Он - мой!

Прошло две недели. Две мучительные недели, в течение которых я не видел Скалли. Не слышал её чарующего голоса. Не вдыхал легкий аромат ее духов. Не трогал ее огромный живот. Не чувствовал её поддержки. Она ушла. Ушла и забрала с собой единственный яркий огонёк, освещавший мою темную душу. Ушла и ни разу не обернулась. Я допрыгался. Она ушла навсегда. Две недели назад… — Доктор, как он? — обеспокоенно спросила Скалли лечащего врача Доггетта. — У него сломаны два ребра, разбито лицо… Но в целом состояние стабильное. Сегодня мы его оставим на ночь, а завтра ближе к полудню отпустим домой. — Спасибо, доктор! — Фух … — выдохнул Лэнгли. — А этот Доггетт оказался крепким парнем. Не каждый может выдержать разъярённого Малдера. Он и другие Стрелки тоже были здесь. После того как им все-таки удалось меня скрутить, Скалли стала приводить в чувство пострадавшего агента. Я опомниться не успел, как она уже летела на всех парах в ближайшую больницу. За это время никто из нас не вымолвил и слова. Каждый переживал случившееся по-своему. Стрелки следили за состоянием Доггета. Стоило тому на минуту прикрыть глаза, как Лэнгли тут же пихал ему в нос ватку, пропитанную нашатырным спиртом. Скалли не замечая ничего вокруг, гнала машину на немыслимой скорости. Я знал, что сейчас в ней борются два чувства: беспокойство за Доггетта и злость на меня. Я же, осознав, что натворил, сидел тише воды ниже травы, отвернувшись к окну. — Ребята, дайте нам минуту… — повернулась Скалли к парням. Ни слова не сказав, Стрелки понимающе кивнули и скрылись за дверью приемного отделения. — Скалли, я… — Нет, Малдер! — повернулась она ко мне, уперев руки на бёдра. Её синие глаза горели ледяным пламенем, а от холодного тона ее голоса хотелось спрятаться под одеяло. — Сейчас это не подействует! — Что именно? — спросил я, осторожно подняв на нее глаза. — Вот это самое… — кивнула она в мою сторону, — тихий вкрадчивый голос и глаза побитого щенка. — Не думал, что произвожу такое впечатление… — усмехнулся я. — А я не думала, что ты можешь быть таким жестоким! Ты хоть понимаешь, что натворил? — Ну… я избил агента ФБР, — промямлил я. — Избил?! — вскинула она бровь. — Малдер, да ты бы убил его, если бы ребята тебя не оттащили. Что происходит? Объясни мне. За что ты ненавидишь Доггетта? И дело здесь вовсе не в «Секретных материалах». У тебя и раньше забирали отдел, но ты никогда не опускался до драк и открытой ненависти. Она вновь отвернулась и глубоко вздохнула, сложив руки на груди. Я же стоял, как пришибленный, уставившись в пол. Что я мог ей ответить? Что безумно ревную её или что мне невыносима сама мысль, что она беременна от него. Это ничего не даст. Наоборот, все только усугубит. — Скалли… — Всё это время, — повернувшись ко мне, перебила она, — я пыталась тебя понять. Поставить себя на твое место. Я принимала твой язвительный тон, закрывала глаза на твой эгоизм, оправдывала тебя перед другими… Но это перешло все границы. Я не могу больше делать вид, что ничего не происходит. Прошел месяц с тех пор, как ты вернулся. Ты успел пройти реабилитацию, вернуться в Бюро, взяться за новое дело, осуществить вылазку в статистический центр, подраться с Доггетом. Но ты не нашел даже минутки для меня. Ты ни разу не подошёл ко мне и не спросил, как у меня дела. За всё это время ты хоть раз задался вопросом: как я тут была без тебя? Что я делала? Через что мне пришлось пройти? А трудно ли мне было? Нет! Ты закрылся от меня, словно я чужая. Словно между нами ничего не было. Ты всё это время жалел себя, а обо мне даже не подумал. — Да я только и делаю, что думаю… — Малдер, я не хочу тебя слушать, и, более того, я не хочу тебя видеть. Не звони мне и не приходи! — Скалли… — я схватил её за руку, но она резко вырвала ее, словно обжегшись. — Нет, Малдер! Не трогай, не звони и не приходи! Развернувшись, она быстро зашагала к выходу. Звук её удаляющихся шагов набатом бил в ушах. Чувствуя себя раздавленным, я опустился на стул и закрыл голову руками. Так и наступил мой личный ад! Две недели спустя…. И вот уже две недели я не нахожу себе места. От работы меня отстранили. Что делать дальше, не представляю. Я часами сам себе доказываю, что