Загляни в глаза, но не замерзай в них

Я взбиваю локоны быстрыми движениями, зажав в губах сигарету, и смотрю в зеркало, обрамленное резной рамой, приплясывая в нижнем белье. Нужно собираться на Рождественскую вечеринку Слизнорта, а уже после нее — Свобода. Завтра. Но в голове не перестают пульсировать мысли. Не могу перестать думать о том, какое удовольствие я получила, причиняя боль Забини. Это было сродни глотка свежего воздуха после нескольких месяцев заточения в этом замке. Что-то выше моего понимания. Я не могу осознать, что двигало мной в тот момент. Вообще в тот день. Словно кто-то управлял каждым движением, каждым вздохом, каждым словом и взмахом палочки. Это была безумно приятная возможность управлять другим человеком, причинять ему боль. Хотелось повторить это, снова услышать крик и увидеть перекошенное лицо. Подозреваю, что это была настоящая я, без ограничений и моральных принципов. Это было чувство безграничного управления другим человеком. Запретное, но приятное. До жути. До дрожи в руках. В конце концов, довольно быстро избавляюсь от всех своих размышлений, отпивая абсент из горла бутылки, и открываю огромный шкаф, листая одежду на вешалках. Хочется чего-нибудь эффектного. Особенного. Чтобы отпраздновать последний день ада перед началом каникул. Нахожу единственное не совсем черное платье с открытыми плечами и короткой пышной юбкой. По подолу разливается красный цвет вышивки, плавно переходя в основную черную ткань. Похоже на кровь. На мою кровь за все эти месяцы. Это определенно подходит. Застегиваю длинную узкую молнию. Две тонкие ноги торчат из-под пышного подола, как уродливые спицы. Ключицы выпирают, словно я — скелет, плотно обтянутый кожей. Усмехаюсь. Мне не нравится свое отражение, но только надеваю каблуки повыше и подвожу глаза погуще. Пускаю волосы по узким плечам. Конечно, я иду на вечер без пары. Еще бы. Кто захочет пойти на праздник с изгоем? А с пугающим изгоем? Смотрю на часы — пора бы и поторопиться. Я тяжело вздыхаю и запиваю таблетки алкоголем, чтобы совсем уж там не заскучать. В чем вообще смысл таких вечеринок? Этого я решительно не могу понять, ну и к черту. Стук каблуков разносится эхом по холодному темному подземелью, освещаемому лишь парой тускло горящих факелов. Нужно входить, но хочется уйти назад. Пересилив себя, дергаю высокую деревянную дверь. Перед глазами мельтешат дорогие костюмы, цветные платья и официанты с подносами для закусок. Меланхоличная музыка сразу вгоняет меня в глубокую тоску. — Мисс Спенсер! — подскакивает ко мне старик Слизнорт и пожимает руку. Он старается не смотреть мне в глаза. Не хочет увидеть там расширенные зрачки? Конечно, это ведь испортит все веселье в праздник. Я прохожу вглубь, ведомая профессором зельеварения, и натянуто улыбаюсь группке каких-то ребят, с которыми меня знакомит Слизнорт, оглядываюсь по сторонам. Комната украшена традиционно до тошноты — свечи, огромные зеленые банты, плакаты, нарисованные, наверняка, какими-нибудь безумными Пуффендуйцами. Им же больше заняться нечем. Смотрю на своих новых знакомых и пытаюсь сфокусироваться на болтовне Слизнорта. Только вот старик скоро уходит, а я остаюсь слушать щебетание, в котором даже не могу различить слов. Медленно кивая головой, перестав вслушиваться в речь девушки с коричневым пучком, хватаю с проплывающего мимо подноса бокал. Принюхиваюсь. Это шампанское? Слизнорт дает нам шампанское? Забавно. Впрочем, в отсутствии другой выпивки и это сойдет. Я залпом опустошаю бокал, понимая, что все с натянутой улыбкой пялятся на меня, замолчав. Быстро осознаю, что в этой компании мне больше делать нечего, хватаю еще бокал и двигаюсь к длинному изумрудному дивану. Время тянется, кажется, я выпью сегодня все запасы Слизнортовского шампанского. Ощущаю легкую тошноту и укол головной боли. Не стоило понижать градус, но разве у меня был здесь выбор? Не оставаться же трезвой в этом праздничном аду. Чувствую на себе липкий взгляд и поворачиваю голову, щурясь, чтобы сфокусировать зрение. Конечно, здесь Забини. Парень приподнимает бокал в своей руке и подмигивает, коротко кивнув. Его улыбка заставляет меня передернуться, вея холодком по открытым рукам и плечам. — Мисс Спенсер? — я вздрагиваю, повернувшись к присевшему рядом Горацию Слизнорту. Старик улыбается, отчего его кожа собирается складками на щеках, подчеркивая полноватый подбородок. — Эва, Вам здесь скучно, не так ли? — Нет, — быстро киваю, кинув взгляд в сторону своего однокурсника. Его там уже нет. — Бросьте, Эва, я вижу, что Вам некомфортно. Вы