливает к вискам, – шевели мозгами! Но ни одно известное ему заклинание не действовало против перевернувшегося вверх ногами мира. Ну конечно же. «Перевернутый мир». Все что нужно сделать – это еще один шаг. Он зажмурился, чтобы не видеть перед собой бесконечного пространства и, напрягшись, сдвинул с места правую ногу. Как только нога оторвалась от травяного потолка, мир встал на место. Гарри упал на колени на замечательную, изумительную, совершенно твердую землю. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, поднялся на ноги и заторопился вперед, оглядываясь на золотистую дымку, невинно поблескивающую в лунном свете. Он помедлил на перекрестке двух тропинок, пытаясь найти следы Флер. Он не сомневался, что кричала она. Кто повстречался ей на дороге? Все ли обошлось? Красные искры не поднялись в воздух, но значило ли это, что ей удалось выкарабкаться самостоятельно, или наоборот – она попала в такой переплет, что не смогла даже дотянуться до волшебной палочки?! Неужели Крам опять на нее напал?! Как же так, Барти же вроде все же был... Где? Гарри повернул направо. Кубок был где-то рядом, и похоже, что Флер выбыла из соревнования. Опять. Минут десять он шел, не встречая никого на своем пути, но все время попадал в тупики. Дважды он пошел по той же самой тропинке. Наконец, он вышел на еще нехоженую дорожку и трусцой побежал вперед. Свет, отбрасываемый его волшебной палочкой, перекидывался из стороны в сторону, искажая его силуэт на стенах живой изгороди. Он завернул за очередной угол и оказался прямо перед хреновыми химерами Хагрида. Седрик был прав – эта хрень была гигантской, десяти футов в длину, и больше всего напоминала невероятных размеров скорпиона. Его огромное жало загибалось назад на спину, тяжелый панцирь блистал при легком освещении от дубинки Гарри, направленной прямо на него. Как он помнил, на эту тварь действовали только площадные замедляющие или связывающие заклинания. Струя огня спалила бы ему волосы, а то и голову, но, почувствовав предвидением опасность, Гарри уклонился – задело только кончики волос. Как ни странно, это придало ему уверенности. У него забрали магию, временно, конечно же, временно, но, видимо, боевое предвидение и умение выходить целым из схватки мало зависело от магической силы. Гарри прыгнул вправо, уклоняясь от еще одной струи огня, потом влево, увернувшись от почти уже пришпилившего его хвоста, в сторону морды со жвалами. И изо всей силы опустил на эту самую морду дубинку. Проломить панцирь, к сожалению, не удалось, однако кое-какой результат удар все же дал: у огнехвоста подогнулись лапы, и он упал на брюхо. Тяжело дыша, Гарри отпрыгнул от чудовища и изо всех сил помчался дальше. Скорее всего, влияние имело временный эффект, и химера через несколько минут вновь должна была обрести способность шевелить своими многочисленными конечностями. Гарри повернул налево и выбрал тропу, которая шла на северо-запад. Он бежал по тропе уже несколько минут, когда вдруг с параллельной дорожки до него донеслись громкие голоса, звук которых заставил его резко остановиться. – Протего! Что ты делаешь? – кричал Седрик. – Ты что, свихнулся? Ступефай! Что ты творишь?! А потом раздался голос Крама: – Ступефай! Ступефай! Каптура! Иммобилус! Следом послышался звук падающего тела – вероятнее всего, Седрика. Гарри помчался по тропинке, пытаясь найти переход на дорожку, где кричал Седрик. Но переходов не было. Он попробовал выломать пару веток своим дрыном. Получилось не особо эффективно, но все же вышло проделать в стене небольшое отверстие, в которое Гарри удалось просунуть ногу. Изо всех сил пиная ногой и дубинкой толстые кусты и ветки, пока они не сломались под его напором, он, наконец, расширил отверстие и, разрывая о колючки одежду, смог пролезть через него. Справа от себя он увидел обездвиженного, похоже, потерявшего сознание Седрика и стоящего над ним Крама. Крам направил волшебную палочку на Гарри и довольно ухмыльнулся. – Ступефай! – во всю силу легких закричал Гарри. И это сработало. Убежденный его уверенным тоном Крам принялся защищаться именно от «Ступефая», заклинания, которое Гарри наколдовать не мог и не собирался. Крам автоматически поднял щит, потратив несколько так нужных Гарри мгновений, за которые Гарри сократил расстояние до минимума, и, проскользнув мимо явно условно-нетемного заклинания, подобрался на