My very best summer / Моё самое лучшее лето

День пятый. Таканори поднялся ни свет ни заря, чувствуя небывалый прилив сил. В зеркале он увидел кого-то, кто был, конечно, похож на него, но весьма отдалённо. Волосы растрёпаны, на щеках алел лихорадочный румянец, а в глазах поселился какой-то нездоровый блеск вкупе с расширившимися до предела зрачками. Похоже, тот адреналин, чью ударную дозу Така схлопотал вчера вечером, до сих пор хозяйничал в его крови, держа всё тело в напряжении. Он маленькими глотками пил свой обязательный утренний кофе, нарезая круги по веранде и соображая, что ему нужно сделать сегодня. За бортом дома было тихо, аки в церковной ризнице, солнце ещё не озолотило своими лучами небосклон, но Матсумото не думал о том, чтобы вернуться в кровать и досматривать сладкие сны. Четверть шестого утра, потрясающе! Краем сознания Таканори догадывался, что то, что он творит, это откровенный абсурд. Но тот же край сознания нагло подсказывал: Така просто-напросто хочет пораньше переделать все дела, чтобы днём не напороться на Сузуки. Бред? О, да. Но Матсумото махнул на это верхней конечностью — личное спокойствие ему было дороже, какими бы путями ни пришлось к нему идти. Ох, видел бы его Широяма в эту самую минуту — или оборжал бы, или решил бы, что друг основательно спятил. Но Така не возражал против такого диагноза. Сам знал — да, спятил. А до Широямы он доберётся. Советчик, чтоб его. За ночь в его голове так ничего и не утряслось. Сколько бы Матсумото ни спрашивал себя, почему он не нашёл в себе сил оттолкнуть вчера Сузуки, ничего дельного на ум не приходило. Что самое интересное — и страшное — у него и мысли не было о том, чтобы оттолкнуть Акиру. Что он ощутил, когда Сузуки сидел так близко, припечатывая его к месту одним лишь взглядом? Сложно дифференцировать свои эмоции, когда ты находишься в состоянии полного оцепенения, но Таканори смог выделить страх и трепет. Страх бывает разным. Как и трепет. Тот страх не был схож с ужасом или паникой, а трепет не был похож на тот, что испытывает добыча перед хищником. Для справки: Така знал, что он никогда не боялся Сузуки. Тогда как следует всё это понимать? Что Матсумото боится не самого Акиру, а… чего? Чувств, которые начали овладевать им в ответ на эту внезапную близость? Натянув сразу две пары перчаток, Таканори вышел из дома и направился в яблоневый сад. Вот и первый плюс раннего начала бурной трудовой деятельности — не жарко, солнце не печёт спину, замечательно же. Но, как бы ни старался Така сосредоточить своё внимание на растущей вокруг деревьев траве, которую ему нужно было тщательно выдрать, в голову лезли совсем другие мысли. Если вчера Матсумото не хотел думать о том, что было бы, позволь он Сузуки продолжить, то сейчас он думал именно об этом. Что бы произошло дальше? Он бы забыл о том, что его спина покрыта слоем заживляющей мази, прижался бы к горячему телу Акиры. А Акира наклонился бы ещё ниже к нему, чтобы их губы соприкоснулись полностью — ведь к этому всё должно было прийти, разве нет? Интересно, а какой он — поцелуй Акиры? Грубый или осторожный? Страстный или нежно-неторопливый? Крепко ли он прижимает к себе, когда целует, или его объятия мягкие и… «Опаньки. Вот теперь точно — пошёл я нахрен, а», — оборвал себя Така и резко выпрямился. Участившееся в ответ на эти мысли сердцебиение дало ему понять, что лучше остановиться. Просто хватит-хватит-хватит! Вон, трава сама себя не выдерет! Но, кстати, о траве… Он успел обойти все деревья, все до одного, и даже не заметил этого. С одной стороны, это хорошо. С другой — ни разу не хорошо. Ты впускаешь в свою жизнь всяких дикобразов, а они тебе мешают смаковать захватывающий процесс выдирания травы. И как дальше жить? Для освобождения оставшейся площади от зарослей Таканори был нужен Ютака. Вернее, не сам Ютака, а его верная тарахтелка. Единственная проблема — Уке вернётся примерно к вечеру, а до этого светлого момента что делать? К Койю заявиться? Юу позвонить и высказать ему пару ласковых? Но в семь-то утра они, скорее всего, спят, как и все нормальные