ничего страшного не произошло. Что я смогу жить дальше. Заниматься любимым делом, искать Истину… Что для этого мне не нужен напарник, я много лет работал один. Но! В глубине души я понимаю, что все это самообман. Я не могу без неё. Без моей Скалли. Видел бы меня сейчас тот Малдер, который был восемь лет назад. Тот, который всеми силами пытался от нее избавиться. Наверно, он бы закатил глаза и назвал бы меня идиотом. Но от правды не убежишь… Я уже не тот, что раньше. Малдер — одинокий волк канул в Лету. Малдер — независимый бунтарь, презирающий любые запреты и преодолевающий преграды, умер! Он похоронен там, на кладбище, возле своей семьи. А возможно, он продолжает мерзнуть во льдах Аляски, ведь именно тогда я впервые понял, что, если бы не она… Что именно благодаря ей я все еще хожу по этой бренной земле. Она спасла меня. Не в первый и не в последний раз. А я принимал это как должное. Я действительно никогда не спрашивал, чего ей это стоило. Никогда не говорил «спасибо». Самовлюбленный эгоист. Но я не сдамся! Я не знаю, что сказать или сделать, чтобы она простила. Но руки я не опущу! Я верну её любой ценой. Потому что в ней моя сила и моя погибель! Только вот как это сделать?! — Ну и долго ты будешь пялиться в этот стакан? — чей-то голос неожиданно вырвал меня из раздумий. Подняв глаза и оглядевшись, я с удивлением понял, что сижу в баре за столиком с почти пустой бутылкой бурбона. Как я здесь оказался, ума не приложу. Хотя какая, к чёрту, разница? — Мы обыскались тебя. — Фрохики с укоризной посмотрел на меня. Его и остальных Стрелков я тоже не видел уже две недели. — Решили было, что инопланетяне вновь тебя похитили. — Какого чёрта тебе надо?! — буркнул я. — Мы ищем тебя уже два дня. Где ты был, чёрт возьми?! — Ездил в дом матери. Чего надо? — Мне? Ничего! — пожал плечами коротышка. — Скалли переживает за тебя. — А ей что нужно? — я, как мог, старался не подавать виду, что меня это волнует. — Кажется, она ясно дала понять, что моя дальнейшая судьба ее не волнует. — Привычка! — вновь пожал плечами друг. — Слишком долго она выполняла роль твоей няньки. Вот и беспокоится по инерции. А ты прекрасно знаешь, что ей нельзя волноваться! — Ну что же, можешь передать ей, что я в полном порядке! — заплетающимся языком провозгласил я, облокотившись на спинку стула, и взмахнул руками. Посетители бара, недовольные моими возгласами, осторожно косились на меня. — Я счастлив! — Я вижу! — ухмыльнулся он. — Это от большого счастья ты пьешь в одиночку? — Отвали, я большой мальчик и могу делать, что хочу! — вновь облокотившись на стол, ответил я. — Хорош, ничего не скажешь. — Слушай, отстань, а! — рявкнул я. — Вали отсюда! Иди вытирай нос агенту Доггетту. Смотри свою порнуху и продолжай мечтать о Скалли. Может, тебе повезет, и она все-таки обратит на тебя внимание. Только от меня отвали! Мощный удар пришелся мне по лицу. От неожиданности я вместе со стулом повалился на пол. Чёрт! Я и забыл, что Фрохики отличный боец. Его маленький рост нередко ставил в заблуждение бравых молодцов. Но, уж поверьте мне, коротышка в два счета уложит на лопатки двухметрового амбала типа меня. Кое-как справившись с яркими вспышками перед глазами и вытирая разбитую губу, я поставил стул на место и вновь уселся напротив друга. Он же, в свою очередь, невозмутимо налил остатки виски. Подняв свой бокал, кивнул мне и выпил залпом. Мне же не оставалось ничего другого, как повторить за ним. — А теперь рассказывай! — кивнул он. ************************** Еле дождавшись утра, я отправился на Фолз Краш в Вирджинии. Разговор с Фрохики кое-что прояснил в моей голове. Но в то же время поселил немало вопросов. Один из них был: какова природа отношений между Скалли и Доггеттом? Друг толком ничего не смог сказать по этому поводу. Увидев меня на пороге своего дома, агент усмехнулся: — Решили закончить то, что начали? — Я пришел поговорить! — С какой стати я должен с вами разговаривать? Честно говоря, вы мне малоприятны! — Вы мне тоже! Но ради Скалли я должен попытаться… Я должен извиниться перед вами за тот случай. Я был не прав! Я просто хочу поговорить! — Надеюсь, разговор не будет мне стоить еще пары сломанных ребер? — А