Загляни в глаза, но не замерзай в них

Легкий ветерок колышет темные шторы, не пропускающие в комнату свет. Спокойствие и умиротворение — странные ощущения для нашего времени, но именно их я и чувствую. Открываю глаза нехотя, словно это может разрушить внутреннюю радость и теплоту, и медленно потягиваюсь. — Спенсер, — тихий голос раздается прямо над моим ухом. Горячее дыхание обжигает. — Кажется, мы проспали защиту и зелья. Непроизвольно улыбаюсь: — Не думаю, что это страшно, — хрипло отзываюсь и утыкаюсь носом в щеку слизеринца. Его пальцы пробегаются по моим волосам, но настроение медленно и верно портится. Я столько всего натворила, столько всего сделала, что чувство стыда словно прилипает ко мне, отделяя от Малфоя и безмятежности. Неуверенно отодвигаюсь на край кровати и живо встаю, запахивая халат. Стараясь не встречаться взглядом с парнем, спешно вытаскиваю из пачки сигарету и закуриваю. — Что случилось, Спенсер? — чувствую его пристальный взгляд на своей спине. Хмурюсь и закусываю губу. Надо бы что-то ответить, но мысли решительно не желают обличаться в слова. Да и как вообще это можно произнести вслух? Прости, что была не в себе и натворила столько глупостей? Даже представить смешно. — Я поняла, что мне надо навестить папулю, — вместо чего-то толкового бросаю я, быстро натягивая платье и старательно поправляя прическу. — И зачем же? — насмешливо уточняет парень. Словно думает, что я снова пытаюсь сбежать. Хотя, отчасти это и правда. Черт. Я расстроено опускаю плечи и выдыхаю: — Нужно сказать ему, что я передумала. Очевидно, я не хотела никакой свадьбы с Квинси. Не понимаю, зачем вообще все это нужно, — все-таки оборачиваюсь к слизеринцу, сталкиваясь с внимательным смеющимся взглядом. Он понимает, как мне неловко, и наслаждается моей растерянностью, даже не пытаясь скрыть это. Впрочем, я совершенно точно не могу его за это осуждать. Только не я. — И что будешь говорить? Серые глаза продолжают изучать мое лицо, а я только виновато опускаю взгляд. — Скажу, что нужно отменить все эти свадьбы. Не мигая, разглядываю чуть оцарапанную поверхность лакированного стола. Надо бы сказать Элиоту, что стоит его заменить. При мысли о дворецком по коже пробегается холодок. Перед ним явно не мешало бы извиниться. — И что, — выводит меня из раздумий смеющийся голос. — Думаешь, тебя оставят в покое и позволят просто отклонить предложение Темного Лорда? Поджимаю губы и недовольно бурчу: — Он же все-таки… мой отец. Он же не заставит меня, — Драко молчит, но его красноречивый взгляд понятней любых слов, а я вспыхиваю. — И что прикажешь в таком случае делать? Оставить все, как есть? Серебристые брови легко изгибаются, а Драко щурится: — А что, никаких других идей в твою темную головку не приходило, Спенсер? Чуть менее кардинальных? Даже не знаю, ну, например, сменить жениха, как вариант? Иступлено смотрю на парня и, коротко выдохнув, протягиваю: — Я не могу просить тебя о таком, Малфой. Он усмехается, но отзывается мгновенно: — Ты что-то путаешь. Вроде как, это мы просили тебя принять наши предложения. Потерянно повожу плечами. Этот разговор явно дается мне нелегко, а понять, насколько серьезно говорит слизеринец, совершенно не выходит. — Все равно. Это слишком важно. Ты не обязан делать это, чтобы помочь мне. Я пойму, правда. Слизеринец оказывается возле меня в ту же секунду и, подцепив двумя пальцами мой подбородок, заставляет взглянуть в его глаза: — Прекрати нести чушь, Спенсер. В конце концов, мы оба из чистокровных семей, рано или поздно это бы все равно произошло. А, раз такая ситуация, зачем оттягивать? Раздраженно дергаюсь, отстраняясь. Уши отчего-то горят. Мне не нравится этот разговор. Не нравится, как Драко обо всем этом говорит — так просто, словно это нечто совершенно обыденное. — Брось, Малфой, — фыркаю. — Не говори так, будто у детишек-аристократов не бывает, — запинаюсь, — развлечений на пару ночей. Серые глаза смотрят на меня снисходительно, но парень хмурится. Я и сама не знаю, зачем все это говорю. — Разумеется, бывают. Но разве это похоже на то, что происходит у нас? Мне нечего ответить. Я никогда не задумывалась обо всем этом. Вернее, если быть честной, просто боялась думать. Все было так запутано, что проще было пустить все на самотек. Да и смотреть далеко вперед в нашем случае не имело смысла. Разбитые надежды куда хуже их отсутствия. По крайней мере, так мне казалось. Теперь же все выглядело предельно ясно, но легче от этого не стало. Смутившись, все-таки отвечаю: — Я думала, ты злишься на меня. Слизеринец быстро касается моей щеки: — Конечно, я злюсь, Спенсер. Но разве это сейчас самое важное? Мы решим проблемы и сможем после все обсудить. Благодарно киваю: — Хорошо. Я пойду и все скажу