люди. Семь утра, господи… Два часа пролетели, как одна минута. Зайдя на кухню, Така еле подавил желание с размаху швырнуть перчатки на стол. Жуть как хотелось на чём-нибудь выместить досаду, но будет ли от этого толк? Полегчает ли? И вообще… отец напомнил перед отъездом, что рядом с деревней есть озеро. Матсумото помнил его, но смутно. Помнил, что он с другими ребятами часто бегал на это озеро, когда было жарко, подолгу пропадая на нём. Оно было достаточно большим, часть его берегов украшали скалистые камни, по которым Така очень любил лазать, и с которых было так удобно прыгать в воду. Может, стоит наведаться на озеро? *** Минувшая бессонная ночь всё-таки сказалась на Акире — спал он долго, да только вот… не смог бы назвать себя отдохнувшим, когда открыл глаза. Лёжа в кровати, он пригладил тёмные волосы и устало покачал головой. Ну что за ерунда? Всё было нормально до приезда Матсумото, потом-то что не так пошло? Сузуки не помнил, как он разделся перед тем, как упасть лицом в подушку. А одежду пришлось искать по всей комнате, собирая вещь за вещью в полный комплект. Более-менее приведя себя в порядок, Аки подошёл к окну, выходящему на дом Матсумото. Обычно, Таку можно было увидеть снующим на веранде или кухне — большие окна и полупрозрачные занавески давали прекрасный обзор, или же шатен шнырял вокруг дома, что-то таскал, убирал, собирал садовыми граблями подсохшую на солнце траву. Он постоянно был чем-то занят, но пока Акира не обнаружил ни единого признака присутствия Таканори. Неужели спит? Аки усмехнулся про себя — ну вот, замечательно. Утро начинается не с кофе, а с игры «Отыщи Матсумото». Как-то это ненормально и попахивает манией преследования. Акира уселся прямо на кухонный стол и принялся хрустеть печеньем. С собой Сузуки никак не мог определиться: он знал, что ему нужно поговорить с Таканори, но, в то же время, послать бы эту идею куда подальше… Что произошло вчера на крыльце — оставалось загадкой даже для него самого, а оставлять это так просто не хотелось. И не важно, с каким исходом разрешится этот вопрос, лишь бы разрешился. Хотя… не важно — это, наверно, сильно сказано. В чём Акира был уверен однозначно — ему не всё равно. А Матсумото, кстати, тоже довольно забавно отреагировал. Он встал и ушёл. Всего лишь. Он не стал орать, не стал обвинять Сузуки в том, что он извращенец, или ещё в чём похуже. Да он мог бы вмазать Аки по носу — вот уж, чему Аки точно не удивился бы. В таком-то случае, у Акиры вообще не осталось бы вопросов, но Така сам подпустил его так близко к себе, позволил к себе прикоснуться. Зачем? Что-то вздрагивало в груди Сузуки, стоило ему вспомнить эти испуганные шоколадные глаза, устремлённые на него. Никогда раньше он не видел в глазах Таканори страха. Вызов? Да. Дерзость? А то. Ироничный сарказм? Сколь угодно. Но не страх. Акира ничего такого и не сделал, чтобы Така испугался его. Он всего-то предложил свою помощь, и Матсумото её принял, причём, добровольно. Аки не помнил, чтобы он принуждал к этому Таку, держа нож у его изящной шеи. Странный он, этот Матсумото… Вдоволь насытившись печеньем, Сузуки снял с крючка в небольшой прихожей джинсовую куртку. Было бы неплохо немного проветрить мозги — глядишь, и думаться будет лучше, и озарение, может, снизойдёт, как быть и что делать. Он запер дверь и вышел за ворота, направив свои стопы к лесу. Бродить по узким улицам деревни — так себе вариант, лучше уйти куда-нибудь подальше от чужих глаз, сменить приевшиеся декорации. Акира был частым гостем в лесу. Ему нравилось бесцельно бродить среди вековых сосен и вдыхать терпкий, хвойный запах смолы, чьи крупные янтарные капли застыли на шершавой коре. Под ногами расстилался гигантский, тёмно-зелёный, мшистый ковёр, и местами провалиться в него можно было по самую щиколотку. Здесь почти не росла трава, а красновато-коричневую кору сосен с северной стороны украшали весёлые кляксы лишайников — светло-зелёные, серые, тёмно-голубые… В лесу в изобилии струились серебристыми нитями многочисленные ручейки, и все они стекались к единственной точке назначения — к большому лесному озеру, разлившему свои воды на самом краю деревни. Аки не сказал бы, что он готов искупаться, но к озеру свернуть можно. После свидания с природой его голова будто перезагружалась, и он надеялся на чудо и на этот раз. Он шёл, глядя себе под ноги, пиная изредка попадающиеся мелкие камешки. О чём он думал? О том, как время меняет людей. Сузуки старался понять, как время изменило Таканори, проводя этакий сравнительный анализ. Вот Матсумото семнадцать лет. Акира отлично помнил его в этом возрасте. Прямой, колючий, вызывающий взгляд. Така всегда был неуклюжим, круглым, как шарик. И всё же рост и вес никогда не были помехой для Таки, чтобы сцепиться с более рослым и спортивно сложенным Акирой. И удар у него был что надо, ребята поговаривали, что этот зловредный гном ходит на дзюдо. Прямолинейный и беспардонный, остроумный, скор на язык — таким он был. А вот Матсумото сейчас. Неуклюжим и круглым его уже не назовёшь, но всё остальное, похоже, так и осталось при нём. Притом, нельзя было сказать, что всё осталось так, как прежде. Что-то изменилось. Или, вернее… добавилось? Что-то же Аки почувствовал, сидя с ним так близко вчера на крыльце. *** Така и примерно прикинуть не мог, сколько он сидит вот так, прямо на невысокой блестящей траве, прислонившись спиной к печально накренившейся сосне. Телефон он брать с собой не стал, и негде было подсмотреть, который час. Ветер изредка тревожил озёрную гладь, вороша её своей призрачной ладонью. А здесь было немного прохладнее, чем в самой деревне… Окружающие озеро деревья создавали густую тень, которая милостиво позволяла отдохнуть от дневного зноя. Но Таканори особо и не напрягался. Он сидел и бездумно глядел на тёмные воды озера, а долетающий до него свежий ветер осторожно оглаживал бледное лицо и влажную шею. Похоже, все силы он отдал той несчастной траве, израсходовав последний запал. Така сложил руки на груди и закрыл глаза… веки его были тяжёлыми, словно он не спал несколько дней. Он не был бы против, если б сон сморил его прямо тут, под исполинской сосной. А что, всё равно сюда редко кто заходит, здесь тихо и спокойно. «Давно со мной такого не было…» Матсумото казалось, что он — как маленький кораблик, попавший в сильнейший шторм в открытом океане. Его бросало с одного пика поднявшейся волны на другой, не давая вздохнуть свободно. И всё оттого, что родителям приспичило вернуть родовое гнездо! Но думать так — значит признавать, что причиной метаний является… Сузуки. Чтоб его черти драли. К слову, о Сузуки… Така приоткрыл один глаз и посмотрел в сторону, откуда до него сквозь пелену полудрёмы долетел тихий шелест травы. «Мне от него что, нигде спасения не будет?», — Таканори перевёл взгляд на противоположный берег, ни один мускул не дрогнул на его лице. — Не сейчас, Сузуки, — и сон как рукой сняло… досадно. — Не знаю, что ты имеешь в виду, но я не убивать тебя пришёл. — Удивительно. Следил за мной? — Матсумото, ты, конечно, тот ещё тип, но чтоб настолько? Я знать не знал, что ты тоже здесь. Така подозрительно смотрит на Акиру, внимательно сканируя пристальным взором его невозмутимое лицо… Кажись, не врёт. Трава рядом с Матсумото примялась под весом тела Аки, и шатен устало вздохнул. — Тут вокруг полно места, — неожиданно спокойно произнёс Таканори, не поворачиваясь. — А мне одному, может, скучно? — Сочувствую. Я не самый лучший собеседник. — О, это мне известно, как никому другому, — Сузуки широко улыбнулся, заставив Таку возмущённо фыркнуть. — Брось, Матсумото. Хватит дичиться. Таканори не ответил. Акира говорил вкрадчиво, успокаивающе, будто Матсумото и впрямь был диким зверьком, к которому нужен особый подход, и Сузуки пытался его найти. — Юта рассказывал, — начал Аки, и Таканори чуть скосил глаза в его сторону, — что как-то подвернул ногу на тех камнях, — он кивнул на устилавшие берег плоские и круглые камни. — Ему тогда было лет десять или одиннадцать, а тебе — пятнадцать-шестнадцать. Ты ворчал на него, называл неуклюжим балбесом, но донёс на своей спине до его дома. Было такое? — Какой Юте смысл