вылитая мать, ей тоже здесь никогда не нравилось, но она приходила на каждую встречу из уважения к старику, — зельевар улыбается еще сильнее, смахивая с глаз воображаемую слезу. — Моя мама? — переспрашиваю, просто не зная, что еще сказать. Надеюсь, что он продолжит этот разговор. — Да, прекрасная была девушка. Чудесная волшебница, — Слизнорт говорит, а я жадно ловлю каждое слово. Никто не говорил особо о родителях. Никогда. Как бы я ни пыталась спрашивать. Но много мне услышать не удается: — Профессор, могу я пригласить Эву на танец? Сжимаюсь под смеющимся взглядом Забини, протягивающим мне свою мерзкую руку, прикрытую тканью белоснежной рубашки и черного пиджака. Он совсем чокнулся? — Отвали, — кидаю, желая продолжить этот спонтанный разговор, но мужчина, улыбаясь, неодобрительно покачивает головой. — Ну что же Вы, Эва. Подарите мистеру Забини всего один танец. Уверен, он долго набирался смелости, чтобы Вас пригласить, — как же. Волшебник тянет меня к Блейзу, добродушно похлопывая по плечу. Пытаюсь смотреть на его черную бабочку. — Вы очень гармонично смотритесь, очень изящно. Я усмехаюсь. Изящнее некуда, это точно. Все в жестких традициях аристократических семей. Абсолютно все. Напряженно вглядываюсь в лицо слизеринца, который выводит меня в самый центр комнаты. Когда его руки ложатся мне на талию, всеми силами стараюсь даже бровью не повести, но внутри все желает взмахнуть палочкой и снова услышать этот крик. Забини прижимает меня к себе, отчего мое дыхание перехватывает, а во рту мгновенно пересыхает. Знаю, что на нас смотрят, но это волнует сейчас в последнюю очередь. — Прекрасно выглядишь, — шепчет он мне на ухо, обжигая дыханием. — Гори в аду, — выдыхаю, теряя остатки самообладания, но безупречно улыбаюсь, создавая видимость обычного танца. Как не выхватить палочку и не прикончить его за весь этот цирк? — Встретимся там, — улыбается слизеринец, а я понимаю, что, если попаду в ад, то без Блейза Забини там точно не обойдется. — Когда ты такая нарядная и злая, я легко могу потерять контроль, — он проводит пальцами по моей спине, касаясь открытых участков кожи, вырисовывая узоры. — Тебе же лучше будет, если сможешь держать себя в руках, — шипение вырывается изо рта, когда парень прокручивает меня. Наступаю ему на ногу, стараясь попасть каблуком. — Ох, извини, я такая неловкая. Забини только громче смеется: — Надеюсь, ты одумаешься и займешь свое законное место в нашем обществе, — хмыкает, не переставая смотреть на меня, не отрывая этот мерзкий взгляд. Становится безумно душно. Тошнота усиливается, подкатываясь волнами, едва не сбивая с ног, выкручивая наизнанку, заставляя дыхание участиться. Чувствую, как Забини галантно поддерживает меня, не позволяя упасть у всех на виду. — Прекрасно-прекрасно, вы чудесно смотритесь, — голос Слизнорта доносится словно из-под воды. Стены вокруг надвигаются, будто желая меня раздавить. Мир сжимается до навязчивого желания спокойно вдохнуть и выдохнуть. Паника накрывает с головой. Виски сжимает плотное кольцо боли. Чертовы таблетки. Чертов алкоголь. — Плохо, — с трудом отвечаю на притворно взволнованный вопрос Забини. Вырываюсь из его рук. Мне нужно выйти. Просто уйти отсюда подальше. Мерлин, меня сейчас действительно вырвет. Вылетев из комнаты, несусь куда-то по извилистым коридорам. Становится чуть лучше, но тошнота не отступает. Страх только нарастает, подгоняя меня. Едва отдышавшись, сворачиваю в школьную уборную. Голова начинает работать немного продуктивнее, но кровь все еще стучит в висках. Там что-то происходит. Смотрю под ноги — вода касается носиков черных туфель, покрывая пол. Слышу звуки бьющейся керамики, какие-то взрывы. Шагаю вперед, пытаясь нащупать палочку, но ее нет. Она осталась в клатче на этом чертовом Слизнортовском диване. Застываю, увидев двух сражающихся парней. Малфой, растрепанный и потерянный, выглядывает из-за раковин, Поттер поднимает руку, сжимающую древко. Палочка направлена на слизеринца. Время останавливается. Я слышу свое сбившееся дыхание. Слышу, как Поттер произносит чуть ли не по буквам: — Сектумсемпра. Я знаю это заклинание. Тетка когда-то видела, как его применяли. Прибежала расстроенная, напуганная и заплаканная. Белый свет уже несется к груди слизеринца. Смотрю на его непонимающее лицо. Ноги отрываются от пола сами, не подчиняясь никаким моим мыслям. Кидаюсь к Малфою, до конца не отдавая отчета своему поступку, не понимаю, что делаю. Каблуки с шумом касаются водного покрова, создавая высокие брызги и отдающееся эхом цоканье. Инстинктивно