отцу. Он, вроде, сам не был в восторге от моего выбора, но переубеждать не стал. Драко хмыкает, провожая меня заинтересованным взглядом: — А какие варианты нравились ему больше? Хватаю со стола сумку и уже у двери бросаю через плечо: — О, он говорил что-то про Нотта, Забини и тебя. Не дожидаясь ответа явно удивленного Малфоя, бегом спускаюсь в гостиную и резко торможу, едва не врезавшись в своего дворецкого. — Мисс Спенсер, — волшебник улыбается. — Мне пора подавать завтрак? — Элиот, — благодарно касаюсь его плеча. — Спасибо тебе. За все. Сегодня без завтрака, мне нужно поскорее исправить хоть что-то из того, что я успела натворить, — уже двигаюсь к выходу из дома, когда мне в спину раздается голос мужчины: — Я рад, что Вы вернулись, мисс. Кивнув дворецкому, быстро выхожу за черту защитной магии и, оглядевшись, трансгрессирую. Странно оказываться возле поместья Малфоя, когда сам хозяин дома остался у меня. Здесь удивительно тепло, светит осеннее солнце, а опавшие листья разносит ветерок. Неуверенно разглядывая ворота с несколько секунд, выдыхаю и все-таки шагаю в поместье. Миновав дубовую входную дверь, шагаю к обеденному залу, заметив по пути высокую статную фигурку в бархатной мантии: — Доброе утро, миссис Малфой, — пытаюсь улыбнуться, но женщина, увидев меня, только склоняет голову в испуганном поклоне, а я закусываю губу. Мерлин, что я ей-то успела сделать. Решив разобраться в этом позже, направляюсь к залу. У дверей стоят какой-то неизвестный мне мужчина и явно оживившийся при моем появлении Йен. Молодой Пожиратель кланяется и протяжно произносит: — Миледи, какая неожиданность. Окинув Эствуда удивленным взглядом, игнорирую его странную фразу: — Отец там? Карие глаза внимательно скользят по моему лицу, парень кивает. Не дожидаясь еще каких-нибудь высказываний, прохожу к тут же открывающимся передо мной дверям. Темный Лорд в привычной серой мантии разговаривает с нашим многоуважаемым Министром Магии и парочкой его заместителей, но, увидев меня, почти улыбается и легким движением кисти показывает, что их разговор окончен. Мужчины живо выходят, лишь поклонившись сначала Темному Лорду, а затем и мне. Я осторожно наблюдаю за движениями волшебника, который опускается за стол и предлагает мне сделать то же самое. — Я вижу, ты все-таки отменила свою магию, — к удивлению, я даже не слышу в его голосе осуждения или разочарования, скорее, любопытство. — И как тебе это удалось? Поежившись, отвечаю скомкано и коротко, упираясь взглядом в резную спинку стула: — Мне помогли. Волшебник удовлетворенно кивает, будто такого ответа и ожидал, а мне внезапно начинает казаться, что он знает куда больше, чем мне хотелось бы. — Ну разумеется, — словно подтверждая мои мысли, мужчина растягивает тонкие губы в подобии улыбки. — Разве ты не должна быть в школе? Ошарашенно хлопаю глазами. Может, он еще проверит мою успеваемость? У меня никто и никогда не спрашивал, почему я прогуливаю уроки. Никого вообще это не волновало. — Я, — удивленно оглядываю волшебника. — Я хотела кое о чем попросить. — Вот как? — Темный Лорд кивает. — Ты же знаешь, для тебя — все, что угодно. Чего ты хочешь? Собираюсь уже ответить, но из груди вырывается только тяжелый вздох. Почему вообще так сложно об этом говорить? Потираю замерзшие онемевшие руки и все-таки произношу: — Я могу изменить свой выбор? Ну, я имею в виду, — замолкаю, впервые с надеждой взглянув в красные глаза. — Конечно, ты можешь, Эва. Это вообще-то не принято, но я хочу, чтобы ты знала, что для тебя все возможно. Не веря в услышанное, радостно облизываю пересохшие губы: — Спасибо! Это очень важно для меня. Темный Лорд снисходительно оглядывает меня и цепко уточняет: — На кого все-таки пал твой выбор? Меня не покидает ощущение, что ответ волшебнику заранее известен, но, собравшись с духом, выпаливаю, решив, что нет смысла растягивать этот неприятный диалог: — Малфой. Темный Лорд насмешливо поджимает губы: — Конечно, Малфой. Я слышал, в последнее время ты неоднократно обходилась с ним грубовато для будущей невесты. Неприятно. Разумеется, я не настолько идиотка, чтобы думать, будто за мной не следят, но не предполагала, что Темному Лорду известен едва ли не каждый мой шаг. Надо бы узнать, кто именно все ему докладывает. Папуле совершенно не нужно знать слишком уж много. Заметив мое замешательство, мужчина разливается холодным неприятным смехом: — Впрочем, этот вариант мне нравится куда больше, чем предыдущий. Можно надеяться, что сын Люциуса окажется толковее своего отца. Медленно киваю. Конечно, он окажется толковее. У меня в голове не укладывается, как вообще возможно все происходящее, и я явно не в восторге от всех этих перемен, но из всех вариантов этот кажется менее