вы рискните, — пожал я плечами. Усмехнувшись, агент кивнул головой и посторонился. Его дом был красив как снаружи, так и внутри. Современная мебель была со вкусом расставлена. На стенах висели репродукции известных картин, на полу лежали мягкие ковры. Также здесь всюду была новейшая бытовая техника. Этот дом идеально подходил бы для среднестатистической американской семьи. Интересно, откуда у Доггетта столько свободного времени, чтобы так тщательно продумывать интерьер. Обычно хорошему агенту ФБР, а, судя по рассказам Фрохики, Доггет таким и был, не то что на интерьер, на сон нет времени. Моя берлога является прекрасным доказательством данного утверждения. — Всем этим занималась моя жена, — словно прочитав мои мысли, пояснил агент. — Я до сих пор понятия не имею, откуда взялась большая часть этих вещей. — У неё прекрасный вкус! — ответил я и, покосившись на Доггетта, добавил: — Простите, но к вам это не имеет отношения. — Знаю! — вновь усмехнулся он и кивнул в сторону. — Пойдемте на кухню. Раз уж мне не удалось выспаться, то, надеюсь, горячий кофе поможет проснуться. Мы прошли в достаточно просторную кухню. Она ничуть не уступала гостиной. Интерьер и техника были по последнему писку моды. Однако обе комнаты больше походили на музейные экспонаты. Слишком уж было всё идеально. Мне стало здесь неуютно. Хотелось что-нибудь переложить, раскидать или просто бросить в центре комнаты. Может, хотя бы так помещения получили бы жилой вид. А может, Скалли права, и я всего-навсего свинтус. — Могу предложить только кофе, — поставив передо мной кружку, пояснил хозяин. — Кофеварка — это единственное, чем я умею здесь пользоваться. Обедаю в основном в забегаловках. — Скалли бы сейчас закатила глаза! — усмехнулся я. — Да уж! — кивнул тот. — По-моему, она слишком трепетно относится к еде. — Я бы сказал, что она помешана на правильном питании, — улыбнулся я. — Можно по пальцам пересчитать те дни, когда мне удавалось ее уговорить съесть пиццу. — Ничего себе! Да вы мастер убеждения! — засмеялся Доггетт. — Сколько я ни пробовал, ничего не выходило! Пару минут мы пили кофе в полной тишине, думая каждый о своём. Откинувшись на спинку стула, агент внимательно посмотрел на меня. — Ну так, о чем вы хотели поговорить? — О ней, — коротко ответил я. Доггетт приподнял брови в немом вопросе. — Расскажите, что было с ней. Что она делала, как справилась с потерей… напарника? — Почему бы вам не спросить об этом её? — Потому что она не скажет! Или расскажет, но не всё, — поморщился я, — побоится причинить мне боль. А я хочу знать правду! Какой бы она ни была! Задумчиво кивнув, он молча встал и отправился варить кофе. Пять минут тишины показались мне вечностью. Я нервно ёрзал на стуле, не зная куда спрятать руки и на чем остановить свой взор. Доггетт же не обращал на меня никого внимания, словно вообще забыл обо мне. Через пять минут он вернулся за стол, налил в обе чашки горячий напиток и задумчиво произнес. — Она была разбита! — от неожиданности я вздрогнул. Доггетт же, не обращая на меня внимания, продолжил: — Не знала, что делать, где вас искать. У нее была одна цель — защитить вашу честь! — Что вы имеете в виду? — нахмурившись, спросил я. Агент посмотрел на меня с усмешкой. — Скажите, у вас что, в отделе принято всех новых сотрудников бить? — Только не говорите, что она вас избила! — ухмыльнулся я. — Не совсем! Понимаете, когда вы… исчезли, меня назначили главой операции по вашему розыску. Мне нужно было допросить всех, кто вас знал. Кто мог иметь хоть какое-то представление, что вы за человек. — Хотел бы я послушать этих людей, — фыркнул я. — О да! О вас слагают легенды, агент Малдер! — засмеялся он. — Естественно, одним из главных свидетелей был ваш напарник. Я, кстати, очень удивился, когда узнал, что ваш напарник — женщина. Насколько я знаю, ФБР это не особо приветствует. Обычно напарники достаточно осведомлены друг о друге, особенно те, кто проработал вместе не один год. Я догадывался, что агент Скалли не захочет со мной откровенничать, поэтому решил схитрить! — Вы решили допросить её, не раскрывая себя?! — догадался я. — За что и был облит водой из бумажного стаканчика, — кивнул он, улыбаясь. — Узнаю