расстояние вытянутой руки. Больше Крам ничего сделать не успел. Видя направленный в голову удар дубинки, он попытался защититься рукой с палочкой. Раздался хруст и более мягкий удар. Палочки у Крама больше не было, как и правая рука более не была целой, а сам он, на его счастье, отрубился. – Седрик, ты цел? – хрипло спросил Гарри, приведя в чувство Седрика легким похлопыванием по щекам. – Да, – тяжело переводя дыхание, ответил Седрик, – ты представляешь, он подкрался сзади... Я услышал шаги, повернулся, а он стоит и направляет на меня волшебную палочку... Седрик поднялся на ноги. Они оба взглянули на лежащего ничком Крама. – Да уж! Все-таки он, как я и подозревал, конкретный засранец, – не отводя глаз от Крама, сказал Гарри. – Угу, – согласился Седрик. – А ты слышал крик Флер? – спросил Гарри. – Да, – ответил Седрик, – ты думаешь, там тоже приложил руку Крам? – Не знаю, – медленно проговорил Гарри. – Что будем с ним делать? Оставим его здесь? – пробормотал Седрик. – Нет, – сказал Гарри, – давай пошлем вверх красные искры, чтобы кто-нибудь пришел за ним... А то его наверняка сожрет кто-нибудь. – И он полностью этого заслуживает! – пробурчал Седрик, но все же поднял вверх палочку и послал в небо букет красных искр, которые повисли в воздухе над Крамом, обозначая место, где он лежал. Гарри и Седрик постояли немножко в темноте, оглядываясь по сторонам. Наконец Седрик прервал молчание: – Ну так что же, пошли, что ли? – Что? – переспросил Гарри. – Ах, да... пошли. Наступила неловкая пауза. Они молча пошли по темной тропинке. У развилки Гарри повернул налево, а Седрик направо. Звуки шагов Седрика скоро растаяли в темноте.***
Теперь их осталось только двое, и желание добраться до Кубка первым обжигало его все сильнее. Седрик пусть иногда и был засранцем, а его папочка – еще той занозой в заднице, но смерти он не заслуживал. Мысль о том, что только что сделал Крам, не оставляла его в покое. Непростительного в этот раз не было, а вот нападение на чемпиона имело место. Неужели Крам настолько хотел выиграть этот турнир?! Или он хотел победить его, Гарри?.. Или просто избавлялся от тех, кто ему попадался под руку? Гарри ускорил шаги. Время от времени он забредал в тупики, но сгущающаяся вокруг него тьма подтверждала, что он приближается к центру лабиринта. Вскоре, шагая по длинной прямой тропе, он заметил впереди какое-то движение, и луч от его волшебной палочки осветил диковинное существо, как будто сошедшее с картинки «Чудовищной Книги Чудовищ». Перед ним стоял Сфинкс. С телом огромного льва, гигантскими, когтистыми лапами, длинным желтоватым хвостом с коричневой кисточкой на конце и головой женщины. Сфинкс, не отрываясь, смотрел на Гарри своими миндалевидными глазами. Гарри поднял волшебную «палочку» и замешкался. Сфинкс не собирался нападать, а просто прогуливался взад и вперед, преграждая ему дорогу. Вдруг он заговорил низким и хриплым голосом: – Ты совсем близок к своей цели. Быстрей всего ты доберешься до нее, если пройдешь мимо меня. – В таком случае... отойдите, пожалуйста... – вежливо попросил Гарри, прекрасно понимая, что за ответ он получит на свою просьбу. – Нет, не отойду, – сказал Сфинкс, продолжая ходить взад и вперед. – По крайней мере, до тех пор, пока ты не разгадаешь мою загадку. Отгадай ее с первого раза, и я пропущу тебя, ошибись – и я нападу на тебя, промолчи – я позволю тебе повернуться и уйти. Гарри про себя усмехнулся: даже если загадки сменятся, он будет готов. – Хорошо, – сказал он, – загадывайте. Сфинкс уселся прямо посредине тропы, поджав задние ноги, и продекламировал: Две первые буквы возьмешь у отца, Захочешь с начала, захочешь с конца. А следующей буквой гудит паровоз, Когда машинист нервно тянет за трос. Начало конца завершает шараду, Но букве последней мы вовсе не рады. Решеньем, как липкою сетью обвиты, И страшен его поцелуй ядовитый. Гарри уставился на Сфинкса. – Не могли бы вы повторить вашу загадку еще раз... но помедленнее? – попросил он, играя на публику. Тот моргнул, улыбнулся и повторил. – И из этого получится существо, чей поцелуй ядовит? – спросил Гарри. Сфинкс мягко улыбнулся ему в ответ своей загадочной улыбкой. Гарри решил посчитать его улыбку за знак согласия и принялся напряженно вспоминать. – Так... Две первые буквы возьмешь у отца... С начала, или с конца... Гм... Я вернусь к этому слогу позже... Теперь не повторите ли вы следующий слог? Сфинкс повторил следующее двустишье. – А следующей буквой гудит паровоз, когда машинист нервно тянет за трос... Может, это У? Теперь последний... Начало конца завершает шараду, но букве последней мы вовсе не рады... Понятия не имею! Что ж вернусь к первому: отец... папа... может быть, это ПА? ПА...