Walk through the Fire

— Хорош на меня залипать. — …Я не залипаю. Ага, так Томас ему и поверил. Если Дилан до сих пор думает, что рассматривать других людей пока они этого не замечают — это можно, то тогда Томас енот. — У меня затылок уже дымится от того, как ты смотришь. Отстань, дай подрыхнуть. — Ты красивый. — Ты говоришь так, будто теперь я виноват в том, что ты пялишься. — Может чуть-чуть. Томми, открой глазик? — Детский сад, штаны на лямках, — Томас нехотя высунул руку из-под одеяла и поднял ее над головой. Ладонь каким-то волшебным образом нащупала лицо Дилана, и парень без зазрения совести отпихнул его от себя. — А вчера, мне помнится, был совсем не детский сад… — Дилан осторожно перехватил руку и завел ее Томасу за спину согнув в локте. Томасу пришлось чуть удобнее повернуться на живот и уткнуться носом в подушку. Возражать против этого просто было лень. Томас не выспался. — Ну же, ээй… — у Дилана в одном месте явно застряло шило, иначе как объяснить, что после махинаций с Томасовой рукой он полез еще и плечи целовать? — Скажи что я прощен… — Обойдешься. — Не-а. — Отстань, я сплю. — Предлагаю спать вместе… — чужая рука уже нахально гладила ягодицы, а пальцы все ближе подбирались к ложбинке между двумя половинками. Томас зашипел. — Стой, больно? — Нет, это просто чтобы ты не расслаблялся, — Томас выдернул руку из-под потерявшего бдительности парня и сильнее закутался в отобранное одеяло, оставив Дилана по ту сторону… реальности. Дилан на это только языком цокнул. Томас записал на свой счет очко. — Нам в школу, вообще-то, через час. Так что тебе по-любому не удастся выспаться. — Пофиг. Мне надо поддерживать репутацию прогульщика, а ты и дальше будь хорошим мальчиком и не доставляй проблем родакам. — Еще чего! Отец, кстати, заходил в комнату под утро. И возмущался сильно, я слышал. Поэтому с родителями придется поговорить по-любому — что такого в том, что я не хочу их расстраивать? — Твои родители, ты и объясняйся… ай! — Томас не ожидал того, что одеяло вдруг полетит в сторону, а на него сверху, прямо на спину усядется чужая тушка, — Блять, Дилан, что ты удумал? — Томас стал пихаться, потому что его позвоночник не желал мириться с ситуацией… и всеми семьюдесятью килограммами Дилана. Руки тоже вскоре оказались зафиксированы на уровне головы. — Ты голый, Дил! Эй, убери от меня свою… свой… — Будешь выебываться, еще и за загривок укушу. — Зверь! — Неа, зверем был ты вчера, когда скакал на нем. И кусался. И выл в голос. А еще когда подмахивал. И пытался облизать лицо. Я вообще удивлен, что ты вчера на месте в волчонка не обратился! — Это все ты виноват! — Томас попытался пнуть Дилана в спину, — Ты и твои гребанные феромоны! — Феромоны, говоришь? — Томас спиной почувствовал, как Дилан ухмыльнулся. А потом уши обожгло что-то горячее, и парень снова попытался дернуться в сторону. Не получилось — мочку уха уже держали теплые губы. Томас замер, чуть заскулив. — Ты дрожишь. А еще у тебя меняется запах. — К-как меняется? — Как… — Дилан снова шумно втянул носом воздух. Томас готов был расплавится. — …как у течной сучки. Среагировать Томас не успел. Даже подумать о том, чтобы что-нибудь на это ответить — тоже. Потому что в дверь кто-то постучался, и Дилан молнией отпрыгнул в сторону. Когда Дверь осторожно приоткрылась, Томас как раз набрасывал на голову одеяло. Вообще лучшая тактика — прятаться под одеяло от людей, которые, если верить Дилану, уже и так знают, что их сын ночевал не один. — Тук-тук… Можно? — судя по голосу, это была мама Дилана, Марта. — Да… подожди, накину футболку… Томас еле сдержался, чтобы не фыркнуть. В исполнении Дилана «накину футболку» значило «поудобнее уложу стояк в трусах и закрою все это дело джинсами. — Я на минуточку, только оставлю завтрак, — по звуку шагов Томас понял, что она прошла в комнату и поставила на стол тарелки. Две? Или вторая — это чашка? Она вообще заметила, что Томас все еще в комнате? — Дилан… Ой-ой, вот этот ее тон Томасу не нравился. Хотя нет, похоже он до жути не нравился Дилану, а Томас просто снова чувствовал чужие эмоции. А кровать, меж тем, чуть просела под чужим весом — Марта присела рядом с сыном. — Отец очень хочет с тобой поговорить. — Или дать ремня, — поддакнул ей Дилан, на удивление спокойно. Хах, да он точно снял это у Томаса с языка. — Поэтому я бы на твоем месте его спрятала бы подальше. Во всяком случае свой, его я закинула в стирку вместе с джинсами. Если она сейчас не подмигнула Дилану, то Томас уже дважды енот. — Он вчера сильно бесился? — Да, было дело. Я попыталась уговорить его не поднимать кипишь, но не уверена, что он меня послушает. Просто поговори с ним. — Томас почувствовал, как она поднялась к кровати и пошла к двери, — И, Томас, а я хочу поговорить с тобой. Парень вздрогнул, когда вдруг услышал свое имя. Окей, ладно, она все время знала, что он был здесь… и слушал… и прятался как ребенок… Томас осторожно выглянул из-под одеяла. Дилан прыснул от того, как у парня смешно взлохматилась челка, а Марта, кажется, ничуть не выглядела сердитой или опасной. Хотя в данном случае Томас решил думать, что внешность обманчива. — После завтрака я жду в саду, — Марта кивнула и вышла из комнаты, оставив парней одних. Томас заметил на столе две порции яичницы.

