Брекеты

***

      Мотоцикл заехал во двор — колодец, грохоча до последнего, двадцатого, этажа.       — Спасибо, — смущенно поправляет волосы Сынмин, отводя взгляд. Он полдороги ехал плотно прижавшись к альфе и зажмурившись, но на одном из прямых участков рискнул открыть глаза и пропал в красоте ночной набережной. — Было здорово…не думал, что наш город ночью такой красивый.       — Может быть, еще как — нибудь прокатимся? Я бы показал тебе еще больше красивых мест!       — Э — это…ты приглашаешь меня на с — свидание?       Хёнджин улыбается немного смущенно.       — Да. Ты мне нравишься, Сынмини, уже довольно давно…я даже на твой Инстаграм подписан! И если ты…если я тебе…       — Да! Да, я согласен…и…ты мне тоже нравишься, Хёнджин!       — А я…не слишком, — Хван сделал пару шагов и притянул смущенного Кима к себе, за талию. — Не слишком потороплюсь…       — Н — нет, — выдохнул Мини, подаваясь вперед. Возможно (ха-ха) Хёнджин и не собирался его целовать (тебе все равно никто не поверит), но видя как трепещут реснички омеги, и как он тянется к альфе, Хван не мог не поддаться ему навстречу!       У Сынмина, по — омежьи, нежные губы, которые, в крайней степени, приятно целовать! Хёнджин, на пробу, провел языком по нижней губе младшего, но тот, легонько вздрогнув, отстранился. И смущенно засмеялся.       — Вот уж не думал, что смешно целуюсь, — «обиделся» Хван.       Омежка помотал головой, прекращая веселиться, и стал рисовать что — то пальчиком на груди альфы.       — Я просто…я раньше думал, что нос мешается, — тихо признался Мини, снова смеясь с собственной глупости. Хван тоже усмехнулся — какой же он ребенок еще!       — Ну если так, — Хёнджин взял личико омежки в ладони и, потеревшись носом о его носик, коротко чмокнул в губы, — то можно сказать, что мешает. А есть так, — альфа осмелел — слегка наклонил голову младшего в бок и впился уже настоящим поцелуем. С языком. Глубоко и страстно. Мини пораженно охнул (мысленно конечно, как тут охнешь, когда рот занят!), и даже приподнялся на носочки, сжимая чужую футболку тонкими пальчиками. — То ничуть не мешает, правда?       — Что?       — Что?       Пара потеряла нить разговора, растворившись в новом поцелуе. И снова. И еще.       — Ох, Мини, ты такой сладкий! Вечность бы тебя целовал! — Хван на секунду прижался лбом ко лбу омежки и услышал в ответ, наверное, самую невероятную вещь:       — У меня…папа на дежурстве…всю ночь!       В квартиру поднимались держась за руки. Сынмин смущался и отводил взгляд, но пальчики сжимал крепко. Конечно, он знал, на что идет — приглашая альфу на ночь. Да еще и с такими словами!       Напряжение росло с каждой секундой, проведенной вместе. Мини, как хороший хозяин, накормил гостя легким поздним ужином и напоил чаем, со вкусным пирогом. Даже развлек фильмом, хоть и клевал носом (ну так, четвертый час утра!)       — Мини, тебе давно пора спать! — прошептал Хёнджин, массируя голову омеги, который задремал на его плече. — Проводишь меня?       — Мм? Нет, останься!       — Мини…       — Останься со мной, Хёнджин, — просит омега и, не открывая глаз, целует куда — то в скулу. Хвана (не)много ведет от такой простой ласки. От такого нежного, домашнего Сынмина.       Мини разворачивается в объятиях альфы, ёрзает, удобнее устраиваясь на его коленях и лениво целует. Куда делся, краснеющий от любого намека, скромник?!       — Сынмин… — Хёнджин сжал бедра омеги, пока позволяя ему вести. Но долго не продержался.       