ужасным. — Беллатриса, — тихо произносит Темный Лорд, а я хмурюсь — папуля сошел с ума? Лестрейндж здесь нет, да и вряд ли она сможет услышать этот призыв. Но, к моему удивлению, ведьма появляется в зале буквально через пару минут, прижимая подбородок к груди: — Вы звали меня, милорд? — ее безумные глаза касаются меня неприязненным взглядом. Уж не знаю, чем я ей не угодила, но, к слову, ее чувства вполне взаимны. Темный Лорд наших напряженных переглядок будто не замечает, только размеренно произносит: — Беллатриса, ты ведь занимаешься помолвкой Эвы. Тебе нужно отменить все с Квинси и поменять его на твоего племянника. Лестрейндж едва заметно усмехается, но тут же, перестав глазеть на меня, поворачивается к волшебнику: — Милорд, — с придыханием протягивает она. — Боюсь, это невозможно. Лицо Темного Лорда словно вытягивается. Он делает едва заметный жест рукой, и ведьма тут же падает на серый пол, корчась от боли. Мелкие кудри потрясываются, темные глаза ошарашенно смотрят на волшебника, но тот лишь уточняет, чуть ли не шипя: — Что ты сказала? Объяснись. Лестрейндж кидает на меня горящий обидой взгляд и, дрожа, не вставая с пола, отвечает: — Невозможно расторгнуть договор, если только Вы не хотите, чтобы миледи погибла. Она сама подписала соглашение. Я холодею. Вижу, как рука волшебника уже снова замахивается для заклинания, уродливые ноздри раздуваются от гнева, но быстро выпаливаю: — Что? Когда я что-то подписывала? Темный Лорд останавливается. Глаза Беллатрисы с издевкой впиваются в мое лицо: — Когда Вы сделали выбор, я оповестила семью Квинси. Мы решили подписать стандартное для таких ситуаций соглашение, а я нашла Вас, когда Вы уже уходили из поместья. Вы сказали, что Вам некогда слушать все эти бредовые требования, и просто приложили палочку. — Но ведь я не знала, что это такое, — совершенно по-детски обиженно выдыхаю, когда отец снова заносит палочку для заклинания. Ведьма вскрикивает, царапая длинными ногтями каменный пол, а я чувствую, как к горлу подкатывает ком. Этого просто не может быть. Какая-то идиотская бумажка не может все испортить. — Тогда просто прикончим этого мальчишку, — выводит меня из транса голос Темного Лорда. Что-то внутри на мгновение вздрагивает, но я упорно игнорирую голос совести. Квинси заслужил это. В конце концов, он тоже причастен ко многим моим проблемам. — Нельзя, — подает голос отдышавшаяся Беллатриса. — Это тоже там предусмотрено. Даже если подстроить несчастный случай, магию не получится обмануть. Ей будет известно, кто виновен в смерти мальчишки, — она продолжает сверлить меня смеющимся взглядом, несмотря на парочку Круцио, будто ей приносит удовольствие мое безвыходное положение. Хочется разреветься. Да этого просто не может быть. Темный Лорд подходит ко мне и, коснувшись плеча, произносит: — Тебе не о чем волноваться. Я придумаю, как решить эту проблему. Поднимаю на волшебника удивительно доверчивый взгляд. Конечно. Он придумает. Он поможет мне. Разве есть что-то невозможное для Темного Лорда? Киваю и срывающимся голосом протягиваю: — Спасибо. *** Ни серые тучи над замком, ни мрачные взгляды студентов не могли испортить настроение Драко Малфоя. У него всё получилось. У них появился шанс всё исправить. Всё станет намного лучше и проще. Драко убеждал себя в этом с поразительной настойчивостью, но где-то внутри неприятно пищал тревожный голосок. Слизеринец совершенно не видел для этого никаких причин. Разве могло теперь что-то пойти не так? Планируя переодеться и принять душ до возвращения Эвы, парень дернул дверь в свою комнату и, заметив там высокую фигурку, оперся плечом о стену, разглядывая ведьму: — И что ты здесь делаешь, Хейз? Проникать в мою комнату скоро станет твоей традицией. Вивиан вздрогнула и воровато оглянулась. Она не рассчитывала, что хозяин спальни вернется так скоро, и теперь только надеялась, что хотя бы Спенсер пока здесь нет. — Не переживай, — бодро отозвалась ведьма. — Больше этого не произойдет. Драко окинул девушку внимательным взглядом. Ее непроницаемое будничное выражение лица не вызывало доверия, а дорожный плащ на плечах выдавал Вивиан сам собой. Слизеринец усмехнулся и лениво уточнил: — Куда-то собираешься? Хейз раздраженно повела плечами и огрызнулась: — Не твое дело, Малфой. Бегающий взгляд казался растерянным. Девушка явно не планировала ни перед кем отчитываться и объясняться. — Конечно, не мое. Что, даже не дождешься Эву, чтобы попрощаться? — слизеринский староста пристально следил за движениями блондинки, заметив в ее руках небольшую книжицу. — А ее здесь нет? — живо уточнила Вивиан, выдохнув. — Замечательно. Драко осуждающе цокнул. Ему внезапно стало безумно обидно за Спенсер: — Хорошая ты подруга, Хейз, — резко бросил он. Ведьма