Загляни в глаза, но не замерзай в них

Большой Зал встречает нас темным ночным небом с мелкой россыпью звезд, а под потолком парят зажженные свечи, но я только скучающим взглядом пробегаюсь по собравшимся студентам. Конечно, тут красиво, но подобное не станет впечатлять, если видишь это каждый день. А вот первогодок зачарованный потолок наверняка приведет в дикий восторг. Я бы даже вспомнила, как сама несколько лет назад впервые стояла в толпе будущих однокурсников перед распределением и с открытом ртом разглядывала блестящие белые точечки на темно-синем небе, если бы упорно не пыталась выбросить из головы все годы учебы в Хогвартсе. Тогда эта школа не дала мне ничего хорошего, так что вряд ли стоит ожидать радостной встречи со старыми однокурсниками сейчас. Когда я сажусь за длинный стол с зеленой скатертью все становится еще хуже, кажется, у студентов Слизерина нет больше никаких занятий, поэтому они то и дело бросают на меня насмешливые и любопытные взгляды, негромко перешептываясь. Не уверена, что хочу знать, о чем они говорят. Но больше всего меня напрягают двое моих старых-новых знакомых, усевшихся рядом и не сводящих с меня глаз — Забини и Паркинсон. Эта безумная шляпа, распределившая без каких-либо объяснений меня на Слизерин в начале первого курса, завывает очередную свою многозначительную песню, из который, видимо, мы должны вынести нечто очень серьезное и полезное. Как будто кого-то могут волновать нравоучение старой потрепанной шляпы. Толпа маленьких напуганных первокурсников постепенно рассасывается, занимая столы своего нового факультета. Выглядят они слишком радостно. Наверняка просто еще не понимают, что совсем не обязательно новый факультет станет для них семьей. Может сложиться и по-другому. Тогда Хогвартс сразу перестанет казаться сказочным замком. Почему никто не предупреждает об этом заранее? Несколько первых дней в школе всегда полны бесконечных рассказов о том, как хорошо тебе будет на своем новом факультете, и ведь многие действительно верят. Для меня это оказалось самым жестоким обманом за годы в Хогвартсе. Я смотрю на распределение без особого интереса, вяло хлопая при прибавлении в Слизерине, и даже не пытаюсь быть приветливой с новенькими. Пусть привыкают к тому, что теперь их дом - змеиный клубок, полный яда и желчи. Остается только надеяться, что скоро этот ужасный пир закончится и можно будет разойтись. Впрочем, довольно скоро так и происходит. Наш чудаковатый директор встает со своего места и, взмахнув широкими темно-синими рукавами мантии, добродушно желает всем спокойной ночи и велит старостам позаботиться о первокурсниках. Мне же дорогу по холодному мрачному подземелью учтиво предлагает показать Блейз, чему я не могу не радоваться - два года, проведенные вне этой идиотской школы, напрочь стерли воспоминания о путаных коридорах огромного замка. В принципе, мне нравится эта темнота и сырость, но вот вычурность самой гостиной Слизерина не очень радует. Как по мне, слишком много всяких безвкусных деталей, мудреных узоров и помпезной лепнины, да и зеленый цвет я терпеть не могу. Иронично, не правда ли? — Пойдем, твоя спальная в боковом коридоре, — Забини обезоруживающе улыбается, всем своим видом показывая, как он рад проводить со мной время, и открывает дверь, ведущую, видимо, в гостиную старост. Внутри все оказывается точно так же, как и в общей гостиной - изумрудный кожаный диван перед камином, куча картин и несколько книжных шкафов, непонятно зачем поставленных сюда. Зато людей здесь нет. Нужно отдать должное тетке - она хотя бы попыталась избавить меня от лишнего общения с дорогими однокурсничками. Пока я рассматриваю гостиную, Блейз толкает дверь в мою комнату и зачем-то сам туда проходит. Будто я его приглашала. К черту, нужно хотя бы попытаться быть доброжелательной, вдруг однокурсники повзрослели и заполучили наконец-то мозги. Тогда мои последние учебные годы не будут похожи на ад. Пройдя вслед за Забини, я оглядываюсь— комната довольно просторная, стены серебристые, но с ненавистными зелеными полосами. Вроде как, ничего лишнего и нет. Письменный стол, огромная кровать с изумрудным бархатным