Загляни в глаза, но не замерзай в них

Из-за моей выходки на завтраке, я, естественно, получила наказание. Хотя, тоже мне — наказание — чистка котлов. Целую неделю я торчала в кабинете зельеварения допоздна, не пересекаясь со своими дорогими однокурсниками. По поводу предупреждения Малфоя я даже особо не думала. Что такого они могут мне сделать? Кстати, пару дней назад я нашла какое-то странное приглашение на внеплановое собрание факультета. Интересно, они действительно считают меня такой дурой? Естественно, я туда не пошла, так что отомстить мне у них пока не вышло. Дверь я всегда запирала на несколько заклинаний, так что о безопасности в моей спальне волноваться не приходилось. Хотя, надо признать, это затишье меня немного напрягало. Ну и черт с ними. Сегодня суббота, вечер, последний день наказания, так что я спокойно иду в свою комнату, чтобы устроить там свою маленькую традиционную вечеринку на одного. Только вот в коридорах как-то темновато. И нет никого. Да ладно, будто я когда-нибудь боялась темноты. Я не успеваю даже вскрикнуть, когда грубая мужская ладонь зажимает мне рот, а чьи-то руки хватают меня и тащат в неизвестном направлении. Пытаюсь дергаться, но только получаю затрещину. Я боюсь, мне действительно страшно, ведь я даже не вижу своего похитителя, не понимаю, сколько их, и не представляю, куда же меня тащат. Раздается скрип двери, меня впихивают в комнату со слабым освещением. Рот разжимают, но я не вижу смысла кричать. Руками пошевелить не могу — они связаны — кто-то толкает меня к стулу в середине комнаты, насильно на него усаживая. Судорожно оглядываюсь по сторонам. В комнате человек семь, это мои однокурсники. Вижу в углу сидящего Драко Малфоя. Его происходящее будто бы не касается, он читает книгу, даже не подняв на меня взгляд. — Думала, тебе это так просто сойдет с рук, Спенсер? — писклявый голос выводит меня из транса. — Не хочешь извиниться? Я радостно отмечаю на лице Паркинсон все еще не зажившие до конца ссадины. — Да иди ты, — пытаюсь гордо распрямиться на стуле. Что она мне сделает, в конце концов? Ответ приходит незамедлительно. Слизеринка пожимает плечами: — Как хочешь… Я ведь попыталась решить все по-хорошему? — наигранно уточняет она у ребят. Те только ухмыляются в ответ. Резкий удар по лицу вводит меня в ступор. За ним сразу же следует второй. Чувствую металлический привкус крови во рту, сплевываю. Мне никто не поможет. Здесь уж наверняка. Но они не смогут меня сломать. Этого я им не позволю. Не обращая внимания на дрожь во всем теле, растягиваю губы в улыбке: — Браво, Паркинсон. Это очень сильно, — победить в честных условиях ведь она не смогла. Это немного приободряет меня. Девушка фыркает: — Какая разница? Главное ведь — результат, — вот он, настоящий девиз Слизерина. — К тому же, я всего лишь возвращаю тебе должок. Староста немного отходит, достает палочку. Легкий взмах, и я слышу хруст, а потом уже меня передергивает от боли. Кровь капает на колени. Я пытаюсь сконцентрироваться на расплывающихся пятнах, но пелена перед глазами не позволяет. Каждый взмах ее руки — вспышка боли. Стараюсь убедить себя в том, что это не будет длиться вечно. Я не заплачу, не закричу, не стану просить о помощи или пощаде. Только не это. Такой радости я им не доставлю. Никогда. Внезапно все прекращается. Поднимаю мутный взгляд и вижу Забини, опускающего руку слизеринки: — Ну же, Панси, хватит, а то нам ничего не достанется. Я сжимаюсь. Паркинсон жеманно хмурит бровки, подходит ко мне и поднимает голову за волосы, наклоняясь до моего уровня. — Шлюха, — выплевывает она мне в лицо и отпускает. — Ладно, мальчики, развлекайтесь. Я, пожалуй, пойду, не для женских глаз все это. Стук каблуков говорит мне, что староста действительно удаляется. Слышу, как кто-то опускается на корточки рядом со мной: — Соскучилась по мне, милая? — горячее дыхание Блейза обжигает мне ухо. От него несет огневиски, в комнате стоит неприятный запах. Я дергаюсь в сторону, но его пальцы, путаясь в волосах, возвращают меня обратно. Губы парня касаются моей шеи, опускаясь вниз. Теперь мне действительно становится жутко. Острый животный страх окутывает все мое сознание, отдаваясь где-то внутри тупым чувством тревоги. Другой парень, имя которого я даже не знаю, тоже подходит ко мне: — Погоди, Забини, у тебя это все уже было, дай другим развлечься. Слизеринец рывком поднимает меня на ноги: — Блейз нам столько всего о тебе рассказывал, — его липкий взгляд скользит по моему телу, закутанному в мантию. Мне становится тяжело дышать. Они не