***

Томас вышел из дома, поежившись от утреннего холода, и оглядел территорию вокруг. Мда. Давно он уже тут не бывал, а голова все равно держала то самое отстойное воспоминание, когда Майк пытался вломится в дом к Дилану. И как за шею его хватал прямо у той калитки… ух, нет — Томас не от холода поежился. — Я здесь. Со стороны его окликнула Марта. Томас поджал плечи еще сильнее и перевел на нее глаза, машинально выискивая нож в на поясе или ружье прямо в руках. Но ни того, ни другого не было. Мозг твердил: «Томас, не соглашайся с ней разговаривать, выбора тебе, конечно, не дали, но ты все равно молчи и не выдавай себя, она охотница она может понять», а сердце… сердце, кажется, вообще прекратило приток крови в мозгу, потому как сейчас парень совсем не соображал, как ему себя вести, чтобы не выдать свою сущность. Сзади раздавались крики О’Брайена старшего. Томас не хотел вслушиваться, он лишь осторожно покосился на приоткрытую входную дверь, возможно думая над планом побега. Марта виновато улыбнулась, подошла к нему поближе и закрыла дверь снаружи. Томас побледнел — он еще никогда не был так близко с ней… — Ты извини за это. Патрик очень… его иногда заносит. Томас натянуто улыбнулся. Мда уж. Заносит. Дилана тоже. — Он тебя, похоже, не очень любит. — Его никто и не просит «любить», для этого есть Дилан, — слова сами сорвались с языка. Когда это Томас успел стать таким дерзким? Томас прикусил изнутри губы. Ну все, ему точно кранты — такое заявить в лицо его матери! Пытки электричеством, Томми, еще никто не отменял. Марта зависла на секундочку, а затем рассмеялась. Томас по-прежнему боялся шевельнуться и поджимал губы, с подозрением смотря на нее. — Хах, боже, ты прав. Но я к другому веду: ты ему не нравишься. — Об этом… не сложно догадаться, — Томасу потребовалось время, чтобы перефразировать язвительное «это я уже понял, не тупой». Что ж, если Марта позвала его только лишь для того, чтобы Томас не мешался разборкам Дилана с отцом и заодно намекнуть, что Томас, в общем-то, Дилану не пара, то в разговоре с ней ничего страшного и не было. Через все уже тысячу раз проходили. Томас даже чуть расслабился, потому что, судя по тону, Марта и не собиралась его за что-то отчитывать. — А волчонком, кажется, нравился. — Да, — Томас улыбнулся, а потом резко замер, перестав дышать. Волчонком… Марта изучающе смотрела на Томаса, то и дело щуря глаза. Парню вообще показалось, что все это время она не моргала. А еще он точно знал, что сам в это время ни разу не сделал вдоха. — Не бойся, — наконец, она посмотрела Томасу в глаза, и уголок ее губ чуть приподнялся. Томас не отвел взгляд только потому, что сейчас совершенно не знал, чего ожидать от охотница: вдруг только стоит обернуться, и она тут же вонзит нож в спину, — Я давно уже знаю. — Дилан? Томас захлопнул рот. Блять, вот что он только что сделал? Опять пекся о своей шкуре и выдал охотнице то, что ее сын все с знал. И что еще хуже — даже не сообщил. — Нет, твой альфа. Еще тогда, когда мы ловили всю стаю, а ты по непонятным причинам оказался не с ними. А после он разодрал мне ногу и попытался обратить. — Я не имею отношение к тому, что вытворяла моя стая. Я не такой как они, я пытался уйти, — Томас отвел глаза. — Я знаю. Ты не был похож на убийцу, — Марта пожала плечами и кивнула головой в сторону, предлагая пройтись. Томасу ничего не оставалось, как последовать за ней. — Не был? — Я представляла тебя совсем другим. С чужих слов, конечно, лично мы с тобой не были так близко знакомы. — Вы… вы когда-то спасли меня от своих, — Томас почесал затылок, — когда один из ваших пытал меня электричеством без доказательств. — Да. И потом много о тебе слышала от Фрэнка. Фрэнк… кто же такой Фрэнк… что-то знакомое… — Странно, что я тогда поверила в то, что твои рыжие глаза были не оборотническим явлением. Наверное это потому, что в моей практике никогда не