Загляни в глаза, но не замерзай в них

Большой Зал, как и всегда с утра, был заполнен студентами. Небо под потолком затянули тучи, но произошло это уже довольно давно, так что удивляться было нечему. Мрачная атмосфера и тихие перешептывания вместо звонкого привычного смеха стали обыденностью. В Хогвартсе мало кто улыбался или чему-то радовался. Теодор Нотт сидел ближе к краю стола и задумчиво ковырялся вилкой в яичнице с беконом. Его взгляд был прикован к двум однокурсникам, сидящим отдельно от остальных. Зайдя в Большой Зал, парень сразу выбрал себе это место, решив, что отсюда можно будет наблюдать за ребятами, особо не рискуя быть обнаруженным. Лицо Драко Малфоя не выражало ничего особенного — парень был спокоен, невозмутим и сдержан, и Нотт перевел взгляд на Эву. Каждое ее движение казалось плавным и мягким. Тонкие пальчики плотно сжимали вилку, которой девушка яростно размахивала во все стороны, наплевав на этикет, а Теодор резко выдохнул, вспоминая, как уверенно в этой хрупкой ручке лежит волшебная палочка. Когда Спенсер колдовала, слизеринец хотел только наблюдать. Это было странным желанием для чистокровного волшебника, привыкшего к магии с пеленок, и Нотт это прекрасно осознавал. Только вот поделать с собой ничего не мог. Узкие губы девушки дрогнули. Она улыбнулась после какой-то короткой фразы своего собеседника. Мотнув головой, Эва пустила по плечам невесомые, на первый взгляд, черные локоны, а Нотт ощутил чуть ли не физическую потребность к ним прикоснуться. Он выдохнул снова, слегка ослабляя галстук. Взгляд парня остановился на нетронутом куске пирога в тарелке Спенсер. Он давно заметил, что, приходя в Большой Зал, девушка неизменно брала какое-то блюдо, но ужасно редко его доедала, если вообще хотя бы пробовала. Каждый раз парня это удивляло и настораживало. Не могла же она, в самом деле, питаться только алкоголем и своими таблетками. С таким подходом надолго бы ее не хватило. Спенсер внезапно поднялась на ноги, легко перепрыгнув через скамейку, и, схватив за руку недовольного Малфоя, куда-то его потащила, а Теодор в очередной раз задался вопросом, как такие тонкие ножки вообще могут ее носить. Однокурсники стремительно двигались к выходу, а слизеринец, провожая их взглядом, пытался понять, чем вообще можно быть недоволен Малфой, когда его куда-то ведет Эва. — Эй, — хлопок по плечу заставил Нотта отвернуться от парочки. — Чего это ты так уставился на мою милую невесту? Филипп Квинси его раздражал. Иногда хотелось прихлопнуть его, как надоедливо зудящую муху, но пока такой возможности никому не представлялось. — Думаю, как прекрасно она будет выглядеть на вашей помолвке, — абсолютно ровным тоном отозвался Теодор. Квинси удовлетворенно хмыкнул — такой ответ его наверняка устраивал. — Идем, Блейз уже ждет нас, — заявил парень, вставая из-за стола. Нотт кивнул и двинулся к гостиной вместе с однокурсником. С совершенно непроницаемым выражением лица миновав общую гостиную, парень зашел в спальню. Забини уже сидел в одном из кресел, а Квинси растянул губы в приветливой улыбке, завидев слизеринца. — Какие новости? — цепко уточнил Блейз, не тратя времени на лишнюю болтовню. — Пока все в порядке, — мгновенно отозвался Филипп, опускаясь за стол и перебирая какие-то бумаги. — То есть нам можно рассчитывать на некоторую поддержку? Или придется все-таки справляться самостоятельно? — Забини прищурился. Ему нужны были четкие и точные ответы, иначе все могло пойти не по плану. Квинси усмехнулся. Из троих слизеринцев он казался самым необеспокоенным, хотя вопросы, для обсуждения которых все здесь и собрались, касались его в большей степени, чем кого бы то ни было еще. — Моя дорогая невеста ни черта не смыслит в документах, а тот, кто занимается этим, явно ее недолюбливает. Мягко говоря. Нотт нахмурился. Он и не предполагал, что удастся втянуть в это кого-то еще. В конце концов, в случае неудачи смерть окажется приятным одолжением для всех виноватых. Он скользнул взглядом по довольному лицу Квинси и уточнил: — Нам точно стоит ей доверять? Помимо того, что она служит Темному Лорду безукоризненно уже очень много лет, так она еще и родственница Малфоя. Разве это не может стать проблемой? Теодор прекрасно знал, что подобные семейные связи едва ли сыграют хоть какую-то роль, но это была единственная возможность отговорить однокурсников от нового союза, не предвещавшего Эве ничего хорошего. Забини хохотнул: — Можно сказать, мы все в какой-то степени родственники. И что с того? Теодор выдохнул, стараясь сохранить на лице безразличие. Это было плохо. Все, что сейчас происходило, обещало закончиться очень плохо. Парень обещал себе, что приложит все усилия для того, чтобы план сокурсников не удался, но сделать это было не так уж и просто. От безысходности он даже пытался предупредить Эву, но разве эту самоуверенную гордячку можно убедить в опасности? Тем более, не говоря ничего конкретного. — Да, нам еще неоднократно придется обсудить детали, но пока все идет очень хорошо, — кивнул Блейз, а Нотт понял, что упустил какую-то часть разговора. Филипп расплылся в довольной улыбке: — Спенсер стоило быть со мной повежливее, тогда ничего подобного бы не происходило. Забини поморщился. Причины и мотивация однокурсника явно были ему не интересны: — За тобой должок, не забывай, — только и протянул он, хмуро улыбнувшись. Квинси пожал плечами: — Я помню. Но лучше уж делить ее с вами, чем с этим выскочкой Малфоем, возомнившим из себя непонятно кого. Теодор покосился на однокурсника, мысленно окрестив его идиотом. У Малфоя были причины, как выразился Квинси, «возомнить себя кем-то», в конце концов, он зарабатывал свой авторитет много лет, а вот почему такой придурок, как Филипп, вообще оказался в их компании — хороший