Между очередными поцелуями, провел ладонями по бокам и стянул майку. Сынмин тут же засмущался, пытаясь прикрыться, а когда альфа завел его руки за спину, недовольно цокнув языком, уткнулся лбом в его плечо.       — Ну что ты засмущался, малыш? — хрипло (очень сексуально) зашептал Хван, в любезно подставленное ушко. — Ты такой красивый!.. я хочу покрыть поцелуями все твое тело…обязательно оставлю пару десятков следов, но только чтобы никто не видел, чтобы только ты знал где они…и каждый раз вспоминая, краснел…а когда они сойдут, я поставлю новые…и снова, и снова…       Сынмин приподнял голову, открывая лучший вид: глазки заволокло желанием, щечки розовые, губки блестят, припухшие от поцелуев.       Хван довольно улыбнулся, притягивая омегу за соблазнительную попу ближе к паху, чтобы тот прочувствовал ответное желание.       — Проведешь экскурсию?       — Что? — Мини с трудом соображал, о чем говорит альфа. Сегодня у него последний день течки, в который он обычно даже подавители не пьет и спокойно ходит в школу, но сейчас…сейчас его ведет от голоса, запаха и осознания, КТО с ним в этот день!       — Ну экскурсия: ванная — направо, спальня — налево…       — Н — нет, ванная — налево, — пролепетал омежка…и до него дошло, по блеску в глазах Хвана, о чем тот толкует. — А моя к — комната — крайняя справа…       — Ну? Покажешь мне плакаты своих любимых групп?       Сынмин терялся в ощущениях — казалось Хёнджин везде! И он не шутил на счет «меток» — Мини чувствовал, как они на нем «расцветают», начиная от шеи и до самой кромки трусов!       Хван чуть ли не мурчал, загоняя подальше чувство вины (у них ведь еще даже ни одного свидания не было!), но остановиться уже не мог — голову кружил сладкий омежий запах.       Омега даже не понял, когда оказался полностью обнаженным под, всё еще одетым, альфой. Капризно захныкав, он вцепился в чужую футболку, царапая плечи ноготками… и зашипел, когда в ответ получил укус в шею.       — Нетерпеливый малыш, — усмехнулся Хёнджин. — Не знаю, кто в тебя вселился, но он мне нравится!       Сынмин забыл, как дышать, когда Хван избавился от мешающей тряпки — такое тело он только в журналах для взрослых видел! Несмело проведя пальчиком по выступающему пресу, Ким поймал шальную улыбку альфы, и уже куда смелее, взялся за ремень его джинс.       — Уверен? — у старшего пробился «голос разума». Вжикнувшая ширинка была ему ответом. *Сынмин и ко*       — Мини! — у Чонина даже голос пропал от рассказа старшего товарища. Феликс и тот сидел с открытым ртом!       — И… как оно? — тяжело сглотнул Джисон.       — Больно, — убито выдохнул Сынмин. — Очень больно. *Ночь*       Доведя бедного перевозбужденного омегу почти до оргазма, Хван…очень удивился, когда тот сам (!) перевернулся на живот, упираясь попой в каменный стояк альфы. Старший предпочел бы «глаза в глаза», но раз уж его котенок так настаивает…       Сынмин закусил подушку, чтобы не вскрикнуть, почувствовав первый толчок. Хёнджин так долго старался его растянуть и, еще пару секунд назад, Мини метался в огне желания, то сейчас — он бы многое отдал, чтобы альфа остановился.       Хёнджин понял, что что — то не так, когда не почувствовал от Мини встречных движений. То есть вообще ничего не почувствовал (малыш, конечно, стеснительный, но не бревно же!), а уж когда услышал тихий всхлип, то у него волосы дыбом встали!       — Мини? Сынмин, ну-ка посмотри на меня! — развернув омежку, Хван увидел, то чего боялся — слезы, боль и страх. — Маленький мой, что же ты молчал?! — альфа сам себя был готов кастрировать, лишь бы его котеночек не плакал.       