пологом, шкаф для вещей и книг. Только вот чемоданов многовато, ну и черт с ними, наверняка, эльфы что-то напутали. Плюхнувшись на кровать, взмахом палочки достаю бутылку абсента из своего чемодана и сигареты. Забини продолжает пялиться на меня так, словно я развожу костер для казни грязнокровок и маглов, напевая слизеринский гимн. Хотя, уверена, чему-то подобному он удивился гораздо меньше. Сделав глоток, предлагаю и ему тоже — чего уж там, мне не жалко. — Ты же знаешь, что у нас это все запрещено? — уточняет Блейз, хотя бутылку все же принимает. Я только отмахиваюсь, закурив: — Ой, можно подумать, вы сами эти идиотские правила не нарушаете, — прекрасно помню, как развлекались в гостиной старшие слизеринцы. Тут иногда даже Ильверморни могла бы позавидовать количеству алкоголя. Хотя, кажется, я ошибаюсь. Едва ли хоть одна школа может сравниться с Ильверморни в нарушении правил и грандиозных вечеринках. — Не так вот нагло, — ухмыляется Забини, делая уверенный глоток, и чуть морщится. Честно признаться, он не выглядит как человек, впервые попробовавший алкоголь, так что можно было бы и не прикидываться прилежным блюстителем правил. Кажется, этот очевидно неприятный день может закончиться вполне сносно, но мою счастливую идиллию прерывает громкий стук дверной ручки о стену. Разъяренная Паркинсон влетает в спальню, размахивая руками, словно пытается взлететь, и яростно шипит: — Эти тупые домовики засунули мои вещи не в ту комнату, - ее глуповатый карий взгляд останавливается на Забини, словно она решила ему пожаловаться. Я раздраженно оглядываю вломившуюся ко мне Панси, сморщив носик. На самом деле, нет ничего удивительного в моей неприязни к слизеринской старосте. Все-таки на первых курсах мы жили в одной комнате, и эти годы оставили далеко не самые приятные воспоминания. Чтобы придумывать настолько изощренные способы для травли в одиннадцать лет, как делала это Паркинсон, надо постараться. Настроение и так медленно портилось от утомления и неприятных воспоминаний, усиленно проявляющихся в памяти в школьной обстановке, а теперь появилась неплохая причина действительно разозлиться: — Тебя стучаться не учили? — лениво помахиваю кистью, окидывая девушку неприязненным взглядом. Понимаю, она помнит меня и считает, что со мной можно не считаться, но в этот раз я не позволю ей ничего подобного. Староста раздраженно сужает глаза, понижая голос и тыкая в меня пальцем с острым ноготком: — Это моя комната, что бы ты там о себе ни возомнила, это… — Была твоя, — резко прерываю шипение своей бывшей соседки. У меня нет совершенно никакого желания выслушивать ее претензии, да и видеть ее перед сном вообще. — А стала моя. Так что закрой дверь с той стороны, и, если тебе что-то здесь нужно, будь добра постучаться и дождаться разрешения войти. Как делают это воспитанные люди, знаешь. Слизеринка закипает. Наверняка никто не позволяет себе разговаривать с ней в таком тоне, а намек на отсутствие манер задевает чуть ли не так же, как обвинение в магловских интересах. Я помню, что на Слизерине все придерживаются негласной иерархии, но меня это совершенно не волнует. — Мне не нужно твое разрешение, чтобы входить туда, куда пожелаю, любительница маглов, — Панси выхватывает палочку из кармана мантии и выкрикивает заклинание, злобно сморщив свой приплюснутый носик. Я ожидала этого. Даже не так — ждала с радостью и нетерпением. Что может быть приятнее успешной провокации? Выпустить злость и скопившееся раздражение очень хочется, но не начинать же драку первой. Успеваю пригнуться и кинуть в ответ Остолбеней, но промахиваюсь, что удивительно, на самом деле. Панси продолжает орать заклинания, даже не целясь особо, а Забини молча наблюдает за всем этим цирком с усмешкой. Поддавшись первому порыву злости, яростно размахиваю палочкой, но звон разбитого зеркала посылает в мое сознание не самое приятное открытие. Она же так всю комнату мне разгромит. Мою комнату! — Экспелиармус, — легкое движение кистью, наработанное за годы усердных тренировок, дается просто. Палочка слизеринской старосты быстро перелетает в мою руку, отдаваясь в пальцах неприятной прохладой. Терпеть