вопрос. Просто родиться в чистокровной семье — мало для Слизерина. Решив, что их маленькое собрание окончено, Нотт двинулся к своей комнате и, только закрыв дверь и убедившись, что внутри никого нет, отрицательно помотал головой. Слизеринец понятия не имел, как можно помочь человеку, который помощь принимает, скорее, за оскорбление. К слову, едва ли не впервые в жизни он действительно хотел помочь, но возможности его были ограничены. Это раздражало и пугало. *** Вечерняя прохлада за окном кажется особенно манящей. Хочется выйти на улицу и радостно расставить руки, ощущая, как мантия колышется от легких прикосновений ветра, раздувает по плечам волосы и по коже медленно расползаются мурашки. Вопреки приближающейся помолвке, я чувствую себя совершенно спокойно и умиротворенно. В конце концов, если решить проблему заведомо невозможно, какой смысл убиваться по этому поводу? Тем более, ни одна идиотская бумажка с заумными словами не помешает мне быть рядом с Малфоем. Мы не в средневековье, и брак вполне можно расторгнуть. Задумчиво повожу сигаретой в сжатых пальцах, скользя взглядом по лакированному столу из красного дуба. Сидеть в кабинете мистера Малфоя нет ни желания, ни времени, но Темный Лорд пожелал, чтобы я дождалась его здесь. Мягкое удобное кресло возле массивного окна, задернутого шторой, стоит напротив небольшого шкафа, забитого какими-то свитками, и я зачем-то собираюсь в них порыться, когда дверь шумно открывается. Испугавшись, как третьекурсница, которую застукали за чем-то крайне неприличным, судорожно тушу сигарету, пытаясь скрыть следы, но, очевидно, это совершенно бесполезно. Вопреки ожиданиям, Темного Лорда мой жест даже немного веселит. Он опускается за стол и, взмахом палочки закрыв двери, уточняет: — Неужели ты всерьез думала, что я не знаю о твоих маленьких слабостях? Вопрос, конечно, хороший. Едва ли можно сказать, что я сильно скрывала свои вредные привычки, но раньше-то и не от кого было. Все еще дико волнуясь, неуверенно покачиваю головой, остерегаясь пока смотреть в красные глаза. Волшебник задумчиво оглядывает меня: — Ты ведь не ждешь от меня нравоучений? Эва, ты уже взрослая девочка, думаю, это ни к чему. Выдыхаю. Такие разговоры с самым темным магов последнего столетия до сих пор кажутся мне дикостью, хотя чувствовать себя рядом с ним я стала явно увереннее. Аккуратно киваю и заставляю себя все-таки взглянуть в бледное лицо. — Я хотел поговорить с тобой не об этом. — Словно чувствуя мое смущение, мужчина меняет тему. Его взгляд становится тверже и сосредоточенней. Он уверенно взмахивает палочкой, а я понимаю по вычерченным в воздухе линиям, что совершенно никто не сможет вмешаться в наш диалог, да и услышать хоть слово окажется невыполнимой задачей На мгновение в голове мелькает мысль, что, реши Темный Лорд меня убить здесь и сейчас, никто и не узнает, но я тут же отмахиваюсь. Как бы странно это ни было, но этот волшебник — едва ли не последний, в ком для меня чувствуется угроза. — Что ты думаешь о Дарах Смерти? — шепотом, похожим, скорее, на шипение, уточняет Темный Лорд. Его внимательный взгляд скользит по моему лицу, словно желая подметить каждое, даже незначительное изменение. Я непонимающе пожимаю плечами: — Детская сказка? Тетка читала мне ее когда-то, — стараюсь говорить спокойно, но при воспоминании о Кэти сердце вдруг болезненно сжимается. — Сказка? — заинтересованно уточняет мужчина. Я и представить не могу, чем его может привлечь старая волшебная история для детей. Да и откуда вообще Темному Лорду могут быть известны Дары Смерти, кроме как со страниц старика Бидля? — Ну да, — под таким пристальным взглядом становится ужасно неуютно. — Старая сказка для детей про трех братьев Певерелл, которые получили по дару от Смерти — бузинную палочку, воскрешающий камень и мантию-невидимку. — Вот как? — Темный Лорд выглядит несколько озадаченным. — Значит, три дара? Не подскажешь, где можно об этом прочитать? Я непонимающе хмурюсь: — Вы… ты хочешь прочитать детскую сказку? — мне казалось, что у моего отца масса важных неотложных дел, но, судя по всему, заняться ему совершенно нечем. Словно уловив мои мысли, Темный Лорд рассыпается негромким холодным смехом: — Я понимаю твое удивления, Эва. Но, скажем, если бы эти предметы существовали в реальности, что бы ты выбрала? Ошарашенно разглядываю волшебника, задумавшись о том, что, видимо, темная магия в таком количестве очень плохо сказывается на нервной системе. — Но их ведь не существует? — предложение должно было выйти утвердительным, но в голосе внезапно проскакивают вопросительные нотки. О, Мерлин, безумие передается по наследству. Волшебник неопределенно поводит плечами: — Как знать. Но, если говорить гипотетически, то все же? Думать, зачем ему так нужен мой ответ, совершенно не хочется. В голове настойчиво стучит мысль о воскрешающем камне, но я усердно пытаюсь ее приглушить. Нездоровое желание заполучить предмет, который вообще вряд ли существует, меня пугает. К тому же, я прекрасно помню, что случилось со вторым братом. Осознав, что ответить все же стоит, задумчиво протягиваю: — Все эти дары какие-то… неоднозначные. Камень точно только усилит тоску по погибшим, палочка создаст иллюзию всесилия, да и рассчитывать ты станешь на нее слишком сильно. Мантия — заманчиво, но я не очень-то люблю прятаться. Хотя, иногда, может, и не повредила бы. Во взгляде Темного Лорда на секунду проскальзывает любопытство. — Ты умная ведьма, Эва. Мне это нравится. Странное поведение отца меня почти перестает удивлять, поэтому только пожимаю плечами: — Да это все из самой сказки очевидно. Бидль не то чтобы сильно завуалировал мораль этой истории. Минута проходит в утомительном молчании. Мужчина, кажется, о чем-то размышляет, вовсе и забыв