могут, точно не могут! — Ну же, чего ты стоишь, как не родная, иди сюда, мы все-таки на одном факультете. Практически, одна семья, — он тянет меня за руку к себе, наклоняется и касается моих губ. Это просто невозможно. Они не посмеют. Не смогут. — Эй, Спенсер, — кто-то еще вытягивает меня на себя, касаясь руками груди. Кажется, это Нотт, но я не могу быть уверена. Чувствую, как падает на пол мантия. Треск ткани джемпера с эмблемой ненавистного факультета доносится до меня эхом. В голове скользят какие-то отдаленные мысли. Как они могут? Я не справляюсь с тем, чтобы дальше сдерживать слезы. — Не надо, пожалуйста, — снова треск и падающие на пол пуговицы черной рубашки. Моя речь становится больше похожа на набор звуков. По коже расползаются мурашки. Чьи-то пальцы меня касаются. Бессмысленно смотрю на черный кусок ткани, уже валяющийся на полу. Меня толкают к следующему парню. Он прижимает меня, дрожащую от страха и непонимания, к себе, пока его руки медленно опускаются вниз, скидывая юбку в тонкую клетку на серый пол. Я сейчас задохнусь, захлебнусь слезами, так будет даже лучше. Я готова молить об этом всех богов, хотя вовсе и не верила ни в одного из них. Никогда. До этого проклятого момента. Снова оказываюсь в руках Забини. Он окидывает меня мерзким взглядом, приближаясь. Его губы снова касаются моей шеи, опускаясь ниже, оставляя влажную дорожку и яркие красные пятна. — Ну же, милая, ты чего так трясешься? Друзей моих стесняешься? — он издевается. Он хочет уничтожить меня. Он — чудовище. Толкает меня на пол. Я оказываюсь на холодном бетоне. Забини мгновенно нависает надо мной, вжимая лопатки в холодный серый камень. Я продолжаю уже шепотом умолять его отпустить меня, но парень не обращает на мои слова никакого внимания. — Хватит, — раздается из угла холодный голос. — Прекрати, Забини, отпусти девчонку. — Брось, Драко, — слизеринец даже не убирает от меня рук. — Не порть всем веселье. Она заслужила все это. Я вижу, как блондин встает со своего места, захлопнув книгу, и направляется к своему другу. — Я сказал, отойди от нее. Пусть уходит, — он рывком поднимает с меня парня. — Что за черт, Малфой? — хмурится волшебник. — Я ведь уже говорил, мне не нужны проблемы, — серые глаза Драко встречаются со взглядом Забини. Тот отворачивается. — Вставай и проваливай, — бросает мне Малфой. Еще с секунду я не могу пошевелиться, но потом вскакиваю и, схватив только целую мантию, кидаюсь к двери. Каким-то чудом найдя дорогу, хлопаю дверью комнаты и падаю на колени, прижав руки к лицу. Тело сотрясается от рыданий, я не могу заставить себя собраться. На коленях доползаю до первой попавшейся бутылки, поджигаю сигарету, плотнее укутываясь в мантию и застегиваясь на все пуговицы. Мне хочется кричать, но сил нет. Понимаю, что одной выпивкой я сегодня явно не обойдусь. Вытряхиваю все, что только могу найти поблизости. Таблетки, порошок, трава, все смешивается, я делаю еще глоток и отползаю к кровати. Через пару минут меня накрывает волна спокойствия и тепла, но перестать плакать я не могу. Забравшись на кровать, снова закуриваю, провожу рукой по лицу, вытирая уже немного засохшую кровь и потекшую косметику. За что это все со мной? Неужели они такие жестокие? Неужели сделали бы это, не останови их Малфой? И почему он вмешался? Почему не помог раньше? Зачем заставил пройти через все это и не дал им меня добить? Волна безразличия уносит все эти мысли. Я делаю еще глоток. Сознание совсем путается, двигаться становится тяжело. Я ничего больше не чувствую. Так намного лучше. С трудом поднимаю руку, чтобы выпить еще. Кажется, меня сейчас стошнит. Я слышу тихий скрип двери, но мне не хватает сил даже приподняться, чтобы узнать, кто вошел. Да и какая уже разница? — Эва? — от громкого голоса Забини я холодею. — Где ты, Эва? Я пришел извиниться. Извиниться? Он, должно быть, шутит. Извиниться за такое, серьезно? — Проваливай, — безразлично протягиваю я, отпивая из бутылки снова. Паника уже отступает, ей не продержаться долго в моей голове в таком состоянии. — А, вот ты где? — слышу щелчок двери. Он ее запер или она просто закрылась? Плевать. Темная фигура приближается к кровати. Я пытаюсь еще плотнее запахнуть мантию, вот только зачем? — Ого, да ты совсем никакая. Сколько ты приняла? — его забота звучит слишком наигранно и неестественно. — Всего понемногу, — отмахиваюсь я. Блейз садится на кровать и придвигается ко мне. — Думаешь, мы бы действительно смогли это сделать? — его лицо так близко почти пугает меня. Кажется, меня действительно сейчас