оказываюсь рядом, успев только заметить серые удивленные глаза, а потом тело пронзает дикая, адская боль. Чувствую, как кровь, кажется, касается всех участком кожи. Сильные руки подхватывают меня, не позволяя коснуться спасительной холодной воды на полу. Все исчезает в мгновение, застилая напуганный серый взгляд пустой сосущей темнотой. *** Серые глаза жадно впивались в отражение из зеркала. Малфой смотрел на себя и думал, что ему конец. Паника и страх накатывали, вторя движениям рук, плескавших холодной водой в лицо. Отчаяние. Слабость. Безвыходное положение. У него решительно ничего не выходило. Он был настолько близок к провалу, что из груди вырвался сдавленный вопль. Драко ударил чертову раковину, пытаясь выместить на ней гнев на самого себя. Кран отозвался обиженным гулом и, видимо, сломался, разбрызгивая холодные капли. Он не выполнит задание. Темный Лорд убьет его вместе со всей семьей. Малфой чувствовал себя слабым маленьким мальчиком, не справляющимся с какой-то элементарной задачей. Ему хотелось вернуть те времена, когда Нарцисса гладила его по голове, сидя на краешке кровати, и рассказывала сказки. Но вряд ли это было хоть сколько-нибудь осуществимо. За спиной парня раздался шум, который не заглушила даже льющаяся под сильным напором вода из крана. — Малфой? Драко узнал этот голос мгновенно. Чертов Поттер снова появился крайне некстати. Малфой его ненавидел, избранный мальчик ему мешал, засовывая свой нос в чужие дела. Он чуть не выдал его, крича повсюду об этом чертовом ожерелье. Слизеринец яростно выхватил палочку и, не раздумывая, кинул в Поттера первым пришедшим в голову заклинанием. Ответ последовал незамедлительно. Они размахивали палочкам, круша все вокруг. Одно из заклинаний влетело в раковину, разбивая ее на осколки прямо рядом с застывшим Малфоем, отдаваясь разносимым эхом шумом. Слизеринец спрятался за все еще целые соседние раковины, высматривая ненавистного Поттера. И, когда он его, наконец, увидел и даже вышел из своего временного укрытия, наставляя на гриффиндорца палочку, произошло что-то странное. Он ничего не понял. Совершенно ничего. Перед глазами в секунду появились черные локоны и открытая спина с выпирающими лопатками, а в следующее мгновение девушка уже падала, задев кончиками своих летящих волос Драко по лицу. Парень едва успел подхватить ее и непонимающим взглядом коснуться закрывающихся темно-синих глаз. Малфой мгновенно опустился на колени, поддерживая девушку. Чертова Спенсер выглядела очень красиво, почти идеально, но на ее бархатной фарфоровой коже медленно начинали расходиться мелкие, но глубокие порезы, покрывая едва ли не каждый сантиметр тела. — Спенсер? — он иступлено похлопал девушку по лицу. Осознание накатывало постепенно, и вот он уже смотрел на Поттера, шагающего к нему со взволнованным выражением лица. Малфой разрывался на части: ему хотелось разорвать проклятого избранного, но он не мог бросить Спенсер валяться на мокром полу в таком состоянии. — Приведи помощь! — рявкнул он ненавистному гриффиндорцу, но это было ни к чему. В комнату ворвался Снегг, быстро оглядевшийся по сторонам и сразу же направившийся к Спенсер, с каждой секундой терявшей все больше крови. Он резко оттолкнул Малфоя и навис над девушкой, мелодично что-то произнося и водя палочкой вдоль ее тела. Раны постепенно затягивались, но очень медленно, и это сводило Драко с ума. Примчавшаяся Помфри казалась ему выдумкой, привидением. Спенсер подняли, укладывая на носилки, и все куда-то двинулись, наверное, в Больничное Крыло. Все происходило слишком быстро, он не успевал совершенно ничего понять. Слизеринец собрался было пойти следом, но его дернул за руку декан факультета: — Мистер Малфой, — Снегг был зол. Малфой никогда не видел его таким, но слова ускользали, не попадая в сознание. Он должен был идти в Крыло. Он должен был быть с ней. — Вы поняли меня? Парень обреченно взглянул на декана: — Что? Снегг поджал тонкие губы: — Я сказал, что Вы не должны допускать впредь подобного. Эта девушка ни в коем случае не должна пострадать. Она спасла его. Спасла, кинувшись наперерез заклинанию. Он, черт возьми, должен уже быть в проклятом Крыле. — Почему? — непонимающе переспросил Малфой, совершенно не в силах осознать, что же такое профессор пытается ему втолковать. — Так угодно Темному Лорду, — раздраженно повел плечами Снегг и удалился, шелестя своей длинной черной мантией. Малфой стоял в одиночестве, сжимая палочку, абсолютно пораженный и ошарашенный. Так угодно Темному Лорду? Что это, к черту, значит?