о моем существовании, но вдруг произносит: — Один из даров точно существует. Бузинная палочка. И я сейчас ее разыскиваю. Не веря в услышанное, вглядываюсь в лицо волшебница. Это шутка какая-то? Интересно, а фонтан феи Фортуны тоже существует? Мне бы не помешало немного везения. Тряхнув головой, могу произнести только глубокомысленное: — О, вот как. Темный Лорд явно понимает мое удивление: — Я поделился с тобой этим, так как доверяю, и думаю, что твои знания и навыки могут оказаться полезными во время поисков. Надеюсь, нет и смысла говорить, что этот разговор останется только между нами? Коротко киваю, пытаясь переварить полученную информацию. Все-таки звучит это до ужаса неправдоподобно. Попрощавшись с отцом и пообещав, что постараюсь узнать что-нибудь еще, направляюсь в Хогвартс. Ноги сами несут меня по вечерним улочкам, в голове роем кружатся тяжелые мысли. Если бузинная палочка и вправду существует, действительно ли она так необходима Темному Лорду? На мой взгляд, сейчас у магической Британии нет ни единого шанса сопротивляться моему отцу — все противники разбиты и где-то зализывают раны, а великий Гарри Поттер словно испарился, вестей о нем нет совершенно. Но главный вопрос, терзающий меня всю дорогу, в другом. Хочу ли я, чтобы волшебная палочка невероятной силы досталась моему отцу? Прежде у меня и не было-то особого выбора, но сейчас внезапно ощущается острая потребность определиться, какую сторону во всех этих событиях мне хотелось бы занять и какова во всем этом моя роль. Если она вообще есть, разумеется. Поглощенная собственными мыслями, я тихо шагаю по пустым коридорам подземелья — комендантский час все так же никто не отменял — когда чья-то широкая, дурно пахнущая ладонь зажимает мне рот и меня впихивают в маленькую комнатку, смахивающую на каморку для метел. Раздраженная чувством дежавю, понимаю, что мне связывают магией руки, и вижу несколько человек в мантиях, их лица прикрыты какими-то совершенно нелепыми масками. Фыркнув, пользуюсь тем, что пока еще могу говорить: — Забини, брось, это уже не смешно. Ты повторяешься, мне надоели эти игры. — О чем это она? — раздается неуверенный шепот, но незнакомый голос прерывает разговоры: — Заткнись! Грубовато, конечно, но пока никто не причиняет мне больше никаких неудобств. Опершись о небольшой столик неподалеку, внимательно оглядываюсь. На первый взгляд, похитителей оказывается пятеро. Тусклый свет не позволяет разглядеть все хорошенько, но в одной из фигур угадываются женские очертания, которые не скрывает даже бесформенная широкая мантия. Чувство страха отчего-то не появляется, в голове мелькает мысль о том, что за полтора года это страшное похищение предвещает меньше неприятностей, чем любое другое событие. По низким обшарпанным стенам тянутся ряды нагроможденных друг на друга швабр и метел, а в маленьком шкафчике хаотично понаставлены ведра и прочий хозяйственный мусор. Забавно выйдет, если мистер Филч решит затеять сейчас уборку. Устав от тихого шепота страшных похитителей и нудной тишины, уточняю: — Вы вообще кто? Чего вы хотите? Все замолкают, оборачиваясь ко мне. Наконец, тот же грубый голос глубокомысленно изрекает: — Ты здесь из-за своего отца. Этот серьезный тон меня, на удивление, веселит: — А, так вы от него? — Нет! — тут же раздается оскорбленный крик, но парень, который, видимо, у них за главного, жестом приказывает своему товарищу замолчать. — Нет. Ты здесь из-за того, кто он такой. Будешь отрицать? Обвожу эту нелепую кучку волшебников задумчивым взглядом: — Что отрицать-то? Вы ничего особо и не говорите. А мой покойный папуля был прекрасным человеком, — расстроенно выдыхаю, медленно двигая связанными руками. Веревка на запястьях постепенно, но все же ослабляется. — Брось разыгрывать дурочку! — яростный женский голос кажется мне отдаленно знакомым. — Мы знаем, кто он. Устало покачиваю головой, вскинув брови: — А, вот оно что. Ну хорошо. И что дальше? Чего вы от меня хотите? — Ты — наша пленница, — спокойно поясняет тот же голос, а мне хочется закатить глаза. — Мы потребуем у него остановить все это безумие в обмен на твою жизнь. Эта глупая наивность заставляет меня прыснуть. Пытаясь замаскировать смех под кашель, уточняю: — И вы полагаете, что его удовлетворят ваши условия? Жизнь девчонки в обмен на отказ от всех целей? Девушка явно не может стоять в стороне молча и заявляет: — Он все-таки твой отец. Раздраженно повожу плечами, ослабляя веревку еще немного: — Да что ты? Думаешь, он возит меня в зоопарк по выходным и приносит к ужину мое любимое мороженое? Мне не так повезло, знаешь ли. Скажем мягко, едва ли ему есть до меня какое-то дело. Я понимаю, что это не совсем правда, но внутри отчего-то разливается обида. Мерлин бы побрал этих идиотов, заставляющих меня размышлять об отсутствии хотя бы немного нормальной семьи. Через напряженную минуту молчания мужской голос выдает: — Тогда ты скажешь, где он. Где на него можно напасть? Ну что за идиоты? Прикрываю глаза и едко отвечаю: — О, я бы, конечно, с радостью, но есть одна проблемка. Я понятия не имею, где он находится. Возможно, я повторяюсь, но милых семейных ужинов у нас не бывает, да и серьезных отцовских разговоров он не проводит. Странно, наверное, но… Женская фигура яростно дергается ко мне: — Да ты просто издеваешься! Не смей не воспринимать нас всерьез! А я еще поверила, что ты нормальная, — от широкого шага подол мантии слегка приоткрывает ноги девушки, показывая серые гольфы. Тусклый свет выхватывает желто-красные полосы, мои догадки подтверждаются. — Мерлин, так вы из Гриффиндора, — веревки готовы спасть с моих рук при первом же движении. — Вы, ребята, хоть представляете, какие у вас могут быть проблемы, узнай кто-то о вашей идиотской выходке? Грузное высокое