стошнит. — Думаю, да, — безразлично выплевываю слова. Он наклоняется еще ближе. В приглушенном свете замечаю его полуулыбку. — Умная девочка, — я пытаюсь дернуться, но сильная рука вжимает меня в кровать. — А знаешь, почему? — в его глазах пляшут безумные огоньки. Помогут ли мне крики? Нет, не в этот раз. Я отрицательно мотаю головой, зачем-то отвечая на его вопрос. — Потому что я всегда получаю то, что хочу, — выдыхает он мне в губы, накрывая их своими. Вторая рука ложится мне на живот, постепенно поднимаясь вверх, но скоро опускается вниз. Я пытаюсь сопротивляться, но сейчас у меня нет абсолютно никаких шансов, слизеринец только больно выкручивает мне руки. Оказавшись сверху, он прижимает меня уже весом своего тела, деловито расстегивая длинную мантию. — Не надо, пожалуйста. Я прошу тебя, отпусти. Не надо, — мой сиплый низкий голос его совершенно не трогает. — Ну уж нет, Спенсер. Я слишком долго этого ждал, чтобы вот так вот просто тебя отпустить, — парень усмехается, продолжая рассматривать меня своим грязным взглядом. — Ублюдок! — выплевываю ему в лицо из последних сил, и тут же получаю пощечину. — Заткнись. И лучше будь хорошей девочкой. Тебе же лучше будет. Внутри что-то обрывается. Я еще продолжаю дергаться, когда его руки снимают с меня остатки одежды. Чувствую его пальцы, кажется, одновременно везде. Хочется умереть от стыда, обиды и грязи. Я не хочу этого. Нет-нет-нет. От его губ на своем теле хочется избавиться, срезая кожу в тех местах. Почувствовав сильный толчок, мгновенно отдавшийся очередной порцией боли, просто смотрю в одну точку, не шевелясь, беззвучно роняя слезы на одеяло. Открываю рот, пытаясь вдохнуть, но не могу, дыхание спирает, перед глазами все плывет от слез и непонимания. От каждого очередного толчка голова начинает кружиться сильнее, тошнота подкатывает к горлу, окутывая его спертым запахом перегара от Забини. Никогда в жизни мне еще не было так больно. Все чувства и ощущения скатываются в один огромный ком отвращения, уносимый резкими покачиваниями матраса и тихим скрипом кровати. Я ненавижу его. После этого я и себя ненавижу. Мне мерзко от одной мысли. Забини встает с кровати, по-хозяйски отпивая из моей бутылки, и закуривает. — Я буду делать это, когда захочу. Никто тебе не поможет. И ты ничего с этим не сможешь сделать. Он уже накидывает мантию и собирается выходить, когда, словно вспомнив что-то, недолго роется в кармане, достает оттуда галеон и кидает в мою сторону. — Это тебе. До встречи. Я поворачиваюсь набок и пытаюсь остановить рвущийся наружу крик. Ничего не выходит. Дверь захлопывается раньше, чем я издаю этот страшный нечеловеческий вопль, переходящий в громкие рыдания. Наконец, я немного успокаиваюсь. Или просто слезы высыхают. Резко встаю с кровати, запиваю еще пару таблеток, трясущимися руками закуриваю. На негнущихся ногах подхожу к шкафу, вытаскиваю оттуда шелковый халат, накидывая на себя. Поворачиваюсь и пустым взглядом натыкаюсь на красное кровавое пятно на идеально белых простынях. Утыкаюсь глазами в огромное зеркало и не могу на себя смотреть. Мне противно. Противно-противно-противно. Я чувствую отпечатки его пальцев на своем теле, чувствую его запах, помню его, словно он призраком преследует меня. Он все еще здесь, со мной, и никогда уже не исчезнет. К черту это все. Осознание накатывает на меня внезапно и резко. Точно так же возникает решение. Я не могу так. Не могу со всем этим справиться. Эта чертова школа меня достала. Это все меня достало. Все вокруг просто невыносимо. Двигаться становится намного проще. Я открываю воду в ванной, включая музыку на полную громкость. Нет, это определенно невыносимо. Боль куда-то отступает. Белые пальцы роются в ящике, находят две полные упаковки таблеток. Где-то есть еще, причем много, но это неважно. Забираю с собой бутылку алкоголя, предварительно хорошенько заперев дверь. Больше никто не сможет меня потревожить. По пути в ванную натыкаюсь снова на свое отражение. Смотрю на назревающие синяки от его губ и пальцев, снова чувствую прикосновения этих грубых и сильных рук словно вживую. Он не сможет это повторить. Нет, никогда. Не снимая халата, опускаюсь в теплую воду. Высыпаю упаковку таблеток в ладонь. В последний раз пытаюсь вспомнить хоть что-то хорошее, но ничего не идет в голову. Значит, все правильно. Решительно опрокидываю горсть в рот, тут же запивая виски. Даже на моей бутылке остался отпечаток его губ. Шум воды сливается с такой любимой мной музыкой. Тепло и хорошо. Я закрываю глаза. Это конец. Пожалуйста, пусть это будет конец.