кинула на парня горящий взгляд и, сжав густо накрашенные губы, процедила: — Не лезь, Малфой. Это тебя совсем не касается, ясно? Нечего говорить о том, чего не понимаешь. — Так объясни мне, Хейз. Не очень по-дружески сбежать и бросить ее теперь, — парень нахмурился. Светлые брови дрогнули. Вивиан глубоко выдохнула и устало опустила тонкие плечи: — Так нужно. Ей будет лучше, если я уеду, — зеленые глаза опустились в пол. Вивиан хотелось просто уйти и навсегда исчезнуть из этой школы, но она понимала, что просто так не отделается от слизеринского красавчика. Малфой безразлично уставился на Хейз: — Очень удобно, — протянул он, — внушить всем, что никто не имеет права решать за Эву, а потом выкинуть что-то подобное. Вивиан яростно вскинула руки, мгновенно вспыхнув: — Ты не понимаешь! С ней и так столько всего произошло, я не хочу, чтобы она знала. Чтобы переживала еще и из-за этого. Слизеринец поджал губы: — Думаю, она заслуживает знать правду. Хейз взвилась, посылая в волшебника яростный взгляд: — Ах, ты думаешь, заслуживает? Думаешь, ей будет лучше, если она узнает, что ее единственная подруга умирает от рака, как дядя? Это то, чего она заслуживает? Малфой замер, вцепившись в девушку непонимающим взглядом. Ему, наверное, послышалось. Поняв, что только что сказала, Вивиан устало опустилась на чужую кровать, жалея о каждом вырвавшемся наружу слове: — Только вот не надо этих сочувствующих взглядов и фраз. Это не в твоем стиле, Малфой, — парень кивнул, а Хейз подняла в руках книгу, помахивая ей. — А это я забираю с собой, чтобы у нашей Эвы не было даже соблазна повторить свой тупой поступок. Слизеринец хмыкнул и многозначительно глянул на девушку: — Можешь за это не переживать. Хейз натянуто улыбнулась. Она изо всех сил пыталась сделать вид, что ее все эти события вовсе и не касаются, но это было не так. И она точно знала, что слизеринский староста не верил в ее безразличную гримасу. Надо отдать должное Малфою, он действительно последовал просьбе девушки и внешне никак не отреагировал на открывшуюся новость, но где-то внутри парня все вздрогнуло. Драко не особо хорошо знал Хейз, да ему и особого дела-то до нее не было. Больше поражала насмешка судьбы, брошенная в сторону Спенсер. Слизеринец вспомнил, как однажды Эва, изрядно выпив, полночи пыталась его убедить, что все ее близкие люди непременно погибают и ему, Малфою, следовало бы держаться от нее подальше. Тогда это, разумеется, вызывало только улыбку, но сейчас все начинало выглядеть куда мрачнее. В конце концов, разве бывает, чтобы человека окружали все возможные несчастья? Определенно нет. — Слышишь, Малфой? — резкий напряженный голос ведьмы вывел Драко из размышлений. — Не вздумай говорить ей ничего. Ни слова. Ты меня не видел, ничего не знаешь, ни о чем не слышал. Ясно? Парень коротко кивнул, думая только о том, как долго будет переживать Спенсер о пропаже подруги, но зачем-то уточнил: — И куда ты теперь? Зеленые глаза скользнули по аристократичному лицу, девушка мрачно усмехнулась: — Найду свою сестренку. Она стала колдомедиком, забавно, правда? Не то, чтобы я сильно на что-то рассчитываю, но хотя бы увижу ее. Малфой задумчиво кивнул: — Удачи тебе. Вивиан шагнула к двери и, длинным ноготком царапнув бледную скулу, улыбнулась: — Береги ее. Я знаю, бывает сложно, но это того стоит. Не желая растягивать прощание, да и вообще до глубины души ненавидя долгие проводы, ведьма вышла из комнаты. Не позволяя себе задержаться, обернуться или остаться еще на пару минут, она накинула на голову плотный капюшон и спешно двинулась к выходу из замка. Хотелось бесконечно долго рассматривать напоследок картины, высокие движущиеся лестницы, длинные коридоры и студентов в одинаковой форме, но Хейз знала — останься она еще хоть на минуту, не сможет заставить себя уйти. Девушка тихо проскользнула мимо двух Пожирателей у входа и свернула к небольшой площадке неподалеку. Там было тихо и безлюдно. Одинокая лавка расположилась в очень удачной позиции — с нее было хорошо видно вход в Хогвартс, но вот сидящего там разглядеть было сложновато. Эва как-то показала Хейз это место, сказав, что здесь обычно не бывает студентов из-за особой любви привидений к дворику. Ведьма села и, глубоко выдохнув, вытащила из сумки сигареты. Спенсер уточняла, что и профессора здесь бывают нечасто, но, в конце концов, какая теперь разница? Зеленые глаза медленно скользили по замку, стараясь запомнить все до мельчайших деталей. Эва каждый раз обещала, что будет еще полно времени все рассмотреть, но она ведь не знала, что время для Вивиан — непозволительная роскошь. Высокий замок нависал над озером неподалеку, а от сотни окон отсвечивало ставшее редкостью солнце. Маленькие, расставленные, казалось, хаотично