встречался тот оборотень, который не обращался от пыток. В тебе точно есть какой-то стержень, если ты уже тогда мог так хорошо контролировать себя. — Это комплимент? — Нет, это еще один аргумент в пользу того, почему ты до сих пор жив. Томас сник. — Знаешь, вчера, когда мы с Патриком вернулись из ресторана, я заметила в коридоре подранные обои. Патрик решил, что Дилан опять привел домой животное, вроде того волка, который обитал у нас дома в мое отсутствие. А потом мы увидели кровь. А потом поднялись к Дилану наверх и проверили спальню. Я сделала выводы. — Полнолуние… — Томас потер шею. Ну да, это точно можно было бы считать аргументом «против». Один-один. — Если оборотень против своей воли звереет в полнолуние, — Марта вздохнула, тоже стараясь пропускать мимо ушей крики, которые доносились из дома — Дилан, кажется, тоже разговаривал на повышенных тонах, как и его отец. — Значит у него не все хорошо с самоконтролем. А если взять во внимание то, что я о тебе слышала, у тебя-то как раз с этим не должно было быть проблем. А значит либо у тебя произошли некие сдвиги, либо же эти царапины оставил кто-то другой. Томас понял к чему она клонит. Сердце остановилось, снова будто с разбегу врезавшись в преграды из нескольких огромных глыб камней, которые зажимали со всех сторон. — Это сделал я! Мне было плохо… Дилан меня… мы поссорились, я просто… — Томас, — Марта оборвала его понимающей улыбкой. — Я слишком хорошо знаю своего сына, чтобы поверить в то, что он действительно увлекается наркотиками, как считает Патрик. Томас ошарашено смотрел на нее. Она все поняла… Все поняла еще тогда, когда Дилан начал носить кепку, все поняла когда ее муж вдруг стал жаловаться на перемены в поведении сына, все поняла, когда Дилан вдруг пропал в ночь полнолуния, поняла, когда он стал безконтрольно дырявить перчатки на ладонях и менять их… да как перчатки! Она просто сопоставила факты и… — Томас! — сзади послышался знакомый крик. Томас в ужасе обернулся, увидев за калиткой чужую машину, из которой сейчас выскакивала Бонни. Любимый шарфик зацепился за дверь, поэтому она неуклюже стянула его с шеи и оставила прямо так. Со стороны водителя из машины вышел знакомый силуэт, который теперь просто наблюдал, как мисс Джонс второпях отпирает калитку и чуть ли не бегом несется к Томасу. У Томаса рухнуло сердце. Он умоляюще посмотрел на Марту, однако та просто пожала плечами, мол, в чужие семейные разборки она не полезет — своих хватает, чему подтверждение крики со второго этажа. — Томас Броди-Сангстер, немедленно объясни мне, почему ты сегодня не ночевал дома?! — Бонни еле сдержалась, чтобы не треснуть Томаса сумочкой. Томас молча смотрел ей в глаза. Ответить на это ему было совсем нечего — не мог же он сейчас сказать правду, что в это полнолуние он вдруг озверел, пошел искать своего соулмейта, набил ему морду, а потом оседлал его? Ах, ну да, еще же школу прогулял. На фоне последнего факта вся эта заварушка с оборотнями — вообще фигня. — Почему, черт возьми, мне звонит мистер О’Брайен и говорит, что мой сын снова ночевал у них дома, да еще и обкуренный? — на последних словах она притянула Томаса к себе за край толстовки и понюхала его, видимо, проверяя по запаху, правда ли он курил дурь. Томас офигевал молча. — В последнее, кстати, я не верю, — это она обращалась уже к Марте, которое стала невольным свидетелем этого семейного скандала. — Но, Томас Броди-Сангстер, — ох, ей явно нравилось выделять эти слова ругательной интонацией, — потрудись объяснить, почему у тебя кровь на лице и… шее… и… — она, наконец, отпустила Томасову толстовку (вернее Дилана, конечно — вся одежда самого Сангстера сейчас была не в лучшем состоянии — чего только стоили порванные в самом интересном месте джинсы) и с явно удивленным видом отступила назад. Озарение настало для нее неожиданно. Томас продолжал молчать. На сей раз, правда, в глаза «матери» он не осмелился смотреть — стыд взял свое. В наступивший тишине, однако, криков из дома слышно не было. — Пойду гляну, не поубивали ли мои мальчики друг-друга, — Марта смешно округлила глаза и нашла предлог уйти в дом. — Что ты молчишь? — Бонни понизила децибелы. Теперь она выглядела скорее отчаявшейся, а не злой — хотя, конечно, и тому, и тому место было. — Я не могу объяснить. Бонни зажала рот рукой, сдерживая всхлип. Томас на это только поджал губы. Почему-то сейчас было очень больно смотреть на нее такую — возможно потому, что сейчас она очень напоминала ему кое-кого… кое-кого, кто всегда волновался за него и Лиззи. Томас осторожно протянул руку и коснулся ее пальцев, которые намертво вцепились в сумочку. Буквально в ту же минуту девушка сдалась и крепко-крепко обняла Томаса, роняя слезы на светло-серый капюшон чужой толстовки. Томаса будто парализовало. — Томми? Из ступора вывел голос за спиной. Голос, который ни с кем другим не перепутаешь. Томас резко отшатнулся от Бонни назад, повинуясь какому-то странному детскому инстинкту — ему не хотелось, чтобы хоть кто-нибудь застукал его за тем, что он позволил ей себя обнять. Второй раз за день карие глаза смотрели на него изучающе. Надо же, Дилан унаследовал цвет глаз от матери. Томас только сейчас понял. — У тебя тут мокрое… — рука осторожно потянулась к щеке. Томас отпрянул и резко утер глаза рукавом, на котором теперь остались темные пятна от соленой воды. — Нормально все! — Томас снова машинально огрызнулся. На Бонни он теперь старался не смотреть совсем, — О чем ты говорил с отцом? — Да так… — Дилан тоже отвел глаза. Томас подметил, что на щека у Дилана как-то странно покраснела. Парень перевел глаза на О’Брайена-старшего, который сейчас стоял в дверях, а тот только брезгливо отвернулся, мол, не твое дело. Томас стиснул кулаки. — Не надо, это только наше с ним дело, — Дилан накрыл чужой кулак своей ладонью. Уже в перчатке, не такая теплая, как обычно. Все выглядит так, будто ничего и не было. Томас сделал над собой усилие и тихо выдохнул. — Нам в школу нужно. Мама утром обещала отвезти, но сейчас я в этом не уверен. Если пойдем пешком, то, скорее всего опоздаем, — Дилан ловко перевел тему и напялил на голову свою неизменную кепку. Томас только сейчас подметил, что свою он оставил где-то в квартире, вместе с фоткой. А учебники так и вовсе дома у Бонни. Но никого это, конечно, не волновало — учебниками всегда кто-нибудь мог бы и поделиться, хоть тот же Дилан. — Я могу подбросить, — в разговор встрял все это время стоящий в стороне мужчина. Да-да, тот самый, который подвез Бонни, и теперь не решался отдать ей шарфик, конец которого был варварским образом прищемлен дверцей его машины. Томас его узнал — один из охотников. Фрэнк. Тот самый Фрэнк. В воздухе резко запахло волнением. Томас переглянулся с Диланом, который, кажется, тоже его уловил. Пахло от Бонни, которая осторожно приняла шарфик из рук Фрэнка. Как вообще так получилось, что они оказались в одной машине? — Марта, ты же не против? — Фрэнк обратился уже к маме Дилана. Ну да, она вроде-как возглавляет охотников, конечно он привык обращаться к ней как к… главной. Она только пожала плечами и улыбнулась, мол, конечно — так даже всем проще. — Вот и ладненько. Томми, Дил, залетайте на задние сидения и через семь минут… — Томас, — парень поправил мужчину через стиснутые зубы. Почему никто не может запомнить, что ему не нравится, когда люди зовут его «Томми»? — Хорошо, — Фрэнк достал из кармана ключи от тачки и кинул их Дилану, который их тут же поймал. Томас сделал вывод, что, во-первых: охотнику глубоко плевать на то, что Томас не в настроении, во-вторых: они с Диланом знакомы не только через Марту, но еще и лично. Хотя может это просто типаж «беспечного соседа» такой. Что-то подсказывало Томасу, что теперь со всеми собравшимися здесь ему придется видеться часто.