врать? — Значит, было? — Ну, было, и что? — Койю сказал, что вы однажды курили у него дома. А когда пришла Такашима-сан и собралась устроить ему головомойку, ты взял всю вину на себя. Об этом узнали твои родители, и ты долго сидел под домашним арестом. — Ага. И с тех пор разучился курить. — А Койю, как видно, нет. — К чему ты мне говоришь всё это? Что за день ностальгии? — с трудом скрывая смущение, пробормотал Матсумото. — Не знаю, — Сузуки пожал плечами и провёл ладонью по качающимся на ветру травинкам. — Просто… другие ребята знают и могут вспомнить больше, чем я. — Тебе это кажется упущением? — Может быть. Они помолчали. Таканори отметил, что Акира сел достаточно близко, где-то в полушаге. И ещё он выглядел прилично вымотанным. А он-то почему? Почему он решил напомнить об этих моментах из юности Таки? Почему, увидев Таку здесь, он не свернул, а подошёл, и теперь сидит рядом? И даже не подкалывает. Как же много «почему?» с этим Акирой… Сузуки подтянул к себе колени, сложил на них сцепленные в замок ладони, и Таканори машинально проследил за этим движением. Через секунду шатен нахмурился, заметив, как покраснела и воспалилась кожа на двух пальцах Акиры. — Что с твоей рукой? — спросил он и прикусил язык. Он же не хотел заговаривать с Сузуки! — Ничего, — Аки расцепил ладони и опустил их вниз. — Я не слепой. Что с рукой? — зачем-то продолжил допытываться до него Така. Сузуки недовольно поджал губы. — Занозы, — коротко пояснил он. — Я говорил тебе вчера — возьми перчатки. — «Я говорил», — передразнил его Акира, — ничего больше сказать не мог? — Нет. Я всё ждал удобного случая выставить тебя не в лучшем свете, — скривился Матсумото, рассматривая пострадавшие пальцы. — Почему ты не вытащишь их? — Я пытался. Они неудачно и неудобно засели, я только расковыряю свою шкуру зря. Сами выйдут, не страшно. — Вы, деревенские, на редкость самоуверенные типы, — передразнил в ответ Така, припомнив соседу его вчерашние слова. — Сами они не выйдут. Если не вытащишь, появятся нарывы. — И что ты мне предлагаешь? — Сузуки закатил глаза. — Руку отрубить? — Это слишком мягко для тебя, — Таканори поднялся на ноги. — Идём. — Куда? — Обратно. Я попробую вытащить твои занозы. — Да уж… и впрямь, лучше руку отрубить. — Заткнись и пошли. Така повернулся к нему спиной и зашагал в сторону деревни. Он не видел, как улыбается идущий следом за ним Акира. *** Сузуки притащил вату, тонкую иголку и уже знакомый антисептик. Тщательно вымыв руки, Матсумото велел Акире сесть так, чтобы солнечный свет попадал на его многострадальную конечность, а затем и сам сел рядом. Опять то же крыльцо, опять дежавю… Но пока не стоит предаваться этим тревожащим душу воспоминаниям. У Таки была важная миссия — извлечь целые три занозы из пальцев излишне самоуверенного Сузуки. — Плакать не будешь? — съехидничал Таканори, осторожно протирая антисептиком кожу Аки. — Выглядит так себе. — По ощущениям — так ещё хуже, — Акира вскинул одну бровь. — Зачем ты мне помогаешь? — Ты мне помог вчера, не хочу оставаться в должниках. Кроме того… — Така прервался, взяв ладонь Акиры в свою и со всех сторон рассмотрел её. — Я знаю, как это мерзко. — В должниках-то оставаться? — Занозы. Готов? — Как будто у меня есть выбор… давай. Аки был прав — засевшие занозы выбрали не самые удачные места своей дислокации, чтобы их мог вытащить только один человек. Атаке инородных деревяшек подверглись указательный и средний пальцы, их внутренняя сторона сбоку, и Така вцепился в первый палец, приблизив тоненький наконечник иглы к коже. — Они не очень глубоко сидят, — Матсумото поднёс ладонь ближе к глазам. — Момент. Можешь задержать дыхание. — Матсумото, я тебе что, девч… Ауч! — Сузуки дёрнулся, чуть не притянув руку обратно к себе. — То, что ты не девчонка, не значит, что тебе не может быть больно, терминатор недопаянный, — отбрил его Така. — Первая есть. — Какой ужас, — выдохнул Акира, откидываясь на стену позади себя. — Ты изверг. — Перчатки — лучшие друзья человека, — Таканори явно забавлялся, наблюдая за страданиями соседа. — Сейчас вторую вытащу. Сузуки