тело шагает ко мне, голос зло подрагивает: — Ты еще смеешь нам угрожать? Решив, что времени лучше не найти, мягко отзываюсь: — О, нет, я и не думала. Наоборот, пытаюсь помочь, — незаметным жестом скидываю веревки и мгновенно ощущаю в пальцах приятную деревянную поверхность палочки. На меня тут же направляются пять кончиков волшебных орудий, но первого шага никто не делает. Я приподнимаю свободную руку в примирительном жесте: — Ну-ну, давайте все успокоимся. Это совершенно ни к чему. Я не хочу случайно кому-нибудь навредить. Кажется, произнесенные слова только злят одного из похитителей: — Ах ты самовлюбленная… — он не договаривает фразу, но в меня уже летит красный луч, отражаемый легким движением кисти. Разочарованно цокнув, выдыхаю: — Я предупреждаю еще раз, не стоит этого делать. Я просто уйду, о вашем гениальном плане никто не узнает, и все останутся невредимы. — Еще чего, — мгновенно сплевывает только что нападавший. Устало помотав головой, отвечаю: — Мне всегда казалось, что ваш факультет другой. Все-таки это так не по-гриффиндорски — пятеро против одного. Вся эта история безумно меня веселит. Я слышала, что настоящий девиз Гриффиндора — слабоумие и отвага. Эти ребята упорно пытаются подтвердить эти слова. Интересно, а это честно, что в моем положении не будет противоестественно воспользоваться чем-то из запрещенных заклинаний, а вот они точно не станут? Но все же, мне очень не хочется причинять им боль. Да и вообще размахивать палочкой желания нет. — Боишься, значит, — хмыкает еще не подававший голоса волшебник. Недовольно морщусь. Обвинения в трусости в последнее время задевают меня куда больше. Секундным жестом взмахнув палочкой, легко ловлю два чужих древка: — Не боюсь, но о хороших манерах вам следовало бы знать. Трое на одного еще куда ни шло. Они просто стоят, словно вкопанные. Нет, это определенно забавно. — Уходи, — знакомый женский голос меня удивляет. Я поворачиваюсь к девушке и, встретившись взглядом с ярко-карими глазами, киваю. — Ты же Джинни, верно? Джинни Уизли? Спасибо. Гриффиндорка никак не реагирует на мои слова, и я собираюсь было наконец попасть в свою спальню, когда в спину раздается напряженный голос: — Удобно, наверное, когда оказываешься сильнее других из-за наследственности. Застываю на месте, не решаясь сделать шаг. Чувствую, как напрягается каждая клеточка моего тела. Я старательно и усердно занималась столько лет, чтобы услышать нечто подобное? Удивляясь собственным движениям, в мгновение оказываюсь возле разговорчивого гриффиндорца, приставив палочку к его шее: — Повторишь? — мои ноздри яростно раздуваются, голос кажется чужим, шипящим. Парень испуганно вжимается в стену, я слышу, что его друзья сзади наставляют на меня палочки, но сейчас мне плевать. Холодная ярость окатывает с ног до головы, словно я кидаюсь всем телом в гигантскую леденящую волну. Хочется, чтобы он чувствовал настоящую боль и извинялся, унижаясь. Эти мысли действуют отрезвляющей пощечиной. Я обещала себе контролировать эти вспышки гнева. Ничем хорошим они не заканчиваются. Мне нужно просто принять таблетки. Все еще тяжело дыша, отдергиваю не желающую слушаться руку. Она словно сама рвется начертить линию для запретного Круциатуса. Резко развернувшись, бросаю напоследок: — Следи за своим языком, придурок, — и вылетаю из чулана. Не помню, как дохожу до своей спальни. Ворвавшись в комнату, излишне громко стукнув дверью, взмахом палочки материализую перед собой упаковку таблеток. Запив их бокалом бренди, устало запрокидываю голову назад, опершись о письменный стол, и закуриваю. Сероватый дым, поднимающийся к потолку, действует удивительно успокаивающе, но я все равно вздрагиваю от холодного голоса: — Спенсер? Что-то случилось? Повернувшись, задумчиво оглядываю Малфоя. Парень, как и всегда, выглядит спокойным, собранным и уверенным. В холодных глазах читается неизменное чувство стойкого превосходства над другими. В моей голове роится столько мыслей, что я даже не знаю, с чего стоит начать. — Дерьмовый день. Странный, — наконец, выдыхаю. Слизеринец, не сводя с меня глаз, плавно двигается к креслу, опускаясь в него. — Расскажешь? — звучит, как вопрос, но я знаю, что говорить в любом случае придется. Да и врать никакого желания уже нет. Тяжело вздохнув, наливаю себе еще бренди, подтолкнув к Драко бутылку огневиски. Серебристые брови удивленно изгибаются: — Такой тяжелый разговор предстоит? Неопределенно повожу плечами. Не знаю, как для него, но мне все это не кажется незначительным. Наконец, собравшись с мыслями, начинаю свой рассказ с разговора о бузинной палочке, плавно переводя к странному нападению гриффиндорцев, умолчав только о последней брошенной каким-то парнем фразе, так плотно засевшей в моей голове. Минута гнетущей тишины заставляет меня начать нервно ходить из стороны в сторону. В такие моменты мне обычно кажется, что Малфой собирается ответить что-то ужасное. Но слизеринец только мягко перехватывает мою кисть, останавливая бессмысленную ходьбу: — Они тебе не навредили? — его пальцы легко касаются моего предплечья, каким-то чудом передавая теплоту и заботу. Вечно холодный голос смягчается. Это нечастое явление, и у меня по коже расползаются мурашки от одной мысли о том, что слизеринский красавчик переживает обо мне. — Нет, я сомневаюсь, что они вообще способны кому-то навредить, — усмехаюсь, вспомнив эти неловкие попытки запугать меня. На самом деле, у магического мира нет ни единого шанса выстоять против Темного Лорда, если противостоять моему отцу будут вот такие волшебники. — Что думаешь насчет палочки? — аккуратно уточняет Драко. Покачиваю головой, устало смежив веки. Мне определенно кажется, что я знаю нечто важное, только совершенно не могу вспомнить, что именно. — Не