башенки вызывали у Хейз улыбку. Весь Хогвартс будто воплощал дух старой Англии, который внезапно показался ведьме очень привлекательным и заманчивым. Хотя, теперь ей казалось привлекательным очень многое. Прищурившись, Вивиан заметила крошечную фигурку, приближающуюся к замку. Каждое ее движение, каждый жест выглядели знакомыми, по чему ведьма и определила Спенсер. Появление единственной подруги оказалось неожиданным. Вивиан смотрела, как развевается черная мантия позади Эвы, не смея отвести взгляд. Очень хотелось, чтобы девушка подольше не скрывалась за высокими дубовыми дверями, и Хейз упорно преследовало чувство, что это ее последняя возможность увидеть подругу. Спенсер словно слышала ее мысли. Она остановилась перед Пожирателями, склонившими головы в таком привычном поклоне, и что-то яростно им выговаривала. Выглядела эта картина довольно забавно — двое взрослых мужчин виновато смотрели вниз — и Хейз усмехнулась. Как только она узнала о том, что происходит в жизни Эвы, сначала очень испугалась за нее. Вивиан знала, что мысли о чистоте крови и второсортности маглов были подруге не то, что чужды, а даже противны. Разве можно было представить шутку хуже — отцом Спенсер, обожающей магловскую культуру, оказался Темный Лорд, слухи о котором распространялись далеко за пределы магической Британии. Но вскоре, все осмыслив и призадумавшись, Вивиан поняла, что есть в этом кое-что интересное. Прежде Эва всегда терпеливо и старательно пыталась объяснить свою точку зрения тому, кто готов слушать, и, может, она смогла бы что-то исправить. Выходило сейчас у нее, конечно, так себе, но шансы ведь были. Знакомая фигурка недовольно мотнула головой и через какое-то мгновение скрылась за приоткрывшимися дверями. Внутри Хейз что-то оборвалось. Она прикусила губу и медленно прикрыла вдруг защипавшие глаза, выдыхая. Отбросив окурок, ведьма резко встала и, не оглядываясь, быстро двинулась подальше от замка. *** Двигаясь к гостиной Слизерина, я чувствую, что у меня отчего-то потеют ладони. Кажется, что нет ни единого повода переживать, но мне страшно даже произнести вслух полученные новости. Самое ужасное — я сама во всем виновата. Каждое принятое мной решение, каждый сделанный шаг, каждое сказанное слово привели к этому результату. Хочется совершенно по-детски винить всех вокруг, но я точно знаю, что ничьей вины, кроме моей, здесь нет. И с этим пониманием мне придется рассказать все Драко. Миновав удивительно пустую гостиную, в которой только парочка младшекурсников пишет эссе по зельям, останавливаюсь возле двери в комнату нашего старосты. В голову решительно не приходят подходящие слова, как все это сказать и объяснить. Глубоко выдохнув и приняв, что рассказать все-таки придется, коротко стучусь, прежде чем войти в спальню. Слизеринец сидит за письменным столом, внимательно изучая какую-то толстую потрепанную книгу, но при моем появлении оборачивается, отрываясь от своего занятия. Его выражение лица кажется абсолютно обыденным и привычно скучающим, но я вижу в серых глазах плещущееся беспокойство. Он скользит по мне изучающим взглядом, будто без слов пытается узнать результат моего разговора. Мы, вероятно, простояли бы в этой гробовой тишине очень долго, но, не выдержав, слизеринец требовательно уточняет: — Ну? Как все прошло? Стоять вот так посреди комнаты жутко неуютно. Стараясь оттянуть неприятный момент, шагаю к креслу поблизости и, опустившись в него, отвожу взгляд в пол: — Возникли некоторые проблемы. Чувствую, что Драко пристально смотрит на меня, ожидая продолжения, но говорить ничего решительно не хочется. — Неужели Темный Лорд счёл кандидатуру Квинси более подходящей? — фыркает слизеринец. Отрицательно мотаю головой, продолжая сверлить глазами темно-зеленый ковер на полу: — Нет, он, — запинаюсь, упорно пытаясь подобрать слова, — он пообещал что-нибудь придумать, чтобы исправить это. Сказал, что только мне решать, как, с кем и когда это должно происходить. — Вот как, — нетерпеливо протягивает Драко. — В чем же тогда проблема? Я что-то не вижу особых поводов для твоего траурного настроения. Насмехающиеся нотки в его голосе вопреки всем обстоятельствам начинают выводить меня из себя, но только поджимаю губы и бросаю: — Проблема в том, что я как-то подписала договор, подсунутый твоей теткой, который пока что не представляется возможным расторгнуть, — поднимаю взгляд на парня. Тот смотрит на меня, как на неразумного ребенка, и недовольно ворчит: — Спенсер, тебя не научили читать договоры, прежде чем прикладывать палочку? — Знаешь ли, — вспыхиваю, заливаясь краской, хотя понимаю, что Драко прав. — Меня на тот момент не особо волновали детали. Да и Лестрейндж сказала, что этот договор — частая практика. Что