замолчал, стоически терпя эту пытку. Он нашёл себе занятие поинтереснее. Пока Таканори деловито изучал его пальцы, думая, с какой стороны лучше подойти к противно ноющей занозе, Акира изучал самого Таканори. Теперь-то ему ничего не мешало. Ладони Таки были почти в половину у́же ладоней Сузуки, что добавляло всей картине какой-то тёплой трогательности, когда шатен держал руку Акиры. Глаза сосредоточенно прищурились, и в их уголках стали заметнее знакомые морщинки-лучики. Матсумото прикусил нижнюю губу с правого края и свёл аккуратные брови к переносице. Руки Таканори были тёплыми, пальцы крепко сомкнулись вокруг ладони Сузуки, отвлекая от боли. — Хватит таращиться. Така и был бы рад произнести это как можно резче и холоднее, но получилось как-то… обыденно. Будто он просил Аки передать ему солонку. Матсумото действительно был поглощён увлекательным процессом извлечения занозы и не мог видеть Акиру, но он чувствовал, чувствовал на себе этот взгляд всем своим существом. И тревожило его вовсе не это, а то, что он не ощущает обычного раздражения в ответ на столь пристальное внимание. — А куда мне таращиться? — непринуждённо ответил Акира, но укол досады всё же дал о себе знать. — Я должен следить, чтобы ты меня не покалечил. Така на секунду оторвался от своего занятия и смерил Сузуки таким взглядом, что он понял — враль из него никакой. — Уж тебе-то не привыкать, — Матсумото поддел и вытащил вторую занозу. — Последняя осталась. Странно. Таканори понял, что Акира ему нагло врёт, но не стал ничего говорить — просто вернулся к оставшейся занозе. Мысли Сузуки метались из угла в угол, не желая останавливаться. Наверняка Така с куда большим удовольствием прикоснулся бы к ядовитой змее, чем к Акире, но ничего похожего на брезгливость или злость на его лице не отражалось. Он был спокоен, и всё тут. Тем не менее, спокойствие было лишь внешней маской. Внутри себя Таканори дрожал, с трудом удерживая эту дрожь, чтобы она не охватила его целиком. «Тоже мне, заделался в матери Терезы», — накинулся он на себя, перестав искать логику в своих поступках. Трясётся перед Сузуки, как заячий хвост — пусть и не от страха, — но всё равно помогает. И Сузуки зачем-то врёт, что это не он столь нагло и откровенно рассматривает сосредоточившегося Таку. «Вы друг друга стоили вчера вечером», — это опять привет от Юу… «Так, вон, вон из моей головы, Широяма!», — зарычал про себя Таканори. Главное — не говорить Широяме, что тут между ними было, иначе… иначе всё. Хотя, это же Широяма. Он, если захочет, всё выведает — причём, так тонко и искусно, что Така и не заметит, как сам выдаст все явки и пароли. — Всё, — Матсумото тщательно осмотрел ладонь, — больше ничего нет. Жить будешь. Он напоследок протёр антисептиком длинные пальцы Аки, вернул иголку в набор и сразу встал. — Подожди, — твёрдый, властный тон Сузуки — и Така замирает против воли. «Нет… нет-нет-нет, пожалуйста, только не это…», — Таканори уже было знакомо это гадкое чувство внезапного оцепенения, когда ты хочешь пошевелиться, но не можешь. Акира поднялся на ноги, подошёл к Таке и встал прямо перед ним. — Что? Я не всё выцарапал? — Матсумото догадывался, насколько тупо это прозвучало, но нужно же было сказать что-нибудь. — Не прикидывайся дураком, тебе не идёт, да и не был ты им никогда. Почему ты меня избегаешь? — Я избегаю тебя? — возмутился Така, и возмущение получилось вполне естественным. — Это не я ли сейчас в твоём мясе ковырялся? — Ты знаешь, о чём я говорю. Не пора ли прекратить всё это? Акиру словно подменили — всего минуту назад он сидел и непринуждённо отвечал на остроты Таканори, а теперь жёсткий взгляд его кофейно-чёрных глаз обжигающими лазерами проникал в слегка расширившиеся от волнения глаза шатена. Матсумото изо всех сил старался отражать этот сшибающий с ног напор, но, чем дольше Аки смотрел на него, тем сложнее было устоять. — Прекрати на меня так смотреть, — ладони Таки сжались в кулаки. Он не мог поверить, что произнёс это! Боги, это же фактически означает, что он сдался! — Матсумото, я тебе не враг. Когда до тебя это