***
Конечно, Дилан не мог придумать, как объяснить отцу, что Томас — это Томми. Вернее, что его новый сожитель был волчонком. Новость шокирующая, можно сказать, безумная и… Дил ничего не придумал лучше, как сымитировать «уход Томми в лес». Сама идея Дилана Томасу не понравилась изначально, особенно не нравился тот факт, что ему пришлось обратиться заново в волчонка, а затем и обратно, и так несколько раз. Даже когда он был волком, Дилан уже воспринимал его по-другому, меньше сюсюкал и боялся обнять или приласкать лишний раз. Все-таки, Томас в человеческом обличии та ещё бука, а по сути — Томас и Томми — один челове… Кхм, существо. А Дилан старался не упускать момента и пялился на Томаса во время обращения из волка в человека. Сангстера это откровенно бесило. Плюс ко всему прочему создалось впечатление, что план — полная лажа и ничего хорошего из этого не выйдет. Но больше вариантов не было. Хотя нет, один был. Рассказать всю правду. Томас сам предложил, хотя и это ему не нравилось тоже. Но какая разница теперь, когда его жизнь — сплошные прятки за пеплом рябины… Но Дилан почему-то сразу отвергнул этот вариант, сославшись на то, что не хочет вовлекать в эту историю еще и своего отца, ради его же блага. Можно подумать, что сейчас его отец в безопасности! Оттого что Сангстер у них живет, он уже автоматически подписал О’Брайенам смертный приговор… В версию Дилана верилось с трудом, Томас даже почувствовал запах волнения, такой бывает, когда лгут. Но приставать с расспросами не стал. Хотя было интересно, почему Дилан хочет скрыть правду от своего отца? До этого, дня два О’Брайен-младший подготавливал отца, что вот, дескать, Томми очень плохо в неволе и он стал огрызаться. А Сангстеру, естественно, по договоренности приходилось подтверждать эти факты действиями. Тут сложно было сильно не навредить Дилу и не загреметь за свою «агрессию» в службу отлова бешеных животных, ведь его отец запросто мог предпринять и такие меры. И вот однажды, «с тяжелым сердцем» Дилан и его отец вывезли на машине Томаса к лесу и выпустили там. Тут началось настоящее шоу. — Томми, я буду по тебе скучать… — надрывающимся голосом сказал Дилан, прижимая волчонка к себе, одновременно даже носом всхлипывая. «Переигрываешь, Дил, еще бы слезу пустил для правдоподобности…» Как хорошо, что по эмоциям волка не было понятно, что Томас чуть ли не ржет от всего происходящего. Такую драму разыграли… Дилан отпустил Томми от себя и пошел к отцу, опустив голову. «Ну окей, Дил, во мне тоже трагик умирает» Томас жалобно заскулил и побежал за Диланом, стал тереться о ноги, всем своим видом показывая, что хочет остаться с ним. В ход пошли козыри: Дилан все же пустил слезу. Соревнование кто-лучше-сыграет-роль-в-спектакле-для-О’Брайена-старшего Дилан позорно проиграл. Куда уж ему до такого милого волчонка, как Томми. И все же, «комедия» в конце концов закончилась, и Томас скрылся в лесу, а затем незаметно сзади пробрался в любезно открытый Диланом багажник и доехал обратно до дома, тысячу раз проклиная О’Брайена-младшего за его тупой-идиотский план. Там было душно и темно! А еще воняло бензином. Но и на этом «тупой-идиотский план» не закончился. Дилан решил, что будет крайне подозрительно, если он в этот же день приведет домой еще одного «сожителя», поэтому кое-как уговорил Томаса не попадаться отцу на глаза. Но это было легко: в комнату Дилана никто не входил так что Томас мог отсиживаться там, отец его целый день был на работе, а по вечерам приходил и сразу же отрубался, так что тут можно было перемещаться по дому более-менее свободно. Томас из дома не выходил. Вообще. Только один раз было, и то ради того, чтобы план сработал (хотя верилось с трудом в то, что ЭТО вообще может сработать). Как им тогда повезло, что Майка не встретили, это вообще чудо. Но Сангстер не мог полагаться на чудеса. Поэтому ни шагу не делал за круг из пепла рябины, да и Дилана за него старался не отпускать и специально просил его не размыкать. И никакой школы. Из дома выход закрыт. Дилан сделал вид, что заболел и в наглую прогуливал школу. Для парней началось время «строгого режима».***