не могу чужие палочки. Просто не переношу их. — Идиотка, — Паркинсон, явно оскорбленная своим провалом, кидается в мою сторону, но я так же просто отправляю ее вздернутый носик знакомиться с полом, лениво дернув кистью. Надо же, мисс ненавистница маглов решает ввязаться в магловскую драку? Глупо пытаться наброситься на человека с двумя палочками, когда у тебя самой пустые руки. Хорошо, что я училась всегда отлично и могу за себя постоять. Дверь в комнату снова открывается, и в проем просовывается светловолосая голова второго старосты: — Что вы здесь устроили? — Малфой недовольно приподнимает брови, переводя требовательный взгляд с меня на Паркинсон. Будто все обязаны мгновенно перед ним отчитаться за свои проступки. Впрочем, я не удивлюсь, если узнаю, что все действительно обязаны ему отвечать. Это ведь Слизерин. Они все сумасшедшие. Но вот я не стану. Еще чего. — Драко, эта припадочная отобрала мою палочку, — плаксиво начинает Панси, снова тыкая пальцев в мою сторону. Прикидывается бедной и несчастной? Мерлин, это просто жалко. Я повожу плечами, брезгливо поморщившись от ее нытья: — Паркинсон, не строй из себя жертву. Я бы тебя и пальцем не тронула, если бы ты не решила на меня кидаться, — насмешливо разглядываю возмущенное лицо девушки. Кажется, еще немного и она пойдет красными пятнами от бессильной злобы. — Отдай ей палочку, — командует Драко тоном, не терпящим возражений. С чего он решил, что я должна послушно выполнять его приказания? — Это еще почему? — возмущенно озвучиваю возникший в голове вопрос. — Она на меня напала, я ее обезоружила — все справедливо, — взмахом руки отправляю лишние чемоданы за дверь. Те ударяются об угол стены и вываливают на пол кучу однотипных тряпок. — Тупая курица, — начинает шипеть слизеринка. — Драко, скажи… Серьезно? Она ему жалуется и просит защиты? Это действительно просто убого. — Ты сама виновата, Панси, — хмурится парень, окончательно разрушая хрупкое нервное равновесие Паркинсон. — Как ты вообще могла позволить этой новенькой обезоружить себя? — под его презрительным взглядом она словно сжимается, становясь меньше и тише. — Ты мне за все ответишь, — шипит она, смотря исподлобья так, словно планирует превратить меня в горку пепла одним только взглядом. Но, к сожалению, я прекрасно знаю, что такой магии не существует. Так что ее нелепые попытки запугать меня своими щенячьими глазками обречены на провал. Пожимаю плечами, явно показывая, что уже жду этот момент с нетерпением, кидаю ей ненужный мне кусок деревяшки и демонстративно отворачиваюсь, через секунду применяя Протего. — Вас тут учат нападать со спины? Кажется, это первый признак трусости, — цокаю, неодобрительно покачав головой. В самом деле, можно и проиграть с честью, а не бросаться заклинаниями в спину. Ненавижу таких девиц, а Паркинсон ненавижу теперь больше всех. Она вылетает за дверь, что-то злобно шикнув напоследок, а я наскоро привожу комнату в порядок парой уверенных взмахов палочкой. Ощущая неконтролируемый гнев, пробужденный слишком быстро закончившейся стычкой, тянусь к сумке и закидываю под язык пару таблеток. — Это еще что? — Малфой, о существовании которого я уже успела забыть, строго смотрит на меня, видимо, ожидая оправданий и извинений. — Это развлечения для взрослых, а тебе пора спать, — вяло отзываюсь, чувствуя скорое приближение эйфории. Мне совсем не до его командирских замашек. Забини протягивает мне мою же бутылку, и я делаю глоток. Эта ночь обещает быть длинной. *** Просыпаться с утра вовремя и относительно свеженькой даже после самой бурной ночи уже давненько вошло в мою привычку. Все-таки приходится приспосабливаться к ночному образу жизни и необходимости куда-то ходить по утрам. Поднявшись с кровати, непонимающе смотрю на посапывающего Забини в расстегнутой рубашке. Его темная голова занимает сразу две подушки, а пальцы тянутся к месту, где я спала. Он что, обнимал меня во сне? Неплохо меня вчера накрыло, раз я его не выгнала на ночь, да еще и позволила лечь рядом в таком виде. — Эй, — кидаю в него подушку, не особо горя желанием церемониться. — Вставай, мне нужно собираться. Он нехотя разлепляет глаза, но