Не одинокие

— Мэл, сколько раз тебе повторять? Сначала советуешься со мной, а уже потом соглашаешься на всякие авантюры. Это Настя предложила, да? — язвительно сказал Артем — Ну да, Настя. Че ты бесишься вообще? — Та потому, что я — твой менеджер, а не наоборот, понимаешь? Ты бы мне еще позже сказал, во время самого нац. отбора. Хотя зачем говорить, сам бы как-нибудь узнал. — Ну хорошо. Да, я виноват, прости пожалуйста. Я сумел потешить твое самолюбие? — Как же ты иногда бесишь меня, Бочаров. — Мы же вроде помирились, разве нет? И может вместо своих тупых упреков что-нибудь посоветуешь? — Да, могу тебе кое-что посоветовать. Например, не подавать заявку на такой большой конкурс, когда песня еще не готова! Чем ты вообще думаешь? — Козуб почти кричал. — Уже все почти готово. Майк завтра пришлет мне готовый текст, а в минусовке только конец немного доработать нужно. Не беспокойся, все под контролем, — Мэл наигранно улыбнулся. — И все-таки, я тут подумал… А вообще, зачем тебе я? Ты и сам отлично справляешься, на крайняк у тебя Настя есть. — В смысле? — В прямом. Я ведь тебе не нужен, ты такой весь самостоятельный, — сказал Артем, сделав странный акцент на последнем слове, — мне надоело то, что ты вечно пытаешься показать свое превосходство, тем самым унижая других. — Надоело, да? Ну так можешь проваливать на все четыре стороны. Тебя тут никто не держит. — Окей, я пошел, — произнес Козуб и громко хлопнул дверью.       «Ну хоть не будет на мозги капать, и то уже хорошо.» Мэл сел за пианино и принялся за работу.

*Несколько часов спустя*       «Где его, черт побери, носит?» Костя тщетно пытался дозвониться Козубу уже второй час, но безрезультатно. Его телефон был отключен. «Ладно, уже почти стемнело, далеко он просто так не уйдет.» Артем не взял с собой ни денег, ни курточки, несмотря на то, что на улице был уже конец октября. Сначала Костя был очень зол на него, но теперь во всех ссорах начал винить себя и сейчас, как никогда, волновался за друга. Он ругал себя последними словами и уже мечтал о том, когда же Артем вернется: «Гнида ты, как можно было выгнать из дома лучшего друга? Он столько для тебя сделал, а ты, неблагодарная тварь, вот так вот поступаешь. Правильно Артем говорил — конченый эгоист.» Мэл просто сидел и ждал, а когда часы пробили полночь, по щеке скатилась первая слеза. А за ней вторая… и третья… Он ненавидел плакать. И ненавидел себя, когда плакал. Ему в детстве говорили, что настоящие мужчины не плачут и сейчас он чувствовал себя тряпкой. Мэл решил подождать до утра и если Артем не вернется, писать в полицию. Слезы продолжали течь ручьями, перед глазами все поплыло и он не заметил, как заснул.       Утром его разбудил телефон: — Алло, — сонным голосом сказал Мэл. — Здравствуйте. Бочаров Константин Николаевич? — в трубке прозвучал незнакомый мужской голос. «Кто бы это мог быть, я вроде никому свой номер не давал» — подумал Костя. — Да, да, это я. — Это полиция. Спешу вам сообщить не очень радостную новость. Сегодня, около двух часов ночи, ваш, если я не ошибаюсь, друг, Козуб Артем Александрович пытался покончить жизнь самоубийством на скоростной трассе. Он попал под грузовик и сейчас находится в реанимации областной больницы в крайне тяжелом состоянии. Существует угроза жизни, поэтому я советую вам как можно скорее навестить его. Всего доброго!       Перед глазами пролетела чуть ли не вся жизнь. Слова полицейского эхом звучали у него в голове: «Пытался покончить жизнь самоубийством… существует угроза жизни… в реанимации…"Костя не мог пошевелиться. Он не помнил, сколько так пролежал, минуту или час, но когда он пришел в себя, сразу же вызвал такси.       В городе как всегда были пробки и Костю это еще больше выводило из себя. Он решил позвонить Насте: — Привет, ты когда собираешься возвращаться? — Ну вообще собиралась через 3 дня, я же тебе говорила. — Все откладывай, и срочно приезжай. Как можно быстрее, пожалуйста. Я потом все объясню. — Что случилось-то, а?       Но Мэл уже бросил трубку. Сейчас его больше всего волновала жизнь друга.