***
Хэнк прислонился к дверному косяку, наблюдая за тем, как его новый знакомый бегает из комнаты в комнату. Он уже не мог вспомнить, какой по счету предмет не желал находиться в полупустой квартире. Телефон? Пальто? Расческа? — Коннор, здесь же магазин совсем близко! Десяти минут мне хватит, чтобы все купить, так что не дергайся уже. — Лейтенант не выдержал и развернулся к выходу. — Я иду! — Горе-сыщик выбежал из спальни с причесанными волосами. — Телефон останется здесь, разрядился-таки. Он поправил пальто и дружелюбно улыбнулся, на что Хэнк лишь закатил глаза. Он уже был не рад тому, что не согласился ужинать без выпивки. Лейтенант ожидал, что Коннор нахмурится и пошлет его куда подальше: по его виду более чем понятно отношение к алкоголю. Но тот лишь округлил глаза на мгновение и тут же бросился одеваться. На улице Коннор зябко повел плечами и попытался прикрыть шею ладонями — шарф он оставил в квартире. Он был уверен, что лейтенант добрался на машине, поэтому представлял, как вновь окажется в тепле. Но Хэнк, внутренне злорадствуя, прошел мимо припаркованной машины: — Не против прогуляться? — Тогда расскажите мне немного о себе, пока мы будем идти. — Писателю пришлось ускориться, чтобы идти наравне с собеседником. — Честно говоря, я не очень понимаю, как вы можете помочь мне, но я с радостью послушаю. — Камски, очевидно, решил прикусить язык. — Проворчал Хэнк. — Обычно он всю подноготную выкладывает, а уж особенно другу. — Мы не друзья. Я познакомился с ним сегодняшним утром. — Ну да, хочешь сказать, он принялся помогать тебе просто так, за милое личико? — Надеюсь, нет. Мне показалось, он заинтересовался моей историей… — Задницей твоей он заинтересовался! Коннор насупился и кинул обиженный взгляд на лейтенанта: — То есть вы считаете, что моя идея не так уж интересна? — А я еще ничего не говорил про нее, так как не слышал. Сейчас я пытаюсь оскорбить Камски, не знаю, почему ты сюда себя приплел. — Хэнк замер, удивленно наблюдая за внезапно рассмеявшимся Коннором. Его смех оказался не особенно громким, не идеальным и не звонким, с хрипотцой, которая была не свойственна таким молодым людям. Ладонь, которая прижимала воротник пальто к замерзающей шее, теперь прикрывала рот, отчего смех раздавался слегка приглушенно. — Вы так его ненавидите? — Сквозь смех прохрипел писатель. — Как же вы вообще познакомились? Коннор действительно не подозревал, как судьба могла ухитриться так, чтобы познакомить таких разных людей. Чего греха таить, он и сам не думал, что сможет сейчас так смеяться рядом с полицейским. На мгновение ему показалось, что складка между бровями лейтенанта разгладилась и он вот-вот улыбнется. Но тот лишь пожал плечами, явно не собираясь продолжать говорить на эту тему. — Как думаете, лейтенант, после нашего такого знакомства вы тоже будете меня ненавидеть? — Если будешь задавать такие вопросы, то да! Мужчина мысленно сделал пометку и вновь ускорил шаг, поспевая за Хэнком.***
Телевизор вновь остался без внимания, и Коннор почувствовал некую вину за то, что в последнее время он играет роль белого шума. Тарелки давно уже стояли в раковине, а на кофейном столике остались лишь два бокала из-под вина и пепельница. Хэнк был недоволен тем, что пили они именно вино, но писатель наотрез отказывался пить что-либо другое. — Ты куришь? — Наконец спросил лейтенант, кивая в сторону пепельницы. — Иногда. — Коннор чувствовал, как тепло приятно разливается по телу вместе с алкоголем. — Ну, я достаточно согрелся. Начнем? — Что ж… — Голубые глаза Хэнка пробежались по белоснежному потолку. — Говори, что у тебя там за идея была. Писатель взял в руки полупустой бокал и внимательно посмотрел на собеседника сквозь алую жидкость. — Все дело закручивается в недалеком будущем. Лет через десять, пятнадцать. Что-то вроде фантастики, где по всему миру распространены высокие технологии, но это не утопия, скорее другая реальность. Мужчина средних лет, может, даже старше, постоянно сталкивается с мыслью о смерти. Как и у всех людей, у него есть знакомые, возможно, даже лучшие друзья, которые не догадываются о его тяжелом состоянии. Не могу придумать, потерял ли он кого-то или просто является одиноким человеком, но могу сказать точно, что он предпринимал попытки убить себя достаточно много раз, но все они были безуспешными. Однажды судьба распоряжается так, что он заводит дружбу с андроидом. Как известно, роботы не способны чувствовать то же самое, что и люди. И поэтому мужчину очень пугает тот факт, что он медленно влюбляется