С тех пор, как Томас стал жить у Дилана, прошло четыре дня. За это время жизнь Томаса координатно поменялась, и это касается не только жилья и условий жизни. Хотя здесь, конечно, это тоже сыграло большую роль: из тёмного продуваемого старого подвала он переехал практически в замок, где каждый день ему приходилось лицезреть рожу прекрасного принца. Ну, на самом деле Томас только больше вредничал и делал вид, что постоянное присутствие О’Брайена-младшего ему очень мешает, а на самом деле старался быть рядом с ним почти все время… А надо сказать, усилий для этого прилагать и не приходилось: брюнет сам не отходил от Томаса ни на шаг. Правда, все же настолько резкая смена образа жизни все же давала о себе знать. Томас совершенно не выносил шума, под вечер очень сильно уставал от общества и разговоров, хотелось тишины и молчать. Но только вместе с Диланом! Иногда брюнет бесил Томаса и приходилось «показывать зубки» в прямом и переносном смысле. Дилан просто достал его расспросами про оборотней, заставляя втягивать и вытягивать без конца когти и зубы, просто, чтобы полюбоваться на изменения. И так по нескольку раз на дню, как маленький ребёнок, ей богу… Даже в волка просил превращаться, на что получил от Томаса очередной хмурый взгляд, а’ля «ты совсем дебил, да?». Ещё бы, все с ним было понятно, с этим Диланом. Хочется ему ещё раз посмотреть на Томаса… Эм… Без одежды. Наглость за наглость. Томас оккупировал кровать, Дилана к себе не подпускал и тому пришлось ютится на полу, в спальнике. А по вечерам были целые войны за одну-единственную подушку. И раз на раз не приходилось: подушка постоянно из ночи в ночь гуляла между парнями, доставалась то одному, то второму и всегда непредсказуемо. По утрам и вечерам Томас забирался в шкаф и сидел там с фонариком, тихо читая книги или смотря фильм в наушниках. Долгожданное молчание и спокойствие, пока Дилан общается с отцом. Почему в шкафу? Да так, на всякий случай, вдруг в комнату все же зайдут. Сангстер хорошо тут устроился: среди одежды, в просторном темном шкафу, укутавшись в одеяло. Дилан таскал ему еду сюда под разными предлогами, а потом рассказывал, как удивляется его отец, якобы О’Брайен стал больше жрать. Томаса это веселило. Конечно, сколько бы Сангстер не строил из себя недотрогу, он чувствовал, как притягивается к О’Брайену. Как два магнита в физике, как плюс и минус. Хотя физику он никогда не понимал, ну да все равно. Зачем-то же Томас пошел к Дилану, после того, как Майк его изнасиловал? Тогда все было ясно, а сейчас он сам запутался. Он и надеяться не мог, что именно в тот момент он кардинально поменял свою жизнь, доверившись просто инстинктам. И судьбе, которая сделала их соулмейтами. И Томас знал, что Дилан чувствует то же самое, пусть пока на сто процентов не уверен, что они родственные души. Но Томас-то знает. И боится себе признаться, что испытывает что-то к Дилану. Это уже что-то вроде привычки — скрывать свои чувства за маской бессердечного оборотня. И плевать, что по ночам Томас часто плакал в подушку. Изнасилование давало о себе знать, это травма на всю жизнь. Но хуже всего было чувство вины. Вины и беспомощности. Сангстер навлек беду на брюнета и теперь не мог ничего сделать, только прятался… и ждал худшего.***