знаю. Думаю, в любом случае, нужно попытаться что-то выяснить. Это, конечно, безумие и наверняка ничего не даст, но я планирую завтра порыться в библиотеке. Ты… мог бы составить мне компанию. В глазах Малфоя мгновенно вспыхивают огоньки. Он усмехается, обводя пальцем края бокала: — Помнится, мы неплохо провели время в библиотеке в последний раз. Чувствую, как щеки мгновенно вспыхивают, а в голове всплывают подробности того дня. Смутившись, бормочу: — Конечно, ты повел себя, — запинаюсь, — совершенно неподобающе. Не уверена, пустит ли нас вообще туда мадам Пинс. Взгляд Малфоя, прямой и уверенный, пропитан насмешкой: — Что-то я не помню, чтобы ты сильно возражала в тот раз. Поджимаю губы, пытаясь скрыть улыбку, но едва ли у меня выходит. Голос Драко становится серьезным: — А если мы найдем ее? Мгновенно мрачнею. Брови хмурятся, а в мыслях настойчиво бьются не самые приятные последствия: — Надо спрятать ее. Или… я не знаю, — расстроенно поворачиваюсь к слизеринцу, ища помощи и подсказки. — Не думаю, что отцу действительно так уж необходимо ей владеть. Драко усмехается, но кивает: — Ты стала крайне избирательна в словах. Недовольно фыркаю: — Не всегда, — я бы определенно так не сказала, но теперь иногда в самом деле приходится следить за языком. В конце концов, сейчас размышлять на эту тему совершенно не хочется, вдруг эта чертова палочка окажется всего лишь выдумкой Бидля. Хотя, что-то подсказывает мне, что все не так просто. Решив сменить тему, вспоминаю о не самом приятном начале сегодняшнего дня: — Ты не знаешь, когда Хейз уехала? Малфой не выглядит сильно удивленным, скорее, безразличным, но все же уточняет: -А она уехала? Коротко киваю. Не встретив ее ни вчера вечером, ни сегодня с утра, я зашла в ее комнату, но она оказалась пуста. Ни каких-то вещей, ни самой хозяйки мне не удалось там обнаружить. Она могла бы оставить хоть записку, но, как бы я ни искала, найти ничего не вышло. — Может, что-то случилось? — неуверенно спрашиваю, хотя понимаю, что это вряд ли. Мне бы не хотелось, чтобы Вивиан попала в неприятности. Только этого сейчас не хватало. — Думаешь? — протягивает Малфой. Я знаю, что ему все равно, но он хотя бы пытается меня поддержать. — Разве она раньше не исчезала просто так? Выдыхаю. Конечно, она исчезала. Хейз делала так всегда. Но я предпочитала верить, что в этот раз все изменится и она не бросит меня снова в угоду своему веселью. — Да, ты прав, — обиженно опускаюсь на кровать. — Наверное, ей просто стало скучно, и она укатила куда-то развлекаться. Чего еще стоило от нее ожидать? Слизеринец глубокомысленно пожимает плечами. Обида на подругу сменяется злостью. Могла она хотя бы попрощаться, в конце концов? Неизвестно, встретимся ли мы еще когда-нибудь, учитывая обстановку в Британии. Впрочем, разве это может волновать Хейз, чья белокурая головка забита только весельем и развлечениями? Решительно тряхнув головой, я обещаю себе не строчить в этот раз миллион взволнованных писем, ведь, если ей все равно, почему я должна переживать? Моя уверенность непременно рухнет ближе к ночи, и я все-таки напишу Вивиан пару гневных строк, в которых под недовольством будет скрыто волнение. Едва ли я себе в этом признаюсь и перестану злиться, но удивления поступок подруги не вызывает. В этом ведь вся Хейз. *** Задняя парта — мое любимое место. Здесь за все время обучения в Хогвартсе практически никто не заметил, что я не слушаю учителей и вообще занимаюсь своими делами. В кабинете защиты становится мрачно. Атмосфера словно сгущается с каждым днем. Вязкая тишина вгоняет в транс. Все боятся проронить лишнее слово. Даже гриффиндорцы достаточно запуганы. Парты стоят чуть дальше друг от друга, видимо, чтобы сложнее было чувствовать поддержку товарищей. Даже буквы на доске, выведенные Кэрроу, выглядят угрожающе. Шторы зачем-то задернуты, хотя пасмурная погода за окном едва ли пропустит в класс лучик солнца. Драко рядом листает какую-то книгу, наверное, заранее решив начать наши поиски палочки. Забини, Паркинсон, Нотт и прочая верхушка факультета кажутся вполне удовлетворенными происходящим, только вот из-под густо накрашенных ресниц Панси взгляд иногда проскальзывает забитый и напуганный. Уверена, она не хочет показаться трусихой, но боится, что не угодит новому преподавателю, и тот ее накажет. Со студентами Гриффиндора дела обстоят хуже. На лицах многих заметны следы наказаний Кэрроу. Взгляд у них, хоть и затравленный, но яростный. Эта тихая ледяная злость намного хуже грозных пустых криков. Амикусу стоит быть поаккуратней — в один день они решат, что терять уже нечего, и даже сам Мерлин не сможет ему помочь. К слову, студентов в классе оказывается многовато. Шестой курс присоединился к нам по какой-то совершенно непонятной мне причине, но, вроде, это как-то связано с тем, что многие студенты не вернулись в школу, а Кэрроу не хочет вести урок для такой маленькой группы. Я слышала кое-что ужасное про уроки ЗОТИ, но убедиться не могла — последнюю пару недель посещать этот курс мне совершенно не хотелось. Действительно, чему меня может научить жалкий лентяй вроде Кэрроу? Но сейчас, цепко наблюдая за скрученным в попытках спрятаться второкурсником, дрожащим от страха, начинаю убеждаться, что слухи правдивы. Это, конечно, редкость для Хогвартса, но исключения должны случаться. — Выполнять задание пойдет, — скрипучий голос Пожирателя замирает в предвкушении. Палец с уродливым пожелтевшим ногтем скользит по списку студентов, останавливаясь на одной из фамилий, а меня передергивает от отвращения к этому мужчине. — Уизли, Джинни. Хмурюсь. Из-за парты встает девушка с огненными рыжими волосами. Это действительно она помогла мне добраться до Малфоя перед Астрономической Башней. Ее слегка курносый носик гордо