Walk through the Fire

Томас проснулся от запаха свежесваренного кофе, который бил в нос. Сначала показалось, что это просто иллюзия, часть сна. Томас перевернулся на другой бок, втягивая носом запах, прежде чем окончательно проснулся и понял, что никакая это не иллюзия, а запах самого настоящего кофе. Томас открыл один глаз и уставился на Дилана, который сидел на коленках перед кроватью и держал дымящуюся чашку прямо у носа Сангстера, и смотрел на него. — Доброе утро Томм… Томас. Томас натянул на себя одеяло и чуть нахмурился. Он что, хотел назвать его «Томми»? Парень заглянул под одеяло. Все еще голый. Ну ладно, хоть Дилан не стал его одевать, уже что-то… — Томас? — О’Брайен усмехнулся, склонив голову на бок. — Одежда есть? — прямо спросил Сангстер. Дилан кивнул и оставил чашку на тумбочке возле кровати, а сам подошел к шкафу, откуда чуть не вывалилась куча хлама, но все же умудрился выудить домашние светло-серые спортивные штаны и свою футболку, на которой красовалась надпись: «Это последняя чистая футболка». Томас усмехнулся и принял сидячее положение, все еще не сбрасывая одеяла. Дил, тем временем, пошарился в ящиках и достал новые боксеры, а затем кое-как задвинул его и закрыл шкаф, одновременно подпирая хлам собой. Цирк с утра пораньше, весело… Томас взял одежду и с головой залез под одеяло, принявшись одеваться там. Темно, неудобно и душно, но всяко лучше, чем прям при Дилане. Он натянул боксеры и штаны, стал шариться в темноте по кровати руками, в поисках футболки, и, не найдя ее, высунул голову наружу. О’Брайен держал ее на уровне головы и с ухмылкой смотрел на Томаса. Сангстер недовольно поджал губы и выхватил у него из рук футболку, а затем надел ее и скинул одеяло. — Я вижу, тебе уже лучше. Опять строишь из себя хмуроволка… — Дил усмехнулся. — Иди к черту. То, что было вчера это… это… Полнолуние все, да! — Томас отвернулся от него и посмотрел на чашку. Все равно было неловко брать ее и пить, а еще неловко за вчерашние откровения, слезы, за свою слабость и особенно — за внешний вид и наручники с поводком. А еще из-за поцелуя… Парень почувствовал, как запылали его уши и щеки. — Нашел на кого свалить все беды. Слушай, мне все же дико интересно, как ты так долго продержался в шкуре волка? И все волки у нас — оборотни, или это только ты можешь обращаться в волка? А Майк это может? Почему ты обратился именно вчера? Насколько я знаю, в полнолуние оборотни наоборот стараются не превращаться в зверя, а ты и так был зверем, уж тебе то должно было легче поддерживать свою сущность… — Хорош тараторить, — буркнул Томас и взял все-таки чашку в руки. Горячая… Сангстер закрыл глаза и вдохнул аромат, невольно улыбнувшись. Он любил кофе, мама такой готовила… О’Брайен терпеливо ждал, пока парень выпьет свой кофе и не сводил с него глаз. Томаса это напрягало, и он как мог отводил глаза, а потом все же не выдержал. — Отвернись. — Томми, — Дилан закатил глаза. — Ну ты же уже в одежде, что стесняешься? — Не называй меня «Томми», ясно? Я Томас. То-мас! — парень повторил свое имя по слогам. — М-да уж, волчонком ты был более покладистым, Томми, — готов спорить, Дилан специально назвал его так! Издевается… Сангстер фыркнул и отвернулся, ставя пустую чашку на тумбочку. — Томм…ас. Я хочу понять как мне быть с тобой дальше, столько вопросов… — Я уйду, не волнуйся. Попробую сбежать отсюда подальше, а если не получится… — Томас замолчал, боясь продолжить. Он умрет, если не получится! А еще хуже — попадет в вечное пользование Майка. — Все равно здесь меня ничто не держит. — Никуда ты не пойдешь и точка! — уверенно заявил Дилан. Томас обернулся на него и с удивлением, а, возможно, даже с ужасом в глазах посмотрел на О’Брайена. Что он несет? Он что, не понимает? — Ты — мой соулмейт, и я не хочу тебя никуда отпускать. Ты сказал что тебя здесь ничто не держит? Спешу обрадовать — ты ошибся. Томас нахмурился. — Ты не понимаешь о чем ты говоришь. Я оборотень. Майк — мой альфа. Он найдет меня… — Твой альфа? — Глава стаи. Тот, кто имеет власть над всеми нами. Он меня укусил, превратил в оборотня, сделал меня своим бетой. Но в стае я что-то типа… А, впрочем, неважно. Я уже не в их стае… — Волк-одиночка? — Омега. Волк-одиночка, да. Мне теперь не выжить… — Томас опустил голову, стараясь не смотреть в глаза Дилану. — А как же… Есть же другие стаи? У нас в городе есть другие стаи? — Нет… Где-то есть, но я таких не знаю. Да и не уверен, что меня примут там и что будет лучше чем здесь… Я слабый. Слишком слабый для оборотня. — Как ты собрался скрываться, если у тебя даже нет плана куда идти? Ты же просто не выживешь за пределами города, сам говоришь, что… — А здесь, можно подумать, меня ждет хорошая жизнь! Оглянись, стоит мне выйти на улицу, Майк тут же прикончит меня, а заодно и тебя. Я другой, и только я виноват в том, что теперь Майк знает, где ты живешь и знает тебя… Теперь не мне одному грозит опасность! — Томас уже срывался на крик. Снова от безвыходности на глазах наворачивались слезы. — Эй, Томми, стой, не плачь только… — Дилан пересел с кровати поближе к