Скалли! — засмеялся я, покачав головой. — А потом? — Потом? Потом мы искали вас в Аризоне. Мы решили, что вам нужен Гибсон Прайз. И не ошиблись — вы пришли за ним. Малдер, вы на моих глазах спрыгнули с десятиметровой скалы. Но к тому моменту, когда я спустился, вас там уже не было. Я был сбит с толку. Агент Скалли заявила, что это были не вы, а некий… охотник. — Да, они могут принимать облик любого человека. — Примерно так она мне это и объяснила. Естественно, я не поверил. — В кои-то веки Скалли оказалась на моем месте, — усмехнулся я. — После Аризоны меня назначили в отдел «Секретные материалы». Поверьте, Скалли не особо была рада этому, но в то же время вздохнула с облегчением. Она очень боялась, что отдел закроют и у неё не будет возможности вас искать. Конечно, она мне не доверяла. Вы не поверите, первое время она даже не подпускала меня к вашему столу. Боялась, что я что-нибудь заберу или, не дай бог, выкину. У меня сложилось впечатление, что она пыталась создать видимость вашего присутствия. Словно ждала, что вы в любой момент откроете дверь и войдете. Но время шло, а вас все не было. Постепенно она свыклась с этой мыслью. Даже выделила мне собственный стол. — Чёртов стол! — тяжело вздохнул я, снова покачав головой. — Что с ним не так? — прищурился он. — С ним связана одна печальная история, которая на всю жизнь оставила свой след, — поморщился я, не желая вдаваться в подробности. Поняв это, Доггетт продолжил: — Мы стали работать вместе. Распутывать сложные, с трудом поддающиеся логике дела. Она старалась работать, как вы. Делала самые неожиданные выводы. Мы часами спорили, не находя компромисса. Мне было тяжело принять всю эту сверхъестественную чепуху. Но, как показывала практика, в большинстве случаев она оказывалась правой. Говорила, что всему этому ее научили вы. При этом она не переставала вас искать. Сотрудники вашингтонского отдела разделились на две группы. Одни смотрели на нее с жалостью, другие откровенно посмеивались. Но она будто бы не замечала этого. Она не опускала руки и продолжала верить, что вы живы. До определенного момента…. — О чем вы? — нахмурился я. — Как-то раз утром у нее случился нервный срыв. Я зашел в кабинет и увидел, как она неотрывно смотрит на плакат на стене. Увидев меня, она тихо что-то пробормотала, упала на пол и начала кричать. Поняв, что не в силах ее успокоить, я вызвал скорую. Когда ее увезли в больницу, я долго пытался понять, что произошло. А потом вспомнил об одной вещи…. Доггетт резко встал и вышел. Мне ничего не оставалось делать, как сидеть и ждать, пока он вернется. Параллельно я пытался переварить услышанную информацию. Только сейчас я начал понимать, каково же пришлось Скалли…. Как тяжело ей было… Через минуту Доггетт вернулся, положив на стол ноутбук. Включив его, он развернул экран, на котором была видеозапись, явно сделанная в нашем кабинете. — Помощник директора Кёрш настоял, чтобы в кабинете велась круглосуточная видео- и аудиосъемка, — пояснил Доггетт. — Скалли знала о ней? — нахмурился я. — Да! Конечно, нам было крайне неудобно, но это было условием Кёрша, иначе он бы закрыл отдел. Так вот, в тот день, именно благодаря этой видеопленке, я понял, что случилось с агентом Скалли. Он нажал кнопку запуска видео. Я внимательно смотрел пленку, пытаясь уловить суть. Вот Скалли заходит в кабинет, кладет портфель на мой стол… поднимает голову и смотрит на плакат. Минуту она смотрит на него не отрываясь, потом резко оборачивается, видит вошедшего Доггетта и снова переводит взгляд на плакат. Еще с полминуты она просто стоит, потом резко падает на пол и кричит. Доггетт кидается к ней, пытается ее успокоить, но она вырывается, продолжая кричать. Доггетт остановил запись и посмотрел на меня. — Заметили что-нибудь? — Нет! Что там произошло? — Я тоже не сразу увидел. Только после того, как посмотрел пленку примерно раз сорок, я случайно обратил внимание — вот сюда! Он перемотал пленку и остановив ее на нужном кадре, указал пальцем на зеркало, висящее на противоположной от плаката стене. Внимательно присмотревшись, я почувствовал, как зашевелились мои волосы. В зеркале отразилась часть плаката и… я! А точнее, мой