на губах тут же появляется самодовольная улыбка — с чего бы это? — Собирайся, я ведь тебе не мешаю, — медленно протягивает парень, опуская на меня откровенный темный взгляд. Мне становится не по себе от этого липкого взгляда и масленого голоса. Приподняв брови, собираюсь ясно дать понять, что на меня его обаяние не подействует: — Проваливай, говорю тебе. Мне нужно переодеться. И, если мы выпили разок вместе, это совершенно ничего не значит. Парень, поигрывая пушистыми черными бровями, неспешно застегивает рубашку: — Мы ведь не просто выпили, — подмигивает, но все-таки встает с кровати, делая шаг ко мне. Щеки мгновенно вспыхивают, но я только надеюсь, что это незаметно: — О чем ты вообще? Я все прекрасно помню, — раздраженно повожу плечами. Будет он еще распускать свои грязные фантазии. — Ну, значит, для первого раза сойдет, — улыбнувшись, волшебник перекидывает через шею развязанный галстук, и удаляется под мои крики о том, что следующего раза никогда не будет. Странный разговор только усугубляет привычное утреннее состояние. Меня подташнивает, голова слегка кружится, и чувство тревоги растет с каждой минутой, поэтому я быстро нахожу заветные таблеточки, а уже через десять минут собираюсь, довольная жизнью, на завтрак. Все-таки очень удобно, что существуют вещи, способные управлять твоим настроением. Наверное, без этого я бы превратилась в нервную дерганую Паркинсон, совершенно озлобленную и не контролирующую себя. Выйдя из комнаты, уже почти отправляюсь в Большой Зал, когда меня окликают насмешливым прохладным голосом: — Заводить друзей — явно не твоя сильная сторона, да? — мой сосед чуть вздергивает платиновые брови, окидывая меня безразличным взглядом. Непонимающе смотрю на Малфоя, пока он деловито поправляет школьный галстук. Слизеринец просто кивает на дверь, отвечая на мой немой вопрос, а я оборачиваюсь. «Шлюха», — красные буквы расплываются на темном фоне. — Тупая Паркинсон, — вздыхаю, чуть покачивая головой. Мне вовсе не обидно. Просто всегда казалось, что подобные нападки оставляют курсе на третьем. — Ну и плевать, — у нее явно какие-то проблемы с развитием. Малфой фыркает, всем своим видом показывая, что ему плевать на девчачьи разборки. Хорошо, что таблетки действуют, и глупая надпись не вызывает во мне совершенно ничего, кроме насмешки. Коротким взмахом палочки убираю буквы со своей двери: — Хоть бы колдовать научилась для начала, что ли, — протягиваю, задумчиво разглядывая место, где пару секунд назад было слово. Попав в общую гостиную, сразу же ощущаю на себе несколько неодобрительных взглядов. Кто-то даже начинает тихо перешептываться, кивая в мою сторону. Ну неужели эта идиотка за ночь успела настроить против меня весь факультет? Это просто невозможно. Кажется, я бы простояла так весь день, перекидываясь злобными взглядами с однокурсниками, чьих имен я даже не знаю, если бы из ближайшего коридора не вынырнул свежий, уже переодетый в чистую форму Забини. Парень быстро устремляется ко мне, какого-то черта по-хозяйски притянув к себе за талию. — Идем? — эта неотразимая улыбка, возможно, действует на слизеринских дурочек, но я на это вестись не собираюсь. Впрочем, я прекрасно понимаю, что сейчас не время показывать свой характер, поэтому молча выхожу в подземелья. — Почему они так смотрели на меня? — решаю все-таки уточнить у слизеринца, хотя ответ кажется очевидным. — Ты начала войну с Паркинсон, а она староста, да и вообще довольно популярная, — парень пожимает плечами, всем своим видом показывая, что это способен понять даже маленький первокурсник. — Но не волнуйся, пока ты со мной, никто тебя не тронет, — добавляет он, хищно улыбаясь и поглаживая пальцами джемпер на моей талии. — Я не боюсь эту кучку идиотов, — убираю его руку от себя, фыркнув. — Но за компанию — спасибо. На самом деле, меня приятно удивляет, что хоть кто-то из моих однокурсников решил отнестись ко мне с терпением и интересом. Я ожидала мгновенного превращения в изгоя, но этого не произошло. Блейз только хмыкает в ответ, засунув руки в карман брюк. Надо признать, за завтраком меня и вправду никто не трогает. Быстро сверившись с расписанием, я мысленно