Дистимия счастья

Люди других людей по всякому поводу поучают, Спорят о том, как лучше жить, когда и кому. Пути разные исповедуют, хоть и сами не знают, Как найти свет, не уйдя в беспроглядную тьму.

Диппер ходил к Уиллу на сеансы каждый день и у них неизменно было что обсудить. Младший Сайфер предлагал ему чашку зелёного чая, из раза в раз зачем-то повторяя своё предложение, несмотря на то, что сам Пайнс вновь и вновь отказывался от напитка. Он чай терпеть не мог, а потому даже пробовать ради приличия не хотел. Так, в принципе, и начинались их встречи, после чего шатен переходил к вопросам, накопившимся у него за прошедший день. И все они были абсолютно разные. Почему кто-то из ребят поступил именно так и не иначе в определённой ситуации? Из-за чего этого произошло? С чем что связано? Уилл на каждый из них отвечал. Пытался объяснить посредством ассоциаций, приводил множественные примеры для лучшего понимания и просто объяснял то или иное действие с психологической точки зрения, а также с точки зрения обычных людей. Темы, кстати, тоже были разные. Безусловно, в основном они говорили о человеческих взаимоотношениях, однако, и в них имелись совсем разнообразные направления. — Что такое гуманность? — спрашивает однажды у голубоглазого Диппер. — Это уважение человека, его личности, сострадание и сопереживание человеческому горю, искреннее желание помогать окружающим, иногда даже жертвуя своими интересами. Отзывчивость, в своём роде. — отвечает ему Уилл, уже после официальной терминологии раскладывая шатену всё по полочкам с помощью примеров. — Когда уместно безразличие? — Разве правила приличия никак не связаны с лицемерием и двуличием? — Почему люди не любят выслушивать правду, хотя отчаянно просят говорить лишь её? — Как можно распознать ложь? — Что плохого в навязчивости? — Какими способами лучше всего расположить к себе собеседника? — Как это: миролюбивый человек? Парень пытается найти ответы на эти вопросы в совершенно разные дни. И Уилл неустанно даёт ответ на каждый из них. — Зачем ты мне помогаешь? — Пайнс смотрит на голубоглазого парня перед собой, слегка щуря глаза, для того чтобы не пропустить ни одного вздоха собеседника. — Потому что хочу тебе помочь. Тем более, я заключил пари с Биллом, а значит, если перестану проводить эти сеансы, то автоматически проиграю. — рассказывает Уилл, легко пожимая плечами. — А если отбросить сострадание и человеколюбие? — продолжает спонтанный допрос Диппер, в то время как Уилл на его слова лишь усмехается. Да, шатен смог понять и принять все стандартные понятия, заложенные в обычных людях ещё с младенчества, но поверить в них оказалось непосильной для него задачей. — Ты довольно интересный случай с чисто научной стороны, да и Мейбл расстраивать братиком-роботом негоже было, — настолько быстро отвечает Сайфер, что Пайнс не замечает в его речи каких-либо признаков лжи. И это спасает голубоглазого от озвучивания самой главной причины. Конечно, сказанные им аргументы тоже являлись правдой, однако, были не столь вескими, как последний стыдливо утаённый мотив. Ну, в самом деле, не скажет же он юноше, что с помощью него хочет ненавязчиво изменить нестабильную и жёсткую личность своего старшего брата? Нет, Диппер наверняка и не обидится на подобное заявление, возможно, даже согласится поучаствовать в этом странном плане, да только вот Уилл себе-то толком в данном признаться не может, что уж говорить о других. А всё из-за того, что признание этого факта означает то, что он не смог и не доглядел за своим любым братиком, совсем не заметив тот момент, когда из дворового мальчика улиц, Билл превратился в деспота и тирана, поддающего пыткам почти любого неугодного ему человека. Ко всему прочему ещё и пытающегося использовать самого Пайнса в своих корыстных целях. Уилл думает, что бывший Элект сможет изменить его брата. Не зря же того что-то зацепило в нём, и он решил оставить его ещё до возмущённых протестов Мейбл? Не зря. По крайней мере, этот вариант виделся единственным возможным шансом на его спасение. И в него до последнего хотелось верить. Ведь у Уилла