В этот вечер Томас сидел в шкафу и читал «Бегущий в лабиринте: Лекарство от смерти». Как раз тот самый момент на 250 странице, где умирает Ньют. Это странно, но Томас, несмотря на одинаковые имена, не сравнивал себя с главным героем. Он ему всегда казался идеальным: храбрый, самоотверженный, не боится рисковать, идет на все ради друзей. Пошел в Лабиринт и в итоге всех спас, из новичка превратился в лидера… Сангстеру таким никогда не стать. Он скорее похож на Ньюта, который в итоге превратился в шиза — в другое существо, опасное для окружающих. Ньют спокойный, хладнокровный, всегда сохранял здравый рассудок (до вспышки, естественно) и готов отдать жизнь за друзей. А Томас тоже готов отдать жизнь за Дилана? У Ньюта получилось это сделать ради Томаса… Может быть, главных героев тоже соединяло что-то большее, чем дружба? — Ну что, проголодался? — раздался шепот со стороны двери, а затем ее закрыли на замок изнутри. Дилан. Сангстер потянулся в шкафу и отложил книгу, а затем приоткрыл дверцу. Дилан снова притащил фаст-фуд, целый пакет. Томас втянул запах. Ммм, курица, нагетсы, картошка фри… даже салат какой-то взял, ничего себе. — Откуда такие богатства? — Отец в ночную смену сегодня, дома мы одни. — Дилан поставил пакет на пол и достал картошку фри, беря оттуда одну картофелину и придирчиво разглядывая. — Кутить будем. И обжираться. — Предпочитаю кутить в тишине, Дил, — ухмыльнулся Томас и потянулся рукой к нему за картошкой, но тут убрал руку подальше. — Дилан! — Что, хочешь тоже картоху? — Дилан ехидно улыбнулся, — Заслужи, Томми. Томас опустил руку и нахмурился. Шутки шутками, но вот это уже ни в какие рамки. Томас хлопнул дверцей шкафа. — Эй, ну ты что, обиделся? — снаружи раздался разочарованный голос Дила, — Да ладно, я ж не нарочно. Томми, выгляни сюда… — Дилан чуть приоткрыл шкаф и просунул туда тарелку с наггетсами. Томас улыбнулся и хотел забрать ее себе, но стоило ему протянуть руку, как О’Брайен поймал его за запястье и вытянул из шкафа так, что Томас чуть не упал на пол, но Дил все же его поймал. Томас снова нахмурился и поджал губы. — Ладно, окей. Твое, — Дилан протянул ему тарелку, которую Томас тут же забрал и плюхнулся вместе с ней на кровать. — Томми, вот что ты такой бука? Опять из-за чего расстроился? Все же хорошо… — Дилан достал из шкафа одеяло, из которого выпала недочитанная книга. Парень посмотрел на обложку и поднял книгу, открыв на первой попавшейся странице, — «Ты хоть не лежишь лапками кверху, Томми, — Сказал Ньют, крепко стискивая ему руку…» — стал громко и с выражением зачитывать Дилан. — Эй, отдай книгу! — Томас тут же вскочил с кровати, забыв про еду и кинулся на Дилана, — Дил, я же читаю, там закладки даже нет… — «Могучие глейдеры снова в сборе. Рад видеть тебя, кланкорожий.» — Дилан начал смеяться и убегать от Томаса, все продолжая читать вслух те строчки, за который цеплялся взгляд, — «Да ты, поди, ревел без меня по ночам? Соскучился?» — последний вопрос из книги был адресован Томасу, который запрыгнул на спину Дилану, пытаясь отобрать книгу. — Дил, отдай сейчас же! — закричал Томас сквозь смех. С Диланом было весело, даже сейчас. Спорим, брюнет намеренно все это затеял? — Иначе я… — Что, в грызло дашь? — Дилан засмеялся, извернув руку так, чтобы пощекотать Сангстера, и у него это получилось — «Крысе — в грызло!», — снова цитата из книги. — Стой, я сейчас упаду! — Томас изогнул спину и заерзал, когда Дилан стал его щекотать с боку. О’Брайен не прекратил, поэтому Томас все же свалился с него, но на удивление не на пол, а спиной на кровать. Когда только Дил успел к ней подойти? Томас не успел отдышаться, как Дилан откинул книгу, развернулся к нему лицом, заглянув в глаза, а затем прижал запястья Тома к кровати, нависая сверху, нос к носом. — Дил, что ты делаешь? Может хватит меня уже прижимать, что ты так постоянно вот… — Томас покраснел и отвернул голову. Всё-таки сейчас было очень неловко: Томас как держался за Дилана ногами, так и упал, а Дил даже не удосужился отойти хоть немного в сторону, так и пристроился между раздвинутых ног, только уже лицом к Томасу. — А может мне нравится так делать, м? — Дилан нагло пялился на губы Томаса, и парень понял, что тот собирается сделать. — Даже не смей. Дилан, нет! — Дилан, да! — сам себе дал разрешение О’Брайен и накрыл тонкие губы Томаса своими.