отмечаю для себя предметы, которые буду посещать. Благо, оценки за СОВ позволяют выбрать любые курсы. Первое сегодня — зельеварение с гриффиндорцами. Этот факультет меня не так напрягает, как мой, хотя они иногда слишком импульсивны. Слышала, что в этом году зелья ведет Слизнорт. Что ж, так даже лучше. Когда-то мне рассказывали, что он учил мою мать. Готовить напиток живой смерти мне не очень хочется, зато я точно знаю, что сок бобов проще добыть, если раздавить их, а не резать. Забини, стоящий рядом, молча наблюдает за моими манипуляциями, когда кто-то кидает в меня одним из ингредиентов зелья. Ага, кажется, это крысиный хвост. Короткий и облезший. Неужели кому-то кажется это остроумным? По классу разносится смешок среди слизеринцев, гриффиндорцы же притихают. Наверное, это впервые на их памяти — кто-то из Слизерина издевается над своими же. Выудив из спутанных локонов серый хвост, поворачиваюсь к любимым однокурсничкам и невозмутимо выдаю, пытаюсь придать голосу безразличие: — О, это так мило с вашей стороны, мне как раз одного не хватало. Забини снова молча ухмыляется. Я не особо понимаю, почему вообще он за мной таскается. Хотя, на его месте я была бы рада глотку свежего воздуха, а то с этими чопорными дурами такого не увидеть. В принципе, все это не важно, но мне нужен хотя бы один союзник здесь, а Блейз, вроде как, довольно влиятельный среди этого сброда. Надо бы прикинуть, чем мне придется расплатиться за его лояльность. Если ему будет хватать наших маленьких вечеринок, то все в порядке. Следующий урок — защита от темных искусств — всегда меня привлекал, но сегодня Снегг решил, что нужно попрактиковаться в щитовых чарах. Ерунда какая, это же легче легкого. Или у них тут программа другая? Для умственно отсталых. Прослушав скучнейшую лекцию про щитовые чары, я совсем начинаю тосковать и, кажется, почти засыпаю. Мысли отдаляются от темы урока, плавно перенося меня в мир снов, но внезапно над ухом раздается вкрадчивый голос профессора: — Мисс Спенсер, Вам скучно? Надо полагать, что Вы досконально изучили этот вид магии и продемонстрировать Ваши навыки не составит Вам труда. В общем-то, он не особо далек от правды, но доказывать кому-то это у меня нет никакого желания. Нехотя встаю из-за парты, успев подумать о том, что надо было выпить с утра немного. Наверняка это помогло бы избавиться от тяжести, наваливающейся на бессмысленных скучных уроках. — Кто хочет составить мисс Спенсер компанию? Может быть, Вы, мистер Малфой? — Снегг отчетливо показывает, что даже не сомневается в победе своего любимчика. Драко лениво встает напротив меня, скучающим взглядом наблюдая за моими движениями. Может, он хотя бы колдует хорошо, а то я что-то совершенно не понимаю, почему он тут главный. Надо отдать ему должное, своей палочкой он пользуется намного лучше припадочной Паркинсон. По окончании пары я жеманно кланяюсь своему напарнику, благодаря за импровизированную дуэль, и быстро вылетаю из класса. Я не рассчитывала, что станет хуже. Кажется, стены давят на меня, вокруг все такое мрачное, что хочется выть. Срочно нужно расслабиться, иначе я сойду с ума. Выудив из шкафа пачку сигарет, понимаю, что нужно что-то посерьезнее, поэтому, пошарившись в шкафу еще немного, достаю небольшой сверток. Закуриваю. Становится чуть легче почти сразу, и я заваливаюсь на кровать, застыв с глупой удовлетворенной улыбкой. В дверь стучат, но это оказывается всего лишь Забини: — А я-то думал, куда ты так рванула. Не боишься, что кто-нибудь настучит? — он усмехается, встретившись с моим довольным взглядом, и упирается плечом в дверной косяк. — Не нуди, — отмахиваюсь от парня, жестом предлагая присоединиться. Он охотно опускается на кровать, придвигаясь. Минут через двадцать мы уже безумно хохочем над какими-то идиотскими шутками, которые на завтра даже не вспомним. Его руки периодически оказываются в слишком неправильных местах, но мне сейчас плевать, ведь мы замечательно проводим время. *** Пары в этой ненавистной школе меня утомляют. Все дается подозрительно просто. Вернее, подозрительного в этом ничего нет, так было всегда, но прежде все же приходилось хоть