задран, хотя гриффиндорка слегка хромает. Когда она оказывается перед второкурсником, тот суетливо вжимается в стену, а Кэрроу расплывается в совершенно мерзкой довольной улыбке, обнажая неровные зубы: — Вы знаете, что делать. Используйте Круцио. Я замираю. Это слишком дико даже для Пожирателя, чтобы быть правдой. Вижу, как зло девушка сжимает губы, посылая преподавателю гневный зеленый взгляд, и уже почти покачивает головой, но я резко поднимаюсь с места: — Она не будет. Драко, оторвавшись от чтения, предупредительно сжимает мою ладонь, но, увидев, что происходит в классе, удивленно приподнимает брови. Студенты синхронно оборачиваются ко мне. Джинни Уизли вздрагивает, не решаясь на меня взглянуть. Кэрроу поджимает губы и, прищурившись, уточняет: — Простите, мисс? Кинув на него полный презрения взгляд, пожимаю плечами: — Разве я выразилась недостаточно ясно? Она не будет этого делать, — голос тихий и спокойный, но я чувствую, как мое сердце учащает свой ритм. — В таком случае, она будет наказана, — грозно бросает волшебник, явно не собираясь сдаваться просто так. Я медленно склоняю голову набок: — Нет, не будет. Потерявшие цвет глаза Амикуса впиваются в мое лицо с еще большей ненавистью, и он сплевывает: — Возможно, Вы, мисс Спенсер, желаете занять ее место? Собираюсь было ответить, когда совсем рядом раздается убийственно спокойный скучающий голос: — Вы точно хотите попытаться наказать ее, профессор? Я перевожу взгляд на Малфоя. Он смотрит прямо и выглядит вполне расслабленным, но я чувствую это непринужденное напряжение. Ему точно не стоило лезть в этот разговор — мне-то ничего не будет, а вот у него могут возникнуть проблемы — но я все же благодарно сжимаю его пальцы под партой. Амикус, явно не являясь смельчаком, испуганно мотает головой: — Нет-нет, я имел в виду, может, мисс Спенсер желает выполнить задание. Раздраженно фыркаю, скрещивая руки на груди: — Никто не будет этого делать. Кто Вам позволил так бездумно жестоко обращаться со студентами? Лицо Пожирателя багровеет, впавшие щеки надуваются, делая уродливые рытвины на коже еще заметней. — Ну, это уже слишком, — он за пару шагов оказывается возле моей парты. Замечаю, что Малфой успевает выхватить палочку, но мужчина только вылетает в коридор, бормоча что-то несвязное. Усмехаюсь, глядя ему вслед: — Пошел директору жаловаться что ли? Все спешно собирают вещи, явно не планируя дожидаться возвращения учителя. Драко, впрочем, моей радости не разделает. Он покачивает головой и тихо мне сообщает: — Он это просто так не оставит. Затаит обиду и, при случае, попытается отомстить. Исподтишка. Легкомысленно вскидываю брови: — Да брось, ты вообще столкнул его с Астрономической Башни. Что-то он так ничего и не предпринял. Слизеринец неодобрительно цокает: — Все считают, что я был под твоим Империусом, забыла? Улыбаюсь, упорно не желая считать Амикуса Кэрроу своей проблемой: — Думаешь, этого придурка бы остановила такая мелочь? — мгновенно осекаюсь, ощутив на себе чей-то пристальный взгляд. Темные глаза Нотта с интересом скользят по мне, но, заметив, что я смотрю в его сторону, парень скидывает в сумку вещи и выходит из кабинета. — Что это с ним? — напряженно уточняет слизеринский староста. Пожимаю плечами, проводив удаляющуюся фигуру парня взглядом: — Понятия не имею. Он странный в последнее время. Все пытается запугать меня какой-то призрачной опасностью. Драко хмурится, собирая свои вещи: — О чем ты? Раздраженно покачиваю головой, совершенно не желая принимать слова однокурсника как нечто серьезное: — Забудь. Бред какой-то. Слизеринец явно так не считает, но вопросов больше не задает. Временно, наверное, но хотя бы так. Собираюсь уже выйти из кабинета, как кто-то за дверью дергает меня за руку. Успев заметить брезгливое выражение лица Малфоя, озадаченно оборачиваюсь. Джинни поджимает губы, не отводя взгляда от слизеринца: — Можно тебя на минутку? Парень насмешливо фыркает, пытаясь показать все свое превосходство: — Не думаю, что нам интересно твое общество, Уизли. Что это с ним? Гриффиндорка посылает Драко яростный взгляд и бросает: — А я и не тебя спрашиваю. Быстро осознав, что эти двое такими темпами не смогут остановить свою словесную перепалку, вклиниваюсь между ними: — Подожди меня возле библиотеки, пожалуйста. Я буду через пару минут. Малфой недовольно морщится, но кивает. Благодарно улыбнувшись, возвращаюсь к явно раздраженной Уизли: — Ну? Девушка молчит с десяток секунд, но все же произносит: — Ты помогла сегодня. Жестом прерываю ее слова: — Я не жду благодарности или похвалы. Просто не считаю, что это, — пытаюсь подобрать подходящие слова, — правильно. Гриффиндорка внезапно фыркает: — Правильно? То есть из всего происходящего только это показалось тебе не очень правильным? Перестав разглядывать серую стену, раздраженно перевожу взгляд на ведьму: — Ну уж извини, что не могу исправить все по щелчку пальцев, — собираюсь уже уходить, когда меня окликает виноватый голос: — Я не хотела грубить. Просто хочу знать, ты вообще… — она замолкает, но суть вопроса и так предельно понятна. — Я помню, ты сражалась против Пожирателей, которые напали на Хогвартс. Не найдя в себе желания оборачиваться, бросаю через плечо: — Знаешь, тебе стоит уехать из школы. Кэрроу явно тебя ненавидит, а я вряд ли всегда смогу помочь, — не уверена, что она сможет что-то понять из моего ответа, но сказать более определенно я просто не могу. — Как и всех гриффиндорцев, — отзывается ведьма. Пожимаю плечами, неосознанно изогнув губы в насмешке: — В таком случае, вас значительно больше, так что есть шанс его остановить. Только не нужно пытаться отправиться на переговоры к моему папуле. Вам следует осознать, что придется вредить людям, чтобы что-то ему противопоставить. Джинни