действительно получалось изменять Пайнса. По кусочкам, словно возясь с детальками особо мелкого конструктора, помогать ему адаптироваться к обычной жизни в обществе. Да, вероятно, тот до сих пор не верит во все понятия и определения, что косвенно твердят ему все вокруг, пока Уилл вполне реально разъясняет их, но он же, тем не менее, понимает и принимает их в собственный мир. Сайфер младший считает это достаточно хорошим прогрессом по сравнению с самым началом их общения ибо знает, что изменить человеческие позиции по поводу чего-либо всегда тяжело. А искоренить чужое мировоззрение, считай, под самый корень, если и выполнимо, то только с помощью тщательной и усердной работы на протяжении достаточно долгого течения времени. Именно из-за этого знания огонёк светлой надежды до сих пор теплится в его сердце. Правда, как вскоре выяснилось, у самого Билла насчёт своих методов и ценностей оказывается совсем другое мнение, идущие вразрез с виденьем ситуации брата. А всё из-за того, что с его стороны происходящее развивалось иначе. По началу сеансов блондин вовсе ничего особенно странного за Пайнсом не замечал. Тот по-прежнему оставался деревянно-безразличным парнем, единственное, что количество вопросов, задаваемых им за день, заметно уменьшилось. Лишь через некоторое время он обратил внимание на то, что шатен перестал говорить всякие глупости, наконец-то понимая, какие слова уместны в определённых ситуациях, а какие испортят и пошатнут его положительные отношения с другими людьми. Диппер пытался обходиться со всеми максимально любезно, избегая тем, в которых он не разбирался или мог взболтнуть что-то лишнее, хотя по итогу выходило так, что он совсем не участвовал в некоторых разговорах. Не сказать, что до этого шатен был особым болтуном, но всё же его постоянные вопросы разбавляли атмосферу, тем самым создавая наглядную заинтересованность парня в диалогах. А теперь же Пайнс мог свободно поддерживать одни темы, замолкая во время общего разговора при других. Его обходительные манеры из-за до сих пор каменного выражения лица казались чуть-чуть наигранными и вынужденными, словно юноша находился на богатой и великосветской вечеринке «высшего общества», на которой приходилось внимательно следить за языком. Однако такое, можно сказать, картонное поведение радовало ребят намного больше, чем предыдущее, откровенно наплевательское отношение ко всему. Сайферу тоже значительный прогресс Пайнса нравился, потому что тот стал приносить намного меньше проблем, чем было до заключения пари. Блондину казалось, что всё шло довольно хорошо, пока он не задумался над отношением Диппера лично к нему. А если задуматься серьёзно, то через какое-то время посещения сеансов оно стало действительно бросаться в глаза, даже несмотря на то, что шатен изначально относился к Биллу слегка по-другому. Триангул стал замечать, как парень бросал на него долгие, абсолютно нечитаемые взгляды, вновь и вновь выбешивая того своим необычным поведением. Не сказать, что в такие моменты карие глаза были преисполнены неприязнью и презрением к предводителю Триангулов, но что-то странное в них определённо было. И Биллу в разум ничего под описание этого, кроме слова «недоверие», не приходило. Однако, это последнее, что могло устраивать Сайфера. Поэтому он, собственно, и начал копать. Почему Пайнс до сих пор относиться к нему с недоверием, при этом общаясь с другими вполне спокойно? Почему его психологические уловки во время их совместной работы не действуют? Данные вопросы не давали ему покоя, так как блондин хотел контролировать ситуацию целиком и полностью. Из-за этого желания он и начал усиленно наблюдать за Диппером. Подмечал мелкие, незначительные детали, некоторые привычки в поведение, но связать их всех в какое-либо объяснение или хотя бы более-менее логичную теорию не мог. Вместо ответа множественные тропинки лишь ещё больше путали его, из-за чего, в конечном счёте, Билл запутался в том, чего вообще хочет от Пайнса. Сайфер и сам не понимал себя, но ему хотелось сделать с Диппером всё и ничего одновременно. Он ожидал найти подвох в прошлом