профиль! Бледный, почти прозрачный. Я смотрел на Скалли и улыбался. Господи, она увидела мой собственный призрак. В тот момент, когда она посмотрела на Доггетта, мой призрак исчез. — Господи! — произнес я, не веря своим глазам. — Но это еще не все, — понимающе кивнул Доггетт. — Как я уже сказал, помимо видео-, в кабинете велась еще и аудиосъемка. Послушайте, что она говорит, после того как вы… исчезаете! Он вновь нажал кнопку, и видеопленка заполнилась звуками. Скалли вновь смотрит на плакат, но, судя по отражению в зеркале, меня там уже нет. Словно сомнамбула, она тихо произносит: «Запомни, у живых призраков не существует! Если тебе явился призрак — значит, этот человек мёртв!». Сказав это, она упала на пол и закричала: «Нет… нет…. неееет! Малдееер! Нееееет!!!». Доггетт вновь остановил запись и, ни слова не говоря, выключил ноутбук. Я же, закрыв руками лицо, сидел, словно громом пораженный. Господи… Бедная моя девочка… Даже умерев, я не дал ей покоя. Ну кто меня тогда тянул за язык? Господи, она же уже была беременная. А вдруг этот срыв причинил вред ребенку…. — Не знаю, откуда она взяла эти слова… может, где-то прочитала … — задумчиво произнес агент. — Это мои слова! — не убирая рук от лица, произнес я. Набравшись мужества, я все же посмотрел на него и пояснил: — Незадолго до моего исчезновения мы работали над одним делом. Призрак маленькой девочки явился её матери. Скалли не хотела верить, что девочка мертва, и, как обычно, спорила со мной. Это я сказал ей эти слова, когда пытался переубедить ее. — Понятно… — кивнул Доггетт. — Скажите, агент Доггет… а этот… срыв причинил вред ребенку? — Честно говоря, я даже не знаю… но, надеюсь, что нет, — потерев подбородок, ответил тот. — Понимаете, я узнал о ребенке немного позже… честно говоря, мне даже в голову не приходило, что Дана в положении. — Как это? — не понял я. — Я же говорю, она не доверяла мне и боялась, что, если я узнаю о ребенке, то тут же ее отстраню от работы и, как следствие, от ваших поисков. — Подождите… вы не знали, что Скалли беременна?! — Нет! — Как это возможно?! Вы же… — воскликнул было я, но, смутившись, резко замолчал. — Что? — Вы же были вместе… — не поднимая на него глаз, промямлил я. — И? — Что «и»?! — вспыхнул я. — Как можно спать с женщиной и не понять, что она беременна?! — А с чего вы взяли, что мы спали вместе?! — воскликнул хозяин дома. — А как еще можно сделать женщину беременной? — Подождите… вы что решили… что этот ребенок… мой?! — А разве нет? — Малдер, вы идиот! — воскликнул Доггетт, вскочив из-за стола. — Вы вообще слышали, о чем я вам говорил? Я битый час рассказываю вам, как она переживала ваше исчезновение. Неужели вы действительно думаете, что у нее нашлось время, а самое главное, желание с кем-то спать?! А тем более со мной? — Тогда кто отец? — спросил я, перестав дышать — Агент Малдер, я понятия не имею, кто отец ребенка. — Чёрт! Я был уверен, что это вы… но… тогда кто?! — Я думаю, на этот вопрос вам ответит только один человек… — усмехнулся Доггетт, сев опять за стол. Ни слова не говоря, я встал из-за стола и направился к выходу. — Агент Малдер?! — окликнул меня Доггетт. — Так, значит, все это… всё это время… ваше поведение, драка… всё это из-за банальной ревности?! — Не только, — повернувшись к нему, ответил я. — Еще мне не нравится ваш галстук! Закрывая за собой дверь, я услышал веселый смех агента. Но мне было уже не до него. Дрожащими руками я завел машину и откинулся на сиденье. Меня трясло. Мысли прыгали в голове, словно блохи. Доггет ни при чем! Они всего лишь напарники. Всё это время Скалли думала обо мне, искала меня, верила в меня. А я… я снова её подвел. Господи, какой же я идиот. Как я мог подумать, что она способна на предательство… Откуда взялась эта бессмысленная ревность? За восемь лет она ни разу не дала мне повода усомниться в ней. Я всегда доверял ей даже больше, чем самому себе. Так почему сейчас вдруг я решил, что она может предать?! Тем более после того, как мы стали близки… «Стоп!» Внезапная мысль заставила меня подскочить на месте. Если всё так, как говорит Доггетт, и Скалли действительно всё это время была только моей… То получается… получается, что… ребенок — МОЙ!!!