кидает мне в спину совершенно неуверенным голосом: — Тебе вчера повезло, что мы не стремимся причинять боль. Улыбаюсь, делая шаг к библиотеке: — О, не сомневаюсь, — девушка точно улавливает в моих словах веселые нотки, но я уже сворачиваю за угол, стремительно минуя лестницу. Этим ребятам явно надо пересмотреть свои взгляды на многие вещи, иначе их ждет полный крах. Оказавшись перед широкими дверями в библиотеку, сразу замечаю возле них слизеринца. Драко, быстро приблизившись ко мне, набрасывает максимально скучающий вид и уточняет: — Что ей было нужно? Усмехнувшись от этой скрытой заинтересованности, пожимаю плечами: — Ничего особенного. Просто поблагодарила. — И надо было тебе этой, — он не решается произнести оскорбление, — помогать. Осуждающе поджимаю губы: — Малфой! Между прочим, она тоже мне помогла. Слизеринец брезгливо морщится, проходя в читальный зал: — Не стоило принимать помощь от осквернителей крови. Тяжело вздыхаю. Подобные темы всегда становятся камнем преткновения в наших разговорах. Я даже предположить не могла, что вбитые с детства в голову представления Малфоя о чистоте крови окажутся такими непоколебимыми. Прищурившись, выпаливаю: — Эй, я вообще-то тоже, по большому счету, полукровка. Слизеринец замирает на полушаге, поворачиваясь ко мне, глядя, как на умалишённую: — Ты заболела, Спенсер? Твоя мать из чистокровной семьи, а отец, ну, тут все ясно. Фыркаю, разглядывая удивленного Малфоя. Я изучила достаточно книг в поисках информации о своей настоящей семье, и раскрыть одну маленькую тайну не составило особого труда. Понизив голос до шепота, хотя нужды в этом нет — библиотека пуста — проговариваю: — Знаешь, почему Темный Лорд не использует настоящие имя и фамилию? Отец Тома Реддла был маглом. Драко, не мигая, смотрит на меня, и даже на этом непроницаемом лице мелькает смесь эмоций. В конце концов, он хмурится и выдает, схватив меня за руку: — Ты — наследница Салазара Слизерина, Спенсер. Это, по-твоему, пустой звук? Пожав плечами, отвечаю честно: — Не думаю, что это как-то особенно на мне сказывается. Драко фыркает, подталкивая меня к стойке библиотекаря: — Разумеется, сказывается. Ты та, кто есть, благодаря этому в том числе. Я застываю. Слова звучат обидно, особенно после вчерашней неосторожной реплики незнакомого гриффиндорца. Настроение портится моментально. Я не склонна к разыгрыванию сцен и пустяковым показным ссорам, но становится ужасно неприятно. Неужели он тоже считает, что я — всего лишь тень своих именитых предков, результат удачно сложившейся генетики? В таком случае, моим дальним родственникам должно быть очень досадно, что такое хорошее генетическое наследство досталось кому-то, вроде меня. Осознав, что мадам Пинс смотрит на меня раздраженно и выжидающе, резко бросаю: — Мне нужно в Запретную Секцию. Женщина поправляет на носу квадратные очки и уточняет: — У Вас есть разрешение, мисс Спенсер? Внутренне злясь совсем не на библиотекаря, поднимаю на нее яростный взгляд: — Не думаю, что оно мне нужно, но, если хотите, можете уточнить у директора. Только сначала пропустите нас. Волшебница поджимает губы и осуждающе покачивает головой, но все же тянется к связке колючей, жестом веля следовать за ней. — Какая ты сегодня грозная, — улыбается Малфой, но я никак не реагирую на его слова, все еще закипая от раздражения. Вот уж чего мне не хотелось, так это чтобы при виде меня все вокруг только и думали о давно умерших родственниках. Это же какая-то чушь. Оказавшись в Запретной Секции, прохаживаюсь вдоль длинных ровных стеллажей, забитых книгами, рассортированными по алфавиту. Нужно решить, с чего бы начать. Атмосфера в комнате не располагает к улучшению моего настроения — внутри темновато и пугающе тихо, хотя раньше мне это нравилось. Звуки моих шагов эхом разносятся до конца зала. Вытащив наугад огромную тяжелую книгу в коричневой кожаной обложке, провожу пальцами по обшарпанному корешку: «Сильнодействующие зелья». Вспомнив, что в домашней библиотеке в семейном поместье такая есть, убираю книгу, невольно улыбнувшись. Драко молча следит за моими движениями, а я решаю, что так не пойдет. Сухо предложив ему изучить всю информацию о волшебных артефактах, сама пытаюсь найти какие-то упоминания братьев Певерелл. Нахватав с полок кучу книг, обкладываюсь ими со всех сторон, непроизвольно отгораживаюсь от Малфоя. Он, разумеется, замечает это, но ничего не говорит, а я углубляюсь в чтение. Через час становится ужасно душно, и я скидываю мантию, закатав рукава рубашки. Устало откинув со лба темную прядь, продолжаю делать пометки в своем свитке. Певереллы, оказывается, действительно существовали, а семейное древо, которое я пытаюсь хотя бы примерно разобрать, выходит довольно любопытным. По прошествии еще одного часа, отчаянно запускаю пальцы в свои волосы, изумленно выдыхая. — Что там у тебя? — Малфой взмахом палочки избавляется от разделяющих нас книг и заглядывает в записи, застывая. Я спешно обвожу пару фамилий и, не веря в свое открытие, протягиваю: — Певереллы имеют родственные связи с Поттерами, отдаленно Уизли и Мраксами. Мраксы же — это мои ближайшие предки. То есть мать моего отца была дочерью Мракса. Ох, — осознав, что только что произнесла, выдыхаю. Я никогда особо не разбиралась во всех этих семейных отношениях и явно могла что-то напутать, но все же. — И что нам это дает? — голос Драко выводит меня из размышлений. — Как что? — возмущаюсь, что парень не оценил моего открытия. — Мантию в сказке отец передавал своему сыну. Значит, и остальные предметы могут быть где-то в этих семьях. — Погоди, — вдруг произносит слизеринец. — Мантия. В прошлом году я обнаружил Поттера, когда он подслушивал мой разговор в поезде. Я просто использовал отменяющие чары, а до этого он был