шатена. Жаждал раскрыть самые тёмные его секреты, чтобы манипулировать мальчишкой с помощью них. И почему-то навязчиво хотел привязать его к себе намертво, заставив беспрекословно подчиняться. Казалось, он просто не мог нормально, спокойно и мирно сосуществовать вместе с бывшим Электом, однако, изменять данное решение уж точно было слишком поздно, а потому Сайферу оставалось только потакать другим своим желаниям. Но даже с этим у него не вязалось. Он долго думал, почему у него не получается заслужить доверие Пайнса и, в итоге, обнаружил, на самом деле, довольно явную закономерность в происходящем: чем больше менялось поведение самого Диппера, тем труднее становилось воплотить задуманное в жизнь. И из этого наблюдения он вывел ещё одну крайне неожиданную теорию. Он, наконец, заметил то, что у Уилла, в отличие от него, с блестящей лёгкостью получалось управлять шатеном. Более того, у Билла появилось предположение о том, что его братик подстраивает всё специально. Надо заметить, лишь одна мысль о таком повороте игры жутко взбесила его. И он, конечно же, пошёл разбираться с этим лично. Долго искать Уилла не пришлось. Он, по обыкновению, сидел в собственном кабинете, и предводитель Триангулов не мог сказать, ночует ли тот дома вообще. Хотя, в данном случае, беспокойство за родного братика ушло на второй план. Сайфер младший расслабленно разбирал истории больных пациентов, когда деревянная дверь с треском ударилась об светло-голубую стену. Он поднял на шумного посетителя слегка удивлённый взгляд, так как таким эффектным способом к нему не заявлялись уже достаточно давно, однако, увидев своего брата, он сразу же успокоился, снова погрузившись в неразборчивый почерк интернов. У Билла иногда бывали вспышки гнева, которых он совершенно не боялся. Всё-таки тот его родственник, да и сама злость никогда конкретно на Уилла направлена не была. Только вот сегодняшняя вспышка являлась исключением. — Скажи мне, что ты задумал? — сходу начал Билл, опираясь руками о стол. — О чём ты? — и вправду непонимающе спросил у него Уилл. — Давай без этого напыщенного театра! — блондин бурно всплеснул руками и сел в кресло для пациентов. — Ты прекрасно знаешь, о чём я! Или думаешь, я настолько глупый, что не заметил того, как Сосна относится к другим и как ведёт себя со мной? — И как же он ведётся себя с тобой? — младший Сайфер недоумённо хмурит брови, пытаясь вспомнить какие-либо различия, но в его разуме никаких странностей в поведении Диппера не всплывает. — Словно… — Билл на секунду теряет свой возмущённый настрой, подбирая более верное выражение, — словно он подозревает меня шпионом Электов! — всё же находит нужные слова он, от переполняющих его чувств даже вскакивая с кресла. Уилл моментально реагирует на этот жест и, тоже поднимаясь с насиженного места, обходит письменный стол, тем самым сокращая между ними расстояние. Он, пытаясь задействовать всё существующее в нём спокойствие, чуть нервно опирается бёдрами о край дубовой мебели, смотря на брата с ноткой раздражения. — А ты думал, что его доверие можно заполучить по щелчку пальцев? Забыл, какие слухи о тебе ходят? Да и с чего бы такая обеспокоенность данным упущением? — Уилл смотрит на блондина настороженно, из-за того что совсем не знает, чего можно ожидать от Билла в таком состоянии. Он не понимает старшего брата. — Да с того, что это портит весь мой план! — не скрываясь, отвечает тот. Кажется, расплавленное золото в зрачке буквально кипит от гнева. — Я не могу привязать его к себе и всячески манипулировать им, когда он не видит во мне хотя бы приятеля! — в этот момент Уилл резко выпрямляется в спине. И устремляет на брата почти остервенелый взгляд. — Ты опять за своё?! — срывается на крик он. — Неужели тебе не ясно, что использовать привязанности людей нельзя! Проще сразу опуститься до уровня Электов! Или, может быть, случай с Пасификой тебя ничему не научил? — уже более ядовито добавляет голубоглазый, в ответ на свои слова получая не менее злостный, чем у самого него сейчас, взгляд. — Не смей говорить о ней! — почти шипит Билл, после почему-то расплываясь в