дойдёт, наконец? И Таканори онемел окончательно. Нет, наверно, он не вполне понимал смысл сказанного Сузуки… Что значит — не враг? Но ведь по-другому они никогда и не общались, разве может быть что-то ещё, кроме этого? Ну, а если принять к сведению всё то, что творилось между ними в последние три дня? Эта непонятная реакция на Акиру, стремление избегать его, хотя раньше Така сам с удовольствием лез на рожон, ничуть не стесняясь своих низменных желаний? Слишком много всего. Слишком сложно выбрать из этого многообразия мыслей какую-то одну, чтобы уцепиться за неё и знать, как вести себя дальше с Сузуки. — Слушай… чего ты никак не отцепишься от меня, а? — ничего умнее Така изречь не сумел. — Оборзевший дикобраз. — Зловредный гном, — не остался в долгу Акира. — Что?! Матсумото едва не захлебнулся воздухом, услышав своё давнее «ласковое» прозвище. О-о-о… пятнадцать долгих лет он не слышал его! Никто кроме подлеца Сузуки не осмеливался так его называть! Таканори стал похожим на вставшего на дыбы кота, ошарашенно уставившись на Акиру. А Акира… улыбался. Открыто и совершенно беззлобно. Этот гад стоял и улыбался, глядя на то, как Таку со скоростью света захватывает пылающее бешенство! — Ах ты… — Таканори разве что не задыхался, еле сдерживаясь, чтобы не вцепиться в эти чёрные растрёпанные пряди. — Ах я… а дальше что? Просветишь? Таку как надвое разрывало. Он хотел хорошенько врезать этому самоуверенному нахалу, но, видя, как Сузуки улыбается, сдерживая подступающий смех, Таке тоже вдруг захотелось улыбнуться. Уголки губ сами собой начали приподниматься вверх, и Матсумото быстро отвернулся. Нет уж, такой милости Акира от него ни за что не дождётся! Он даже закусил изнутри щеки, хоть Сузуки больше и не мог видеть его, и поспешил покинуть вражескую территорию. Он сдался. Во второй раз за один день. Это прямо-таки рекорд. Прибавить к этому вчерашнее позорное бегство — и получится хет-трик*. «Да какого ж дьявола? — Така рвал и метал, с четвёртой попытки попав ключом в замочную скважину. — Обнаглевший дикобраз! Выдрать бы ему все патлы!» Постепенно буря утихала, и Таканори, сидя на ступенях лестницы с чашкой свежезаваренного кофе, начал осознавать, что Сузуки прямым текстом предложил ему мир. И вряд ли он решил пошутить, чтобы скрасить очередной скучный день. А как отреагировал Матсумото? Он стал искать в этом предложении подвох, что, в общем-то, не было удивительным… Так долго воевать — и внезапно Аки поднимает этакий воображаемый белый флаг. Если подумать, то впервые он попытался сделать это вчера, пригласив неосторожного горожанина на обязательные медицинские процедуры. То, чем это могло закончиться, можно пропустить — хватит себе мозги полоскать пустыми фантазиями школьницы-девственницы. Но сегодня Така отплатил помощью за помощь, они квиты, так что ещё надо-то? Он очень не хотел этого признавать и принимать, но с этим днём ничего не закончится. Он больше не сможет общаться с Акирой так, как прежде. Тогда их отношения должны во что-то эволюционировать, а во что? В дружбу с Сузуки Таканори верил слабо. Вечно у них с Акирой всё не как у людей… у нормальных людей, по крайней мере. А Акира с облегчением сгибал и разгибал пальцы, которые больше не нарывало от заноз. Поразительно для него было то, что Така заметил их и предложил помочь. Откуда такое внимание к тому, от кого хочешь огородиться семью замками? В процессе занозоизвлечения гном огрызался и хамил в своих лучших традициях — вроде, и придраться-то не к чему, но что-то тут нечисто… Что давало Сузуки все основания полагать, что Матсумото показывает намного меньше, чем чувствует и думает на самом деле? Он успел заметить, как Таканори почти улыбнулся ему в ответ. Да, он весьма шустро отвернулся и рванул к себе на первой космической скорости, но Аки был уверен — ему не показалось. Чего бы это ему ни стоило, но он обязательно увидит, как улыбается зловредный гном Матсумото. *Хет-трик — спортивный термин, обозначающий, например, или три победы кряду одним спортсменом, или три гола/шайбы, забитые одним футболистом/хоккеистом и т.п.