невидимым. Задумчиво вычерчиваю на пергаменте треугольник: — То есть, скорее всего, у Поттера мантия-невидимка? Открытие не становится сильно приятным, но так у избранного хотя бы есть шансы выжить. — Может, остальные тоже у него? — парень морщится, словно эта мысль ему претит. Медленно покачиваю головой: — Вряд ли. Даже не знаю, откуда во мне такая уверенность, но кажется, что я права. Малфой пожимает плечами. Я захлопываю книгу, взмахом палочки расставляя все на места: — Надо осмотреть дома. Завтра надо навестить бывшее жилище Мраксов. А там видно будет. Малфой согласно кивает. Когда книги оказываются убраны и мы выходим из библиотеки под недоверчивый взгляд мадам Пинс, он уточняет: — На ужин? Я делаю шаг в сторону, стараясь не смотреть на парня, и отрицательно покачиваю головой: — Иди один. Слизеринец щурится, недовольно всматриваясь в мое лицо, но только небрежно поводит бровями, даже не двигаясь ко мне: — Как скажешь. Не дожидаясь возможного разговора, киваю и стараюсь побыстрее скрыться за поворотом. В комнату возвращаться не хочется, показываться Пожирателям у входа тоже, и в моей голове всплывает подходящее место. Быстро миновав пару коридоров, толкаю дверь и неспешно шагаю по каменной извитой лестнице, касаясь пальцами холодной стены. Кажется, закрой я глаза, в сознании возникнет досконально точная картина: Малфой спешно тянет меня за руку, сзади слышатся звуки погони, а через мгновение я уже обрушиваюсь в руки Забини. В памяти предательски всплывает лицо Драко — обреченное, полное отчаяния и страха. Он боялся за меня? Мотнув головой, перешагиваю пару ступенек и открываю дверь. Та, хоть и нехотя, но все же поддается. Поток холодного ветра тут же бьет в лицо. Я вдыхаю ледяной воздух и, вздрогнув, закутываюсь в мантию поплотнее. Мысли о том, что все мои черты и способности являются лишь семейной закономерностью, не выходят из головы. Яростно сжимаю палочку, опускаясь на один из каменных зубцов башни. Хочется что-нибудь разрушить, но только потираю пальцы. Я так долго и упорно занималась, пытаясь стать лучше, но, оказывается, можно было просто ничего не делать — кровь сама бы привела меня к результату. Как люди вообще могут верить в такую ерунду? Тоскливые минуты тянутся ужасно медленно. Темное небо нависает надо мной, затянутое серыми тучами. Кажется, стоит просто протянуть руку, и я смогу дотронуться до одной из них. Пачка сигарет пустеет очень скоро. — Спенсер. Я вздрагиваю, действительно не заметив, как он оказался здесь, но едва ли удивившись. Слизеринец смотрит на меня слишком внимательно: — Тут холодно. Ты не замерзла? — отрицательно мотаю головой. Глаза Малфоя недобро сверкают — он явно начинает выходить из себя. — Я тебя чем-то обидел? Поднимаю на него грустный взгляд: — Вряд ли дело в тебе, — он опускается рядом, наклонив голову. — Я просто… Не уверена, что хочу это обсуждать. — Скажи мне, — он не просит, но требует, и я даже слегка улыбаюсь от этой мысли, не чувствуя в себе сил ослушаться его. Собравшись, отвожу взгляд к небу, рассматривая тяжелые тучи: — Меня раздражает, что все, что во мне есть — только от семьи. Магия — от отца и все такое. Я иногда ловила себя на мысли, что мной словно что-то движет. Рука сама взмахивает палочкой, — я замолкаю, притянув к себе колени. Озвученные тревоги оказались еще неприятнее. Какое-то время мы оба молчим, но я вдруг слышу смешок. Он смеется надо мной? Поднимаю на слизеринца горящий взгляд, но сталкиваюсь с удивительной теплотой в его глазах. — Ну ты и дура, Спенсер, — уголки губ парня вздрагивают. Его пальцы касаются моей руки. — Твоему отцу и Слизерину бы у тебя поучиться. Вряд ли они могли то, что смогла сделать ты, если не говорить о том, что они едва ли попали бы в схожие ситуации. Я невольно улыбаюсь, чувствуя, что успокаиваюсь: — Ты мне льстишь. Это же очевидно. Малфой пожимает плечами: — Возможно, пока да. Но я точно знаю, что ты такая, какая есть, точно не из-за них. Вспыхиваю, вспомнив его слова в библиотеке: — Но ты только что говорил по-другому! Взгляд Малфоя на мгновение кажется удивленным, но он тут же усмехается, видимо, вспомнив, о чем я: — Я говорил о другом. О статусе, не более. Твои способности, поступки и прочее — твоя заслуга. Едва ли Салазар Слизерин оценил бы увлечение магловскими книгами, например. Удовлетворенно хмыкаю, сжимая пальцы волшебника. Мне действительно становится легче. Какую власть надо мной имеет этот человек, если от пары фраз так меняются мои ощущения? Поглаживая его пальцы, вдруг спрашиваю: — Как ты меня нашел? Драко пожимает плечами: — Это несложно. Здесь, можно сказать, для нас все началось. Скептически покачиваю головой, разглядывая края площадки: — Вот как? А я думала, для нас все началось в Выручай-комнате. Малфой смотрит на меня с секунду, а потом фыркает: — Если ты об этом, Спенсер, то уж точно не там. Хотя это, конечно, был приятный день. Я вдруг начинаю чувствовать острый интерес к этому спонтанному разговору и, чуть придвинувшись, выпаливаю: — А когда? Заметив мое любопытство, он улыбается: — Хочешь знать? — я живо киваю, а слизеринец изображает глубокую задумчивость, специально не торопясь давать мне ответ. — Не помнишь, — протягиваю разочарованно, а внутри чувствую укол обиды. Парень не реагирует на мои слова, только произносит: — В гостиной старост. Ты скакала по дивану, а потом потеряла сознание. Я тогда еще ничего не понимал, но почему-то так испугался за тебя. Думал, что просто не хочу неприятностей из-за твоих глупостей, но дело было в другом. Чувствуя, как к щекам приливает краска от таких откровенных слов, утыкаюсь носом в плечо парня. Его губы касаются моих волос, а пальцы поглаживают по голове. Я не вижу, но точно знаю, что он улыбается. Хочется запомнить это мгновение навсегда.