Сангстеру, потянув руки к нему, чтобы обнять. — Я просил не называть меня «Томми»! Я тебе не домашний песик! Не приближайся, уходи, что ты… Мммммф! Дилан крепко поймал его за руки и снова заткнул поцелуем. Слезы сменились злостью, Томас замычал ему в губы, снова попытался вырваться и даже выпустил когти на руках, но О’Брайен только уронил его обратно на подушки и сел сверху на брыкающегося парня, крепко прижимая его запястья к кровати. Поцелуй продолжался долго, пока у парней не кончился воздух. — Ты что, совсем с конченный? А ну пусти… — Томми, убери, пожалуйста когти… — Дилан его все еще крепко держал и пытался отдышаться. Томас в который раз пожалел, что не может накостылять ему как следует… Да и если бы мог, разве мог бы он на самом деле причинить вред своему соулмейту… — Ну прекрати пихаться, что ты! Слушай, я реально не знаю как мне теперь с тобой быть. Ты был волчонком! Я к тебе так привязался, я мечтал о собаке очень долго… Я думал что ты будешь моим питомцем, даже прививки мы с тобой все сделали, а тут вдруг оказалось, что мой домашний ручной волчонок — это человек! Да еще и мой соулмейт, моя родственная душа! Ты понимаешь, что я сейчас просто в замешательстве, не каждый день узнаешь что твоя судьба — опасный оборотень, которого еще и убить хотят! — До «опасного оборотня» мне еще очень далеко… — Томас отвернул голову в сторону, но вырываться перестал и когти спрятал. — Как у тебя круто получается с когтями… — Дилан смотрел как завороженный, как когти сами втягиваются в пальцы и на смену волчьим когтям пришли человеческие, коротко остриженные. Парень отпустил одно запястье и поднял Томаса, рассматривая его ладонь и проводя по ней пальцами. Сангстер покосился на него, но руку не убрал. Пусть смотрит, если ему хочется. — Томми, ты так не ответил на вопросы, не заставляй меня вытягивать из тебя по слову. — А что говорить… Год назад Майк меня укусил и сделал частью стаи, они шпыняли меня всяко разно, я не мог ответить. Учился самоконтролю, очень преуспел в этом. И нет, в полнолуние я не зверею, как другие. Да, ты прав, мы в полнолуние хотим «звереть» и ощущаем непреодолимое желание выпустить «внутреннего волка», хотя, кстати, полностью из стаи можем обращаться только я — в волчонка, и Майк — в койота. А вчера я превратился из-за того, что Майк зарычал… Он альфа, он имеет надо мной контроль и может… Заставить измениться… Как так получилось, что он не достал нас в доме? Мне мало верится, что у него вдруг случился приступ вежливости и он просто передумал. Ты что-то насыпал на порог, и при чем здесь рябина? Дилан, все это время сидевший на Томасе и рассматривающий его руки, наконец поднял глаза на него. — Долгая история. Все что скажу сейчас — в банке пепел рябины. Защищает от паранормальных существ. Достаточно окружить себя ею и никто не пройдет сквозь пепел рябины. Ну, никто сверхъестественный. Ни вовнутрь, ни наружу. — То есть и я не могу выйти? — Да. Пока кто-то из людей не разомкнет круг. — Но откуда ты узнал? — Долго рассказывать. — Ты мне все же не доверяешь, — Томас снова нахмурился. — Это долго. Просто долго, а у нас завтрак стынет. Папа же ушел на работу, про тебя он не знает. Я пока думаю, как преподнести ту новость, что вместо волка у меня дома будет жить парень… — Стоп, что? Будет жить? Нет. Я не останусь у тебя. — Не тебе решать. Круг я не разомкну, а ты мне не навредишь, потому что мы соулмейты. Ты же не тронешь свою родственную душу? — А если рыжий цвет глаз это было просто мое оборотническое… явление? — Томас стиснул зубы и изменил свой цвет глаз, смотря на Дилана. Он сделал скорее это со злости, хотя сам прекрасно знал, что тогда при их первом знакомстве у Дилана глаза тоже горели. А он точно человек — по запаху понятно. — Как ты… — Дил кинулся к зеркалу и посмотрел на свои глаза. Карие, кофейные, цвет не изменился. А у Томаса горят рыжим. — Да, у оборотней глаза горят. У альф — красным, у бет — рыжим или желтым. У некоторых оборотней — синим. В стае много синих. Это из-за того, что они убивали невинных… — Томас моргнул и глаза снова приняли свой естественный цвет. — Черти что… — Дилан сел на кровать и схватился за голову, а потом умолк на какое-то время. Мда уж, Томас, хотел оттолкнуть от себя О’Брайена, у тебя это вышло. Томас вздохнул в знак сожаления и молча поднялся с кровати и пошел к окну. Футболка спадала с одного плеча, штаны тоже сползали, поэтому он решил закатать их, чтобы не наступать на штанины пятками. Сангстер подошел к окну и выглянул туда — никого. Майк ушел. Пусть так. — Томми, признайся, ты специально сейчас глазами так сделал. Я уверен, мы все же соулмейты… Ты пытаешься меня оттолкнуть? Зачем? — Я опасен. Не сам, а именно из-за меня тебя могут убить или покалечить. Про глаза я правду сказал, твои не горели… — если уж и врать, то до конца. Если бы они были не соулмейтами, смысл Дилану спасать Томаса. Может быть он одумается… — Так, Томми. Я понял, правду ты ни за что не скажешь. Соулмейты мы или нет, мне плевать, я не оставлю тебя одного на растерзания этому Майку, ясно? Ты живешь у меня и точка.