могло меня в этом смутить? Серебристые брови задумчиво сближаются. Драко поднимает руки в примирительном жесте и отзывается: — Частая практика? Насколько я знаю, в таком случае, ничего особо страшного в нем быть не должно. Раздраженно цокаю, кажется, парень просто не хочет меня услышать: — Да, Малфой, страшного совершенно ничего. Разве что расторгнуть его я не могу под страхом смерти. А в остальном — все совершенно нормально. Драко смотрит на меня так, будто я брежу: — Спенсер, такого не бывает в стандартных договорах. Это какая-то чушь. Нервно повожу плечами: — Спроси у Лестрейндж. Я эти бумаги даже не видела ни разу. Красивое лицо кажется пугающе спокойным. Через минуту нависшей над нами тишины, абсолютно бесцветный тихий голос уточняет: — И что теперь? Не понимаю, что именно он хочет услышать Будто в моих силах как-то исправить все это, и я единственная во всем виновата. Да, виновата, хорошо, но что с этим делать — понятия не имею. Пожимаю плечами, отрицательно мотая головой: — Отец, — слово повисает в воздухе, своим звучанием удивляя даже меня, — обещал помочь. Но лично я не вижу пока ни одной возможности. Замечаю, как белые длинные пальцы сжимаются в кулаки и испуганно продолжаю: — В любом случае, это совершенно ничего не значит. Какая разница, что будет указано в каких-то документах. Рано или поздно мы точно что-нибудь придумаем, как-то все это исправим. Слышишь меня, Малфой? Слизеринец резко поднимается. Его серый взгляд кажется колким и пугающим: — Ты вообще понимаешь, что несешь, Спенсер? Открываю рот в попытке что-то ответить, но тут же его закрываю. Не дожидаясь никакой моей реакции, парень уверенно двигается к выходу из комнаты, и я отчетливо вижу незаметное для других движение, которым слизеринский староста проверяет свою палочку в кармане мантии. — Куда ты? — спешно кидаюсь за ним, пытаясь успеть за широкими шагами парня. Но Драко не отвечает. Он сосредоточенно минует гостиную старост и, напугав младшекурсников, идет дальше. — Малфой! — я не выдерживаю этого напряженного шествия, срываясь на крик. — Куда ты идешь? Он даже не поворачивается ко мне, бросая через плечо: — Решать проблемы, Спенсер. Драко останавливается перед большим портретом Салазара Слизерина, который, как я уже знаю, является проходом в какую-то другую комнату. Парень уверенно помахивает волшебной палочкой, игнорируя присутствие других студентов. Едва успевая за Малфоем, настороженно спускаюсь по витиеватой лестнице. Даже отсюда слышны мужские голоса и эта идиотская скучная музыка. Да кто вообще в здравом уме станет ее слушать в свое удовольствие? Портрет позади закрывается с громким щелчком, отрезая от нас свет, но я уже спускаюсь достаточно глубоко, чтобы хватало факелов в самой комнате. Оказавшись там, вопреки обстоятельствам насмешливо свожу брови, разглядывая открывшуюся мне картину. Парочка парней с шестого или пятого курса стоит с подносами, на которых расставлены бокалы с огневиски. Это очень странно, ведь подобное прислуживание должно быть унизительно для слизеринской натуры, но, видимо, у них есть какая-то веская причина, чтобы подносить напитки элите нашего замечательного факультета. Семеро парней сидят за большим круглым столом, расположившимся прямо посреди комнаты, ровно на том самом белоснежном ковре, где некоторое время назад неровными кляксами алела кровь Блейза Забини. Все семеро держат в руках по несколько карт, и я понимаю, что они играют. Я видела эту игру все то бесконечное количество раз, когда тетка таскала меня по скучным вычурным приемам. В конце вечера мужчины непременно собирались за таким же круглым столом, беседовали, играли, злились, и азарт захлестывал их, не позволяя уйти домой до глубокой ночи. Женщины в то время разделялись на группки, сплетничая за бокалом шампанского. Сходство этих моментов заставляет меня чуть ли не расхохотаться. Неужели моим однокурсникам действительно интересно проводить время подобным образом? Они так жаждут перенять все от своих отцов, серьезных, могущественных, безжалостных, что копируют все их действия, но выглядит это крайне нелепо. Или, на самом деле, мы уже и стали теми взрослыми, которые проводят званые вечера, развлекаясь подобным образом после напряженной рабочей недели, просто война не позволяет нам это понять? Подобная мысль рассылает мурашки по коже, но хрипловатый голос Забини заставляет меня очнуться: — Неужели, Малфой, ты все-таки принял наше приглашение? Семеро пар глаз внимательно разглядывают нас, но парни с подносами упорно смотрят в пол, словно не уверены, что имеют право поднять взгляд, когда моего слуха касается неприятный голос: — О, дорогая, ты пришла меня поддержать? Я и надеяться перестал, что ты когда-нибудь почтишь меня своим