У...? Чей поцелуй ядовит?.. ПАУК! Сфинкс широко улыбнулся. Он поднялся на ноги, потянулся и отошел в сторону, пропуская Гарри. – Спасибо! – вскричал Гарри и помчался вперед. Он, должно быть, уже совсем близко... Гарри побежал во весь дух. На развилке направо. Он ринулся вперед и увидел в просвете прямо перед собой стоящий на плите блистающий Кубок Трех Волшебников. До него оставалось всего лишь ярдов сто. И вдруг с боковой дорожки прямо перед ним выскочила темная фигура. Седрик, похоже, добежит до Кубка первым. Он летел на всех парусах, и Гарри понимал, что ему ни за что не нагнать Седрика. Седрик был намного выше, и ноги у него – длиннее. И даже «Ступефай» в него не пошлешь. И в этот раз Гарри заметил огромную тень по другую сторону изгороди слева от себя, поспешно продвигающуюся по тропе, пересекающей ту, по которой бежал Седрик. Седрик обязательно должен был с ним столкнуться, но он опять не замечал ничего вокруг, кроме Кубка. – Седрик! – заорал Гарри. – Слева! Паук! Седрик обернулся как раз вовремя, чтобы увернуться от существа, но в спешке споткнулся. Гарри увидел, как волшебная палочка вылетела из рук Седрика. Существо вступило на освещенную светом от Кубка поляну и оказалось огромным пауком, который устремился на Седрика. – Ступефай! – закричал Седрик, впопыхах поднявший свою палочку. Заклинание ударило в гигантское, покрытое черной щетиной тело паука – и не более того. Как будто ушибленный камнем, паук покачнулся, дернулся, сменил курс и побежал к Гарри. Перед Гарри предстало восемь светящихся черных глаз и острые как бритва клешни – паук навис над ним. Гарри попытался повторить стратегию, успешно использованную им в бою с химерой, но паук был слишком быстрым. В следующее мгновение, зажатый в передних лапах паука, Гарри взлетел в воздух и начал пытаться освободить правую руку. – Солем! – выкрикнул он, но заклинание не произвело на паука никакого эффекта. Гарри поднял свою «волшебную палочку» и как можно сильнее влупил по клешням. Это сработало. Паук, не удержав «добычу», уронил его на землю. Гарри свалился с высоты двенадцати футов, крайне удачно затормозил падение, хватаясь свободной рукой за ветви, только чудом при этом не потеряв свое оружие. Не раздумывая, он подобрался поближе и, как раньше с химерой, нанес удар по голове, с криком: – Сдохни, тварь! – его голос слился с голосом Седрика, кричавшим: – Ступефай! Паук, наконец-то, покачнулся на лапах. Они сложились, и акромантул грузно завалился немного набок. Союзники-соперники переглянулись. В этот раз Гарри оказался ближе к кубку. – Извини, Седрик, – сказал он, тот смущенно улыбнулся в ответ. – Он твой, Гарри, это было честно. Гарри выдохнул. – Поехали.***
Наконец Гарри решился коснуться Кубка Огня. И сразу после телепортации с «палочкой» наготове отпрыгнул назад, уклоняясь от... – Мистер Поттер, – раздался впереди сверху от него голос, – мои поздравления! Поприветствуем Победителя Тремудрого Турнира 1994 года, Гарри Поттера! «Улыбайтесь, это обрадует ваших друзей и разозлит врагов», вспомнил он наставления «почти родственницы» Риты Скитер – опустил «палочку», выпрямил спину и отсалютовал в сторону трибуны с Сириусом. Он оглядел трибуны и судей, и серьезный взгляд Дамблдора ему сильно не понравился. Турнир закончился, а вот противостояние было в самом разгаре, и завтрашний день должен был решить очень многое. Последний взгляд на трибуны, а конкретно на Сириуса, к которому подошли одновременно и Амелия Боунс и Рита Скитер, показал, что вечер для того будет полон активности, но судя по недовольным лицам обеих, не той, что надеялся Сириус. Тот же действовал как человек, имевший некоторый опыт в таких вопросах: легко уклонился от «Петрификусов», перекинулся в пса, спрыгнул на пару рядов ниже и исчез в воронке аппарации. Впрочем, судя по действиям недовольных ведьм, аппарацию они отслеживать умели. «Завтра важное заседание, а этот балбес...» – вздохнул про себя Гарри, начиная немного сочувствовать взявшей над ними с Роном в предыдущих классах шефство Гермионе.