немного напрягаться. Скинув в сумку учебники по заклинаниям и пару исписанных пергаментов, выхожу из кабинета, встретив уже ожидающего меня в коридоре Блейза. Мне с трудом удается подавить в себе желание метнуться в комнату и закинуться чем-нибудь, совершенно плевать, чем именно, пока мы идем с Забини в Большой Зал, хоть есть мне совсем не хочется. Лучше бы я все-таки убежала в комнату и ждала парня там — навстречу нам идут двое старост Слизерина в окружении своей свиты. Паркинсон, проходя мимо, ядовито улыбается и толкает меня плечом, сбивая с нее сумку. — Что, не помещаешься уже в проходе, дорогая? — зло выплевываю, потирая ушибленное место. Хочется выхватить палочку и кинуть чем-нибудь в самовлюбленную слизеринку, но я держусь. — Девочки, вы тоже это слышали? — притворно округляет глаза ведьма, прикрыв рот ладонью. — Наша любительница маглов разговорилась, а я сначала даже не поняла, что здесь кто-то есть. Стайка подруг начинает хихикать, а меня переполняет неконтролируемая злость. Определенно нужно увеличить ежедневную дозу таблеток. Собираюсь было разразиться гневной тирадой, но не успеваю и слова сказать. — Панси, успокойся, ты только выставляешь себя дурой, — мягко улыбается Забини, поглядывая то на меня, то на девушку. Та фыркает и, потерпев поражение, уплывает в неизвестном направлении. Молчавший все это время Малфой иронично поднимает бровь и, взглянув на своего друга, удаляется за слизеринкой. — Спасибо, конечно, — собираюсь заявить парню, что не нуждаюсь в его помощи, но тот меня перебивает: — Потом сочтемся, — хмыкает Забини и утягивает меня к Большому Залу, не позволяя договорить. В общем, сентябрь проходит довольно спокойно, что удивительно. Нападки Паркинсон и ее, оказывается, говорящих подруг обычно пресекаются усмешкой Блейза, а я даже проникаюсь какой-то благодарностью к этому парню — единственному, кто отнесся ко мне, как минимум, с терпением. Моих запасов вполне хватает, чтобы делить свои вечерние развлечения со слизеринцем, так что его компания даже не кажется обременяющей. Вот и сегодня я, проглотив уже пару таблеток, запитых джином, читаю «Гордость и Предубеждение», сидя на полу и задумчиво дымя сигаретой. Блейз, уже довольно подвыпивший, валяется на кровати и рассматривает мой альбом с фотографиями из Америки. — Спенсер, хватит уже этой ерундой заниматься, — недовольно бубнит слизеринец, и тут же тыкает пальцем в колдографию. — Это кто? Я отбрасываю книгу и, сделав еще глоток из бутылки, включаю музыку, только после этого на заплетающихся ногах двигаясь к парню. — Да так, подруга из Америки, — отмахиваюсь и добавляю, мечтательно прикрыв глаза. — Весело там с ней было, — в самом деле, эта девушка была неотъемлемой частью моей жизни, разделяя все безумные порывы и поступки. Блейз хмурится, синхронно со мной отпивая алкоголь, и уточняет: — А со мной здесь, значит, не весело? — он наигранно обиженно поджимает пухлые губы. Я улыбаюсь, заметив это. Отчего-то становится слишком смешно. — Сойдет, — кидаю в ответ и отправляюсь танцевать, бездумно задрав руки, кружа по комнате под какие-то забавные истории парня и наш смех. Все-таки устав, выдыхаю, чувствуя накатывающееся волнами безграничное счастье. Мир вокруг сливается в яркие неразделимые пятна, и я с шумом заваливаюсь на кровать рядом со слизеринцем. Тот что-то снова говорит, но я слышу только нарастающую музыку и радостно улыбаюсь. Надеюсь все-таки услышать, что там такое интересное рассказывает Забини, поворачиваясь, но сталкиваюсь взглядом с его темными, горящими от алкоголя глазами. Становится еще смешнее, но я зачем-то придвигаюсь чуть ближе к его лицу. Парень, по-своему понимая мой странный жест, делает то же самое, и через мгновение накрывает мои губы своими, уложив ладонь на мою талию. Несколько секунд я вообще ничего не понимаю, а потом утопаю в каких-то отдаленных мыслях, вроде того, зачем и почему это происходит. Отстранившись все-таки через какое-то время, я разражаюсь очередной порцией хохота. Это событие кажется мне безумно смешным и любопытным. Забини смотрит на меня и тоже улыбается. Или ухмыляется. Кто же разберет после такого количества алкоголя?