присутствием. Удивленно перевожу взгляд на разговорившегося Квинси. С каких это пор он стал позволять себе подобный тон при общении со мной? Скользнув взглядом по своему женишку, задумываюсь. Слегка волнистые, тщательно уложенные каштановые волосы, правильные, пусть и слегка грубоватые черты лица, широкие плечи и привычно изысканные манеры — я бы даже назвала его красивым, если бы не эти карие глаза. Они не пугающие, как у Забини, не внимательные, как у Нотта, и не холодно спокойные, как у Малфоя. Они абсолютно никакие. На меня будто смотрит бесконечная пустота. Это не завораживает, не пугает, не заинтересовывает. Хочется только отвернуться и не смотреть больше в его сторону. — Нужно поговорить, Квинси, — игнорируя Блейза, коротко бросает Малфой, сверля парня взглядом. Тот откидывается на спинку стула, проводя пальцем с фамильным перстнем по полупустому бокалу: — Так говори. Я ничего не скрываю от своих друзей. Брезгливо морщусь. Трус. Он считает, что эти парни ему чем-то помогут или защитят? Да никто из находящихся здесь слизеринцев и пальцем не шевельнет, не увидев в этом выгоды для себя. Кроме, разве что, Забини, но он же псих, его вообще сложно понять. — Отмени свадьбу, — тихо процеживает Драко. Это звучит так нелепо, что мне хочется сжаться, исчезнуть и не слышать всего этого. Квинси растягивает узкие губы в улыбке, а я не понимаю, почему он чувствует себя так вальяжно: — Как можно, Малфой? Отменять свадьбу за три недели до помолвки — недостойный поступок для мужчины. — Сколько?! — невольно выдыхаю, чувствую, как холодеют мои руки, привлекая этой нелепой репликой к себе внимание всех присутствующих. Вижу, как Забини усмехается, услышав мой вопрос, но совершенно не успеваю заметить, как Драко выхватывает палочку. В следующее мгновение Филипп падает на пол, перевернув стул, и корчится от боли, явно прикладывая все имеющиеся силы, чтобы не завопить. Через десяток секунд все прекращается. Квинси дышит коротко и часто. Пальцы Драко плотно сжимают древко: — Я бы посоветовал тебе хорошенько подумать, ведь я пока предлагаю по-хорошему. Парень поднимается на ноги и нарочито взволнованно произносит: — Но я не могу этого сделать, ты ведь знаешь. Договор есть договор, я подписал его точно так же, как и моя милая невеста. Он продолжает улыбаться. Наивно уверенный в своей безнаказанности. Я совершенно не понимаю, в чем причина такого поведения. Малфой же, кажется, этим вопросом вовсе и не задается. Он снова взмахивает палочкой, и запретное Круцио опять сбивает самоуверенного слизеринца с ног. На этот раз у него не получается сдержаться. Громкий крик ударяется о барабанные перепонки, и на меня накатывает осознание. Квинси действительно считает, что его защитят однокурсники, но как он может быть настолько слеп, чтобы не замечать то, что вижу я? Ни один из слизеринцев не двигается. Все они смотрят только на меня, упорно игнорируя валяющегося на полу друга. Даже Забини не спешит действовать. Время растягивается. Чужой крик заполняет мое сознание, липкой массой оседая в голове. Это какое-то безумие. Это нужно остановить. Он же так убьет его! — Драко, — тихо подаю голос, пытаясь пробиться сквозь вязкий, повисший в воздухе страх. Все словно обездвижены. Слизеринец игнорирует мое обращение, но я продолжаю: — Малфой, прекрати, это ничего не даст. Он даже не смотрит в мою сторону. Только делает легкий жест палочкой, отчего вопли Квинси становятся громче. Серый взгляд безжалостно скользит по корчащемуся однокурснику. Это действительно может закончиться плохо. — Малфой! — выдыхаю и делаю шаг к парню. Мне нужно что-то предпринять. Успеваю коснуться пальцами его плеча, прежде чем магия отбрасывает меня к забитому книжному шкафу. От удара головой на глазах выступают слезы, а, может, причина и не в этом. Не замечаю, как, но возле меня тут же оказывается Нотт, учтиво протягивающий руку и уточняющий: — Все в порядке, Спенсер? Фокусирую взгляд на его лице и, приняв помощь, утвердительно киваю. Ну уж это точно не должно происходить. Жестом приказав Теодору отойти, отклонив еще одно предложение помощи, легко вытаскиваю палочку. Я не хочу этого делать, но ведь Малфой не оставил мне выбора. — Драко! — окрикиваю парня в последний раз и, не получив ответа, слегка покачиваю головой, обезоруживая его. Слизеринец живо оборачивается ко мне, лишившись своего магического оружия. Он за секунду преодолевает расстояние между нами и вкрадчиво уточняет, выплевывая слова прямо в мое лицо: — Ну и что ты сделала? Холодный тон и безжалостный взгляд выбивают землю из-под ног. Руки холодеют, но я сжимаю в пальцах обе палочки: — Думаешь, было бы лучше, если бы ты прикончил его прямо здесь и сейчас? Вопрос повисает в воздухе. В комнате так тихо, что