в этого андроида. Коннор замолчал, ожидая реакции Хэнка, но тот молчал, переваривая информацию. — Это все? — Седые брови удивленно поползли вверх. — С этим персонажем — да. Я понимаю, этого совершенно недостаточно. Но, исходя из того, что я не знаю, как поступил бы такой человек в реальности, я не могу придумать ничего более. Сможет ли он как-нибудь перенастроить андроида и повлиять на какие-то его функции или же человек, который давно разочаровался во всем, даже не будет и пытаться? Сможет ли он вообще действительно полюбить после стольких мыслей о смерти… — И может ли он вообще отличить любовь от простой необходимости в поддержке…- Андерсон замолчал и прикрыл глаза. — Именно! — И как людям вообще приходят в голову такие идеи? — Проворчал Хэнк, пытаясь удобнее расположиться на диване. — Мне обычно перед сном. Собираюсь лечь спать, а мозг выкидывает внезапные идеи, да еще такие, что хочешь не хочешь, а встаешь и записываешь. У меня даже в тумбочке записная книжка для таких случаев лежит. Лейтенант, наконец, принял удобное положение, и Коннор заметил, что тот вот-вот сползет на пол. Грудная клетка мужчины тяжело вздымалась, уголки губ опущены, но взгляд был устремлен в одну точку, будто он тщательно обдумывал, что сказать. Писатель мягко опустился на пол и кивнул Хэнку на освободившееся место, разрешая ему прилечь. Алкоголь действовал все сильнее, и Коннору становилось жарче с каждой минутой, поэтому очутившись на прохладном полу, он чуть ли не вздохнул с облегчением. На лейтенанта же вино, казалось бы, совсем не действовало, хотя выпил он намного больше. — Не знаю я, как поступит этот твой герой, — начал Андерсон. — Вряд ли ты обратился по адресу, сынок. Сейчас я тебе расскажу, что чувствует человек, желая сдохнуть, но вот дальше все зависеть от тебя будет. Писатель повернулся к задумчивому лицу собеседника. Голубые глаза в этот раз были устремлены прямо на него. — Человек, о котором вы будете рассказывать — это вы? — Да. — После продолжительного молчания ответил Хэнк. — По вам даже и не скажешь… — Коннор опустил голову. Он не мог представить, что могло заставить мужчину желать смерти. Писатель хотел было сочувственно положить руку на плечо собеседника, как вдруг представил свежие порезы, синяки и ушибы, разбросанные по всему телу. Он сглотнул и сжал свою руку, вместо чужой. — Это и есть самое хреновое. Для всех я просто ворчливый старик, который проебав семью, проебывает все оставшееся вокруг. Если бы не Камски, я бы предпочел не рушить свою репутацию. Но, как видишь, у таких влиятельных людей есть ключики к каждому человеку. В этом и заключается их власть. Но мне повезло, с такой просьбой Камски звонил впервые. Хэнк оттягивал момент, когда ему предстоит рассказывать, и Коннор чувствовал это, но не торопил, не перебивал. Слушал, опустив голову, словно нашкодивший щенок. Он чувствовал, как напряжено тело Андерсона и ощущал вину. Ведь это из-за него, из-за его глупых идей и недоработок человеку приходится вспоминать страшные события из жизни. — У меня семья была. Тогда я чувствовал себя на высоте, ведь у меня все было. Прекрасная женщина, которая была верна мне и любила всей своей душой. Маленький сын, который постоянно приносил домой заблудившихся животных. Таким образом, у меня появился дома Сумо — ты, наверняка, слышал о нем сегодня у Маркуса и Саймона. Эти голубки, кстати, на тот момент даже знакомы не были, а сейчас видишь, как все получилось. Легкая улыбка скользнула по лицу Хэнка и Коннор сам ощутил прилив радости за эту парочку. — В тот день мы ехали домой после празднования дня рождения Коула. — Писатель зажмурился, словно пытаясь отстраниться от следующих фраз. — Что-то пошло не так на дороге и нам навстречу вылетел грузовик. Я почти ничего не помню с того дня. Сказали, это из-за травмы головы. Но получилось так, что я отделался многочисленными переломами и ушибами, а они…не смогли. Чувствовал я себя отвратительно — и сейчас ничуть не лучше — мне не дали возможности попрощаться с ними как следует, ведь после аварии они держали меня в искусственной коме пару недель, чтобы я не сходил с ума от боли. И когда я открыл глаза, все стало таким чужим. Словно весь мой мир был заключен в этих двоих, а когда их не стало, я почувствовал себя ненужным. Ненужным и обозленным на всех. Мне казалось, что виноват был водитель грузовика. Хирург, который не смог вытащить их с того света. Человек, который недостаточно быстро и аккуратно вытаскивал их из-под обломков. Но больше всего я винил себя. Ведь это я был