безумной ухмылке. — Впрочем, пришёл я сюда не за этим. Я пришёл за тем, чтобы убедиться в одной своей теории. И теперь, наблюдая за тобой, я могу посоветовать тебе самому не использовать беспомощных мальчиков для всяческих махинаций. Всё равно у тебя не выйдет переубедить меня. Так что перестань заниматься бредом и лучше помоги мне. Я буду польщён. — блондин растягивается в наигранной улыбке и дерзко щурит глаза. Погримасничав ещё пару секунд, он резко разворачивается на каблуках и с громким хлопком покидает помещение. Кажется, лишь сейчас Уилл вспоминает о том, что человеку необходимо дышать. Он буквально падает в кресло, находящееся поблизости, и расстроенно прячет лицо в ладонях. Боже, какой же он дурак! Ладно просто поспорить с Биллом, ладно накричать на него, но упоминание Пасифики здесь явно было лишним. Все ведь абсолютно прекрасно знали, и, в первую очередь, сам Уилл, как чувствительно относился к этой истории блондин. Если честно, её не любили обсуждать из-за того, что под собой она скрывала далеко нерадостную сказку. Скорее, совсем наоборот… Это случилось примерно год назад. Тогда в их окружении появилась девчушка по имени Пасифика. Красивые светлые волосы, серо-голубые глаза, стройненькая фигурка, хорошие формы — в общем, не девочка, а куколка. Возникла она в их компании неожиданно, да и только потому, что бегала за Биллом. Она чуть ли не одержима им была. На побегушках помощницей работала, поручения разнообразные выполняла и всячески выслуживала перед ним. Сайферу с его эгоистичной и высокомерной натурой подобное внимание чертовски льстило, из-за чего он и подкармливал её некой надеждой, при этом близко к себе не подпуская. Они, конечно, спали друг с другом, но блондин делал это уж точно не из-за великой любви. Пасифика же довольствовалась тем, что имела. Об этой странной парочке знала почти половина города и обсуждали данный роман довольно часто. Уилл вначале пытался как-то образумить зазнавшегося брата, однако, быстро сдался. Ну, в самом деле? Девушку её нынешнее положение, судя по всему, устраивало, да и властвовать над людьми Билл крайне любил. Так они и жили. Хотя вскоре всё приобрело совершенно неожиданный поворот. Пасифика, несмотря на то, что никаких открытых протестов не подавала, по-настоящему хотела взаимности и любви. Юное сердце томилось от ярких, сжигающих чувств, и, однажды, в отчаянии она спросила у блондина, что же ей надо такого сделать, чтобы он её полюбил. Билла подобный вопрос весьма позабавил, и он в своей привычно-насмешливой манере приказал ей отправиться одной на базу Электов, чтобы раздобыть хотя бы какую-нибудь полезную для Триангулов информацию. Он, естественно, говорил это всё не всерьёз, понимая, что такое поручение чистой воды смерть, но девушка, возможно, совсем помешанная на своём странном желании, приняла это за чистую монету. На следующий день вместо неё в городе обнаружили лишь короткое письмо, написанное неровным, словно бы дрожащим почерком. Больше они её никогда не видели. Тогда-то Билл и получил ужасную взбучку от всех своих друзей. Особенно постарался здесь Уилл, припоминая жестокому брату собственные предупреждения на этот счёт. Но старший Сайфер и сам раскаивался в своём грехе. Уилл видел реальное покаяние в золотом глазу. Замечал бледное лицо родственника в первые дни после произошедшего. В тот раз Билл действительно понял свою вину… И именно поэтому Уилл отчаянно не понимал того, почему же его любимый брат сейчас упорно наступает на одни и те же грабли. Неужели все страдания, которые происходили с ним до этого, он всего лишь умело изображал? В подобное не хотелось верить, но и сидеть без дела голубоглазый тоже не мог. Он боялся повторения ситуации, боялся потерять Билла, боялся навредить Дипперу, затронув этим ещё и Мейбл. Всё это пожирало его слабую душу точно так же, как и невыносимый кашель, разрывающий его лёгкие в сильнейших спазмах. Хотя больше всего он боялся вновь остаться беспомощным человеком, тихонько отсиживающимся в сторонке. А посему Уилл решил, что обязательно нужно будет расспросить Пайнса обо всём, что тот мог знать.