Поцеловав (пару миллионов раз) мокрые щечки, парень сорвался в ванную…и, попав на свет, мысленно оторвал себе член. Чтоб головой думать следующий раз, а не им!       Весь пах альфы был покрыт кровью. Ясно чьей. И ясно почему Мини так плачет.       Всем известно, что в период течки альфа не может нанести внутненних повреждений омеге будь он хоть трижды девственником, на то она — течка — и придуманна! Но это же Сынмин!       «Блять, он теперь меня возненавидит!» — все так же мысленно матерился Хван, обмываясь и набирая ванну.       В комнату возвращался готовый услышать «Проваливай!», но омега так же лежал свернувшись клубочком. Хёнджин подхватил его на руки, вместе с простыней и понес в ванную.       — Прости меня, Сынмини, я…не знаю, как…почему ты не сказал? Почему молчал? — опустив вздрогнувшего паренька в воду, Хван загрузил стиральную машинку и присел рядом, глядя на омегу взглядом побитой собаки.       — Мне было семь, когда отец ушел…они постоянно спорили, папа всегда был не доволен и ревновал ко всем. Когда я пришел со школы, папа плакал и постоянно повторял: «Надо было терпеть. Всё, что бы ни делал альфа — надо терпеть! Чтобы он не ушел — нужно терпеть всё!» Его дедушки даже в клинику отправили с тяжелой депрессией…мне даже сейчас порой кажется, что он это повторяет…ты сказал: «Потерпи, сначала будет больно» — голос Сынмина сорвался и Хёнджин не выдержал — залез к нему, обнимая со спины. — Это…действительно больно, я хотел попросить…но…в голове всплыло, как папа повторяет эту фразу…и ничего не мог сделать…это как гипноз… Хёнджин, я не хочу чтобы ты уходил! Не хочу чтобы ты бросил меня!..       Альфу аж передернуло всего, от ужаса — бедный его котеночек, столько пережил! Это хорошо, что Хёнджин его «нашел», а если бы он в руки какого — нибудь маньяка попал?!       — Маленький, твой папа не прав! Никакое терпение не остановит альфу, если он решит уйти…но я никогда тебя не оставлю! Ты только не молчи! Говори, если что — то не нравится, или неприятно! Или больно! Не молчи, хорошо?       — Угу, — омежка как — то быстро успокоился, даже завозился в объятиях, устраиваясь на бок. — Мне не приятно, когда ты улыбаешься другим омегам. Страшно — когда ты ночью катаешься на своем монстре. И не нравится, что вы сутками сидите в студии, забывая про обед и ужин! — с каждым словом его голос становился тише, а сам Мини расслабился, устроившись на груди Хвана.       — Солнышко, ты что спать собрался?       — Угу.       — Малыш, идем в кроватку? Там удобней и мягче! Ну? — Хёнджин ущипнул младшего за щечку и тот скуксился. — Давай — давай! Не хочу чтобы ты простудился! *Сынмин и ко*       Пока Чонин и Феликс успокаивали захлюпавшего носом друга, Джисон смотрел на них и не понимал — КАК?! Он, Хан Джисон, тучу лет вокруг Минхо крутится, а ни разу даже поцелуя не заработал! А эти же, которые друзья, безгоду неделя, как знакомы со своими альфами, а уже — вон, что вытворяют!       Нет, Хан их не осуждает, просто искренне не понимает — почему он, как распоследний дурак…       — Хан! — прервал его мысли Феликс. — Тебя ведь Минхо — хён провожал? И как?       — Да, по сравнению с вами, никак! — фыркнул обиженный омега. Он то думал, что удивит друзей! Ха!       — Сони~хён, — подластился к нему Ян. — Ну рассказывай! Нам интересно!       — Да что рассказывать — то? — Джисон немного засмущался. — Всего — то с час на крыльце целовались. Хён меня в выходные в парк пригласил, и у него в пятницу соревнования — позвал поболеть за него!       — Вот! А ты говоришь — ничего не случилось! — заулыбался Феликс. — Можно мы с тобой пойдем? Я хочу посмотреть, как твой хён танцует!