Мой мальчик.

      Ближе к обеду Саджо позвонили и велели идти домой. Не хотелось оставаться одному в этом доме: слишком сложно будет находиться в одиночестве еще два дня. И весь этот кофейный аромат, звук телевизора и поцелуев — всё это развеется, как только он уйдёт. Наши прошлые ночёвки проходили в такой же атмосфере, но более… развязной, как и мои руки на тот момент. А когда утром он ушёл, я понял: всё, что мне осталось — ловить наших «призраков» в комнате, вспоминать слова, движения, от которых ёкает сердце, и вдыхать всем своим существом его запах, изредка мелькающий в том или ином углу комнаты, но больше всего на постели. И внутри, в груди сразу всё сжимается и мелкой дрожью разносится по телу. Пусто. Комната так сильно привыкает к человеку, что, уходя, он уносит с собой часть твоей вселенной, которая умещалась в этих четырёх стенах.       Настолько сильно не хотелось отпускать его, что минут двадцать мы просто сидели на полу в коридоре. Потому что он, кажется, тоже не особо хотел домой. Даже по глазам было видно. Я снял с его тонкой шеи шарф и, пока он пялился на меня в недоумении, быстро приблизился, укусив бледное плечо. Почему? Потому что могу. Так я думал, пока вновь не взглянул на его лицо и испугался. Понимаю, конечно, что есть люди, которых заводят подобные жесты, вроде укусов. Но не настолько же. И не Саджо! Тем не менее, оставить всё как есть было сложно. И так до второго пропущенного от его родителей…       Мы сошлись на том, что лучше будет, если я просто пойду вместе с ним. А то бы так и не вышли…       Мокрая улица встречает неприветливым ветром. Тонкий, несущественный слой снега был весь в мелких, словно рассыпанных, птичьих следах.       Кажется, мы выглядели, как пожилая пара. Я был раненым в молодости мужем, а Саджо — престарелой женой, которая поддерживает своего бедного супруга на протяжении многих лет…       Охренеть, я могу быть романтичным! Но вот из раздумий я возвращаюсь в реальность, где мы уже возле его дома, и я понимаю, что сейчас мы снова расстанемся. И уже не получится посидеть на дорожку, помолчать друг с другом. Я проводил его до самого порога квартиры, развернулся и пошёл своей дорогой, слыша позади хлопанье двери. Но когда дверь хлопнула во второй раз, я остановился и оглянулся. Саджо бежал на меня, пыхтя и потея. В одной руке он держал очки, а в другой какую-то коробочку, из-под чая или вроде того. Он бежал, не думая сбавлять скорость. Прямо на меня. И, как чёрт дернул: я просто сделал шаг в сторону. А Саджо, пролетая мимо меня, приземлился прямо на руку. Прямо на асфальт. Я не удивился бы, если бы он прошиб землю насквозь, при такой-то скорости!       Быстрым шагом я подошёл к нему, помог подняться и скорее стал расспрашивать, как его рука, но он ничего не сказал, лишь протянул ту самую коробочку, продолжая пыхтеть. Вскоре из дома выскочила обеспокоенная тётушка в кухонном фартуке, настучала мне по голове и велела вызвать скорую. Машина приехала через двадцать с лишним минут. Перелом лучевой кости левой руки и вывих плеча. А в коробочке был фруктовый домашний мармелад и мятный чай.