за рулем. Коннор сидел, сгорбившись и спрятав раскрасневшееся от слез лицо в ладонях. Сейчас он будто делил боль с Хэнком, переживал его самое ужасное событие и жалел о том, что вообще начал писать этот роман. Ему никогда не было так больно. Руки дрожали даже после того, как Андерсон отнял их от его лица. Лейтенант не был готов к таким эмоциям со стороны писателя, поэтому просто крепко сжимал его мокрые ладони в своих. Впервые кто-то отреагировал настолько сильно. Хэнк не часто рассказывал о произошедшем, но люди, которые знали, ограничивались сочувственными взглядами и похлопываниями по плечу. Коннор же рыдал навзрыд. — Мне так жаль. — Дрожащими губами проговорил он. — Если бы я не затеял… — Нет, Коннор! — Андерсон опустил ладони мужчины для того, чтобы обхватить опухшее лицо. — Твоя идея прекрасна, и ты должен будешь написать свой роман. Пообещай мне. Писатель вновь зажмурился и последние слезы скатились по его щекам, касаясь запястий Хэнка. Он попытался глубоко вздохнуть в попытке успокоиться, но все, что у него получилось, это громко икнуть. «Как неловко. Должен был успокаивать его я, а в итоге сам сижу в луже слез». — Это правда? — Что? — Андерсон медленно опустил руки, вглядываясь в блестящие от слез карие глаза. — То, что моя идея…- Коннор поморщился, заметив пару пятен от вина на рукавах когда-то бывшей белоснежной рубашке. — Ну, мне понравилось. — Хэнк вернулся на диван, удостоверившись, что мужчина постепенно успокаивается. — Это хорошо. Наверное. — Глаза перестали слушаться мужчину, и он прикрыл их, чувствуя, как пол под ним принялся играть роль американских горок. — Вы можете познакомить меня с Сумо? Люблю собак. — Не знаю. Я давно не приводил людей в дом, а на прогулке он ведет себя чаще всего, скажем, никак. Полицейский врал. Сумо был хоть и ленивым псом, но на прогулке он гонялся за птицами, ластился, выпрашивал кусочки лакомств у посторонних людей. Очевидно, что ему не хватало общения. Как и хозяину. Впустить кого-то в сердце пса означало пустить в дом. А с этим у мужчины были некоторые проблемы. Но лучше уж поговорить о собаке, чем вернуться к предыдущей теме. — Вот пойдет сегодня снег, так завтра сразу же с утра и познакомлю. — Он был доволен собой, ведь отчетливо помнил, что прогноз погоды обещал на сегодня лишь холодный ветер и мелкий дождь ранним утром. — Как вы думаете, — Алкоголь стучал в голову, и писатель, сидя на полу, прикоснулся щекой к колену лейтенанта. — Смогут ли они жить счастливо? Наверняка, в том времени и роботов существует функция симуляции чувств или вроде того. И, будь вы моим персонажем, смогли бы вы вновь полюбить кого-то, после… — Всякое возможно. — Голос Андерсона звучал отдаленно, Коннор слышал обрывки его фраз, будто находясь под водой. — Может, найдется какая зараза или они сами по себе научатся… Ведь для железяк, как я понимаю, смысл «жизни» — человек и все, что с ним связано. — Появится причина возвращаться домой. Хэнк оцепенел. Он не мог определить, про кого именно говорил в этот раз его собеседник. Про героя или про самого Андерсона? Опустив взгляд на задремавшего мужчину, который столь доверительно положил голову ему на колени, лейтенант усмехнулся. Ну ладно, возможно, и может определить, но стоит ли придавать этому большой смысл? Тяжелая рука коснулась слегка растрепанных темных волос. На ощупь они оказались мягче, чем казалось. — Наревелся и заснул, как ребенок, ну. — Беззлобно проворчал Хэнк, закрывая глаза вслед за Коннором. — Лейтенант. Мужчина промычал что-то нечленораздельное, просыпаясь. В глаза не бил яркий свет, а значит, на улице была либо ночь, либо пасмурное утро. Голос Коннора еще пару раз позвал его по имени, и Хэнк уже был готов сдаться и открыть глаза, как вдруг щеку обожгло чем-то, а по комнате эхом раздался громкий шлепок. — Ты что делаешь, засранец! — Андерсон дернулся, хватая мужчину за руку. — Засунь себе ее знаешь, куда? — Куда? — Растерянно пробормотал Коннор, и лейтенант догадался по его сонному выражению лица и не совсем работающему мозгу, что проснулся он тоже совсем недавно. Как ни странно, в квартире оказалось достаточно светло, чтобы разглядеть циферблат у себя на запястье. Половина двенадцатого, до следующего дня оставалось тридцать минут. — Смотрите. — Коннор свободной рукой указал на окно, улыбаясь застывшему удивлению на лице Хэнка. Большие хлопья снега падали с неба, словно освещая небольшое пространство вокруг. И, возможно, этих белоснежных искорок хватит для того, чтобы позволить разгореться двум одиноким сердцам.