я слышу тяжелое дыхание Квинси. Малфой морщится и внезапно кивает, пугая меня: — Думаю, да, — он вырывает палочку из моих рук и двигается к выходу из этой странной комнаты. Я остаюсь наедине с внимательно разглядывающими меня слизеринцами. Даже младшие парни, прежде смотрящие в пол, украдкой поднимают взгляд. Наверное, я бы простояла так до конца вечера, если бы не охрипший от криков голос моего женишка: — Милая, не поможешь мне? Некрасиво будет идти на помолвку с ссадинами на лице. Чувствую, как во мне закипает ярость. Даже не хочу думать, как он умудрился разбить себе лицо. Быстро двигаюсь к Филиппу, резко присаживаясь на корточки перед слизеринцем. Жесткий взгляд касается его лица, голос неожиданно для меня превращается в шипение: — Послушай меня, если сейчас я спасла твою никчёмную жизнь, то это не значит, что так будет и дальше. Вякнешь еще что-нибудь, и я прикончу тебя, даже не задумываясь. Квинси усмехается и касается своим большим пальцем моей скулы: — Ну же, дорогая, зачем ты обманываешь? Ты не можешь этого сделать. Никто не может. Я защищен нашим соглашением. Я холодею. Он знает. Он все знает, и это действительно развязывает ему руки. Стараюсь сохранять спокойствие хотя бы внешне, щурюсь и стряхиваю его руку со своего лица: — Думаешь, в моем положении нет некоторых привилегий? В карих глазах на мгновение мелькает страх, но тут же исчезает, подернутый пленкой самоуверенности: — Думаю, даже дочь великого Темного Лорда не может обмануть четкие условия договора. Магию не провести. Иначе зачем все это было сейчас? Поднимаюсь, не желая больше видеть его жалкое лицо, бросаю через плечо: — Ты идиот, Квинси, если думаешь так. В любом случае, я могу превратить твою жизнь в такой ад, что мысль о смерти покажется тебе самой привлекательной из всех. Уже почти делаю шаг на ступеньку, когда в спину раздается: — Слова истинной дочери своего отца. Вздрагиваю, но даже не оборачиваюсь. Мерлин, в кого я превратилась. Уже у самого выхода кто-то хватает мое запястье, разворачивая к себе, и я встречаюсь взглядом с темными глазами Теодора. Слизеринец прикладывает указательный палец к губам, призывая меня молчать. Его тихий бархатный голос едва касается моего слуха: — Тебе нужно поживее придумать, как разорвать эту помолвку. А, если не сумеешь, то будь предельно осторожна. Удивленно вскидываю брови и хмурюсь: — Чего мне бояться, Нотт? Он слабее и меня одной. Он ничего мне не сделает, жалкий, пресмыкающийся… Парень жестом прерывает меня: — Твоя самоуверенность может дорого тебе обойтись. Он один не представляет угрозы, но у него есть союзники. Фыркаю: — У меня тоже. Папуля, например. А у него кто? Забини и ему подобное? То же мне. Теодор покачивает головой. Его серьезный взгляд начинает меня пугать: — Если ты что-то знаешь, почему бы просто не рассказать? Слизеринец усмехается, поглядывая на меня, как на идиотку: — Очевидно, потому что я не могу. Никто не станет делиться серьезными тайнами, не имея полной уверенность в том, что они останутся в секрете, Спенсер. Тебе давно пора понять это. Напряженно вглядываюсь в его лицо: — Зачем вообще ты мне помогаешь? Кажется, ты был раньше на другой стороне. Нотт улыбается, показывая ровный ряд идеальных зубов: — Кажется, ты тоже. Но я предпочитаю выбирать сторону победителя, и, — он замолкает, словно слово вылетает непроизвольно. — И? — переспрашиваю, хотя не понимаю, чем мне поможет эта информация. Он покачивает головой. — Не важно, — слизеринец разворачивается, оставляя меня переваривать услышанное. Но, в конце концов, всегда было ясно, что Слизерин с легкостью меняет союзников, разве это повод удивляться? Отбросив лишние мысли, резко дергаю на себя дверь в спальню Малфоя. Парень встречает меня молчанием и хмурым взглядом, но через пару секунд уточняет: — Защитила своего женишка? Из вас выйдет отличная семейка. Иступлено пялюсь на парня. Он свихнулся? — Мерлин, нет, Малфой, я спасла его, потому что, если он умрет по моей вине, я отправлюсь следом за ним. Извращенное понимание «и в горе, и в радости». Неужели ты считаешь, что отец не предложил этот вариант? Парень замирает. Он подходит, проводя пальцами по щеке и притягивая меня к себе: — Я не знал, Спенсер. Я просто не могу представить, что этот придурок будет тебя касаться, — его голос кажется потрескивающим. — Он и не будет, Малфой. Конечно, нет. Утыкаюсь носом в его шею, избавляясь от всех лишних переживаний и страхов. Отец обязательно найдет выход. Вспомнив о том, что я все-таки хотела обсудить все это с подругой, отстраняюсь, заглядывая в серые глаза: — А где Хейз? Малфой пожимает плечами: — Без понятия. Я не видел ее. Сильные руки сжимаются на моей талии, а губы Драко касаются открытой шеи. К черту. Вивиан подождет.